29 мая 2005 года
Ночевали они прямо на берегу. Робби выполз из лодки и от усталости просто вырубился. Ему снилось, что он снова был в своем интернате. Лежал на кровати в общей спальне, сам не свой от страха, и ждал, что когда станет достаточно поздно и все воспитатели уснут, и за ним придут мальчишки с соседних кроватей, как обещали днем на уроке физкультуры, когда он сказал, что волшебникам не нужно отжиматься и он не будет, а они, скиббы, пусть делают, как хотят. Том обещал устроить ему взбучку этой же ночью. Том был на голову выше его, и его отец тоже работал в Министерстве Магии. Робби ждал их, держа нож наготове, с вытащенным лезвием. Он полностью доверял своему ножу, но мальчишек было пятеро, и еще шестеро в соседней спальне, и Робби мог не успеть достать их всех. И тогда… Робби боялся думать, что будет тогда. Том сказал, что в этот раз все будет по-настоящему. В ожидании Робби вырезал ножом белиберду на крышке прикроватной тумбочки. Это было похоже на руны, которые он видел в книге у отца. Но Робби не знал рун и не был уверен, что они выглядят именно так, и что его белиберда что-то значит. Но постепенно ему начало все больше казаться, что это какое-то слово и оно имеет очень важное значение. И если бы только он умел читать руны, он смог бы его разгадать. Он так погрузился в это, что даже забыл о мальчишках, которые вот-вот должны были вскочить со своих кроватей и схватить его. Ему казалось, если смотреть на слово долго, не мигая, то оно само собой проступит поверх английскими буквами. И он смотрел, смотрел, пока кто-то сзади не схватил его за плечо. — Ай! Робби вскочил на месте. Он был не в интернате. Он был черт-те где, на берегу озера, весь в песке, и над ним стоял оборотень. — Че вопишь, малой? Я уж думал, ты сдох. До вечера собираешься отлеживаться? Оборотень. Оборотень. Он теперь вместе с оборотнем. Сбежал от облавы авроров. С оборотнем. — Сколько времени? — песок, казалось, забрался в самую глотку. — Я что тебе, часовщик? Где-то полдень. Робби с трудом приподнялся на песке. Все тело пронзало болью от любого движения, особенно руки. Руки не слушались, будто все мышцы в них залили свинцом. — Черт, черт, черт, — Робби вдыхал воздух маленькими глотками, стараясь унять боль. Больше всего ему хотелось лечь куда-нибудь и не шевелиться в ближайшие пару дней. Но им нужно было двигаться дальше. Им нельзя было останавливаться так близко, здесь их могли схватить в любой момент. И еще им нужно было что-то поесть. Сивый подал ему руку, и Робби встал на ноги. — Нам нужно найти место, чтобы переждать до вечера — сказал Робби. — А чем тебе не нравится это место? — Сивый оглянулся на пустынный пляж. — Здесь слишком близко к воде, нас могут увидеть с озера. Робби собрал все вещи, которые они взяли с собой. Вместе с Сивым они затащили лодку подальше на берег и прикрыли высокой травой, которая росла по берегу. Робби казалось, что его руки сейчас просто отвалятся. С пляжа в гору поднималась узкая тропинка. Солнце припекало даже у воды, а когда они пошли в гору, стало печь просто невыносимо. Вдоль тропинки не росли деревья, а только какие-то колючие кустарники, которые совсем не давали тени. Земля вокруг, казалось, была высушена это жарой, до самого каменистого основания. С подъемом появились и деревья, с каким-то выкрученными набухшими стволами и узкими листьями, которые давали жидкую тень. Но когда впереди показались черепичные крыши домой, Робби остановился возле одного из деревьев. — Дальше я пойду сам. — С чего это ты так решил, малой? — Сивый оскалился. — Твои ориентировки могут быть по всему городу. Я проверю, найду нам еды и вернусь. Заодно узнаю, где мы, и куда нам дальше ехать. — И ты предлагаешь мне печься здесь, пока ты драпаешь невесть куда? Робби и сам думал, что без Сивого мог бы перемещаться незаметнее и быстрее. Вопрос был только в том, сможет ли он одновременно убежать от и толпы авроров, и от разъяренного оборотня. Робби не был настолько уверен в своих силах. — Если тебе будет спокойнее, можем пойти вместе. Но мне бы не хотелось сдаваться так рано. Сивый сомневался. Он упер в Робби свой звериный взгляд, пытаясь высмотреть, вынюхать в нем ложь. Робби отвечал ему, не мигая. Потом развернулся и двинулся дальше по дороге. Он ждал, что сзади