За белыми стенами

Работая на «плохих парней» невольно возникает мысль о том, как близко ты подошёл к той границе, когда исчерпал свою полезность и оказываешься больше не нужным своим покровителям. Нависая как дамоклов меч, это осознание лишало доброй доли удовольствия от жизни. Что, если сегодня-завтра верхушка «Когтя» посчитает тебя отработанным материалом и попросту избавится, да так, что и упоминаний не останется? Для доктора, информацию о которой стирали все приличные издательства, подобное было уже привычным делом, но умирать и терять свою долю влияния всё равно не хотелось. Инстинкт самосохранения настолько глубоко вшит в подкорке, что даже у солдат с промытыми мозгами порой в пустых глазах мелькала искра безысходности, перед тем, как отправиться на самоубийственную миссию, следуя чужому приказу. И сейчас, когда Мойра шла по коридору в конференц-зал, она чувствовала себя так же беспокойно, хотя была там уже великое множество раз. Вроде всё то же самое, почти все знакомые личности, даже она сама уже занимала пост одного из директоров и имела право голоса. Несмотря на всё это, тревога и волнение разъедали разум женщины. А всё из-за человека, идущего справа и снова находившегося в прекрасном расположении духа. Казалось, ничего в целом мире не способно испортить его настроения, а он сам идёт не на собрание директоров известной террористической организации, а на встречу старых друзей. Пациента удалось уговорить не левитировать и добираться своими ногами, так как непривычный способ перемещения первое время очень сильно пугал персонал, особенно, в ночное время суток. А вот обуть Сибрена так и не удалось. Казалось, что у голландца была стойкая неприязнь к носкам и какой-либо обуви, отчего он раздражался и по-настоящему злился, даже когда заходила речь о том, чтобы скрыть ноги. Причину такой реакции Мойра так и не смогла найти, отчего решила оставить пациента в покое и разрешила тому идти босиком, потому что на столь безобидную вещь вечно спокойный и радостный Сибрен реагировал уж слишком бурно и агрессивно. Да и сейчас, при её росте в метр девяносто, голландец сам выглядел высокой глыбой, даже просто стоя на земле. Он был выше Мойры на голову и крупнее в комплекции. Таких огромных людей генетик встречала всего пару раз в жизни. И вообще, с босыми ногами, весёлым настроением, излишней вежливостью и вечно любопытным распахнутым взглядом, он слишком выделялся из компании серьёзных, побитых жизнью и сбежавших из нормального общества людей. Их всех можно было назвать типичными злодеями, к которым привыкло общество. Она являлась классическим примером злобного гения, готового на всё ради науки и увлекавшейся трудами мистера Людвига — немецкого врача, получившего славу второго доктора Менгеле; Жнец и Вдова — её предыдущие подопытные, ставшие идеальными убийцами, которым чужда жалость и какое-либо сострадание; Сомбра — хакер, действующая чисто в своих интересах; жаждущий войны и считающий её двигателем прогресса Думфист и хитрый омник Максимилиен, предпочитавший держаться в тени, но постоянно готовый воплотить очередную афёру. Сибрен де Койпер не был похожим на злодея, как внешне, так и по поведению, что сильно сбивало Мойру с толку, хотя она прекрасно понимала, что этот дружелюбный облик мог стать одной из опаснейших масок. Но буквально полазив у учёного в мозгах и пообщавшись с ним долгое время лично, она понимала, что тот таковым и являлся, отчего женщина могла предсказать огромную вероятность того, что он, даже несмотря на все свои заслуги, попросту не впишется в их злодейскую компанию. Пережив свою полезность, будет убит, либо же отправлен на насильное измение поведения, как было сделано с Роковой Вдовой, что явно не входило в планы доктора О’Доран. Её вполне устраивал именно этот человек со всеми его странностями и особенностями поведения. Он был милым и невольно располагал к себе, а также являлся отличным собеседником и пациентом. Мойра сделала всё, что могла, остальное оставалось только за ним. Сам же Сибрен тоже молчал и заметно волновался. Он пытался контролировать свои эмоции, чтобы невольно не снизить гравитацию. Сейчас это получалось лучше, но всё равно, держать себя в руках становилось сложнее. Он подсознательно чувствовал нервозность госпожи О’Доран и понимал эти ощущения, отчего немного крепче взял её за руку, попытавшись хоть как-то успокоить. Можно было сказать пару ободряющих слов, но они не шли в голову, отчего оставалось только молчать. Появилось неловкое желание почесать затылок, которое после операции возникало всё чаще, но прикосновение с холодным металлом тут же отбивало его. Сибрен так и не смог морально привыкнуть к импланту, который, вроде как, сохранял целостность его разума и позволял оставаться в этой реальности, воспринимая