***
Раннее утро — Дорога на Запад от Ярмарочного поля — Геральт Прошел всего час с тех пор, как группа Геральта покинула Ярмарочное поле, свернув на тропинку, ведущую из городка к перекрестку на Развилке. Теон, Дейси, Уильям и Огатто вместе с четырьмя элитными лучниками, щитоносцами и разведчиками ополчения. Все они были на лошадях, чтобы помочь перевезти припасы, необходимые для проникновения в Риверран, вдруг, там происходило что-то действительно странное. Это должно было занять несколько дней пути, учитывая, что они должны были избегать главных дорог, чтобы избежать любых возможных патрулей, по крайней мере, сейчас. Тем временем это дало Ведьмаку время поговорить со своими новыми союзниками, такими как дотракийцы. Поскольку группа двигалась в хорошем темпе, он отпустил Плотву, чтобы ехать рядом с воином. С другой стороны, дотракиец нарушил многие нормы своего племени из того, что он видел. Используя надлежащую броню, помимо кожи и мехов, модифицированный арах и скоординированную тактику с ополчением. Хотя он был хвастлив, он, казалось, никогда не проявлял неуважения к простым людям, и, в свою очередь, они приветствовали его. — У нас впереди хорошая поездка, ведьмак! — Огатто рассмеялся, ерзая в седле верхом на внушительном черном мохнатом жеребце. — Облачное небо и высокое солнце. Сомневаюсь, что будет дождь. — И сказав это… без сомнения, Семеро устроят наводнение. — Уильям небрежно пробормотал остальным, послышались приглушенные смешки, хотя Огатто, казалось, не смутила эта шутка. — Я полагаю, у вас большой опыт путешествий? Большинство дотракийцев, насколько я понимаю, не покидают свою территорию и редко бродят по Свободным или Вольным городам, — спросил Геральт. — Хе-х, и вот я здесь, в Вестеросе. Я могу сказать, что путешествовал дальше, чем целые поколения моего народа. — ответил Огатто. — Только изгои или немногие смелые путешествуют так же часто, как я. — Так под что же вы подпадаете в таком случае? Ты не похож на наемника, так как, похоже, помогаешь Ярмарочному полю и Маркусу из доброй воли. — Потому что Маркус был моим другом на протяжении многих лет, и в некотором смысле Ярмарочное поле — это мой второй дом. Одно из немногих мест, где меня принимают таким, какой я есть, а не таким, каким видят моих людей. — Он сделал паузу, прежде чем продолжить. — По правде говоря, в юности я мечтал исследовать мир за Дотракийским морем. Города, которые нужно завоевать, богатства, на которые можно претендовать… обычные недальновидные желания, которые были у нас, бесшабашных захватчиков. — Я заметил, что другие дотракийцы, которых мы казнили, испытывали сильную ненависть к тебе. Если ты изгой, ты, должно быть, сделал что-то серьезное, чтобы даже они захотели твоей смерти. Огатто слегка ухмыльнулся на это, хотя в его глазах был намек на усталость, особенно в этом белом глазу со шрамом. — Это настоящая история о моем изгнании и том, что я был отмечен смертью. Хотя это может показаться диким, но я был Кровным Всадником самого Кхала Дрого. Остальные, кто случайно подслушивал разговор, явно удивились. — Подожди… Кхал Дрого женился на той, которая… недавно… вышла замуж девчонка Таргариенов… э-э-э… — Теон размышлял вслух. — Дейенерис. — Дэйси закончила. — Из того, что я слышала, Кхал недавно умер, я полагаю, от болезни. Огатто кивнул с мрачным выражением лица. — Из-за его собственного упрямства. Это было его величайшей силой и слабостью. — Больше похоже на глупость… если вы простите этот термин, — добавил Уильям, что вызвало небольшое раздражение у его друга-дотракийца. — Это длинная история, но я был достаточно глуп, чтобы оскорбить и бросить вызов другому кхалу во время собрания вождей. Каким бы опытным я ни был для своего возраста, я всё равно не смог победить его и заслужил это за свое высокомерие. — Он указал на свой глаз со шрамом, ухмыляясь при виде поморщившегося выражения лица Теона. — Дрого смог пощадить меня, пока я был в изгнании. В своем гневе я стремился отомстить другому кхалу, решив вместо этого проникнуть в его палатку и убить его там… рядом с его лошадью. — Учитывая, как сильно ваш народ почитает жеребцов, это, должно сильное оскорбление. — заметил Теон. Уильям ухмыльнулся. — Я могу сказать, что сделал бы то же самое. Это был бы идеальный способ посеять ужас среди этих налетчиков. — Похоже, это сработало, судя по всему, — согласился Геральт. — Так что после этого… ты просто бродил, пока не встретила Маркуса? — Более или менее. Я потратил много времени, изучая другие культуры, видя, что было правдой за пределами утверждений моих старейшин. Я узнал, насколько отстают мои люди во всех аспектах. Война, технологии и даже культура. Хотя я ценю