Не по сценарию

      Soundtrack: Bones — 9021       Гвен не в духе. Не в настроении рыться в необъятном гардеробе в поисках того самого платья из чёрного шёлка от Versace, на покупку которого потратила чёртово уймище времени и денег. Ей не хочется вставать на высоченные шпильки, краситься, наряжаться и вообще выходить из дома. Не хочется праздновать свой день рождения.       Вчера она пританцовывала перед зеркалом, любуясь переливом светлых камней изумительного ожерелья — подарка отца, — идеально подходящего к её образу. Сегодня она бросает на украшение мрачный взгляд и захлопывает крышку бархатного футляра.       Гвен вяло проводит щёткой по чёрным локонам и передумывает собрать их в причёску. Нет, у неё решительно нет желания покидать пределы своей спальни. Глубоко внутри поселилось мерзкое чувство, отравляя ей душу. Предчувствие чего-то неотвратимого. Она уверена, что если останется дома, то всё обойдется. Но делать нечего, выбора у неё нет.       Выбора ей не оставляет самое близкое на свете существо, по совместительству вечно зудящая заноза в заднице — её гетерозиготный брат-близнец, Эван, по прихоти судьбы с которым ей пришлось делить утробу их матери. И этот засранец продолжает забивать её личное пространство своим назойливым присутствием на протяжении вот уже двадцати трёх лет, с завидным постоянством разрушая все её планы и замыслы. Он вполне способен закинуть её в багажник, если идти добровольно девушка откажется.       Платье Гвен принципиально не надевает.

***

      Музыка бьёт по ушам внезапно, оглушая и дезориентируя. Подрагивающие лучи светодиодов прорезают задымленный воздух, слепят. Танцпол переполнен. Сгорающие в лихорадке тела двигаются в такт срывающей мозг музыке, трутся, скользят, задыхаются. Гвен тоже задыхается. Ей жарко и душно. Они с Эваном пробиваются сквозь это пульсирующее месиво из тел и блестящего тряпья в другой конец зала, где широкие ложа уже придавлены весом их подвыпивших друзей. Нет чтобы обойти этот круг ада, но Эван не из тех, кто выбирает легкие пути, Эван прет напролом.       Друзья замечают их, машут и выкрикивают поздравления, хотя между ними все еще десять футов живой стены. Последние шаги даются Гвен особенно тяжело — она спотыкается и врезается в какого-то мужчину. Роняет короткое «простите», едва подняв взгляд.       — За близнецов! — поднимают бокалы захмелевшие ребята, только Эван и Гвен опускаются рядом. — За Мартинов!       — Детка, что за вид? — возмущается Эшли Вуд; в другой вселенной она могла бы считаться лучшей подругой, но в этой у Гвен таких нет. — А как же Versace?       Гвен машинально осматривает свои светлые джинсы в обтяжку и черную, льнущую к коже кофту, обнажающую белые покатые плечи.       — Отвянь от неё, Эш, — зато у неё есть Меган Мартин — кузина, второе доверенное лицо после Эвана, а в некоторых вопросах даже первое.       Они вместе хренову тучу времени, с первых горшков и слюнявых беззубых улыбок. Лет тридцать назад их отцы — тогда еще молодые предприниматели — поднимают забытый богами город из руин экономического кризиса, перековав город-призрак в грандиозный туристический центр. Братьев Макса и Джейсона Куперов, так же как и Лиама Паркера, заносит к ним немного позже, с попутным или беспутным ветром, будучи детьми ведущих партнеров Мартинов и Вуда.       За столько лет они сближаются, прикипают, переплетают судьбы, разделяя каждое подношение жизни. Скупо усмехаются успехам, яростно прикрывают друг друга от летящих в спину желчных плевков и косых завистливых взглядов.       Золотая молодежь ни в чем не знает отказа и может позволить себе лучшие заведения в любой точке страны, да и мира, впрочем. По одному звонку элитные клубы раскатываются ковровой дорожкой, заискивают, обхаживают, не желая упускать свое место под софитами. А на утро журналюги вываливают на первые полосы подробности «вопиюще разгульного» образа жизни наследников крупного холдинга.       Наследники забивают х*й размером с холдинг на элитные клубы и отрываются в безвестном энском заведении где-то в глухом медвежьем углу. Здесь их не узнают. Здесь они не мешки, набитые деньгами своих папаш и перевязанные их авторитетом. Здесь они могут расслабиться и притвориться почти нормальными.       Гвен жарко. Нет, не так. Гвен полыхает. Жар поднимается изнутри и пожирает каждую клеточку её ослабевшего тела. Мышцы разопрели и не слушаются. Воздух словно сгущается, забивая натянутые струной бронхи. Адская музыка разрывает барабанные перепонки, пробивается к мозгу и выворачивает, раздавливает, вытряхивает. Ей отчаянно хочется покинуть это место. Что-то с ним не так. Что-то странное с ней происходит здесь. Гвен озирается в поисках брата и с трудом различает его в гуще танцующих, с Эш и Джейсоном. Остальные куда-то подевались.       