послышатся шаги, когда Сивый пойдет за ним. Но Сивый не шел. Робби оглянулся. Сивый устраивался в тени дерева на краю дороги. — Я постараюсь недолго. Не съешь здесь никого, — крикнул ему Робби. Ему стало как-то истерически весело. Он не мог в это поверить — он приручил оборотня. Оборотень его слушается. Кому сказать — на поверят. Робби вышел к деревеньке и понял, что она чертовски мала, всего две или три улицы, идущие крест-накрест. Он прошелся по одной из них. Народу не было, видимо, все прятались от жары в своих домах. Он нашел небольшую бакалейную лавку, и купил там воды, мясных консервов, ветчины и хлеба. Продавец-маггл сказал ему, что деревенька называется Беса. Плакатов о поиске Пожирателей нигде не висело. Робби посмотрел по карте, где они находятся. Он очень слабо представлял себе, как можно выбраться отсюда. От мысли о том, чтобы снова сесть в лодку и поплыть севернее, руки свело судорогой. Оставался вариант идти пешком или воспользоваться автостопом, чтобы было сомнительно, учитывая количество местного населения. Можно было бы попросить кого-то в деревне довезти их до более крупного города, но это могло привлечь лишнее внимание. Два странного вида туриста в албанских майках явились неизвестно откуда и попросили меня отвезти их в Бар, мистер. Вся деревня будет это обсуждать. Робби шел по второй местной улице, жевал твердую корочку купленного свежеиспеченого хлеба, под которой скрывалась теплая мякоть, и пытался прикинуть план получше. Было ясно, что пока им лучше перемещаться среди магглов. Волшебные пути передвижения были для них закрыты: метлой Робби не владел, через каминную сеть далеко не уедешь. Рано или поздно их могли засечь. Тем более, к магистральным каминам не подключена всякая шушера, и уж там-то точно есть ориентировки на них. Каждое появление на публике, каждая встреча являлась для них потенциальным риском быть опознанными и пойманными. Любой торговец или прохожий мог видеть Сивого в разделе «Разыскивается». Хотя после битвы за Хогвартс и первой волны охоты на Пожирателей прошло уже семь лет, лицо Сивого сложно забыть тем, кто видел его хоть один раз. Да и сейчас они могли начать новую охоту. Эта облава означает, что их вычислили. Улица уперлась в тупик, как и мысли Робби. Ему оставалось только вернуться назад, дождаться вечера и вместе с Сивым двинуться по горным дорогам пешком, надеясь, что по пути их кто-нибудь подберет. Вдруг возле одного из домов ему попался на глаза старый мотоцикл с коляской. Мотоцикл был покрашен зеленой краской. Сиденье немного поистрепалось, коляска была прикрыта рогожкой. Это было то, что нужно. С мотоциклом возился хозяин, молодой белобрысый парень с щербинкой между зубами, которая показалась из-за пухлых губ, когда он обернулся на оклик Робби. — Добар дан! На ходу? — Робби махнул рукой на мотоцикл. Парень похлопал по сиденью и кивнул. — Урал. Робби не был уверен, что это положительный ответ. Его знания языка закончились на паре дежурных фраз. Он изобразил звук газующего двигателя и вопросительно при поднял бровь. Парень улыбнулся. — Одличан мотор, да. — Сколько стоит? За куштон? — Колико то кошта? Колико чете дати? — парень хитро прищурился. — Пять сотен евро, если на ходу. — Ха! — парень прищурился и окинул Робби взглядом с ног до головы, — Хилэд евра, не мане! Мотоцикл у одличном станю! Кажется, парень хотел вдвое больше, он растопырил все десять пальцев рук. У Робби было достаточно наличных, но ему нужен был рабочий агрегат, а не ведро с гвоздями. — Покажи. Парень закрутил пару болтов, вытер руки о масляную тряпку и завел мотор. Тот протестующе чихнул и крякнул, но затем загудел ровнее. Парень вывел мотоцикл на дорогу и, газанув, проехался по улочке и вернулся. Машина была рабочей. Робби жестом попросил снять рогожку. Внутри коляски лежали запчасти, какая-то хозяйственная утварь. По просьбе Робби, парень вынул их, и оказалось, что сидячее место довольно просторное, хотя конечно, для Сивого все равно тесновато. Но машину Робби водить все равно не умел. — И бензина отлей. Робби отсчитал десять сотен и стал хозяином подержанного мотоцикла «Урал» с коляской — средства, способного доставить их в Англию без лишних приключений. * * * Они ехали самыми дикими тропами, ночевали в гостиницах, которые больше