наши обычаи, многие из них сдерживают нас… делают нас слабыми. Это признание заинтересовало ведьмака. — Полагаю, ты стал просветленным среди своего племени. Сомневаюсь, что я увидел бы, чтобы какой-нибудь другой дотракиец проявлял уважение к крестьянину, как ты. — Ха! Я признаю, что рыцарство Дорика передалось и мне. По правде говоря, я понял, что мастерство и терпение, которые проявляет скромный крестьянин, посрамили бы даже Кровных Всадников. Дотракийский захватчик скорее умрет с голоду, чем наберется терпения возделывать землю и выращивать урожай. — Может быть, как только эта война закончится, ты сможешь остепениться, открыть свою собственную ферму и стать первым дотракийским крестьянином. — пошутил Уильям. — Как бы это ни было привлекательно, у меня большие планы, мой друг. — В его глазах зажегся напряженный блеск, в котором сквозила яростная решимость. По общему признанию, Геральту было любопытно узнать, каковы амбиции дотракийца, но он чувствовал, что на этот раз мужчина высказался достаточно. Вместо этого он посмотрел на Уильяма. — А как насчет тебя? Думаю, что у всех компаньонов Маркуса будут грандиозные истории о себе. Лучник усмехнулся, почесывая покрытую шрамами сторону лица. — Я простой парень… Ничего особенного. Просто наемник, который не горит желанием примыкать ни к одному из проклятых Домов. — Ты спятил? В такое смутное время? — спросил Теон. — Если бы у меня была твоя меткость, я бы, наверное, торговался за звание лучшего лучника короля. — Я борец по натуре! Пострелять в чистом поле лучше, чем просто получить мешок золота, — проворчал Уильям. — Любой может утверждать, что один Лорд или Великий Дом больше заботится о людях, но, в конце концов, мы для них просто ресурс. Крестьяне, солдаты, наемники… это всё, чем они жертвуют. Мы — их разменная монета. Циничный ответ заставил Геральта вопросительно взглянуть. — У меня такое чувство, что какой-то высокородный лорд обманул тебя в прошлом… — Это одна из причин, по которой у меня испорчены лицо и нога. Давайте просто скажем, что господин, который нанял нас, не был заинтересован в том, чтобы платить нам и легко подставлял нас. — «Мы»? Вы работали с кем-то в паре? — спросил Теон, заставляя лучника осознать, что он сказал. — Партнер… тот мерзавец, кто оставил меня умирать. — Он быстро ответил. — Как бы я ни сомневался в действиях Маркуса, я бы предпочел увидеть, как простой люд сбросит высокородных со своего насеста, поймет, что мы можем отступить, когда на нас давят. — Он ухмыльнулся. — Плюс… я получу свою долю оплаты за свои усилия. Ты бы удивился, узнав, сколько денег припрятали наемники. — Вот тебе и утверждение: «Пристрелка мне нужна больше, чем золото», — сухо фыркнула Дейси, заставив Виллема нахмуриться от досады. — Ладно, хватит пустой болтовни. — Геральт заговорил прежде, чем лучник успел возразить. — Подобные разговоры предназначены для укрепления доверия, а не для начала ссор. Лучше всего нам сосредоточиться на дороге, постараться сократить время нашего путешествия. Никто не спорил с указаниями ведьмака, все замолкли, когда он внезапно пришпорил отдохнувшую Плотву. Командир набрал темп, все последовали его примеру, двигаясь позади или рядом с ним. И всё же, пока они ехали, Геральт заметил стаю ворон, летящих вслед за отрядом, как будто птицы целенаправленно преследовали их. Мрачное чувство, что за ним наблюдают черным когтем поскребло душу, но сейчас он сосредоточился на дороге… и на том, что ждало их в Риверране.***
Полдень — Берега Пайка — Вороний Глаз Потребовалось пару недель, чтобы железнорожденные узнали о споре между Лордом-Жнецом и капитанами Железных островов, и ещё больше, чтобы все капитаны прибыли на вече. Бейлон Грейджой разрешил это собрание, как только новости о гражданской войне на материке достигли пустынных берегов Пайка. Ходили слухи о том, что Лорд-Жрец попытается вступить в союз с одной стороной или, возможно, нанести удар по Северу. Учитывая мстительную натуру Бейлона… многие хорошо представляли, «каким» будет его выбор. Скалистый берег пестрел наскоро разбитыми палатками. Пираты проводили время праздно: пили, дебоширили, плясали с топорами, уж в гульбе железнорожденные знали толк. Среди собравшихся налетчиков выделялись члены семьи Грейджой. В одной из больших палаток черного цвета многие из них собрались, чтобы обсудить грандиозное соревнование, на котором Бейлон расскажет о своих планах. — Мы все знаем, «что» должно произойти, — проворчала Аша, женщина с короткими волосами пристально посмотрела на двух своих дядей, которые стояли вокруг стола. С первого взгляда было бы легко принять её за мужчину с приятным лицом. Черная кожаная куртка плотно облегала