***
Ну как ты? Тебе уже лучше? — спросил Марсель погодя — Марсель, Айшегюль она… У нее были мужчины? — Ты реально не в своем уме. То есть, это единственное что тебя сейчас волнует, да? Странный ты. Все вы мужчины такие, собственники. Даже к тому, что вам давно не принадлежит. — Марсель ты кое — чего не знаешь. — Да неужели, умник? Я знаю как она страдала все это время и мне достаточно этого. Я надеюсь ты меня услышал и что ты примешь верное решение. А теперь прости, мне надо идти. Чэтин подумал что надо позвонить Зейнеп, чтобы она достала ему приглашение или пропуск какой — то. Так просто, его никуда не пропустят, тут вдруг Зейнеп позвонила ему сама. — Зейнеп, ты то мне й нужна — начал он- мне нужно… — Чэтин, мне только — что позвонили люди с которыми должна быть встреча, они ждут и никого нет. Чэтин хлопнул себя по лбу — Да чтоб тебя — тихо сказал он— Зейнеп, слушай меня внимательно, встречу надо перенести. Если не получиться, то отменяй все. У меня другие планы. А к тебе есть еще одно поручение.***
Он волновался, как перед первым свиданием. Весь день думал что ему надеть. Наконец — то решил остановиться на белом фраке с бабочкой. Он хотел появиться перед любимой ослепительно красивым. Все —таки 10 лет не виделись. «Но, что же я скажу тебе, когда увижу? — думал глядя в зеркало — простишь ли ты меня за то, что я прекратил попытки? Станешь ли вообще меня слушать? Да, согласен, я тот еще мудак… Но ведь откуда я мог знать? Это было настолько реально что… Мне следовало взять себя в руки и продолжать, но я этого не сделал. Поддался эмоциям и своему, как оказалось теперь мнимому, горю.» Когда Чэт смотрел на себя в зеркало. Оттуда на него глядел мужчина. Вроде еще не старый, но как говорится, уже потрепанный, то ли жизнью, то ли горем. Никогда до этого, Чэт не задумывался что жизнь может быть настолько жестокой. Пока не минуло этих 10 лет. Оказалось, жизнь может вот так вот, здоровски пройтись по тебе катком и натворить многого. Однако он старался не думать об этом. Сегодня у него был счастливый день, еще раз посмотрел на себя и подмигнул фотографии Айшегюль в медальоне, который висел на том же зеркале Но через минуту, задумался уже об отце. «Неужели отец это все выдумал? Это просто невозможно. Он на многое способен, но чтобы… Хотя, Омэр единственный знает как и куда надо на меня давить чтобы сломать. И если мои догадки правдивы то ясно теперь, почему он так долго отказывался сказать мне то, о чем я так долго его просил. Я думал, что просто, он все еще ненавидит тебя. И сам пытался найти но, не нашел… Ничего. Понятно почему. Но если отец мне и вправду солгал? Неужели он мог, аж настолько далеко зайти в своем гневе? Воспользоваться мной, сыграть на моих чувствах настолько безжалостно! Если это так, г — н Омэр, то не жди от меня снисхождения. Даже для тебя это слишком. И если бы я не поддался этой слабости то, ты бы милая, уже давно была бы со мной. Мы бы уже давно стали семьей возможно, имели бы уже своих детей. Но видимо у моего отца другие понятия о том, что для его сына счастье — думал Чэт, — завязывая бабочку. Это же как надо, не желать добра своему собственному ребенку, чтобы сделать его таким несчастным! Так нагло и бессовестно лгать ему! Я всегда был профаном, любимая Даже когда ты улетала от меня, я просто молча позволил отцу тебя забрать и не придумал ничего лучше чем взятся за бутылку. Чэтин очень хорошо помнил тот день. Так, как будто это было совсем недавно. Он не видел ничего только, слышал. Стоял у двери и прислушивался, но и без того было очень тихо. Было слышно только как они спускались и постукиванье колесиков чемодана Чэт прислушивался, но выйти так и не смог. Он просто не знал что ему делать. Как поступить. Понимал, что не может просто так стоять и слушать. Но он также понимал, что даже если выйдет, он ничего не сможет сделать. И это чувство бессилия, бесило его. Он впервые чувствовал себя настолько беспомощным. Помнил тогда, он со всей дури ударил кулаком об дверь комнаты. Вроде, до сих пор виден след того удара. Когда он услышал, как дверь