«Si vis pacem, para bellum»
Все знают, что добиться мира иногда можно лишь войной. Тогда, когда других путей нет, когда в это впутан весь преступный мир. И когда ты не знаешь, кому действительно можно доверять.
Как и предполагалось, Сантино бежал в Континенталь. Эстер же наивно думала, что это остановит Джона, что он благоразумно не станет рисковать собственной жизнью ради смерти неприятеля. Вариант «экскомьюникадо» Миллс рассматривала, как верную смерть. Сию же секунду. Ну, может, как со смертельно больным рождающимся ребенком — можно прожить секунд десять, а можно и пару часов, если уж повезет. И убийство в Континентале — прямой путь к смерти. Казалось бы, Уик тоже это знает. Но он решительно снимает пистолет с предохранителя и заходит в отель. — Джон, постой! — сопротивляясь сильному ветру, который бьет в лицо, не давая и вздохнуть, Эстер поднимается по ступенькам, перескакивая через одну, и хватает мужчину за свободную руку. Он ранен, он зол, он устал. И он хочет покончить с этим прямо сейчас. — Ты уверен, что это тебе нужно сейчас ? — в глазах девушки плескалась тревога. Джон лишь вздохнул и опустил голову, чувствуя вину за то, что вплел сюда крайне доброжелательную девушку, которая за это время стала больше, чем назойливая собачница-незнакомка. И то, что хотел совершить Уик сейчас, не должно было никоим образом касаться этой удивительной девушки. Мужчина промолчал и поднял взгляд, фокусируясь на глазах блондинки. — Мне это необходимо, как дышать, — тихо сказал Джон, но Миллс поняла — он решителен как никогда. Девушка вздохнула и отпустила руку Джона, все еще смотря в его глаза. По взгляду Эстер Уик видел все, что она чувствовала — боль, тревогу, злость, отчаяние. Но в меньшем количестве, чем сам Джон. — Видимо, я не смогу тебя отговорить, — сокрушенным голосом произнесла девушка, едва сдерживая слезы. Это самоубийство, но более печально то, что Уик осознает это. И все равно идет. Мужчине тоже было печально, но он был уверен в двух вещах, которые нужно сделать — убить Сантино Де’Антонио и уберечь Эстер Миллс от последствий, которые могут грозить им обоим. Нет, в трех. Положив теплые и немного огрубевшие ладони на щеки девушки, Джон коснулся ее губ своими. Обычно это нельзя назвать поцелуем, просто теплое и нежное прикосновение губ. Но оно передавало все те эмоции и нежность, которые таились в сердцах обоих. Эстер поддалась вперед, чуть раскрывая припухшие от поцелуя губы, словно давая разрешение. Тепло разлилось по ее телу, а щеки порозовели от смущения. Пальцы девушки заскользили по напряженным рукам Джона, обхватывая их за плечи. Через пару секунд мужчина отстранился и с какой-то неизведанной для девушки ранее нежностью посмотрел на Миллс. — А теперь прошу тебя, — он слегка наклонил голову и черные локоны упали на глаза мужчины. — Уходи и не оборачивайся. — Хорошо, — прошептала все еще впечатленная Эстер. Внезапно она поняла, что ее голос охрип, и девушка шумно прерывисто вздохнула. Воздух казался необычно холодным по сравнению с тем, как в ней же было горячо. Миллс бережно двумя пальцами заправила выбившуюся прядь мужчины за ухо. Карие глаза следили за действиями девушки, Джон молчал, позволяя проявить такую кроткою заботу о нем. Как давно подобное было, как давно он чувствовал это… Время словно остановилось, но когда Эстер опустила руку и Уик нежно сжал ее, все еще водя по лицу девушки пленящим взглядом, оно снова пошло. Часы на большой площади в трех кварталах от них пробили восемь часов вечера. Эти 8 размеренных сигналов, извещающие о наступившем часе, вывели Джона и Эстер из ступора. Девушка улыбнулась уголками губ и отпустила руку Уика, а затем, не оглядываясь, побежала вниз по ступенькам.*****