грудь. Единственным явным признаком женственности были правильные черты лица и стройная фигура. Будучи последним оставшимся ребенком Бейлона, Аша заставила себя стать одной из единственных женщин-капитанов Железного острова и одной из самых успешных пираток. Её хитрость и смелость произвели впечатление на многих, даже на тех, кто следовал старым идеалам, в которых — ни одна женщина не могла по-настоящему возглавить корабль. — Отец собирается утащить нас вниз… снова. Я знаю, что у всех нас здесь есть свои разногласия, но даже вы оба знаете, как его мстительность чуть не уничтожила нас. Эйрон слегка нахмурился, длинноволосый бородатый жрец Утонувшего Бога, казалось, был раздражен этим высказыванием. С тех пор как он духовно пробудился во время Восстания Грейджоя, он превратился в холодного человека, в точности следуя традициям веры Железнорожденных. Его преданность сделала его одним из самых влиятельных на островах, некоторые даже считали его пророком Утонувшего Бога. — Нам не нужно напоминать о провале нашего Восстания. И всё же традиция остается в силе, пока Бейлон наш Лорд-Жнец, мы должны делать то, что он велит. Сидевший напротив него Виктарион усмехнулся в знак согласия. Высокий и мускулистый мужчина, на всех островах не было никого сильнее его. Даже во время этого мирного собрания он носил военные доспехи, в данном случае — чернёную кольчугу. Рядом, прислоненный к столу, отдыхал его знаменитый топор, массивное оружие, которым он владел одной рукой. — Аша, если тебя не изберут на вече, что ты собираешься делать в этом случае? Не боишься опозориться перед капитанами, девочка? Аша глубоко вздохнула от разочарования, она видела неверие в неё своих дядей. — Эх, мужчины… Традиции мало что будут значить, если мы продолжим тратить наши усилия на бессмысленные планы отца! — возразила она. — Мы в лучшем случае восстановили только половину того, что было потеряно во время нашего восстания. Если это правда, что Станнис вступил в союз со Старками, то он обратит на нас внимание, как только займет Железный Трон. — Хе-х… если он вернет его, — усмехнулся Виктарион, похоже, сомневаясь в шансах Штормовика. — Я говорю, пусть этот Союз Зимней Бури и Ланнистеры разобьются друг о друга. Если одна сторона выйдет из борьбы полуживой, тогда мы ударим по этой стороне и добьём её. Тем не менее, Эйрон задумчиво посмотрел на Ашу, расчесывая свою длинную, влажную бороду. — Неужели годы притупили твою память о том, насколько смертоносен лорд Станнис, брат? Все знают, что он годами создавал королевский флот, флот, которым он в основном управляет. С союзниками Старками у него достаточно людей, чтобы вторгнуться даже в Королевскую Гавань. Оскорбление заставило Виктариона нахмуриться на своего младшего брата. — Тогда мы будем готовы к нему, если он будет настолько глуп, чтобы напасть на нас! Во второй раз у него не будет такого же успеха! — Тьфу… как будто с дряхлой кормой разговариваешь… — Аша что-то проворчала себе под нос. По крайней мере, она была рада, что даже непоколебимый разум Эйрона смог увидеть причину её беспокойства. По правде говоря, она жаждала, чтобы Железнорожденные вышли за пределы своих изолированных островов, вернули себе территории, которые они заселили много веков назад, прежде чем их вытеснили с большой земли. Её дяди продолжали спорить, ссора заставила её ударить обухом топора по столу, чтобы привлечь их внимание. — Послушайте, я не прошу вас делать что-то опрометчивое. Речь идет не о том, чтобы предать отца, а о том, чтобы попытаться урезонить его. У всех нас троих есть уши, так что, конечно, если мы сможем прийти к какому-то соглашению… Внезапно раздался удар в колокол — сигнал о том, что вече вот-вот начнется. Дяди Аши взглянули на неё. Виктарион нахмурился, схватил свой топор и двинулся к выходу из палатки. Эйрон устало вздохнул. — Даже если бы мы могли договориться, ты же знаешь своего отца. Этот человек не уступит никому и ничему, когда он решится на что-то. — Утонувший священник двинулся, чтобы уйти. — Мы просто должны смириться с его выбором. Аша задержалась ещё на мгновение, взглянув на свой топор, прежде чем разочарованно зарычать. — Выбор… ты слышишь, Утонувший, это точно не мой выбор… — Подняв топор, чтобы повесить его обратно на пояс, она двинулась вслед за своими дядями, направляясь через пляж туда, где была назначена встреча.***