дома закрылась. Вдохнул… Так больно было в тот момент, прям разрывало. Чэт закусил кулак «Не хватало еще разрыдаться тебе парень. Ты итак в полном дерьме» — подумал он. Хватило сил не сорваться… Снова. Выдохнул. И тут, он оглядел свою комнату. Она была мечтой настоящего мажора. Электрический камин, большущая кровать. А еще… бар! Точно! Чэт совсем про него забыл. Действительно мечта, а не комната. Привел красотку, посмотрел с ней какой -то слезливый фильм, опоил дорогим алкоголем и все. Дело в шляпе. К тому же, его постель была как раз подходящая для случая. Какая замечательная однако фантазия! Чэтина здавил истерический хохот от этих мыслей. Он помнил, поставить бар в комнате было его прихотью. По факту, при таком состоятельном отце, он был нищим. У парня не было ничего вообще, что принадлежало бы лично ему. Даже машина на которой он ездил была записана на отца. Но вот, транжирить у отца деньги и вовсю наслаждаться жизнью мажора — ему никто не запрещал. Алкоголь тоже входил в этот список. У Чэтина в комнате, стояла целая коллекция дорогущего виски. И вот настал вполне подходящий момент чтобы вспомнить про это «сокровище». — Ну что? За вас ребята — чекнулся парень об дверку бара. Внутри, все прожгло. Но стало гораздо легче. Помогло забыться. Когда отец вернулся и увидел его в том состоянии в котором он был, его гневу не было предела. Однако он постарался это сдержать и промолчал. Не тронул сына думая, что он «помучиться» до завтра и все. В крайности еще несколько дней. На следующий же день все повторилось. А потом снова и снова и Омэр таки не выдержал И когда сын снова напился, не успев толком протрезветь, отец влетел к нему в комнату. И увидел как сын как раз начал новую бутылку. -Хватит пить! — отец попытался отобрать у него алкоголь, но Чэт, несмотря на то, что был слегка захмелевший, не сдал позиций. Продолжал крепко держать. — Не тронь! — только и вымолвил он. — Ты не будешь больше пить! Ты меня понял? — не сдавался отец, не отпуская — ты должен учиться, осваивать дело, становиться человеком вконце — концов. Посмотри на себя! Посмотри, на кого ты похож! Знаешь, сколько у тебя еще будет девушек? Не она первая, не она последняя. Подумай сын — постучал он ему пальцем по виску — хорошо подумай. Все это глупости. И я вытрясу все это из твоей головы — оскалился Омэр — вот увидишь. Со временем ты поймешь, что я был прав. Обязательно поймешь. Все это время Чэтин смотрел отцу прямо в глаза и эмоции на его лице не переставали меняться. От искреннего изумления до злости. Так или иначе, а отец отвлек его от бутылки в тот момент и когда сын ослабил хватку, Омэр все же отобрал ее, а затем произнес: — Убери тут все — он обводил взглядом пустые бутылки в комнате — сходи в душ, оденься и спускайся, я буду ждать тебя внизу. У тебя ровно полчаса, время пошло. Я не шучу Чэтин. Чэт минуту сидел, словно в ступоре. Потом сам оглядел комнату. — Нет, так нельзя. Встал, слегка пошатываясь и начал собирать бутылки. — Так не пойдёт Чэтин — поговаривал он — совсем нехорошо. Думаешь, она была бы рада видеть тебя таким? Она наверняка держится, а ты вот так вот сразу сдулся? Отец прав, ты тот еще сопляк. Она и не посмотрит на тебя теперь, увидя в кого ты превращаешься. Скажет: «Нет, это не тот Чэтин которого я люблю.» И будет совершенно права. Так и быть, я послушаю отца теперь. Его взяла, на этот раз, но это только пока что. Я просто так не сдамся, он еще увидит. Мы все равно будем вместе. Вот увидишь.***