Горло сжимается в спазмах, борясь с подступившей тошнотой. Гвен больше не выдерживает. Ей нужна передышка.       В сортире на удивление малолюдно. Сшибающие с ног волны музыки приглушает тяжелая дверь. Гвен пялится в зеркало — на неё в ответ смотрят сверкающие шальным блеском глаза на покрасневшем, будто распаренном лице. Да что ж такое? Простыла? Мартин обильно плещет в лицо ледяную воду в попытке хоть немного освежиться. Она раздраженно потирает зачесавшуюся руку и приглушенно рычит от досады, ловя косой взгляд вышедшей из кабины девушки. Гвен на неё плевать. Её начинает знобить, а рука зудит всё сильнее. Она яростно потирает предплечье и задирает узкий рукав кофты, обнажая кожу. Поражённо выдыхает.       Сердце заходится в бешеном перестуке. Гвен остервенело трёт покрасневшую кожу, но видение от этого не меняется. На воспалённой коже отчётливо проступают точечные вмятины, складываясь в сложный узор. Никакого значения у него нет. Таких символов на всём свете только два: у неё и на предплечье её Истинного. А значит, они встретились. Более того — соприкоснулись.       Но как, если она всю ночь просидела на скамье запасных?       Гвен прокручивает в памяти пролетевшие часы мучения, и внезапная догадка пронзает её, сковав тело напряжением. Она кидает в зеркало обречённый взгляд и вздыхает. Вот чувствовала же, что нужно остаться дома.       Мартин прорывается сквозь толпу, прочесывая взглядом безумное скопище и решительно расталкивая зазевавшихся тусовщиков.       Она находит его за одним из столиков в компании жутко серьёзных на вид, как и он сам, мужиков. Что-то отличает их от всех остальных в этом заведении. Они не вписываются. Им не весело. Они не расслаблены. В их напряженных позах застыла угроза. Тот, к кому приковано её внимание, тихо переговаривается со своим спутником. Высокий, судя по длинным ногам, поджарый, светлый шатен. Лицо жесткое, с правильными чертами. Глаз она не видит.       Четыре шага — она подходит ближе. Её замечают, кивают в её сторону. Наконец и он оборачивается. Их взгляды скрещиваются. Глаза в глаза. Серые. Внутри что-то переворачивается и сладко тянет, подчиняясь инстинктам. Вот он — её Истинный, её Пара — только руку протяни. Этого момента все люди жаждут каждый прожитый в одиночестве день.       Мужчина смотрит невозмутимо и как-то… тускло. Незаинтересованно. Так не должно быть. Даже Гвен, чья железная выдержка обросла молвой, едва ли может скрыть волнение. Он, что, сломан?       Она ловит его спокойный взгляд на своем все ещё закатанном рукаве и тут замечает одну важную деталь. Серая футболка-безрукавка обнажает крепкие руки мужчины, выставляя напоказ покрасневшую, как и у неё, кожу с проступившей недавно татуировкой. Он знает.       — Ты в курсе, — Гвен твёрдо встречается взглядом с человеком, предназначенным ей природой, судьбой или чем-то там ещё, что считает себя вправе распоряжаться их жизнями.       — В курсе, — глубокий голос будоража проходится по слегка расшатанным нервам, пытается прорваться в сердце; Гвен мысленно заточает предателя в сундук мертвеца*.       — Как давно? — не дрогнула, умница, папа бы гордился.       — Когда ты в меня врезалась, — пожимает плечами.       Гвен хмурится. Нет, тут явно что-то не так.       — Не собирался подойти? — это доходит до неё почти сразу, но спрашивать решается после предварительного вступления.       — Нет.       Вот так просто. «Нет». Обрывает, отрезает, ставит жирную точку. Отказывается от неё. Истинный от неё отказывается. Она ему не нужна. Гвен ошарашена. Не так всё должно происходить. Не к этому она себя готовила. Ощущается как удар в солнечное сплетение, и Гвен прилагает все усилия, чтобы держать лицо. У неё отлично получается: внутри беснуется замешательство, сметая все органы в кучу, но ни единый мускул больше не выдаёт её смятения.       — Хорошо, — Гвен кивает и разворачивается.       Уходить от него тяжело, изумлённо осознаёт девушка. Кроме дурацкого символа на двоих их ничего не связывает и уже не свяжет, и всё же ей тяжело. На сердце отвратительный осадок, а во рту горький привкус, словно на языке оседает пепел их возможного будущего. Момент, которого она со страхом ожидала и за годы успела отрепетировать всевозможные варианты развития событий, преподносит ей внезапный удар под дых. Хочется вернуться и вломить по невозмутимой роже сукиного сына. Она надеется, что ему ещё хуже, но надежда тут же разбивается о всплывающее в памяти безразличие пасмурных глаз.       Меган находит её на захудалой парковке у клуба, забитой кучей металлолома на колёсах, гордо носящей название автомобилей. Тот, что прикатил сюда ребят, идеально вписывается в окружающую картину: Лиам откуда-то раздобыл видавший виды, потрепанный минивэн, чтобы не привлекать внимания. Близнецы приехали на такси, но возвращаться компания планирует вместе.       