Состязание проходило на вершине холма Нагги который считался символом непоколебимой воли Железнорожденных. Его окружали десятки капитанов и лордов, в то время как на скале, меж величественных костей находился сам Бейлон. Его лицо, ожесточенное суровой жизнью на море, смотрело на толпу почти горьким взглядом. — Я знаю, что все вы в курсе, почему вас позвали сюда. Невозможно игнорировать тот факт, что на материке другие Дома снова воюют за Железный Трон. Крики и смех наполнили воздух, многие были взволнованы происходящей гражданской войной. Некоторые даже использовали конфликт для набегов на регионы, которых они не касались более десяти лет. — Мои капитаны задавались вопросом, не выберем ли мы чью-нибудь сторону, не будем ли выпрашивать какую-нибудь… ничтожную награду за верность. — Он покачал головой, нахмурившись ещё больше. — Пусть катятся людишки с зеленых земель — прямиком к Штормовому! Это наш шанс, наша возможность вернуть то, что наше по праву! Нанесите ответный удар по кровавому Северу, который обижал нас из года в год! Их земли никогда не были так уязвимы, как сейчас, когда мы едины! Ещё больше радостных возгласов наполнило воздух, так как никто не мог отрицать своей ненависти к Северу. Именно они сыграли ключевую роль в победе над ними во время их восстания и имели жалость даже пощадить их. Многие стремились показать, как такое милосердие вернется, чтобы преследовать Старков. — Пусть этот мальчишка Робб пожертвует жизнями своих людей ради глупых амбиций Станниса. Пусть они и Ланнистеры убивают друг друга. Кто бы ни победил, мы сметем их с лица земли мощью нашего флота, если они посмеют противостоять нам! Весь Вестерос признает меня королем… Внезапно Бейлон остановился, свирепое выражение лица мужчины застыло в мгновение удивления, его взгляд сосредоточился на середине толпы. Многие забормотали о том, что происходит, Аша и её дяди отодвигались со своего места в сторону, чтобы получше рассмотреть. Из середины толпы вперед вышел одинокий человек, громко хлопая в ладоши… медленно… очень медленно… Те, кто был рядом с фигурой, хорошо разглядели его лицо под серым капюшоном, лица их побледнели, а в глазах появился страх. — Король… какого трона? Не слышу! Снова хочешь влипнуть в грандиозный провал? — Фигура заговорила ровным, но звучным голосом. Откинув капюшон, открылось красивое лицо Эурона, его единственный здоровый глаз сиял самодовольным ликованием при виде окружающего его чистого шока. — Потому что на самом деле разруха и голод — это всё, чем ты дал нам как лидер. Из-за твоих недальновидных планов погибли многие хорошие люди. В этот момент Бейлон оправился от шока, на его лице появилось выражение чистой ярости. — Ты… ты… позор Утонувшего! Как ты смеешь показываться здесь?! — Здоровая ярость поглотила Бейлона, но она исчезла так же быстро. Низкий садистский смех вырвался у него, прежде чем он приказал своим людям из толпы схватить брата. Несмотря на это, Эурон казался совершенно невозмутимым и не сопротивлялся, когда его удерживали. — Я думал, ты умнее этого, Эурон. Я поклялся, что если ты когда-нибудь вернешься, пока я жив, я увижу, как тебя убьют за нарушение наших традиций. Эурон просто сохранил на лице уверенную улыбку, слегка пожав плечами. — Не ожидал, что ты будешь так долго держать обиду на меня. Действительно, если у кого-то и есть причина ненавидеть меня, так это у дорогого брата… Виктариона вон он… там… — Кивнув Бейлону, свирепый Виктарион, казалось, был готов броситься вперед и разрубить Эурона своим топором. — В конце концов, «он» убил свою морскую жену, а не я. Можно даже сказать, что наши традиции заставили его сделать это… — Хватит! — крикнул Бейлон, заставив многих вздрогнуть от команды, прозвучавшей в его голосе. — Если ты здесь, чтобы издеваться над нами… — Успокойся, брат. Если что, я здесь, чтобы помочь… ну… не совсем семье, но всем остальным, кто собрался. — Оглядываясь вокруг, на бесчисленные лица. — Каким бы умным ни был ваш план, он очень недальновиден. Вы можете не обращать внимания на продолжающуюся гражданскую войну, но, оставаясь в стороне, мы все подвергаемся риску. — Если ты имеешь в виду Станниса и мальчика Старка, я сомневаюсь, что они будут… — Думаешь, у них ничего не получится? Мы все знаем, насколько хороший воин Станнис, и прямо сейчас у него есть всё необходимое, чтобы победить даже Ланнистеров. — Он слегка ухмыльнулся. — Я сам пытался уничтожить его несколько месяцев назад, устроил засаду на «Ярость» своими лучшими кораблями. Потерял все, кроме «Молчаливой», несмотря на то, что имел все преимущества. Мало кто слышал заявления о такой битве, но признание Эурона в том, что это произошло, вызвало разговор. Все они знали, насколько боеспособен Эурон, поэтому поражение в такой битве казалось шокирующим даже для них. — Станнис — это тот, кого нам нужно вырубить. Север… о, у Севера назревают проблемы внутри себя, но если они увидят, что их дорогой союзник сломлен, это ускорит их собственное падение. Бейлон слегка