***
— Мерзкий предатель! Ньют устало следил за беснующимся Минхо. Азиат крушил всё, что попадалось на пути. Полетел стул, перевернулся стол, а вот друг схватил любимую мамину вазу… — Так, стоп! — Сангстер остановил Минхо, вырывая из его рук вазу. — Только не её. Сам знаешь почему. Азиат перевёл глаза на предмет, и в его взоре промелькнуло узнавание. Виновато посмотрев на светловолосого, Ли буркнул: — Извини. Меня занесло. — В чем дело, Минхо? Сегодня полнолуние, и твоя истинная сущность не даёт тебе покоя, прорываясь наружу? Прошло уже полчаса с момента, как азиат ввалился в домик Сангстера, злобно пиная мебель и вереща на весь район что-то насчёт двуличной сволочи, втершийся в их доверие. Двадцать минут, когда Ньют наблюдал, как друг разносит его дом. Благо, Соня куда-то ушла с подругами и не видела сей ужасной катастрофы. — Ты оглох? — Минхо сел на диван, мрачно уставившись на Сангстера. — Я говорю, что «обожаемый друг» Томас нас предал. Ньют нахмурился. Видимо, крыша у Минхо совсем поехала, раз он выдвигает такие обвинения в адрес Эдисона. — Поясни. — Я возвращался из Чёрной Окраины, решил зайти за Томасом, чтобы предложить опохмелиться после вчерашнего… У светловолосого запылали щеки. Перед глазами возникли картинки вчерашнего вечера: душевные разговоры, храп Минхо, пьяное признание в любви Томаса, жадный поцелуй… — Земля вызывает Ньюта. Приём, — Минхо помахал рукой перед глазами парня. — Ты меня слушаешь? — Что ты сказал? — Встрепенулся Сангстер. — Томас уезжает.***
— Значит, это правда. — Ньют обвёл гостиную глазами, задерживаясь на коробках. Эдисон молчал, неловко переминаясь с ноги на ногу. Смотреть в глаза светловолосому парень активно избегал, предпочитая рассматривать узоры на полу, стенах или потолке. — И куда же ты сбегаешь? — Поинтересовался Ньют. — В Дистрикт-6 сначала… И мы… Я не сбегаю. — А как это назвать? Ты молчал до последнего, не решаясь рассказать мне и Минхо о своём переезде. И даже не вздумай врать о том, что ты узнал об этом недавно. Ньют изо всех сил сдерживал рвущийся наружу гнев, заставляя себя говорить спокойно, без крика. Но у парня руки чесались надавать пинков брюнету, который даже в глаза не может открыто посмотреть. — Я и не собирался обманывать тебя, — Томас поднял на Сангстера глаза, тут же опустив их. — Отца переводят в другие дистрикты из-за отсутствия там победителей… В какой точно ещё неизвестно. Может, останемся в Дистрикте-6, но также возможны Дистрикт-8 и Дистрикт-4… Ньют с болезненной ухмылкой наблюдал, как Эдисон пытается увести разговор в другое русло. Жалкие потуги. Злиться на Томаса больше не хватало сил, хотелось лишь сесть на пол и спросить: за какой черт он так с ним поступает? — Почему раньше не сказал? — А что бы это изменило? Действительно. Светловолосый сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Вдох-выдох, вдох-выдох. — Ты можешь остаться здесь. В моем доме ещё много места, Соня не будет против… — Я не могу бросить отца, — глухо ответил брюнет, не поднимая головы. — У меня остался только он. Ньют ошарашено посмотрел на друга, отказываясь верить собственным ушам. Эдисон мог придумать что угодно, почему же выбрал самое идиотское и неправдоподобное оправдание? — Откуда такая резко появившаяся любовь? Отношения Колина и Томаса можно было с натяжкой назвать нейтральными. Ты не трогаешь меня, я не пристаю к тебе — вот девиз их семьи. После смерти жены ментор закрылся в себе, запретив чувства, и не подпуская даже сына. Один из сильнейших людей в их Дистрикте был сломлен и склеен заново из кусочков, которые нашли рядом. Томас ненавидел отца за проявленную слабость, за то, что тот не смог спасти мать, за наплевательское к его персоне отношение. После знакомства с Ньютом и его родителями, младший Эдисон проводил много времени с ними, часто оставаясь неделями с ночевкой. Родители друга относились к нему тепло, как к собственному сыну. И за это Томас любил их: Ньюта и его семью. Зная трудности их жизни, брюнет по-тихому воровал продукты из своего дома, притаскивая их Сангстерам, которые всегда отказывались, но младший Эдисон, согласно покивавший на приведённые аргументы родителями Ньюта, неизменно прятал