претендовали на звание дыры, а зачастую и вовсе на улице, замаскировавшись от чужих глаз ветками и соломой. Ели, что придется, в основном консервы. Любая харчевня вызывала у Робби приступ тревоги — ему казалось, что все знают, кто они, что все следят за ними. На них смотрели подозрительно. Конечно, такой оборотень как Сивый сам по себе везде привлекал внимание, но Робби сложно было поверить, что их не ищут по всей Европе. Робби купил пару туристических рюкзаков, которые полностью набил консервами и всякой снедью, которая долго не портилась, и спальный мешок (для себя, Сивый не признавал маггловских вещей). Он надеялся, что они сойдут на пару туристов, путешествующих налегке. Наличные деньги у Робби почти закончились, и он опасался идти в банк за новыми. Английский клиент мог быть в розыске. Но пару раз все-таки ему пришлось снять денег со счета, и после этого они несколько ночей продолжали ночевать в лесу, потому что Робби боялся, что в городе их кто-то уже ищет. Но кажется, никому не было до них дела. Робби не разу не видел ориентировок ни на Сивого, ни на других Пожирателей, ни более на себя. Это давало слабую надежду, что их не разыскивают. В маггловских газетах про них не писали (что они могли понять только по отсутствию своих фотографий и имен, поскольку не читали ни на сербском, ни на хорватском, ни на немецком, ни на французском — ни на одном из языков, на котором были написаны газеты, которые им удалось купить или подобрать). Ни одной магической газеты им не попалось. У Робби были небольшие сбережения, и они стремительно таяли. Сивый привык жить за чужой счет, и своих денег у него не водилось. Если возникала нужда, он мог всегда предложить кому-нибудь свои услуги. Или попросту отнять то, что ему было нужно. Сейчас от этого пришлось отказаться, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но самое сложное было не отсутствие горячей еды, нормального места для ночлега или информации — самое сложное было то, что Сивый был оборотнем. Им очень повезло в начале, поскольку они начали свой путь через 3 дня после полнолуния. Однако они не могли ехать напрямик, чтобы не привлекать внимание, и им приходилось все время выбирать какие-то объездные дороги, и ехать рано утром, а затем поздно вечером, чтобы встретить как можно меньше попутчиков. За день они проезжали километров пятьдесят, а бывали дни, много дней, когда они вообще не двигались с места. За время пути им дважды пришлось столкнуться с действием полнолуния. За несколько дней до него, Сивый становился беспокойным и раздражительным. Огрызался, становился агрессивным. Робби старался покупать ему в это время сырого мяса, потому что консервы он отказывался есть напрочь, но даже это не спасало. Сивому хотелось чьей-то живой крови. Робби боялся, что нападение на человека или даже оленя может привлечь внимание и старался поменьше думать о том, что самой близкой мишенью является он сам. Сивого нужно было изолировать. И он, после долгих уговоров и объяснений, даже согласился на это. Но это было только начало.***
22 июня 2005 года
Первое, июньское полнолуние они провели возле городка Птуй в Словении. Городок этот был небольшой, с зелеными улочками и белыми домами с высокими двухскатными крышами из рыжей черепицы. Им очень повезло. На окраине города, где жилые дома уступили место хозяйственным строениям и автостоянкам, они нашли большой амбар, которых служил складом сельскохозяйственной техники и закрывался на большую поперечную балку на воротах, на которой висел навесной замок. Замок противно скрипнул и слетел под рукой Сивого. Они осмотрелись внутри и обнаружили груду списанной проржавевшей техники. Ночью Робби дежурил неподалеку от этого места, пристроившись в спальном мешке на улице, рядом с замаскированным мотоциклом. Спать не хотелось. Он был весь напряжен, как натянутая струна, в ожидании восхода луны. Предвкушение разразилось оглушительным грохотом, треском и скрипом. Сивый, обратившись, был совсем не рад тому, что его заперли где-то. До Робби доносился возмущенный скрип передвигаемой техники и удары тяжелого тела об стены склада. Робби надеялся, что они достаточно далеко от города, чтобы никто этого не услышал. Ему казалось, что грохот такой сильный, что его слышно повсюду, и сюда в любой