усмехнулся. — Так что же ты тогда предлагаешь? Объединим нашу флотилию с Ланнистерами против общего врага. — В некотором смысле… да… я уже опередил тебя. — Хотя, взглянув на мужчин, державших его, он слегка вздохнул. — Вы… можете отпустить меня. Куда мне бежать? — Никто из вас не посмеет отпустить этого ублюдка! — возразил Бейлон. Однако люди, державшие Эурона, напряглись, почувствовав у своих спин острия ножей, поняв, что в толпе были люди Эурона. Хотя они и не вонзали свои клинки, было подчеркнуто, что печально известная «безмолвная» команда пирата была среди них. Неохотно они ослабили хватку на пирате, который слегка потер руки, чтобы облегчить боль, в то время как Бейлон сердито нахмурился. — Спасибо. Итак… На самом деле я пришел к соглашению с Ланнистерами, фактически с самим Тайвином. — Воздух наполнился бормотанием, многие сомневались в таком утверждении. — Ты бы видел это, когда я принес ему его потерянный фамильный меч, единственную вещь, на которую он потратил целое состояние, пытаясь найти! Я практически заставил его есть у меня из рук… — Последовало несколько смешков по поводу данного высказывания. — Ланнистеры нуждаются в нас гораздо больше, чем мы в них. Я заключил сделку, не похожую ни на что другое с Тайвином… — Сделка. — Теперь в глазах Бейлона была настоящая ярость. — Что дает тебе право решать что-либо за Железные Острова! — Потому что, в конце концов, брат, ты ничего не сделал для Железных Островов! — огрызнулся Эурон в ответ. — Все эти годы мы горевали из-за нашего поражения в том плохо спланированном восстании. Если бы ты потрудился создавать союзы и искать верных нам союзников, у вас были бы реальные шансы на успех… но вместо этого ты предположил, что другие примутся за твое обнадеживающее дело: набеги и грабежи… Заявление Эурона прозвучало правдиво, и воздух наполнился тихим бормотанием. Никто, даже Бейлон, не мог спорить с такой грубой логикой относительно того, почему случился провал во время их Восстания. — То, что ты предлагаешь — это блудить нашей мощью перед Железным Троном, перед этим эгоистом Тайвином и его полукровкой- отпрыском внуком. — возразил Бейлон. — И для чего? Богатство? Земли? Какое-то пустое название? — О… я получил гораздо больше… — Эурон широко улыбнулся. — Вы все увидите, я заключил идеальную сделку со старым львом. Объединившись с короной, мы получили бы свободу совершать набеги и захватывать земли в пределах Дорна, Штормовых земель и Севера в рамках правила завоевания. Отвоюем территории, которые у нас были много веков назад, пока Таргариены не вынудили нас уйти! Услышав это, возбужденное бормотание усилилось. Многие жаждали разграбить Штормовые Земли и Простор, оба богатые региона, хорошо охраняемые короной. Если королевская семья давала им право совершать набеги, то их ждало огромное богатство, которое они могли украсть. — Если мы соберемся сейчас, мы сможем удивить этого самодовольного ублюдка Станниса и выпотрошить его за то, что он сделал с нами много лет назад! Драконий камень будет нашим… нашим портом в Узком море! — Жестом его люди шагнули вперед, вытаскивая сундуки, которые они бросали вниз, добыча вываливалась из потрескавшегося дерева и открывала крышки. Схватив пригоршню монет и драгоценных камней, Эурон сжал её в кулаке. — Это! Это небольшая часть сокровищ торговцев Эссоса и ожиревших пиратов Ступеней! — Он усмехнулся, его взгляд переместился на Ашу. — Моя племянница знает, что это правда. В отличие от большинства из вас, у нее хватило смелости уплыть так далеко. Её подвиги против пиратов Ступеней весьма впечатляют. Похвала была неожиданной, вызвав противоречивую смесь гордости и недоверия. Она знала, что он на самом деле делал Эурон: подлизываясь к капитанам, раскачивая трон под Бейлоном. Все, что он сказал, было правдой, Узкое море было тем местом, где находилось всё настоящее богатство, и для свирепых Железнорожденных это была легкая добыча. — Совершенно ясно, что ты не годишься для того, чтобы возглавлять Железнорожденных, Бейлон. Ты никогда не смог бы заключить такую сделку, как я. Вы никогда не смогли бы и никогда не смогли бы получить те богатства, которые я здесь показываю. И ты никогда не сможешь отомстить Старкам или Баратеонам, как я. Я могу вздернуть мальчика Старка, потопить флагман Станниса «Ярость» и отправить Станниса к самому Утонувшему Богу! Это были такие грандиозные обещания, но никто не мог отрицать, что если бы кто-то и мог добиться таких вещей, то это была бы почти безумная хитрость Эурона Грейджоя. Толпа проглотила это, высоко оценив обещание настоящей славы после многих лет молчания. — Итак… Лорд Бейлон Грейджой Смелый… Я бросаю тебе вызов… лови, «Соленый Клинок»! Прими мой вызов или навсегда будешь заклеймен как трус! Полная тишина заполнила пляж, даже волны на мгновение, казалось, замерли, прежде чем обрушиться на берег. Бейлон пристально посмотрел на своего брата с ненавистью на лице, когда понял, что Эурон загнал его в угол. Эурон похитил сердца его капитанов, бросил вызов ему, Лорду-Жнецу, а теперь и чести… Оставался только один выбор. — Да будет так. Тогда я принимаю твой вызов, Эурон Вороний Глаз. Единственной милостью, которую ты получишь, будут холодные объятия Утонувшего Бога. Эурон ухмыльнулся в ответ на угрозу, в его глазах было неподдельное возбуждение. — Я верю в тебя, брат.***