её, как настоящую, но в то же время заставлял ощущать себя кем-то другим. Киборгом, из головы которого убрали добрую часть Космоса. Конечно, учёный был рад тому, что всё же смог выбраться из ловушки, созданной разумом, но подозрения о том, что даже текущее состояние не было настоящим, закрадывались до сих пор. Пройдя внутрь, Мойра невольно оглядела знакомый зал, в котором сейчас находился только Максимилиен, отличавшийся феноменальной пунктуальностью. Но что ещё можно было ожидать от разумного робота, пришедшего на собрание намного раньше остальных? Казалось, что омник невольно подсмеивается над своими органическими коллегами, опережая тех в подобных, малозначимых вещах. Слегка прищурив свои ярко красные визоры, Максимилиен пристально оглядел вошедших, после чего поинтересовался у Мойры: — Вы сегодня рано, госпожа О’Доран. Настолько не терпится представить нам своего спутника и результаты проделанной работы? — Я и сам буду рад приветствовать вас, сэр, — ответил учёный, улыбнувшись роботу, отчего Мойра опустила голову на когтистую ладонь. Если он скажет чего-нибудь лишнего, то пиши пропало. С другой стороны, Сибрен был взрослым умным человеком, ещё и более старшим по возрасту. — Я наслышан про вас, господин де Койпер, — кивнул в ответ омник, — вы намного лучше выглядите с нашей последней встречи. Когда именно была эта «последняя встреча» Максимилиен не уточнил, но и так было понятно, что не в самом здравом уме. Тем временем, в зал вошёл Аканде Огундима, носивший грозное прозвище «Кулак Смерти», и являвшийся тем самым человеком, ради которого «Коготь» организовал целую спасательную операцию и кражу легендарной перчатки силы. Этот африканец помимо своих идей о войне, как двигателе прогресса, являлся опытным сильным воином и отличным стратегом, а также организовывал вооружённые операции, на которые отправлял лучших бойцов, один из которых зашёл следом. Жуткий человек в чёрном плаще и маске в виде черепа, как обычно расположился в самом тёмном углу зала. Его тело бесконечно гнило и осыпалось в прах, принося владельцу нестерпимую боль, которую он, как истинный солдат, самоотверженно терпел. Последствия рискованного эксперимента, на который Рейес пошёл добровольно, не прекращались до сих пор, а солнечный свет, попадая на незаживающие раны, лишний раз тревожил их, отчего Жнец плотно скрывал своё тело под тёмной одеждой. Позже появилось ещё несколько человек, которых Койпер видел впервые, но зато отлично знала Мойра. Сомбра и Вдова на собрании не присутствовали, так как первая не имела столь высокого ранга в злодейской организации, а второй начисто промыли мозги, отчего её отправляли на тихие задания, в которых необходимо было быстро и незаметно снять цель или же прикрыть штурмовиков меткими выстрелами из снайперской винтовки. Сам же учёный был здесь не как полноправный член, а наглядным примером законченного эксперимента. Голландец невольно чувствовал устремлённый сквозь прорези маски нечеловеческий взгляд Жнеца. Сейчас убийца смотрел на него с любопытством, но обычно этот череп, выныривающий из клубов дыма, был последним, что видели неудачливые жертвы. Сейчас же Габриэль Рейес скрестил руки в когтистых перчатках и изучал новичка. Здоровый, с сияющим взглядом и внешне почти не изменённый. И это то, над чем Мойра работала все эти годы? Для незнающего человека подобное казалось халтурой, потому что Жнец видел, что, обычно, выходило из лаборатории доктора О’Доран, и ни один из подопытных не выглядел так свежо и радостно. Но Габриэль знал, кем являлся этот человек, отчего с интересом ждал, чем же всё в итоге закончится. Он долгое время работал с Мойрой и прекрасно знал, что она была прекрасным специалистом и не стала бы размениваться на малозначимые мелочи. В мирное время она брала только самые интересные и сложные случаи, но зато во время боя эта ирландка могла за считанные минуты поднять даже тяжело раненного бойца. За это Рейес и ценил Мойру, взяв к себе в отряд, когда они оба служили в Blackwatch, и даже сейчас, несмотря на все нечеловеческие методы, Жнец был уверен в ней, как в специалисте. Собственное же тело продолжало гнить и разлагаться, стремительно регенерируя отмершие ткани, что не позволяло мужчине развалиться на ходу, но это был другой случай. Экспериментальная незаконченная разработка, которую Рейес приказал применить на себе, несмотря на все предупреждения. Солдат-24 хотел получить невиданную силу и неуязвимость, и у него это удалось, правда, в весьма искажённой форме. Но Жнец ни о чём не жалел и лишь с интересом смотрел сквозь пустые глазницы на очередного подопытного. — Хочу с гордостью вам представить господина Сибрена де Койпера, который прошёл интенсивный курс терапии, и теперь в совершенно здравом уме присутстсвует здесь, — начала