момент могут нагрянуть полицейские или просто любопытные магглы. Но никто не пришел. Один раз (постоянно) у него возникла мысль уехать отсюда прочь, вырваться вперед, скрыться и бежать, бежать прочь. Робби знал, что находится рядом с оборотнем, но до этого полнолуния не видел в полной мере, что это значит. Вместо смутной тревоги в Робби в полную силу развернулся ужас перед тем, что скрывается внутри у человека, который и так своим видом способен загнать душу в пятки. Он был уверен, что склад не выдержит, и Сивый вот-вот вырвется наружу и растерзает его. Но несмотря на это Робби оставался на месте. Вместе со сковывающим страхов он ощущал свою ответственность и перед Сивым, запертым в этой ловушке (по его предложению), и перед теми, кто может случайно его обнаружить (вдруг кто-то все-таки придет, он ведь убьет их — а Робби не хотелось, чтобы кто-то был убит из-за него). И была еще другая его часть, которая шептала ему, что Сивый будет ему еще нужен. Что каким-то образом именно он позволит Робби добиться своей цели. Робби лежал так всю ночь, дрожал, несмотря на теплую летнюю ночь, не в силах двинуться и успокаивал себя, что все должно закончиться хорошо.***
23 июня 2005 года
Следующий день они провели в дороге, стремясь убраться как можно дальше от этого места. Сивый сидел в коляске, сгорбившись и осунувшись. Он выглядел так, как будто страдал от тяжелейшего похмелья. По виду ему лучше было бы отлежаться где-нибудь, но Робби боялся, что кто-то мог их услышать. И передать тому, кто может понять, что шум на загородном складе мог быть не происками хулиганов, а чем-то более существенным. — Где ты научился водить мотоцикл? Они ужинали рядом с границей между Словенией и Австрией, укрывшись в лесу, за одним из тянущихся повсюду кукурузных полей. Сивый ковырял длинным ногтем в банке из-под мясных консервов, пытаясь выудить остатки. Робби снял с огня чайник и разлил по железным походным кружкам крепкий черный чай. Они редко разговаривали. Поначалу они примеривались друг к другу, стараясь не выболтать о себе ничего лишнего. Но кроме того, у них было так мало точек пересечения, что в принципе было сложно найти общую тему для разговора. — На курсах у магглов. Мы ходили вместе с еще одним сквиббом из медшколы. У него отец тоже был магглом, так что он знал, что к чему. Даже не знаю, почему он решил жить среди волшебников. Он бы без проблем пристроился среди магглов. — А ты? — Нельзя стать магглом. Даже, если живешь среди них долго. Ты все равно чужой, и они тоже…это чувствуют. Я с ними не общался особо, только с девчонками. Поразвлечься. Некоторые любят поболтать. Но иногда как спросят такое, что-то маггловское, а ты ни сном ни духом. Нет, таким как я туда влиться нельзя. — Но волшебники таких как ты тоже не считают за своего. — А таких как ты? — И таких как я. Ты лучше меня знаешь, как они носятся со своей магией. И всех, кто хоть чем-то отличается в этом…— Сивый махнул рукой. — Но ты ведь умеешь колдовать? Робби заметил, как Сивый напрягся после этого вопроса. Но все-таки ответил. — Оборотням сложнее управляться с магией. Да и учиться негде — Дамблдор чуть ли не единственный полоумный, который считал, что оборотни могут учиться вместе с обычными волшебниками. Робби отхлебнул из чашки, чтобы чем-то себя занять. Он понял, что зашел куда-то, где никого до этого не было. Робби никогда не задумывался, что кому-то, кроме сквиббов, может быть тяжело в мире волшебников. У всех остальных была какая-то магия, порой нечеловеческая, но была, и они могли управлять ей. И вокруг были существа — такие же, как они. Сквиббы не составляли никакого сообщества, потому что были своего рода альбиносы. Отсутствие магии в них было сродни отсутствию цветного пигмента — и это отсутствие не объединяло. То, что во главе волшебного мира стояли люди, приводило к тому, что именно они определяли правильную и неправильную магию. Учили и ограничивали. Помогали и запрещали. Все остальные магические существа были, по сути, на вторых ролях. Или вовсе аутсайдерами — как оборотни. Сивого ведь презирали уже по самому факту его существования. Его жестокость и его нравы могли прибавлять презрения и страха, но не порождать их. И если тебя все равно никто не примет, есть ли смысл пытаться вписаться? Но дает ли