Несколько часов спустя Все собрались в бухте, где должна был состояться поединок, в ожидании прилива с наступлением вечера. Прошло слишком много времени с тех пор, как «Соленый Клинок» бросался великому Лорду, не говоря уже о главе Дома Грейджой. Аша и Виктарион стояли на краю берега, ожидая прибытия Эурона и Белона. Эйрон тем временем стоял на мелководье, священник Утонувшего Бога, возносил молитвы за этот поединок чести. — Это безумие… — пробормотала Аша Виктариону. — Это одна из наших старейших традиций, Аша. Вызов был брошен, и твой отец принял его. — Он нахмурился. — Как бы я ни презирал Эурона, я уважаю его хитрость в организации этого. — Он собирается убить отца! Ты же знаешь, что папа не может противостоять таким, как он! — Лучше умереть с гордостью, чем называться трусом. Аша резко замолчала, сжав кулаки от ненависти к тому, насколько она была бессильна. Ей ничего так не хотелось, как бросить свой топор прямо в ухмыляющееся лицо Эурона, зарубить безумца, ах, если бы она могла… И всё же она знала, что это ничего не решит, только свалит вину на её отца, сделает Эурона мучеником, а её — заклеймит навечно убийцей родственников. Внезапно внимание толпы переключилось, когда, наконец, прибыли претенденты. Бейлон и Эурон были раздеты до кожаных штанов, белесых от морской воды. Оба мужчины были в хорошей форме. Хотя, телосложение Эурона более плотное по сравнению с Бейлоном. Лорд-жнец был поджар, его жизнь в постоянном опустошении источила его. Все молчали, когда эти двое прошли мимо них, остановившись перед Эйроном, который сжимал в руках потрепанный водой продолговатый сундучок. Священник пристально посмотрел на своих братьев и сестер, прежде чем, наконец, заговорил. — С вызовом, брошенным «Соленым Клинком», вы оба будете сражаться до смерти, используя только данные клинки… — Открыв крышку, из сундука вылилась соленая вода, обнажив два длинных кинжала. Тяжелые рукояти клинков были украшены позолотой, лезвия же покрылись толстой коркой густой морской соли. — «Соленый Клинок» проверяет силу и выносливость человека. Каждый данный порез принесет укус моря. Каждая открытая рана почувствует его жало. — Кивнув, оба мужчины потянулись, чтобы взять нож, прежде чем дело было закрыто. — Отступления нет. Никакой пощады в этой битве. Струсить — значит потерять всю гордость, которую ты имеешь, навек потерять свое честное имя. Медленно Эурон и Бейлон вошли глубже в воду, остановившись, когда она достигла их колен. Оба молчали, холодно глядя друг на друга, хотя глаза Эурона светились чистой уверенностью. На долгое мгновение воцарилась тишина, нарушаемая плеском волн, пока Эйрон не поднял обе руки высоко. — Во имя Бога, что утонул за нас! Сходитесь! Бейлон сделал первый шаг, бросившись в воду с удивительной скоростью, выхватывая нож. Эурон повернулся, его собственный клинок встретился с другим, чтобы блокировать его, прежде чем нанести левый хук. В то время как Бейлон смог блокировать его предплечьем, сила этого удара заставила его вздрогнуть и отступить назад. — Неплохо, — усмехнулся Эурон, перекидывая клинок в левую руку, прежде чем шагнуть вперед, нанося быстрые удары сбоку. Несмотря на скорость своих замахов, Бейлон встретил их своими, его рука была порезана соленым оружием. Даже небольшой порез причинял острую боль, но Бейлон не ослабил хватку. Нырнув под следующий замах, Бейлон подошел ближе, опустив одну ногу под воду, чтобы сместить равновесие Эурона. Это не слишком потрясло пирата, но всё же более тесное пространство позволило Лорду-Жнецу отрезать кусочек плоти Эурона. Только низкое рычание показывало, что Вороний Глаз чувствует боль, но он просто ухмыльнулся, прижимая руку к боку, удерживая Бейлона на расстоянии. Он поменял хватку клинка и нанес удар вниз, целясь в плечо брата, Бейлон поймал его только за запястье, когда кончик лезвия пронзил кожу. Жгучая боль усиливалась по мере того, как оружие погружалось всё глубже, но прилив адреналина заставил Бейлона яростно закричать, прежде чем он ударил головой о голову