Мойра свой доклад, приняв привычный уверенный вид и стараясь подавить своё волнение. Голландец тем временем встал со своего места и поприветствовал присутствующих. — Доказательством того, что мне удалось проделать столь непростую работу, — продолжала генетик, пока остальные молча смотрели на неё, — служит недавний успешный эксперимент моего подопытного. Спустя несколько лет после катастрофы на лунной станции «Горизонт», господину де Койперу удалось воссоздать чёрную дыру и даже заточить её внутри специальных гиперсфер. Даже для меня, повидавшей много разных научных работ, случившееся стало по-настоящему потрясающим. Позвольте господину де Койперу продемонстрировать это. Присутствующие посовещались, но дали добро, так как всем было интересно посмотреть воочию на столь фантастическую вещь. Вежливо улыбнувшись, голландец достал из кармана свои любимые шестигранные кубики, которые слегка подкинул, заставив Мойру изрядно так понервничать, так как она прекрасно помнила, что эту, на первый взгляд безобидную вещь нельзя ронять, но вместо того, чтобы упасть вниз, кубики рассыпались по граням, превратившись в широкую прозрачную сферу, внутри которой плескалось нечто чёрное, пытающееся вырваться наружу. Все в зале ахнули, а Сибрен, коснувшись одной из граней пальцем, снова превратил прозрачный шар в кубики, которые мягко приземлились на его ладонь. — Даже несмотря на кажущиеся тонкими стенки, силовое поле надёжно удерживает чёрную дыру внутри, но достаточно одного резкого толчка, чтобы она вырвалась наружу и пожрала всё, что сможет захватить. Прекрасно, не правда ли? — сохраняя улыбку, продолжил учёный, слегка ошеломив всех присутствующих. Но вскоре, резко изменился в лице и замер, что сильно обеспокоило Мойру. Конечно, состояние пациента уже было стабильным, но его периодически продолжали мучить приступы. — Что это за музыка?! — воскликнул он, схватившись за голову. Сферы продолжали парить рядом с ним, а невыносимый звук продолжал бить по голове. Это не было похожим на Песнь Вселенной, которую Сибрен слышал, когда находился на лечении. Это было ещё более странным. Все в зале невольно напряглись, так как со столов уже начали подниматься предметы. — Мойра, сделай что-нибудь! — рявкнул Аканде, которому совершенно не нравилось происходящее. — Найдите источник звука! — приказала О’Доран, после чего все замолчали, а в зале надоедливым монотонным писком звучала… самая примитивная полифония, которая стояла, если верить исторической литературе, в самых первых сотовых телефонах. — Вы должно быть шутите? — возмутилась женщина, успокоительно погладив учёного по голове. — Я только закончила настройку черепного импланта, а тут вы с этим антиквариатом. У моего пациента и так сильный триггер на музыку. — Получается, вы ещё не закончили свою работу, госпожа О’Доран? — поинтересовался Максимилиен, отклонив поступающий вызов. — Человеческие мозги не подходят под настройки, присущие искуственному интеллекту, — сквозь зубы прорычала Мойра. Она не любила когда кто-то, не разбирающийся в деле лез в её работу, особенно если это был роботы, лазить внутрь которых было не так интересно. — Соглашусь с госпожой О’Доран, — вмешался ранее молчащий Жнец, — работа с людьми заметно отличается от подобной с омниками. Тем более, что я могу поручиться за неё, как за специалиста. — Мы знаем выдающиеся результаты её предыдущих работ, но даже несмотря на это, отчёты о проекте «Сигма» выглядят весьма сомнительными. Что вы на это скажете, госпожа О’Доран? — поинтересовался Кулак Смерти. — Вы не смогли склонить пациента к насилию и сделать нашим полноценным последователем, отчего мы не можем быть уверены в том, что однажды, он не предаст нас. — Тогда я могу превратить его в одного из этих, — женщина указала когтистым пальцем на стоящих у входа молчаливых солдат, — это несложно, и проблем возникло бы меньше. Но приказ был совершенно другим. Я свою работу сделала. — Хорошо, — ответил Думфист, — но ты отвечаешь за него головой. Мойра замолчала, явно не ожидая такого ответа. Конечно, она знала, что Сибрен не захочет её подвести, но сможет ли он? С другой стороны, всё закончилось относительно благополучно, отчего можно было немного расслабиться. Спустя некоторое время, де Койпер с интересом рассматривал массивную силовую броню, которую он, предположительно, должен будет надеть. Она отдалённо напоминала защитный костюм и того страшного типа, которого учёный видел ранее в своих галлюцинациях. — Я подарил вам вам новое понимание Вселен… насилия! — повторил Сибрен всплывшие в голове слова. Ранее исчезнувший образ вновь вернулся, вызванный очередным триггером. В последнее время учёного окружало слишком много раздражающих вещей, что снова заставило усомниться того в своей адекватности. Оно вернулось.