тебе это право убивать и калечить людей? Это какая-то форма выражения гнева — презираешь меня — так будь таким как я. Робби понял, что сейчас не презирал. — Знаешь…в интернате для сквиббов учат тоже так себе, — сказал Робби. Сивый хмыкнул. — Эти волшебники думают, что они самые умные. Но ты не представляешь, как они сдуваются, стоит только забрать у них палочку. А чистокровные так в первых рядах, — Сивый оскалился и принялся вычищать из зубов остатки ужина длинным ногтем на мизинце. — Представляю…— Робби хотел продолжить, что его отвлек блеск золотого кольца на мизинце у Сивого. Это кольцо смотрелось слишком инородно на руке оборотня. Неужели у Сивого тоже есть фамильные драгоценности? Сивый проследил за его взглядом и улыбнулся еще шире. — Нравится? — он перевернул кольцо печатью вверх, и Робби увидел на нем знакомый герб в виде ладони. — Это же герб семейства Кэрроу? — Да, досталось от Алекто, — Сивый как-то нехорошо хохотнул, отчего у Робби в животе разлился страх. — А ты… — Я с ней порезвился. Робби был уверен, что Сивый не имеет в виду то значение, в котором это слово обычно употребляют мужчины. Сивый убил Алекто Кэрроу. Робби знал, что она погибла во время битвы за Хогвартс, но не больше. Как, видимо, и ее соратники. Сивый носил ее кольцо, и никто из них ничего не понял… Сам до конца не осознавая, что делает, он потянулся за пазуху и достал из внутреннего кармана свой нож, нажав на кнопку для выпуска лезвия. Ему захотелось выставить какую-то преграду между собой и оборотнем. Робби понимал, что это довольно слабая защита, учитывая разницу в их габаритах. Сивый прочел его страх и оскалился в улыбке. — Я…— Робби усилием воли разжал ладонь и протянул нож в сторону Сивого, — тоже хотел кое-что тебе показать, Фенрир. Брови Сивого немного сошлись над переносицей, то ли от того, что он рассматривал предложенный предмет, то ли от того, что его сбило с толку обращение по имени. — Это фамильный нож моего отца, — Робби немного подвигал ладонью, заставляя инициалы на лезвии переливаться, — он вручил мне его еще в детстве. Конечно, ничто по сравнению с палочкой. Но у него есть одно замечательное свойство. — И какое же? — кажется, Сивый был заинтересован, он чуть подался вперед, разглядывая рукоять. — Порезы, нанесенные им, невозможно исправить с помощью магии. Сивый слегка присвистнул. — Недурная вещица. — И очень мне пригодилась. Особенно один раз. В интернате для сквиббов. Робби убрал лезвие назад и спрятал нож обратно в карман. Затем снял чайник с огня и подлил им еще чаю. Он протянул чашку Сивому, а сам устроился на своей поролоновой сидушке. — Там был один мальчик — Том. Он меня задирал. Ему не нравилось, что я считаю себя волшебником. И один раз он обещал прийти за мной ночью, чтобы разобраться по-настоящему. Но на следующий день должен был приехать его отец, и он все отменил — не хотел получить взбучку. Вот только я не отменил. И когда все заснули, я подошел к его кровати, сел на него, заткнул ему рот носком и вырезал у него на лбу слово «сквибб». Точнее только «ск.», потом меня оттащили. Больше никто меня не трогал. По мере рассказа на лице Сивого расползался его оскал-улыбка, только в этот раз, похоже, она была вызвана одобрением. — И он так и ходит с этой надписью? — Говорят, что испробовал на себе все волшебные средства, но ничего не помогло. Пришлось отрастить челку. — Да ты просто псих, Паркинсон. Робби против воли улыбнулся. Было странно получить одобрение от одного из самых свирепых преступников современности. Но в текущих обстоятельствах это было ему на руку.***
8 августа 2005 года
С каждым днем их союз, такой невероятный поначалу, срастался все крепче. У них была одна боль — жить в мире волшебников и не быть признанных ими на равных. Сивый боролся с нею яростью разрушения, Робби — отчуждением и презрением. Но никто из них не хотел ее признавать. К концу дороги они могли понимать друг друга без слов. Не обговаривая никаких правил, они все-таки постепенно выстроили способ своего взаимодействия — Робби принимал решения и предлагал план действия, а Сивый его воплощал. Робби старался не задумываться о том, что он руководит, а Сивый ему подчиняется, потому что это была опасная мысль. Робби понимал, что он, не будучи кем-то настолько же могущественным