Жертвы

      Билли затушил сигарету носком лоуфера, задержав взгляд на коричневом полукруговом шве с толстыми нитями. Он помнил, как будучи ещё в солнечной Калифорнии случайно наткнулся на магазин «Rancourt», который находился на небольшой жилой улочке Хайленд Авеню. В один до безобразия жаркий день, Харгроув забегал по делам к другу отца — Гейлу. Тот как раз снимал офис на 101 шоссе, которое и завело Билли на Хайленд Авеню. Поначалу магазин показался невзрачным, но что-то потянуло его туда. Повсюду была выставлена одежда в стиле Джона Траволты. Широкоплечие пиджаки из лёгкой ткани, яркие галстуки, просторные рубашки в мелкую сине-зеленую полоску с поднятым воротом, лоуферы и, конечно, очки-авиаторы. Увидев цену в 25 баксов, он подумал, что это натуральный грабеж, обдираловка. Скрепя сердце, он все же выложил эти деньги, прикупив ещё и очки, о чем ни разу не пожалел. Они были его маленьким кусочком Калифорнии. Когда Билли смотрел на лоуферы, в нос мгновенно забивался позабытый запах пляжа с рассыпчатым мелким песком, а в ушах упорно стоял крик надоедливых чаек, кружащих над огромными волнами, которые так любили сёрферы. То ли дело сейчас, он стоял посреди провинциального Хоукинса в чертовой Индиане, где практически все знали в лицо один одного. А если нет, то через знакомых или соседей, которые обожали перемыть друг другу косточки. К слову, не только домохозяйки любили покостерить все, на чем свет стоит. В Хоукинсе люди стремились к простоте, граничащей с раскованностью. Женщины не стеснялись показывать все свои прелести, щеголяя перед чужими мужьями в декольте, чуть прикрывающим ореолы сосков. А те в свою очередь провожали их жадным взглядом. После и те и другие возвращались домой и играли в идеальную семью. Надо отдать им должное, у них это получалось. Билли был не таким. Он прямолинейный, грубый мерзавец, который не жаловал сплетни. Летнее небо затянуло свинцовыми тучами, которые угрожающе застилали свод. Где-то вдалеке были слышны раскаты грома, которые от чего-то успокаивали. Это место нуждалось в дожде. В хорошем ливне, который смоет произошедшие события со старого доброго Хоукинса. Пройдется водопадом капель по небольшим улочкам, вымоет следы свежевателя разума в канавы. Подарит воздуху долгожданную прохладу и свежесть. Харгроув тяжело вздохнул и подошёл к покореженной Камаро, похлопывая машину по капоту, как похлопывают старого друга по плечу, словно говоря «все будет отлично, приятель».       — Билли! — мистер Рид поспешно обтёр черные от мазута руки о синий комбинезон и пожал тому руку. — как ты, сынок?       Последнее слово резануло Харгроуву уши. Он поморщился, но все же выдавил из себя подобие добродушной улыбки. Логан Рид был автомехаником, которому доверяли свои машины все жители Хоукинса поголовно. Он заботливо чинил их, обращаясь, как с собственными детьми, если бы они у него были.       — Лучше всех, — отозвался Билли откуда-то из-под капота. Ему не терпелось самому проверить состояние Камаро.       — Работы тут на целый месяц, — Логан потёр лысину пятерней, — если не больше. Малышка сильно пострадала. Починка выйдет в кругленькую сумму, ты уверен, что мне стоит браться за работу?       — Абсолютно.       Харгроув не жалел денег на две вещи в своей жизни. На машину и свою одежду. Он так преданно ухаживал за ней, не скупился на самые дорогие детали, которые доставляли из другого конца штатов с задержкой в несколько недель. Исправно менял масло, фильтры, ходовку. Прислушивался к каждому стуку, который она издавала и сразу принимался устранять неполадки.       — Всё выйдет долларов в пятьсот, а то и тысячу. Пока точно сказать не могу. Нужно проверить двигатель. — мистер Рид с жалостью поглядывал на Камаро.       — Это неважно. Главное, чтобы она снова встала на колеса.       Договорившись с Логаном, что придет через пару дней, Билли двинулся в сторону Карьера Сетлер, тем более, что он был как раз неподалеку. Воздух там был гораздо свежее, чем в центре города. Он уже пожалел о том, что надел кофту с длинными рукавами, перед дождем всегда стояла давящая духота, от которой он сейчас задыхался. Рядом у обрыва сидели два человека, активно что-то обсуждая. В одном из них он узнал Харрингтона. Его залакированную шевелюру было видно за несколько миль. Засунув руки в карманы, Билли медленно побрел к ним. Ему отчаянно не хотелось оставаться наедине с собой.       — Эй, Харгроув! — Стив помахал ему рукой, привлекая внимание. Сидевшая рядом Нэнси, закатила глаза. Она явно не жаловала бывшего носителя свежевателя.       — А вы, ребята, снова встречаетесь? — усмехнулся Харгроув, без спроса вклиниваясь между ними.       — Нет, что ты, нет. — смущённо бормотал Стив, нелепо улыбаясь. — Джонатан уехал, и мы с Нэнс решили пройтись.       — Вдвоем. — как бы намекая, пробормотала Уилер.       Билли еле сдержал себя, чтобы не ляпнуть глупость вроде «я чуть не трахнул твою мамочку, Нэнси, расслабься уже». Тогда она уж точно в приступе слепой ярости попыталась бы скинуть Харгроува с утеса. Он улыбнулся своим мыслям, представляя, как щуплая мисс-совершенство упорно толкает его к обрыву и пыхтит от ярости.       — Где твоя тачка, мужик? — Стив будто намеренно проигнорировал ее слова.       — У Логана. Придется какое-то время двигаться без нее.       Билли вздохнул, убирая волосы с лица. Он не представлял, как будет обходиться без Камаро так долго. Он получил права в 16, радуясь, как ребенок. А ездить научился и вовсе в 14. Отец часто брал его с собой на подработки, а потом позволял прокатиться по тихим улочкам пригорода, давая сыну частые подзатыльники за то, что тот почти не пользовался поворотниками. Билли не видел в этом никакого смысла, ведь рядом не было ни единой души, которой нужно было сигнализировать о маневрах, которые он собирался совершить.       — Сочувствую.       Стив куснул треугольный сэндвич, который наверняка приготовила Нэнси. Из-под хрустящей корочки хлеба высовывался свежий лист салата, украшенный тонким ломтиком помидора и беконом. Желудок Билли схватило спазмом. Сегодня он даже завтракать не стал, так как отец остался дома, мучаясь от похмелья. Он просиживал растянутые в коленях штаны на кухне, перед крошечным чёрно-белым телевизором, по которому смотрел новости. Рядом возилась Сьюзан, натянувшая свой нелепый жёлтый передник и гремела посудой. Макс тоже предпочла свалить и скорее всего уже носилась со своими друзьями-неудачниками на велосипедах или закидывала четвертак в автомат «Дик Дак».       — Твой парень не побоялся оставлять тебя рядом с Харрингтоном? — поинтересовался Билли, отбирая от того недоеденный сэндвич.       — Иисус, Мария, грёбаный Иосиф! — возмущённо воскликнула Уилер, сводя брови к переносице, — о чем ты вообще?       — Не верю в то, что отношения между бывшими могут остаться дружескими. — с набитым ртом пояснил Билли.       Он не понаслышке знал об этом. Он мог бы сказать «плавали, знаем». Билли до беспамятства влюбился в девицу по имени Хлои Эванс. Они познакомились на калифорнийском пляже, под палящими лучами солнца. Она была потрясающей в своем красном бикини. Подтянутая фигура, милое личико и вишнёвая жвачка — вот что он о ней помнил. Она попросила Билли намазать ей спину кремом от загара и этим он не ограничился. Ее флиртующий взгляд словно был зелёным сигналом для Харгроува. Он трахнул Хлои в тот же день, прямо в тесной уличной раздевалке, под голоса туристов и восторженный крик тех, кто пришел поиграть в пляжный волейбол. По глупости и молодости, подумал, что это и есть та самая настоящая любовь, о которой вещали Марк Болан и Ти Рекс в песне «Hot love». «Ну, она быстрее, чем большинство и она живёт на побережье. Я ее двухпенсовый принц и я даю ей горячую любовь». Он напевал ей это, когда они лежали на остывающем песке ночью после нескольких месяцев отношений. Тогда Эванс и сказала ему, что не готова к чему-то серьезному и попросила остаться друзьями. Харгроув, как последний идиот поверил и согласился. Буквально через пару дней он увидел ее торговом центре с другим, который был явно старше Билли. Его охватила небывалая ярость, он накинулся на него, без разбора колотя парня кулаками. Их еле растащили, а Харгроува увезли в полицейский участок. Он пропустил удар в нос, но все равно был рад, что успел подбить сопернику глаз. После этого, он понял, что бывшие навсегда должны оставаться в прошлом, какими бы замечательными они не были.       — Джонатан мне доверяет. — Нэнси задрала вверх носик, — и Стиву, между прочим, тоже. К тому же, я люблю его.       — Кого из них двоих? — с хрипотцой засмеялся Билли. Стив слегка покраснел.       — Ты невыносим Харгроув. — Уилер махом осушила одноразовый стаканчик с газировкой.       — Всегда таким был, — Билли уставился на подожженную сигарету.       Когда она тлела, он представлял, что красный уголёк — это многоуровневый город, охваченный огнём. Он неминуемо превращался в прах, как и все, чего успело коснуться время.       — У нас совершенно ничего не происходит! — пожаловалась Уилер, падая на траву и расставляя руки в стороны. Через блузу с рукавами-фонариками была видна ее угловатая худоба. Казалось, схвати Билли ее за руку, она бы тут же сломалась, настолько Нэнси выглядела хрупкой.       — Не забывай, где мы живём. — Стив поджал губы. Это самое «ничего не происходит» у него уже в печёнках сидело. Борьба с монстрами в расчет не шла. Он вообще не желал вспоминать об этом.       — Наша газета выпускает новости о том, что на ферме мистера Кларка отелилась корова. А в парикмахерской на 15 шоссе скидки на детские стрижки. После свежевателя это кажется таким глупым.       — Лучше уж так, Уилер. — хмуро произнес Билли, выпуская сигаретный дым.

***

      Одиннадцать в очередной раз закрыла за собой дверь в кладовку, едва не наткнувшись на швабру с высокой ручкой. Места там было издевательски мало. Чтобы сесть на пол, ей пришлось сдвинуть таз с бытовой химией в угол, поставив его на коробку. Комната насквозь пропахла средством для мытья посуды с лимоном и порошком. Глубоко вдохнув до боли в лёгких, Оди медленно выпустила воздух, сложив губы трубочкой. Так ей было легче сосредоточиться. Она проверила нагрудный карман клетчатой рубашки, которую вручил ей Майк перед отъездом. Рисунок с Джимом и его письмо были на месте, аккуратно сложенные в несколько раз. Вот уже неделю она мучила себя, как когда-то поступал Мартин Бреннер, кидая испуганную девочку в кромешную тьму, заставляя ее вопить от ужаса и безысходности. Она отчаянно хотела вернуть свои способности, вернуть отца. На занятия в кладовке у нее уходило по пол дня. Ещё час на эксперименты с банкой колы, которая ни в какую не хотела гнуться. Она выжимала из себя все силы, но останавливаться не собиралась. Несмотря на то, что вокруг нее царил мрак, она зажмурила глаза, рисуя в воображении образ Хоппера.       — Папа, пожалуйста, — прошептала она, — если ты слышишь меня, если чувствуешь, найди способ выжить, прошу тебя.       Она была уверена на сто, нет, на все тысячу процентов, что он жив. Может быть и не совсем здоров, но жив, черт возьми. Ее тело покачивало словно на волнах в такт неизвестной ей медленной песне океана. Уши заложило от невнятного далекого писка, будто пару секунд назад она выключила музыку, что играла на полной громкости и осталась в полнейшей тишине. Ее все уносило куда-то вдаль и Оди не сопротивлялась. Она слышала свое поверхностное дыхание, ощущала, как сердце гоняет кровь по венам. Чувствовала, как темнота точно вглядывается в нее, решая, принять ли ей наглую девчонку, которая посмела к ней сунуться. Писк неумолимо приближался, заставляя мелкие волоски на коже Одиннадцать вставать дыбом. Он нарастал, давя ее каждым децибелом, вжимал в пустоту, пытался расплющить. Казалось, что каждая косточка в теле трескается, а затем ломается под огромным прессом. Она пыталась закричать, хотя бы пискнуть, но лишь судорожно открывала рот. Темнота больше не казалась мягкой и дружелюбной. Оди хотела уйти, но не могла. Ее держали тысячи рук, раздирая мышцы на кусочки. В панике, она открыла глаза и увидела, как на нее летит демогоргон, расплескивая повсюду липкую слюну. В этот же момент, ей словно вернули способность издать любой звук, и она кричала, кричала так громко, как могла. Тот писк, что она слышала, был отголоском её собственного голоса, отражающийся от пустоты гулким эхо.