С тех пор прошло два дня. Без этого адреналина, погонь, стрельбы и жажды приключений Эстер казалось, будто у нее высосали всю душу. Перед смертью отец Эстер все еще был наемным убийцей, а потому у него сохранился рабочий телефон, на который постоянно поступали сообщения. Рассылка. И каждый день Миллс проверяла, нет ли там имени Джона. И вот, оно появилось. «Экскомьюникадо» и огромная сумма за голову наемника. Приказ обо всем этом вступал в силу ровно через час. И почему-то Эстер знала, что Уик придет. Не сейчас, но обязательно это сделает. Сначала поиграет в героя, ведь всех, кто помогает выбывшим, ждет мучительная смерть, да и риск, что девушку убьют «за компанию» слишком высок. Но ему больше некуда было податься. Миллс взяла свой телефон и написала лишь одну фразу: «жду». Сообщение тут же было отправлено Джонатану. Это ускорит его приход. И Эстер была абсолютно права. Через часов пять, может, шесть, в дверь требовательно и размеренно постучали. Девушка схватила пистолет и, спрятав его за спиной, подошла к двери, а затем открыла ее. На улице стоял Джон, избитый и мокрый. Как в первую встречу, только сейчас он не отвергал помощи. Джон кивнул и молча зашел, девушка закрыла за ним дверь. Она знала, что если хоть одна живая душа увидит, как Уик заходил к ней, они оба трупы. Мысль быть убитой в собственном доме одновременно пугала и прельщала — ну, хоть не на улице. Но ведь, как говорится, ее дом — ее крепость, как в нем умирать? Джон прошел мимо девушки, и, положив на полку пистолет с глушителем, с которого стекали капли дождевой воды, мужчина со вздохом боли сел на диван. Его лицо все было в мелких ссадинах и порезах, на животе был виден след от ранения, да и сам Уик хромал на одну ногу. Миллс словно чувствовала и знала, чего ожидать, поэтому ранее приготовленные медицинские препараты и инструменты были все время под рукой. Аккуратно зашив все ранения на груди мужчины, Эстер принялась смывать и обрабатывать ссадины с его лица. Она была так занята процессом, а Джон так устал, что оба не замечали этой практически интимной близости и не вспоминали произошедшее два дня назад. Может, оно и к лучшему? Обезболивающие, которые он принял раньше, переставали действовать, и Уик снова почувствовал ноющую тяжесть в мышцах, жгучую боль в ранах. Но он не собирался расслабляться и был готов уже бежать снова. Он наконец-таки заполучил четки, которые мог бы предоставить своему «приюту», требуя защиты. Но сейчас Эстер Миллс была так упорна, что он решился все-таки переночевать в доме, а на рассвете идти дальше. Он прожил уже двое суток после экскомьюникадо и с вознаграждением за голову в двенадцать лимонов, и это можно было считать маленькой победой. Телефон Джона Уика вместе с костюмом были слишком далеко, чтобы мужчина услышал новый сигнал о преступном мире. Но вот Эстер не убирала далеко телефон ее отца и сразу же открыла его после вибрации. Она не знала, как это возможно, но появился документ на ее голову размеров в полтора миллиона долларов. Миллс должна состоять в этом мире наемников непосредственно, чтобы ее пытались убить, может, должна быть где-то зарегистрирована, на кого-то работать, чтобы стать частью этой рутины. Неужели это сделал кто-то из ее родителей еще до того, как она родилась? Это было бы по-настоящему подло с их стороны. Но факт остается фактом. Недопарочка, убийство которой принесет кому-то тринадцать с половиной миллионов долларов. Черт бы побрал этого везунчика, если он сможет уйти от Уика живым, конечно. Джон снова лег в гостиной, а вот Эстер застала бессонница. Будучи человеком бдительным, мужчина подорвался среди ночи, услышав, как в соседней комнате — кухне — что-то упало. Но это была всего лишь Эстер, которая хотела насыпать в чай сахара, но за ложку зацепилась вилка, и когда девушка ее подняла, столовый прибор упал с громким звуком о кафель. Уик прошел в кухню и, увидев, что опасности не грозит, положил пистолет, который схватил по пути, а затем сел рядом с девушкой. На ее лице не было никаких эмоций, несмотря на то, что все ее эмоции мужчина практически всегда мог различить. Миллс не жаловалась, не балаболила, не восхищалась или пугалась, но все ее эмоции, переживания, радость, решимость, горе или страх сразу читались на ее лице. И сейчас же ничего. Джон с минуту вглядывался в лицо девушки, пока она спокойно пила чай, словно не замечая этого. Ветка на улице под ветром стукнула в окно, и тогда Уик смог различить мимолетно появившиеся на лице чувства, которые привели его в небольшое замешательство — страх, тревога и грусть. И Джон подумал, что это из-за него, а поэтому решил уйти уже сейчас. — В бойлерной есть винный погреб, — произнесла Эстер на предложение Уика уйти. — Его, кажется, заполнял мой