Полезное приобретение

      — Да ладно тебе, что ты бесишься? — Всадник предпринял уже третью попытку помириться, но Хэйтем продолжал дуться и только пришпорил лошадь, чтобы обогнать наемника. Больше всего его бесило, что тот даже не пытался сдерживать смех.       — Ну перестань, — гессенец прибавил ходу, чтобы догнать рассерженного магистра. — Я тебе вообще-то жизнь спас!       Спасение жизни заключалось в том, что, пока они брели к лагерю, Всадник почуял в лесу нечто вроде медвежьего лежбища и решил обойти его стороной, а заодно и срезать путь. Он просто резко стал принюхиваться, прислушиваться, замер и временно отказался куда-то идти. На все вопросы Хэйтема он шипел, ничего не объяснял, грубо обрубал его фразой «Заткнись!», а потом не выдержал, схватил, зажав ему рот ладонью, и потащил, как украденную невесту, через кусты. Потом он объяснил ситуацию, но магистр не мог простить унизительного таскания по кустам, и злился на поруганную гордость. Он прекрасно понимал, почему Всадник не стал связываться с медведями, понимал, почему нужно было тихо уйти, но не мог перестать чувствовать себя маленьким и слабым. Его бесило не сколько то, что наемник не мог просто сказать ему, в чем дело, (хватило бы одного слова «Медведи!»), сколько та легкость, с которой тот зажал его сопротивлявшееся тело и быстро уволок в безопасное место. Ну, и, пожалуй, то, что гессенцу было весело.       Но эта маленькая размолвка требовала развязки и чем дальше, тем острее это ощущалось. Он игнорировал Всадника и после того, как они выбрались из леса, и во время покупки второго наемника, но сейчас молчать уже было невозможно. Конфликт нужно было разрешить, без этого союзничество было невозможным.       — Ладно, — сдался Хэйтем. — Я сделаю вид, что ничего не произошло, но при условии, что ты больше не посмеешь со мной так обращаться!       — Да я просто…       — Стоп! Я сказал: не смей больше меня таскать, понятно?       Всадник фыркнул:       — Даже если ты вдруг будешь ранен, я не должен тебя таскать?       — Раненного, если хочешь, таскай, но…       — Что за двойные стандарты, а?       — Это две разные ситуации!       — Да это ты — дуралей, — разозлился Всадник. — Если бы я не утащил тебя целым, тащил бы уже раненным! Об этом подумай!       Хэйтем молча окрысился, а гессенец помолчал пару минут и выдал:       — Да я вижу, как тебя это бесит, ути-пути, по твоей самооценке ударили! Я вижу, что тебе не нравится таскание, но это была вынужденная мера, понимаешь?       Хэйтем выпрямился в седле, все так же храня молчание. Попал в точку, гад!       — Не прекратишь злиться — сниму тебя с седла и буду таскать ради развлечения.       — А после этого я сразу прощу эту выходку, да?       — Я могу притащить тебя в бар, и простишь, — засмеялся Всадник. Хэйтем не удержался и тоже фыркнул.       — Пожалуй, мне стоит простить тебя до того, как ты куда-то меня понесешь.       — Вот и славно, — хрипло заржал наемник. К счастью, на этом он успокоился и в дороге особенно не донимал тамплиера. Он только негромко переговаривался со вторым наемником. Его фамилия была Адлер, и он, рыжий и одноглазый, маленького роста, составлял контраст с этим здоровенным грубияном. Адлер был тише воды, ниже травы и практически всегда молчал, если только не бурчал что-то на немецком, общаясь со своим дружком. Именно он, как понял Хэйтем, и есть тот рыжий, про которого говорили остальные немцы, и если уж на то пошло, он был куда более приятным приобретением по цене и по своему покладистому характеру.       Всадник же то ли целиком и полностью состоял из дурных манер и привычек, то ли просто задался целью вывести Хэйтема из себя чисто ради развлечения. В дороге он был еще терпим, ибо занимался в основном болтовней с Адлером или просто ехал на своем огромном вороном жеребце с пафосным, трагическим молчанием, но вот в городе… В городе он словно по взмаху волшебной палочки сделался в разы невыносимее.       Начать хотя бы с того, что на подъезде к маленькому поселению он объявил, что голоден и остановил коня напротив таверны. Хэйтем красноречиво проехал еще несколько метров, озираясь на наемника с презрительным прищуром, но тот громко рявкнул:       — Ты можешь валить, куда хочешь, но пока я не пожру, я хрен сдвинусь с этого места.       — Давай хотя бы доедем до Нью-Йорка, это лишь охотничий городок, чего ты от него ожидаешь? — зашипел Хэйтем.       — Я ожидаю пожрать, — оскалился Всадник. — Ты же любезно прервал мою трапезу своими требованиями тебе помочь.       — Можешь вернуться и доесть своего оленя, а я пока тут подожду или поеду в Нью-Йорк, — едко сказал магистр Кенуэй и поправил треуголку.       — Я думаю, слопать тебя — идея получше. Косточки-то тоненькие, легко разгрызешь.       Хэйтем промолчал, но все-таки остановил коня. На миг на его обычно бесстрастном лице отразилось желание прибить упертого наемника, но он вздохнул и по своей привычке посчитал воображаемых животных, что помогло ему взять себя в руки.       — Давай, ну не ломайся! Ты же сам наверняка голодный, а?       Тамплиер сдался. Он действительно страшно хотел есть, а еще больше хотел отоспаться. Спать он пока позволить себе не мог — нужно было выжать из себя по полной, а вот поесть — пожалуйста. Он спешился, оставил коня и вместе с гессенцами прошел в маленькую таверну.       У входа Всадник остановился, слегка нагнулся и отряхнулся по-собачьи, довольно фыркая и обрызгивая своих спутников и сидевших за ближайшими столиками гостей. Затем он бесцеремонно процокал каблуками сапог к барной стойке, лязгая оружием, со скрипом отодвинул высокий стул и уселся, откинув с плеча край плаща. В зале сразу же стало как-то тесно — здоровенный гессенец едва не чиркал лохматой головой о потолок. Хэйтем и рыжий Адлер постояли у двери пару минут, брезгливо отряхиваясь и выжимая полы плащей и мундиров, после чего уселись возле Всадника.       Тот едва дождался, когда принесут заказанную пищу — недовольно фыркал и скалился, глазея по сторонам, однако, вопреки ожиданиям Хэйтема, не набросился на мясо, урча и терзая его, как голодный волк, а вполне степенно ел этот стейк, ловко пользуясь ножом и вилкой. Магистр тамплиеров косился на него, подняв брови, и продолжал меланхолично разделывать рыбу. Интересно, надолго ли эта человечность Всадника продержится? Хэйтем продолжал изучать гессенца, наевшись и отложив вилку и добрый остаток рыбы.       — О, ты больше не будешь? Дай я доем, — обрадовался наемник и, не дождавшись разрешения, пододвинул тарелку к себе.       — Заканчивай, и едем дальше в Нью-Йорк, — бросил Хэйтем, поднявшись из-за стола. — Я тебя подожду на улице.       Он простоял минут пять-десять, пока страшный грохот в таверне не привлек его внимания и не заставил быстро влететь в здание. Войдя, он едва успел увернуться от прилетевшего в его сторону стула. Всадник дрался с английской солдатней, швыряя то горе-вояк в мебель, а то наоборот. Солдаты эти сидели за столиком рядом, когда компания обедала, и только неодобрительно косились, а теперь, очевидно, то ли они напали на гессенцев и теперь огребали, то ли Всадник первый начал свару. Хэйтем огляделся на царивший повсюду бардак: всюду летали щепки от мебели и пыль, бились бутылки, ломались стулья. Некоторые гости попрятались под столом, некоторые просто встали и отошли подальше, один Адлер остался чинно сидеть за столиком и потягивать чай, оттопырив мизинец и прищурив единственный глаз.       Магистр заложил руки за спину и стал молча наблюдать, не вмешиваясь. Одного солдата Всадник вышвырнул в окно, разбив его телом стекло и часть рамы, второго буквально вдавил пол, от прыжка третьего увернулся и врезал по голове табуреткой. В драке он использовал только кулаки и мебель, уважая негласное правило — не обнажать клинок в помещении. Еще одного противника гессенец перебросил через себя и ударил каблуком в кадык, а последнему, поднырнув под его кулаком, впечатал в челюсть, одновременно нанося удар локтем по шее. Дрался он как-то лениво, скорее разминаясь и развлекаясь, чем реально сражаясь или защищая свою жизнь. У Хэйтема вообще сложилось впечатление, что убивать никого Всадник не хочет, что, собственно, замедляет его работу, ведь ушибленные поначалу вставали и шли за новой порцией тумаков.       «Все равно его надо проверить, как он убивает, так ли хорош, как его описывали. Дерется вроде неплохо…» — думал тамплиер, рассматривая мощное тело в черном кожаном костюме, которое потянулось и стало отряхиваться от пыли.       — Эй, а ты чего пялишься так? — Всадник заметил, что магистр наблюдает за ним, быстро подошел, и, как школьный задира, резко надвинул ему треуголку на лицо и пребольно щелкнул по носу: — Это тебе не цирк уродов, ясно?       И он быстро вышел на улицу.       — Н-да, его еще учить и учить хорошим манерам, — пробормотал Хэйтем, возвращая треуголку на место и недовольно потирая нос.