как Волдеморт, не может подчинить себе оборотня. Но также он понимал, что у Сивого, похоже, не было никакого своего плана, если он так долго жил вместе с другими Пожирателями, которые в большинстве своем относились к нему с пренебрежением. Как Робби выяснил из разговоров, Сивому не нравились ни планы Пожирателей, ни их методы управления. Но тем не менее он оставался среди них. Чем дальше они ехали, тем больше Робби убеждался, что за ними нет никакой погони. Постепенно, они стали рисковать чуть больше — ехали и днем тоже, иногда обедали в трактирах и все больше ночевали в маггловских гостиницах. Самых дешевых, которые могли найти — сбережения Робби были почти на нуле. Но одна только возможность поспать на матрасе, а не считать спиной каждую неровность на земле или неубранную шишку — Робби готов был за нее заплатить. Они стали двигаться быстрее и к началу августа подобрались к проливу Ла-Манш. Оставалась самая сложная часть пути — перебраться в Англию и добраться до самого Лондона. Даже если их никто не разыскивал, Сивый в любом случае был беглым преступником, которого знала вся Магическая Англия. Они сидели в Кале в дешевой гостинице рядом с портом, куда доносился постоянный крик чаек, шум волн и запах водорослей и рыбы. В самой комнате к этим запахам примешивался еще спертый аромат немытых ног и легкий флер кошачьей мочи. Мотоцикл они решили оставить здесь, чтобы не привлекать лишнего внимания. Они ждали условленного времени в полчетвертого утра, когда заказанный маггловский катер должен был переправить их на тот берег. — Ты уверен, что тебе вообще стоит возвращаться в Англию, Фенрир? В комнате царил полумрак — шторы были задернуты, горела только одна прикроватная лампочка. Робби ходил по комнате, проверяя, что они не забыли никаких вещей. Вернее, с трудом пробирался, поскольку комнатка была крошечная, с двумя кроватями, стоящими практически вплотную друг к другу, туалетным столиком и задвинутой под него табуреткой. Мебель занимала практически все пространство, оставляя на полу лишь узкие полоски потертого синтетического ковра бурого цвета. Робби наклонялся заглянуть под кровать, когда задал этот вопрос. Отчасти для того, чтобы Сивый не смотрел ему в глаза в это время. — А что ты мне предлагаешь — мне уже надоело отсиживаться на куличках. Тем более вряд ли им придет в голову искать меня у себя под носом, — Сивый наблюдал за ним, сидя на смятой разобранной кровати, облокотившись на один из похудевших рюкзаков. — Здесь ты прав. И все же возвращаться очень опасно, — Робби провел рукой под кроватью и вместе с толстой полоской пыли выудил из-под нее надорванную упаковку от презерватива, — фу. — Удивил. Скажи лучше, что ты собираешься делать дальше? Искать свою книгу? Робби что-то ойкнуло внутри. Он продолжил смахивать с рукава пыль, пытаясь сообразить, упоминал ли когда-нибудь о книге в присутствии Фенрира. Если только по дороге к Цепешу… — Да, наверное. — Ага, наверное. Что это за книга такая, ради которой ты приехал аж на Балканы? И всю библиотеку там изрыл? Вряд ли сказочки читал. — Я…сам не знаю. Может быть, ее вообще нет. А может быть…— нужно было решать, стоит ли посвящать Фенрира в свои планы. Хотя Робби уже многократно обдумывал этот вопрос, он так и не пришел к конкретному ответу. С одной стороны, чем меньше людей будут знать о том, что Робби ищет и для чего — тем больше шансов провернуть все незаметно. С другой стороны, Робби могла понадобиться магическая помощь. Ему не к кому было обратиться, кроме Миранды, но он не хотел ввязывать ее во всю эту историю. Она и так ему помогла. Робби знал, что если книга и рецепт существуют, то они завязаны на темной магии. Он не хотел заставлять Миранду творить темную магию ради него. Так что Сивый и его связи могли быть очень полезны. — Может быть в этой книге есть рецепт, как стать волшебником. Сивый аж закашлялся. — Брешишь! — Мне так сказал Гриндевальд. И…у меня нет других вариантов, кроме как верить ему в этом. — В натуре брешишь. Робби взглянул на часы — было пятнадцать минут четвертого. — Нам пора. Робби взял один из рюкзаков и наблюдал, как Сивый берет второй. Теперь он окончательно связал себя с этим оборотнем и ему оставалось только быть с ним — в болезни и здравии, пока смерть не разлучит их.