Это было будто в тумане, но слава Богу уже все позади. Спускались сумерки, Чэт уже был у отеля. Сердце колотилось сильнее чем до этого, ведь встреча была близкой. Зейнеп все сделала. Даже больше чем он просил. (тяжело будет ее отпускать) Оказалось даже что она сама, давно уже следит за переспективным модным домом «МарАй». Да, Чэтин за последний день узнал о своей помощнице больше, чем за все время работы с ней. Более того, как раз в тот вечер она сама планировала туда идти. Одна из подружек позвала, где то выручив последние два пропуска Чэт готов был умолять ее отдать ему свой. Но девушка итак сделала это безропотно, увидя как у шефа горят глаза и как он этим озабочен. И так и не догадалась в чем же дело. Но очевидно таким она его никогда до сегодня не видела. Он был здесь и готов был ее увидеть, хоть и дрожал как осиновый лист. Все поджилки подрагивали. Один из самых больших и красивых залов этого отеля какие — то крутые дядьки из модной турецкой индустрии выкупили на весь вечер (это Зейнеп ему рассказала) Видно, Айшегюль и правда очень постаралась, если они все, захотели ее увидеть и орендовали для этого такое помещение. Чэтин начинал нервничать. Людей было много, сотни глаз разбегалось в толпе, но он не видел, ни Марселя ни Айшегюль. Тут он увидел шампанское, и решил что надо хоть что — то в себя влить чтобы успокоится. Чэт опустошил бокал залпом и увидел…» Глаза… Они вроде как «смеялись», но в то же время были очень грустные. Чэт знал это еще с их первой встречи. То, как эти глаза умели прятать за улыбкой большую грусть. Но оттого они были не менее прекрасны… Ее глаза. Чэтин уронил бокал, тот, слишком хрупкий разбился в дребезги. Он посмотрел себе под ноги. Айшегюль повернула лицо и застыла. «Не может быть — подумал Чет — это просто невозможно! Значит…» Внезапно, Айшегюль сорвалась с места и убежала. Он тут же побежал за ней. А что ж Марсель? А Марсель в то время стоял чуть поодаль и наблюдал. Хотел было побежать вслед за подругой но, раздумал. Лишь покачал головой подтягивая джин- тоник. — Смотри мне, только попробуй снова причинить ей боль, Чэтин. Я надеюсь ты хорошо меня слушал — проговорил парень также полушепотом. Затем скорчив радостную мину, Марсель подошел к одному стареющему бизнесмену. Надо было спасать положение. Айшегюль, буквально сбежала из — под носа одного из чуть ли не главного потенциального инвестора «МарАй» для работы в Турции.***
Айшегюль таки быстро бежала. Чэту оказалось непросто за ней угнаться. Но все же на выходе — подвел каблук. Она только успела добежать до какого — то дерева и он отвалился. Тогда — то Чэт таки догнал беглянку. — Прока-зница. — запыхавшись проговорил он — ты что, не узнала меня? Неужели я так сильно изменился? Он подошел к ней и легонько прижал к дереву. -Айшегюль, это же я. Чэтин смотрел на нее полными радости глазами. Она же, вначале будто испугалась, смотрела на него так враждебно, даже немного холодно, а потом стала отводить взгляд. — Айшегюль что… ты не рада меня видеть? Он попытался поцеловать любимую она вдруг заплакала Чэтин отстранился увидев это. — Айшегюль не плачь — произнес он умоляюще — не плачь слышишь? Я мир сожгу за твои слезы — он взял ее лицо в ладони.- когда ты мне призналась, ты тоже плакала, помнишь? — с улыбкой произнес он и поцеловал ее в лоб — но сейчас не надо, сейчас все хорошо. Очень хорошо. Она продолжала плакать. — Как… так ты мог? Где ты был? — всхлипывая говорила она Он смотрел на нее в растерянности. Он знал, что ей больно, знал почему. Но вряд ли она знала что... Хотя, это не оправдывало того что ей болело. Он знал это, и видел сейчас. Она наверное думала что Чэт забыл ее, и вот теперь, спустя столько времени, явился чтобы поиздеваться. Что ж, такое предположение было бы логично, учитывая то, как она плакала… Но кто же мог знать, что все выйдет настолько глупо? Он взял ее за плечи. — Айшегюль, прости меня. Я виноват. Я знаю, я очень виноват. Но я не знал, понимаешь? — Чего, ты не знал Чэтин? — она впервые на него взглянула, чем вызвала еще одну улыбку. Вот, держи. — Чэт вынул из кармана пиджака платок- смотри у тебя сейчас тушь растечется, давай помогу. Чэт осторожно утер слезы с век. — Вот так. Надо будет только немного подправить, но это пустяки. Держи. Четин передал ей в руку платок, поднял обе и стал целовать. Айшегюль изумленно смотрела на это не в силах ничего сделать. Она никогда не могла ему сопротивляться. — Ты стала еще красивее, моя дикарка — радуясь говорил он — продолжая целовать — еще прекрасней чем была. Он целовал и радовался. это и правда была она. Только в эти секунды и сама Айшегюль его наконец рассмотрела. — И ты… — продолжала