еду по полочкам в кухне, как только оставался один. И сейчас этот Томас нагло врал в лицо лучшего друга, уверяя в своей безграничной любви к отцу. Поняв, что не получит ответа на свой вопрос, светловолосый развернулся, поспешно закутываясь в пальто, которое ни черта не грело, и направился к выходу. Остановила его рука Томаса, который тяжело дышал и с вызовом смотрел в глаза Ньюту. — Ты помнишь вчерашний вечер? Помнил ли он несмотря на выпитое количество алкоголя? Может и не все детали, но темные, практически чёрные, глаза Томми, которые манили, заставляя погрузиться в них с головой, и манящие, чуть пухлые, губы Ньют помнил отчетливо, до мельчайших подробностей. — Нет. — Ответил Сангстер, стараясь, чтобы голос прозвучал холодно и презрительно. Томас отшатнулся, отпуская руку светловолосого и отступая на несколько шагов, неверящим взглядом бегая по лицу парня. Воспользовавшись ситуацией, Ньют выскочил за дверь, поспешно удаляясь от деревни Победителей, от чёрного Эдисона и собственных противоречивых чувств.***
— Ньют! Звук чужого голоса вырвал Сангстера из блаженного забытья. С трудом открыв глаза, парень попробовал шевельнуться, но тело словно одеревенело, а ногу пронзила острая боль. Застонав, Ньют вновь безвольно повис. Приятная темнота, заманчиво махающая ладошкой, обещала безболезненное пребывание, и отказываться от предложения не хотелось. — Ньют! Ньют, очнись! Опять этот назойливый голосок, который сейчас почему-то походил на голос Томаса. Только на этот раз прозвучал совсем рядом. Парень разлепил тяжелые веки. Мир перед ним крутился словно юла, впечатляя обилием красок, которые не хотели сливаться в определенные фигуры, предпочитая размазанными пятнами прыгать перед глазами. — Ньют, ты очнулся! Слава Богу! Я здесь. Светловолосый посмотрел вниз и увидел двигающееся пятно. Несколько раз моргнув, у мира начали проявляться очертания. Он всё ещё был в лабиринте, подвешенным за одну ногу стеблем плюща. Посмотрев вниз, Сангстер разглядел мельтешащего под ним Эдисона, чьё лицо изображало крайнюю степень озабоченности. — Ньют, ты слышишь меня? Да ты мертвого поднимешь, Эдисон. — Да. — Прохрипел парень. — Отлично. Тогда слушай. Тебе нужно развязать узел на своей ноге! И не волнуйся, я тебя поймаю! Звучит как-то хреново. — Давай же! Не заставляй меня подниматься к тебе! Кряхтя, Ньют дотянулся до узла одеревеневшими пальцами, попробовав развязать. Поняв, что будет лучше, если он приподнимется, Сангстер шевельнул больной ногой. Та тут же ответила ослепляющей болью, тысячами иголками впиваясь в кожу. Перед глазами пошли красные круги, и парень с тихим криком откинулся назад. — Не выходит! — Выйдет! Ну же, Ньют! Ты должен освободиться! Соберись, тряпка! Стиснув зубы, светловолосый нащупал пальцами узел, наугад принявшись тянуть на себя стебли. Пальцы плохо слушались, но Ньют упрямо продолжал стирать их в кровь, развязывая сплетение. Постепенно (под одобряющие крики Томаса) узел поддавался. Наконец, сделав последний рывок, последние стебли расплелись, высвободив многострадальную ногу из плена. Не успев уцепиться за стебель, Сангстер полетел вниз, подумав, что теперь одной ногой не отделается. Однако боли не последовало. Вместо холодного пола светловолосого мягко приняли мускулистые руки. — Хей, ты в порядке? — обеспокоено спросил Томас, сильнее прижимая к себе парня. — Только не вздумай терять сознание! — Все нормально, Томми. Все нормально. — Чуть улыбнулся Ньют, прежде чем сознание окончательно покинуло его. *** Из блаженного небытия Сангстера вывела жуткая боль в левой ноге. Заставив себя открыть глаза, парень увидел, как Эдисон, пыхтя от усилий, выворачивает ему конечность. — Ты что дел… АААААА! — Ослепляющая боль затмила глаза кровавой пеленой, заставив светловолосого заорать. Однако, выкричаться ему не дали, грубо зажав рот. — Прости, прости! — Томас успокаивающе погладил Ньюта по волосам. — Не думал, что ты так быстро придёшь в себя. Посмотрев на брюнета замутнённым от боли взглядом, в котором отчетливо прослеживалось желание, если не убить, то покалечить точно, Ньют отпихнул руку, зажавшую ему рот. Зажмурившись, Сангстер, пытаясь справиться с приступом