madness

Азирафаэль неприлично интересно, чем занимается Кроули за закрытой дверью своего кабинета. Да, она может спросить, и он, несомненно, ответит честно, ничего не скрывая, но лезть в чужое личное пространство не хочется от слова «совсем». Поэтому она наблюдает и строит фантастические догадки, некоторые из которых до ужаса бессмысленны и неоправданны. Но кто осудит, если всё только в её голове? — Что-то случилось? — спрашивает Кроули, не отрываясь от плетения сложной косы из белоснежных волос. Азирафаэль моргает пару раз, возвращаясь к реальности, где понятия не имеет, чем занимается Кроули в свободное время. Она не ревнует, хотя прекрасно знает, что он любит внимание и редко (читай: «никогда») отказывается от непристойных предложений, и Азирафаэль не в силах изменить этого, как бы сильно не хотелось. Мириться с подобным чрезвычайно сложно, и сколько бы она не старалась в постели, какой бы податливой, нежной и одновременно страстной не была — Кроули этого мало. Наверняка у него до сих пор остались любовницы и любовники, готовые отдаться ему при первой же возможности. — С чего ты взял, что что-то случилось? — безмятежно улыбается, искоса смотря на занятого демона. Они сидят на полу спальни, и Кроули упирается в изножье кровати лопатками, устроившись за спиной Азирафаэль и скрестив ноги по-турецки, очень внимательно перебирает светлые пряди. — Ты уже десять минут смотришь в одну точку, — он слегка хмурится, будто о чём-то задумываясь. — И не смей отнекиваться, что занята чтением, ты не перевернула ни страницы. Азирафаэль откладывает книгу рядом и чувствует, как мурашки пробегают по телу, когда он наклоняется к ней, жарко выдыхая в ухо: — Ты что-то скрываешь, Ангел? Она краснеет от его слов, тут же бледнея от ясного осознания одной простой вещи: она, наверное, чересчур неопытна для него. Эта мысль плотно заседает в голове, отдаётся множеством других, похожих. Азирафаэль оборачивается, чувствуя, как волосы больно натягиваются, и Кроули, придерживая её за плечо одной рукой, заставляет принять прежнее положение. — Я ещё не закончил. Его голос подозрительно похож на игривое мурлыканье, а факт того, что он держит её волосы в своих руках, иногда немного натягивая, непривычно возбуждает. Она молча ждёт, пока Кроули закончит, что происходит довольно-таки скоро. Он с видом победителя затягивает аккуратную косу резинкой и легко касается губами открытой шеи, не принуждая к продолжению, и удивляется, когда Азирафаэль поворачивается и упрямо тянется к его губам, чтобы смять их в жарком поцелуе. — Мне нравится такая благодарность, — беззлобно смеётся Кроули, легонько стукаясь с ней лбами и прикрывая глаза. — Надо почаще заплетать тебя. Его руки уверенно лежат на её талии, медленно продвигаясь выше и пробираясь под белоснежный свитер. В движениях нет настойчивости, он готов отпустить её в любой момент. Азирафаэль стоит перед ним на коленях, и их лица находятся на одном уровне, что бесспорно является плюсом. Целоваться так намного удобнее. Она берёт лицо Кроули в свои ладони и целует сначала мягко и кротко, постепенно углубляя поцелуй, пока его руки абсолютно бесстыдно шарят под её одеждой. С каждым умелым прикосновением бабочки в животе сходят с ума, щекочут изнутри. Азирафаэль со вздохом отрывается от Кроули губ, изучая его. Свет из огромного окна ласково падает на его лицо, путается в рыжих волосах, делая их огненными, а Кроули — похожим на самого настоящего ангела, сошедшего с Небес специально для неё. Он откидывается назад, неторопливо расстегивая пуговицы на рубашке, и смотрит на Азирафаэль с нежной насмешкой, дразнит. Ей невозможно хочется сделать то же, что обычно делает Кроули — заклеймить, оставить свои следы на загорелой коже и любоваться ими время от времени, если не всю вечность. Демон шумно сглатывает и сдерживает рвущийся наружу стон, когда Азирафаэль прикусывает чувствительное местечко между плечом и шеей. Азирафаэль, конечно, ангел, но