Эурона. Одноглазый пират отшатнулся, чтобы смягчить удар, но это заставило его отступить от их захвата. Брызги воды обожгли его рану, и только короткое вздрагивание показало его дискомфорт. Бейлон, не колеблясь, продолжил атаку, ткнув ножом только для того, чтобы перевернуть рукоятку для удара, демонстрируя довольно ловкое мастерство. Движения Лорда-Жнеца медленно оттеснили Эурона назад, он вошел в более глубокую воду, где их движения стали более трудными, так как вода теперь доходила им до бедер. Просоленные клинки сталкивались, братья обменивались порезами, хотя Бейлон был порезан больше, чем его брат. Теперь на его предплечьях открылись кровоточащие раны, что затрудняло обращение с оружием. Эурон тем временем заработал ещё больше порезов на груди, но, казалось, его не беспокоили ноющие порезы. Становилось ясно, что Бейлон начинает уставать, хотя его упрямая решимость не давала ему отступать. Он стиснул зубы, другой рукой схватившись за дрожащую руку с клинком. Сильно сжимая кровоточащую рану, он гортанно зарычал, прежде чем закричать. Как и в начале дуэли, он сделал быстрый выпад, кончик клинка нацелился прямо в черное сердце Эурона. И всё же Эурон ожидал такого шага, зная, что его брат будет в таком отчаянии, что попытается сделать это снова. Он откинулся назад достаточно, чтобы наконечник просто вонзился ему в грудь, и оставил Бейлона вытянутым, как струна. Это добавило долю секунды Бейлону, пытающемуся отдернуть руку, и всё это время Эурону требовалось, чтобы вонзить свой клинок прямо в предплечье брата. Соленое железо пронзило мышцы и задело кости, заставив Бейлона взвыть от боли. Шок, пробежавший по его нервам, было слишком трудно игнорировать, рука дернулась, клинок упал в воду. Затем свободная рука Эурона потянулась, чтобы схватить брата за горло, крепко сжимая его, чтобы начать душить. Здоровой рукой Бейлон схватил Эурона за запястье, вцепившись в него так сильно, что потекла кровь, когда он попытался ослабить эту железную хватку. Затем Эурон начал толкать брата вперед, заставляя Бейлона отступать до тех пор, пока шея Лорда-Жнеца не оказалась в воде, в то время как его клинок пронзал его ослабшую руку, заставляя кровь окрашивать багрянцем воду. Во время медленной борьбы, Бейлон пытался удержаться на ногах, держать голову над водой, хотя уже несколько раз он откидывал голову назад. Болезненные вздохи заставили Бейлона втянуть ледяную морскую воду, выплюнуть её и даже ударить Эурона по лицу, который просто отвернулся. Ничто не остановило его, когда, наконец, он погрузил голову старшего брата под воду. Садистская улыбка стала шире, когда он увидел, как лицо Бейлона исказилось от боли и нехватки воздуха, пузыри поднялись, когда он больше не мог задерживать дыхание. Рука, впившаяся в запястье Эурона, вцепилась в него мертвой хваткой, а затем расслабилась и, наконец, обмякла. Глубоко вздохнув, Эурон отпустил шею брата, наблюдая, как тот остается неподвижным под поверхностью воды. Его глаза закрылись, когда он глубоко вздохнул, наслаждаясь удовлетворением от этой давно назревшей победы. Когда он снова открыл глаза, то повернулся лицом к толпе, которая молча наблюдала за происходящим с явным благоговением на лицах. Он медленно ступил к берегу, раскинув руки в стороны и склонив голову. — Как видно, Утонувшему богу понадобился хороший гребец! — То, что мертво, умереть не может, но восстаёт вновь, сильнее и крепче, чем прежде! — Толпа взревела в ответ, подняв кулаки в знак прощания со своим убитым лордом. Остальные Грейджои скорбно наблюдали, эти трое боялись того, «что» произойдет при таком повороте событий. Потому что в глазах всех собравшихся Эурон теперь был новым Лордом Пайка и всех Железнорожденных. Брызгая на себя морской водой, Эурон позволил боли пронзить свое тело, шипя от наплыва чувств, которым она наполнила его. Он поднял голову к небу, ухмыляясь и наслаждаясь разговором своих товарищей-захватчиков.***
Вечер — Лес к востоку от Риверрана — Леди Кейтилин Всю ночь и весь день Кейтилин скакала так быстро, как только позволяла её лошадь. Изнеможение накатило на неё и на лошадь, однако, они скакали, подгоняемой ужасом перед Старухами и их рукотворными монстрами за спиной. Каждый раз, когда она начинала засыпать в седле, ужасные звуки смерти её спасителей… или ужасные крики гибели Родрика заставляли её просыпаться. Она знала, что не может позволить этим мерзостям захватить или убить её, только не после жертв, принесенных, чтобы она убежала от них. Она скиталась между главной дорогой и боковыми тропами, надеясь оторваться от преследования. Хотя теперь это оставляло её потерянной, если не считать того факта, что она направлялась на восток. По