отец, но я не фанат гурманского питься в виде шампанского или вина. Но там должен быть выход. До конца коридора и налево. Там дверь, как вентиляция, она ведет к выходу у реки в полукилометре отсюда. — И ты ей пользовалась? — вскинул бровь Джон. — Только ради интереса. Собравшись в мгновение ока, Джон спустился в погреб и закрыл за собой дверь. Эстер же молча помыла за собой посуду, застелила диван и хотела было отправиться наверх, чтобы попытаться уснуть, как в ее дверь постучали. Не прикладывая особых усилий, но все же требовательно. Развернувшись, девушка подошла ко входной двери и открыла ее. За ней стояли двое полицейских, за их спинами мигали огни, отсвечивая в лица копов то красным, то синим цветом. — Доброй ночи. Я могу чем-то помочь? — натянула улыбку девушка. — Здравствуйте, мэм, приносим извинения за срочный визит, но мы опрашиваем всех жильцов. Вы не видели этого человека? Он может быть опасен. И один из мужчин передал ей распечатанное фото, сложенное вчетверо. Девушка послушно его развернула, и первое, что бросилось ей в глаза — шоколадный взгляд, который она теперь узнает из тысячи. Джон на этом снимке был издалека, весь помятый и избитый. — Нет, простите, я не видела такого, — спустя какое-то время произнесла Миллс, складывая это фото и протягивая обратно полицейскому. Но он не взял его. — Неверный ответ, — сказал он и ударил девушку под дых. Эстер отлетела, падая на деревянный пол. Ее дыхание сбилось, да и вообще сложно было разогнуться после такого удара. Двое мужчин спокойно прошли в гостиную, кухню, туалет, осматривая все. Потом один из них поднялся на второй этаж, а первый поднял девушку с пола и хотел было связать найденной веревкой, но Эстер ударила того пяткой по колену. Мужчина тут же отпустил ее, и Миллс грохнулась на спину, но тут же перекатилась и поднялась. Пока неизвестный приходил в себя, девушка рванула на кухню. Оружие ей не достать — оно за спиной того копа, поэтому остается самое лучшее и проверенное временем орудие — сковородка. Адреналин бушевал в крови, пока девушка бежала на кухню, а в ушах отдавалось ее биение сердца и шлепки голых ступней о пол. Дерево сменилось на кафель, и по ногам пробежали мурашки. Едва Миллс достала сковородку из шкафчика, как ее снова сбил с ног тот мужчина. С противным скрежетом сковорода отлетела на пару метров. Эстер снова пнула того мужчину и выиграла пару секунд, чтобы подтянуться и достать рукой до ручки ее орудия. И неизвестный уже встал, направив пистолет на девушку, как она сковородкой выбила этот предмет из рук, а затем поспешно поднялась. Она хотела огреть уже наемника по голове, но щелчок с предохранителя заставил ее замереть и обернуться. Второй «коп» снял фуражку и оказался лысым. И он навел на нее пистолет. — Опусти сковороду, — произнес он грубым басом. И только сейчас Миллс начала приходить в себя — она почувствовала боль от всех этих ударов и падений, поняла, что ее пучок давно растрепался, и блондинистые волосы свисали, закрывая обзор, что на лбу выступил пот, и девушка задрожала. Она аккуратно положила сковородку на пол, не сводя глаз с дула пистолета, наведенного на нее. Наемник стоял слишком далеко, чтобы она могла что-то предпринять, да и гениальные мысли резко перестали посещать голову девушки. — За тебя дали полтора ляма, а за Джона Уика дают двенадцать. Мы могли бы договориться, — хмыкнул лысый, будто то, что он сказал — полный абсурд. — Но я знаю таких, как ты. Ты сучка еще та, и проблем будет больше, чем эти все деньги. Поэтому будем устранять проблемы постепенно — сначала ты, потом он. Эстер боялась прикоснуться к своему лицу, убрать мешающие пряди, чтобы не спровоцировать наемника на выстрел. Но, оказалось, он и так хотел убить ее. В голове Миллс пронеслась мысль — что будет с Арти? У нее не осталось родственников или друзей, которые могли бы его приютить. Странно думать о судьбе пса, когда сама сейчас расстанешься с жизнью. В темноте раздался щелчок, идентичный снятию предохранителя. Не успел лысый повернуться, как получил пулю в голову. Едва успев вздохнуть и раскрыть рот, как он упал замертво. Со вторым произошло точно также. За их спинами стоял Джон, как всегда сосредоточенный и смотрящий холодным взглядом наемника.