madness

Тишина разливается по салону, как сладкий сироп по стопке свежеприготовленных блинчиков. Медленно и тягуче, скатывается тяжёлыми каплями на белизну тарелки. Кроули пытается сосредоточиться, сконцентрироваться, держать себя в руках, в конце концов. Но хочет держать в руках Азирафаэль, чертовски соблазнительного ангела, дразнящего его весь вечер напролёт, и невинно отводящего глаза в сторону при каждом долгом взгляде. А её «Ты слишком быстр для меня, Кроули», сказанное соблазнительным полушепотом, когда она садилась в машину, почти снесло ему крышу. Азирафаэль и сейчас с ним играет, нагло нарушая всевозможные правила. Она ведёт плечом и проводит пальцами по шее до самого воротника, убирая волосы на правую сторону. Кроули не может не отвлечься на молочно-белую кожу, призывно открытую будто бы специально для него. Он едва не срывается, почти жмёт на тормоз посреди трассы, чтобы показать зарвавшемуся ангелу, на что способны злые демоны. Азирафаэль наклоняет голову, с хитринкой смотря на него. — Даже не думай, — строго говорит Кроули, сжимая руль до побелевших костяшек. — О чём? Он легко предполагает, насколько грешны её мысли, и даже гордится собой, что смог искусить прекрасного ангела, в какой-то степени переманить её на тёмную сторону. Кроули часто сам страдал от своих хитроумных идей (как, например, отключение сотовой связи в Лондоне, когда он не мог позвонить Азирафаэль и, чтобы не казаться навязчивым, решил отправить ей письмо с приглашением поужинать в «Ритц» голубиной почтой), этот раз не был исключением. Азирафаэль сводила его с ума, умело, но словно прощупывая дно и проверяя границы. Иногда она делала такие вещи, что у Кроули дыхание перехватывает даже от воспоминаний об этом, и он понимает, что позволит ей всё что угодно. Она наивно хлопает ресницами, прикидываясь дурочкой, что ей совершенно не идёт, и демон начинает злиться. Розовый язычок проходится по пухлым губам. Кроули рад в сотый — тысячный, миллионный — раз, что она не видит расширенных зрачков за тонированными стёклами. Азирафаэль наклоняется к нему, упираясь одной ладонью в кресло, а вторую собственнически помещая на колено, обтянутое тёмной плотной джинсой. Проходится пальцами по внутренней стороне бедра, продвигаясь выше. Он выругивается сквозь стиснутые зубы, когда ангел тянет за ремень, расстегивает ширинку. — Азирафаэль, прекрати, — произносит Кроули жестко, хотя определённо не против подобного. Но не здесь, не сейчас, когда он знает, что она выпила достаточно, чтобы захмелеть. — Ты ведь понимаешь, что... Кроули давится стоном. Пальцы, ловко забравшиеся под джинсы и ткань боксеров, обхватили эрегированный член, очерчивая подушечками венки. —.. что это не с-с-сойдёт тебе с-с-с рук. Азирафаэль заискивающе улыбается ему, всем своим видом показывая, что готова принять любое наказание за свою маленькую шалость. Большим пальцем надавливает на головку и размазывает естественную смазку по стволу, наблюдая, как Кроули меняется в лице и шумно сглатывает. — Всё хорошо, дорогой? Он скованно кивает, чувствуя, как алеют щёки от уверенных движений Азирафаэль. Она мягко целует его в гладкий подбородок, спускаясь ниже, обхватывая губами член. Кроули крепче сжимает руль, пытаясь сконцентрироваться на дороге, но взгляд вновь и вновь возвращается к светлой макушке меж его раздвинутых ног. Азирафаэль обводит языком головку, обхватывая рукой у основания, и берёт достаточно глубоко, чтобы вызвать очередной стон. Кроули возбужденно подаётся бёдрами навстречу влажному теплу её рта. Его бедра подрагивают, а учащенное дыхание становится прерывистым и тяжелым. — Если ты сейчас не остановишься, я кончу, — предупреждает он с придыханием и гулко сглатывает, когда она поднимает голову, отчего тонкая ниточка слюны тянется за ней. Азирафаэль убирает ладонь с члена, слегка отстраняясь, чтобы размять вторую руку. — Тогда, думаю, я продолжу дома.