её оценкам, Рейвентри-Холл находился по меньшей мере в дне пути, хотя она не была уверена, что они в безопасности от Старух, находясь в пределах их досягаемости. В нескольких днях пути к северу находился городок Ярмарочное поле, но она сомневалась, что у неё хватит припасов или навыков, чтобы пробраться через дикую местность и пересечь Развилку. — Загнана в угол… как тварь на заклании, — пробормотала она себе под нос, склонив голову в изнеможении и отчаянии. На мгновение её глаза закрылись, она почти заснула, пока движение в седле и усталое фырканье лошади не разбудили её. Оглядевшись, она поняла, что сошла с главной тропы, оказавшись, похоже, в дремучем лесу. И всё же, что-то казалось другим, странное чувство спокойствия, умиротворения, которого так долго не хватало. Лес здесь казался живым, вокруг активно бродили мелкие животные и щебетали птицы, что отличалось от почти полной тишины, которую она терпела в Риверране. Тропа вела в рощу, в центре которой стояло внушительное чардрево, очень похожее на то, что росло в Богороще в Винтерфелле. «Дом»… Теперь это слово казалось таким пустым. Риверран был испорчен до неузнаваемости, в то время как Винтерфелл казался ей другим миром вдали от неё. Она жалела, что оказалась такой глупой, взяла, поддавшись эмоциям, бросилась в Королевскую Гавань, пытаясь защитить свою семью. — Бран… Рикон… Старые Боги, я должна была остаться с вами, на севере… — В этот момент она соскользнула с седла, но мягкая трава, по крайней мере, смягчила её падение. Её усталая лошадь едва заметила, как она упала, зверь подошел к клочку травы у ближайшего журчащего ручья. Поднявшись на колени, женщина опустилась на колени перед чардревом, глядя на лицо, вырезанное на белом стволе дерева. Дремлющий старик, из слегка приоткрытых губ и закрытых глаз сочился красный сок — выражение, которое, казалось, отражало покой и печаль. Долгое мгновение она смотрела на лицо дерева, размышляя, есть ли в этом мире настоящие боги. В течение нескольких недель она молилась Семерым о какой-то помощи, о чуде, которое положило бы конец безумию и ужасу, охватившим её дом. Но ничего не произошло, пришло только ещё большее отчаяние. — Я… никогда не понимала сказок о вас… о Старых Богах или кем вы там являетесь… Она спокойно заговорила с деревом. — Но прямо сейчас… Мне нужно чудо. Что-то… что угодно, прямо сейчас. — Она сцепила руки, низко склонила голову и подавила глубокое рыдание. — Я бы отдала всё… всё… даже жизнь, чтобы просто снова увидеть свою семью… и наказать этих монстров за то, что они сделали! — Слезы текли по её щекам, задыхающиеся крики вырывались из её груди. — Пожалуйста… Я просто… Мне нужен какой-нибудь знак! Внезапно раздался низкий смешок, приглушенный звук, который, казалось, заглушил все окружающие шумы природы. Это заставило Кейтилин вскинуть голову и быстро оглядеться, испугавшись, что это Старухи наконец загнали её в угол. Её бегающие глаза заметили маленькую фигурку, скользнувшую в кусты, гибкую фигурку и коротко подстриженные волосы, точно такие же всклокоченные, как у её младшей дочери. «Арья?» И всё же надежда исчезла, когда она заметила, как все собравшиеся животные внезапно уставились на неё, включая её лошадь — Старые Боги, спасите меня… — Она быстро оглянулась на чардрево, потрясенно ахнув, прежде чем попятилась назад удивившись тому, что было перед ней. Мягкая почва, казалось, открылась, показав широкий земляной туннель, ведущий в темноту, и находился между ней и чардревом. В темноте виднелись пятна мерцающего света, фонари и факелы, десятки из них приближались. Мягкий топот копыт приблизился, когда молодой человек с маленькой девочкой выехали из туннеля и остановились перед ней. У юноши был удивленный взгляд, в то время как ребенок смотрел на Кейтилин с невинным любопытством. Было ясно, что молодой человек благородного происхождения, судя по тому, как он был одет, даже если одежда была испачкана в дороге. Самой определяющей деталью, однако, был плащ, украшенный вороньими перьями… После долгого мгновения, узнавание вспыхнуло в глазах молодого человека, который наконец заговорил. — Леди Кейтилин Талли? Боги… что с вами случилось? Ей хотелось что-нибудь сказать, что угодно в ответ молодому человеку. Приветствие или простые слова благодарности. Она не могла, лишь устало вздохнула пересохшими губами, прежде чем закрыла глаза, усталость полностью навалилась на неё. Она слышала встревоженный голос молодого дворянина, зовущего других на помощь. Всё, что имело значение, это то, что она больше не была одинока, маленькая искорка надежды затеплилась в её душе после того, как она столкнулась с такой мерзкой нежитью в стенах родного замка.