Гвен стоит, прислонившись к капоту и запрокинув голову. Небо этой ночью удивительно яркое. Чёрный бархат обильно усыпан алмазными крошками мерцающих холодным блеском звёзд.       — Мы тебя потеряли, — Мэг пристраивается рядом.       — Угу, — рассеянный кивок, а мысли далеко за пределами досягаемости.       — Видок у тебя прямо скажем, не очень, — Меган придирчиво осматривает девушку. — Что стряслось?       — Я его встретила, — Гвен фокусирует взгляд на кузине. — Истинного.       В настороженном молчании ползут секунды. Испытывающий взгляд прожигает в Гвен дыру.       — Гонишь, — наконец выдыхает вторая Мартин.       — Хотелось бы, — девушка задумчиво шаркает носком кроссовка по щербатому асфальту.       — Ну и? — Мэг нетерпеливо притоптывает. — Как прошло? Он тебя хоть выслушал или сразу сгрёб в охапку?       Она заходится звонким хохотом.       — Не сгрёб, — фыркает Гвен. — Он меня послал.       — Он… — кузина давится смехом. — Он что? Как послал?       Девушка неохотно пересказывает, как сокрушительно лопухнулась, и у Меган всё ниже отвисает челюсть.       — Охренеть просто, — высказывается кузина. — Хотя если подумать, это же твоя родственная душа, он и не мог быть кем-то нормальным.       — Спасибо, Мэг, мне теперь гораздо легче.       — Нет, ну, а что? Разве не этого ты хотела? Сама же говорила, что не нужна тебе Пара. За что боролась, на то и напоролась.       — Ой, да захлопнись, — Гвен недовольно поджимает губы. — Я хотела никогда не встречать Истинного, а если встречу, то объясниться, как два взрослых цивилизованных человека, а не вот это всё!       — Другими словами, ты хотела послать его первой, — беззлобно усмехается Меган. — Но как говорится, хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах. Тебя сделали, сестрёнка.       Это она и без кузины прекрасно понимает.       Все в её близком, да и далёком окружении буквально бредят идеей обрести Истинного. И это нормально, таковы реалии их общества. Но Гвен мало походит на окружающих. Мартин чётко распланировала свое будущее на годы вперёд. Она знает, чего хочет от жизни, и идёт к этому семимильными шагами.       Девушка учится на архитектора и уже сейчас восхищает наставников способностями и талантом. Ей ещё многое нужно успеть сделать, потому обзаводиться мужем и детьми в таком юном возрасте в её намерения не входит. И всё это она собиралась втолковать своей Паре, когда он объявится заявить на неё права. Она отрепетировала целый монолог и отработала оборонительную стратегию, зная, как тяжело будет бороться с инстинктами мужчины. Даже финальную часть продумала в деталях: обреченно смилостивится и пойдёт на небольшую уступку. Если ему так неймётся, пусть ждёт, пока она не разрулит учёбу и карьеру. Лет так шесть-семь.       И что, всё впустую? Зря переживала? Переоценила свою значимость в чьей-то жизни. В жизни Истинного. Нет, нормально вообще?       — Ладно, не переживай, — Мэг обнимает её за плечи. — Придумаем, как образумить этого идиота. Если план «А» не сработал, у тебя есть ещё тридцать две буквы, чтобы попробовать.       — Тебя, что, сборником поговорок огрели? — Гвен отмахивается и угрюмо сводит брови. — Ничего придумывать не нужно. Ты права, он просто задел моё самолюбие. Но так даже лучше, никто не будет доставать меня уговорами на отношения. Я свободна и это главное.       — Гвенни, — кузина смотрит неожиданно серьёзно. — Ты уверена в том, что делаешь? Второго шанса может не представиться, вы можете больше никогда не встретиться снова. Я даже не знаю, что происходит, если не принимать Пару, никогда о таком не слышала. Подумай хорошенько, он же твой Истинный. Единственный, кто идеально тебе подходит.       — И он от меня отказался, — спокойно возражает Гвен, — как и я от него.       Несмотря на решительный вид девушки, Мэг замечает, как в глубине её глаз на мгновение вспыхивает и гаснет сомнение.       Когда они покидают клуб, начинается мелкий дождь. Пока Лиам, единственный трезвый из них, пытается завести покореженную коробку, пропахшую бензином, Гвен безучастно наблюдает за хрупкими капельками, наперегонки стекающими по стеклу. Она поднимает голову и замирает. Сердце пропускает несколько ударов. У чёрного выхода возвышается её шатен, вперив в неё нечитаемый взгляд. Стоит неподвижно, поместив руки в карманы тёмного нараспашку пальто. На секунду ей кажется, что он не позволит ей уехать. На секунду ей кажется, что ей не стоит уезжать. Но машина трогается, а мужчина так ничего и не предпринимает, наблюдая, как минивэн увозит её всё дальше. Дальше от человека, чьё имя она так и не узнала и уже, наверное, не узнает. *Отсылка к полулегендарному образу Дэви Джонса.