она всматриваясь в его лицо — такой красивый, такой взрослый ты стал. Это правда ты? — Правда я. Правдая любимая. — Ты поседел — сказала она видя что на висках уже есть по нескольку волос с сединой. — Это все от горя. От горя и от тоски по тебе милая, — она удивилась, а он только крепко сжал ее в объятия и сам проронил несколько слез. — Ты о чем? — спросила она- но почуствовав его теплые обьятия и сами обняла милого. Она таки очень соскучилась. По его глазам, по его объятиям, по всему ему. А еще, она уловила знакомый запах. От него пахло так же, как и в день отлета в Нью Йорк. От нахлынувших воспоминаний, она снова пустила слезу. — Я готова тебя убить! — произнесла она то ли зло, то ли в отчаинье- ты не представляешь как я хочу тебя убить! — Теперь, мне вообше ничего не страшно. Ведь я увидел тебя, узнал что ты… это брэд какой — то. — Да что с тобой такое Чэтин? Ты ведешь себя как то странно. Ты понимаешь хоть, что ты со мной делаешь? Ты меня уничтожаешь. Зачем ты это делаешь, скажи мне? Он покачал головой — Все совсем не так, как ты думаешь. Не так. — он снова взял ее лицо в свои руки — прости меня, я очень виноват перед тобой, знаю. Я тебе все — все расскажу. Хоть это и не просто, но я надеюсь ты простишь меня. Потому, давай ты повременишь с тем что ты надумала. Я намерен весь остаток жизни искупать свою вину. — Зачем ты сдесь? Зачем мучаешь меня? У тебя уже наверняка своя жизнь давно. У тебя наверное уже своя семья. — Глупая… Моя ты глупая… — говорил он целуя ее за ушком. Я один. Один в целом мире. У меня есть только ты. И пришел я за тобой. Или может… — отвлекся он от ласк — у тебя кто — то есть? Проказница? Она все отводила взгляд него. Потом, встретившись взглядом, покраснела вдруг и покачала головой. Он улыбнулся — Значит Марсель все-таки был прав. — Марсель? А он то тут причем? Знала бы она, как это все сейчас неважно. Он ничего ей не ответил. Только поцеловал. Это было неожиданно. Но как сладко, страстно, но в то же время, очень нежно. так целовал только он. И Айшегюль не сдержалась. Внутри все перевернулось и заполыхало. Она прильнула к нему и стала отвечать так же страстно. Пока не почувствовала что он добрался до ее платья и что периметр его поцелуев уже не ограничивался одним лицом и плечами. Он опускался ниже и хотел большего. — Ты что? — вдруг встрепенулась она — постой милый, подожди не надо — осенний ветер охлаждал ее разгоряченное лицо, но это мало помогало. Это было не в состоянии справится с тем огнем что горел внутри ее. Однако Айшегюль умела думать не только сердцем и чувствами, но еще и головой. И поэтому как бы ей не было хорошо сейчас с ним, как бы она не была счастлива, как бы этого сейчас не желала, она все же остановила его. -Айшегюль- с досадой проговорил он, — что же ты снова делаешь? Зачем ты так? Неужели ты по мне не соскучилась? — Дело не в этом — она улыбалась и глаза ее теперь счастливо светились — вся грусть ушла — просто. сейчас не самое подходяшее время и место. К тому же ты ставишь меня в неловкое положение перед потенциальными партнерами. Марсель итак уже наверное, мечет на меня молнии за то, что убежала так. Знаешь, что они обо мне подумают если увидят нас, вот так у дерева вот за этим. Ты вообще подумал, что они… Я должна идти… они меня ждут. — Подождут — сказал любимый и снова впился с поцелуем. — Нет… Чэтин… ну пожалуйста, послушай меня прошу. Умоляю. И платье это кстати, так легко не снимешь. Я сама его сшила. — сказала она -поправляя шлейку На ней было красное шелковое платье с широкими плечами. Шитыми поверху тюльпанами. — Очень красивое — сказал он — и ты очень красивая… Тогда… скажи когда мы увидимся? Я хочу тебя видеть. Он снова прижал ее к дереву и смотрел прямо в глаза. Айшегюль загадочно улыбнулась. — Я сама тебя найду. — Что это значит? — нахмурился он — Доверся мне — прошептала она целуя его в шеку — он на миг растерялся. — Айшегюль, если ты… — Верь мне, — вновь сказала она — и будто потвердая свои слова — кивнула. — Возьми, пусть будет у тебя — сказал он передавая ей платок. Иди Проказница.