боли, плотно сжал зубы, да так, что удивительно, как они ещё не раскрошились. Ещё пару минут глубоко подышав, парень открыл глаза, посмотрев на союзника более осознанным взглядом. — Как ты нашёл меня? — Охрипшим голосом спросил светловолосый. — Нуу… — Эдисон замялся, почесав затылок. — Если честно, то сам не знаю. Шёл по зову сердца, так сказать. Последние слова брюнета заставили ухмыльнуться обоих. Умение клоуничать досталось в подарок Эдисону с рождения. — Любишь ты попадать в неприятности. — Томас указал головой на больную ногу. — Кто бы говорил. Если бы кто-то не врезался головой в стену, этой ситуации не произошло. — Не поспоришь, — брюнет вздохнул. — И всё-таки. Как это произошло? — Драпал от чертового гривера, и… Ньют нахмурился, припоминая события прошедшей ночи. Он бежал от гривера… Залез, спасаясь от механического монстра, на стену… И упал, не удержавшись… Нет, стоп. Там ещё кто-то был! И этот кто-то столкнул его со стены. Перед глазами всплыли картинки: яростные синие глаза и изящные руки… Парня прошиб холодный пот. Его хотела убить Тереза! И как сказать об этом Томасу? Сангстер поднял глаза на Эдисона, который вглядывался в лицо светловолосого, словно хотел прочитать мысли. Сказать правду или солгать? Если скажет правду, то брюнета навряд ли обрадует такая новость о его соплеменнике, а может даже друге. Или больше, чем друге. Томас будет шокирован, растерян и подавлен… Набрав побольше воздуху, Ньют решился. Соврать. — Залез на стену, и меня столкнули с неё. — Кто? — Я не помню, Томми. Честно. Судя по лицу Эдисона, тот не поверил другу, но спорить не стал. Ньют же решил осмотреть место, где они находятся. Услышав журчание воды, не трудно было догадаться, что Томас притащил его к источнику. Как только он его нашёл? Удача? — Это тот самый источник? — Ага. Запомнил дорогу, пока бежали от первого монстра. — Первого? — переспросил Сангстер, посмотрев на брюнета. — В каком смысле первого? — Точно, я же не рассказал тебе! — Томас подсел поближе к светловолосому, облокотившись о стену. — Когда ты решил поиграть в героя, отвлекая гривера на себя, я смог развязаться, кстати, узлы ты вяжешь ужасные, и, естественно, побежал за тобой. Вот только в один момент появился другой гривер, намного больше первого. Мне ничего другого не оставалось, как броситься наутёк. Стены тогда ещё не прекратили своё движение. Ньют вспомнил движущиеся громадины и поёжился. Мало приятного в этом «сюрпризе» от распорядителей. — И пока петлял, как заяц от этой, как ты выразился, ржавой консервы на колесиках, мне в голову пришла идея. Чего ты ухмыляешься? — Эдисон прервал рассказ, удивленно посмотрев на изо всех сил сдерживающего смех Ньюта. — Да просто не верится, что твоя дурная башка, чисто физически не способная предлагать нормальные идеи, вдруг выдала спасительную мысль. — Представь себе! Пока ты играл в догонялки, я заманил гривера в ловушку, убив его! — Победно закончил брюнет. Подавившись собственным смехом, Сангстер изумленно посмотрел на друга и неверяще переспросил: — Ты смог убить гривера? Получив утвердительный кивок, светловолосый задал ещё один вопрос, все ещё отказываясь верить услышанному: — Как?! — Пока я бежал от него, одна стена полностью сошла со своего места, открыв новый проход. Но боковые стены прохода медленно сближались. Не знаю, что на меня нашло в этот момент. Я дождался этой твари, а затем бросился в этот проход. Честно, не думал, что у меня получится выбежать раньше, чем стены сомкнутся. — А гривер? — Этот ночной кошмар расплющило в лепешку. — Обалдеть. Других слов Ньют просто не смог найти. Томас убил гривера. Сама эта мысль абсурдна, и мозг отказывался её принимать. Однако причин врать брюнету не было. Получается, что монстра возможно убить. А значит, можно не испытывать то ужасное чувство страха при виде этой зверюги… Страх… Парень напрягся, пытаясь поймать ускользающую мысль. Страх… Гривер внушает страх… — Томми, помнишь слова Дженсена? — Ты насчёт того, что у нас осталось меньше двух суток? — Нет, я про подсказку. — А, там было что-то про выход и про страх. — Пожал плечами Эдисон. — «Чтобы выход найти, внутрь страха ты загляни». — Задумчиво проговорил