точно не монашка-затворница, давшая обет невинности, однако сексуального опыта у неё действительно мало, даже для обычного человека среднего возраста. Она, скорее, как подросток, начавший познавать причудливый новый мир более глубоких отношений между людьми. Только вот учитель у неё с колоссальным стажем, очень требовательный и придирчивый. И горячий, словно сотня солнц. Одним своим видом сбивает все мысли, оставляя в голове пустынное ничего и перекати-поле, редко проскакивающее мимо, и влажность с теплом между ног. Кроули сдергивает рубашку, недолго возясь с рукавами и очень непрактичными манжетами. Азирафаэль неловко стягивает свитер и избавляется от порядком поднадоевшего бюстгальтера, тянет молнию на мягкой юбке вниз. С тихим свистом демон встаёт на негнущиеся ноги, поднимает Азирафаэль, чтобы посадить её на постель и помочь избавиться от юбки и трусиков, едва сдерживая желание порвать всё к чёртовой матери. Он ставит колено меж её раздвинутых ног, нависает, опираясь на локоть, целует губы, кусает и скользит раздвоенным языком ниже, с удовольствием замечая мурашки на бледной коже. Азирафаэль задумывается, а делает ли он так с другими? Какой с ними Кроули? Чуткий или жёсткий? Ревностный и холодный? Или такой же сгорающий от желания, но держащий себя в руках? Она не может об этом не думать, даже когда Кроули сжимает её грудь, прикусывая сосок и вбирая его в горячий рот, чтобы вытворять просто чудесные вещи. Азирафаэль путается в его волосах, несдержанно стонет и тянется к себе, потому что терпеть сил больше нет. Длинные пальцы Кроули, буквально созданные для чужих фетишей и эротических фантазий, перехватывают её руку, прижимая к кровати. — Хочеш-ш-шь с-с-сжульничать, ангел? — он шипит и кивает на вздыбленную ширинку. — А как же я? Азирафаэль пытается разобраться с ремнем на его брюках, но пальцы отказываются слушаться. С трудом, она всё-таки расстегивает пряжку и пуговицу под ехидный смешок Кроули. — Ты такая нетерпеливая. И как я мог не замечать этого раньш-ше? Признаться, Кроули не замечал много важных вещей: намёков на протяжении нескольких тысяч лет, прямого флирта и ревностных взглядов. Он сам снимает штаны вместе с нижним бельём, накрывает губы Азирафаэль бездыханным поцелуем, коротко и мягко. Рукой скользит ниже, между телами, касается её, подмечая, какая она мокрая внизу. Ему тоже не терпится. Кроули плавным движением проникает внутрь, замирает, тяжело дыша, чтобы не сорваться на более грубый рваный ритм. Она впивается коротенькими ноготками в его плечи, развязно стонет, подаётся бёдрами навстречу. Ближе, глубже, сильнее. Полудикий взгляд кошачьих глаз доводит до полного умопомрачения, заставляет потеряться в пространстве и времени. Спокойные толчки быстро сменяются на более глубокие и беспорядочные. Кроули несдержанно кусает молочную кожу, оставляя красные отметины от острых зубов. Азирафаэль зажмуривается до цветных пятен и узоров, почти всхлипывает, когда эйфория накрывает с головой. Кроули кончает следом, на секунду забывая, как дышать. Он переворачивается на спину, нежно касается ангела, убирая влажные выбившиеся из косы пряди с лица. Азирафаэль перехватывает его ладонь, переплетая пальцы и устало улыбается. — Люблю тебя, — мягко шепчет Кроули, скорее прижимаясь ртом к её губам, чем целуя. Сердце Азирафаэль сбивается раз в десятый, если не больше, за сегодняшний вечер. Она жмется к его теплому боку, лениво рисует что-то на вздымающейся груди. — Ты только что написала «я тебя сильнее» на иврите? По рваному дыханию на своей макушке Азирафаэль понимает, что Кроули бессовестно смеётся. — Могу поспорить с этим, — умиленно продолжает он. — Потому что моя любовь к тебе неизмерима. Она улыбается в ответ, но на душе скребутся кошки: другим он говорит это же? Трудно поверить, что Кроули может принадлежать ей одной. Азирафаэль клянётся, что всё обязательно узнает, а сейчас... Сейчас ей и так хорошо.