Сангстер. — В чем дело? Ты разгадал загадку? — Не знаю… Точнее, не уверен… — Да Господи, скажи уже! — Брюнет нетерпеливо поддался вперёд. — Гривер внушает страх, Томми. Томас нахмурил брови, размышляя над словами. Затем перевёл глаза на светловолосого и, облизнув пересохшие от волнения губы, сказал: — Хочешь сказать, что в стишке говорится о гривере? Нам нужно заглянуть внутрь его? — Ты помнишь место, где оставил мертвого гривера? Сможешь провести? — Да, думаю, смогу. Но твоя нога… Ньют отмахнулся, попытавшись встать. Тупая боль в ноге тут же сменилась острой и пульсирующей. Упав в заботливо распахнутые объятия Томаса, Сангстер заворочался, вновь постаравшись принять вертикальное положение. — Так, стоп, Ньют. Угомонись. — Томас аккуратно помог прислониться другу к стене и, убедившись, что тот стоит, отошёл к их рюкзакам, торопливо доставая бинт. — Разумеется, я не брошу тебя, но и так дело не пойдёт. Обопрись на меня. С этими словами Эдисон приподнял ногу Сангстера, быстро и ловко накладывая повязку на больное место. Ньют же положил руки на крепкие плечи брюнета, чувствуя легкое смущение от всей этой ситуации. Закончив, Томас отошёл на пару шагов и поднял с земли длинную палку, протягивая её светловолосому. — Держи. Так тебе будет легче передвигаться. Я слегка обстругал её, так, что она стала неплохим оружием. Забрав палку, парень почувствовал, как она приятно легла в руку. Комок благодарности подкатил к горлу. Пока он лежал без сознания, Томас нашёл ему опору и оружие. — Спасибо, Томми. — С чувством сказал Ньют. — Ой, да брось, — махнул рукой Эдисон. — Мне не трудно… Что же, потопали. *** Идти оказалось очень трудно. Сангстер постоянно чувствовал ноющую боль в ноге, которая часто становилась острой и резкой. Томас предлагал остановиться и сделать привал, но парень сжимал зубы и упрямо продолжал идти, морщась при каждом шаге. Вовремя найденная Эдисоном палка хоть и помогала при ходьбе, но боли не уменьшала. К сожалению. — Всё, Ньют, остановись. Так ты совсем себя уморишь. — Схватил Томас за плечо светловолосого, который оперившись на левую ногу, зашипел и сморщился от боли. — Времени осталось мало. Нужно продолжать идти. — Упрямо сказал Сангстер. — Нам осталось немного, мы успеем до обеда. Поэтому сейчас мы пару минут отдохнём, а затем продолжим путь, идёт? Ньют закрыл глаза, соглашаясь с доводами. Кого он обманывает? Парень и шагу больше не сможет ступить. Левая нога пульсировала и словно наливалась свинцом, в то время как здоровая хотела, чтобы её ампутировали. — Я пойду, осмотрюсь. Может здесь ещё один источник есть. — Я с тобой… — Ну, уж нет. Останься здесь и побереги силы, — серьезно посмотрел в глаза другу Томас. — Я скоро. С этими словами он быстро завернул за угол, а Ньют устало прислонился к стене, чувствуя дрожь в каждой мышце. Да-а, что-то он совсем сдал. Того и гляди, рухнет замертво от одного порыва ветра. Сесть на пол Сангстеру не позволяла гордость. На него сейчас смотрят Соня и Минхо, и он должен, обязан, быть сильным — ради них. Перед глазами так и стояло заплаканное личико сестры с огромными печальными глазами. Вскоре, фантазия услужливо подкинула другую картинку — бледного Минхо, чьи губы что-то шептали. Ньют распахнул глаза. Нельзя предаваться унынию. Не сейчас, когда они, возможно, так близки к разгадке их спасения. Несмотря на то, что не было ещё и полудня, солнце пекло во всю, а от камней пылало жаром. Чуть поменяв положение тела, чтобы не затекло, светловолосый услышал приближающиеся шаги. С облегчением подумав, что это возвращается Томас, Ньют развернулся к источнику звуков, намереваясь встретить друга вопросом, где он так долго пропадал. Вот шаги приблизились к повороту, где стоял Сангстер, и их владелец остановился, словно припоминая нужный коридор. «Ага, значит, не настолько твоя память хороша». — Злорадно подумал Ньют. Наконец, Эдисон вспомнил и пошёл в правильном направлении. Светловолосый развернулся к Томасу, намереваясь пошутить на тему юношеского склероза, но как увидел пришедшего, ухмылку как ветром сдуло, а в лице появилась насторожённость. Прямо перед ним стоял тяжело дышащий Галли, смотрев на Ньюта полными злости глазами.