Дилетант идёт по следу.

-Хрр, хрхр, -всхрапнул Банин и, почмокав губами, попытался задрать ноги на сиденье. -Да сколько можно? – зло воскликнула Нежинская, скидывая конечности Митрофана Терентьевича. За то время, что они стояли на тропинке в ожидание Жана, который где-то под кустом в лесу закапывал тело Буссе, он неоднократно стремился проделать это и тем самым пачкал ей платье подошвами ботинок. — Увалень, - бросила женщина в сторону спящего, отряхивая подол. — Когда мы только избавимся от тебя? -Хрр-хрр, - согласился с ней Банин, поворачиваясь спиной. -У, как Вы мне надоели, - замахнулась на него Нина Аркадьевна кулачком. -Вы решили прибить его, уважаемая? – ироничный голос Жана остановил её замах. — Не рекомендую, много времени потеряем зря. -Инженера прикопали? Жан, продемонстрировав испачканную в земле лопату, кинул её под ноги женщине. Неспешно снял с рук перчатки и, аккуратно свернув их, убрал в карман. И также без спешки забрался на козлы, дёрнул поводья. Лошади послушно подчинилась. Стройные берёзки с бело-чёрными стволами, величавые тополя с уже пушащимися серёжками и липа, набиравшая силы, чтобы одарить округу своим тонким ароматом, сопровождали их вдоль тропинки. И вдруг самым неожиданным образом деревья расступились, и лес закончился. Узкая тропка, расширившись, побежала вперёд между вспаханными полями. -Жан, Вы надумали, где оставить Банина? – спросила Нежинская, уворачиваясь от ног помощника профессора. -Въедем в Затонск и скинем его под первый попавшийся забор. Глубже в город везти опасно: уже рассвело и нас могут заметить. Да вот хотя бы и здесь, - и он махнул рукой на чёрные доски, замаячившие впереди. Они огораживали склад с треугольной крышей. -Это же совсем далеко от города? Подозрений не вызовет? – скептически заметила Нина Аркадьевна. — Вдруг Банин задумается над этим обстоятельством? -Не переживайте, уважаемая, - Жан замедлил бег рысаков, заехав на тесную улочку Затонска. — Не мандражируйте, а лучше вспомните, что князь обещал после пробуждения головную боль и краткосрочную потерю памяти. Всё это отлично укладывается в определение "хорошо погуляли". А для хмельного, как для бешеной собаки, седьмая верста не крюк. Скидывайте, - скомандовал он. Нежинская упёрлась руками в спину Банина, и его тело, не отличающееся мощностью атлета, послушно съехало вбок и свесилось через край коляски. Переведя дух, женщина взяла за его лодыжки, приподняла ноги и перевалила Митрофана за борт. Банин рухнул в густо растущую крапиву и даже не проснулся от прикосновения жгучей травы. Следом за ним полетел саквояж. -Гоните в гостиницу, - велела Нина Аркадьевна. — Нужно как можно быстрей вынести все вещи Буссе из номера. Написать записку от его имени, приложив к ней щедрую плату за проживание и оставить на видном месте, пока портье спит в своём чуланчике. Я за время проживания выучила все их привычки. Жан, хлестнув поводьями по крупу коней, виртуозно вывернул на площадь и ещё раз «благословил» животин для скорости. Пять минут быстрого галопа, и коляска подкатила к подъезду гостиницы. Нежинская, воровато оглядываясь по сторонам, шмыгнула внутрь. Полумрак и сонная тишина встретили её у входа. Вокруг не было ни души, как она и предполагала. Прищёлкнув пальцами от самодовольства, Нина Аркадьевна взмыла по лестнице, прошла по полутёмному коридору, увешанному картинами, и остановилась возле номера инженера. Огляделась, вынула из волос шпильку, затолкала её как можно глубже в замочную скважину и, согнув, оставила на месте. Затем, высвободив из волос вторую заколку, Нина Аркадьевна распрямила её и, сотворив из одного конца петлю, второй чуть-чуть изогнула вверх. И сею конструкцию стала аккуратно проталкивать вглубь замка, прислушиваясь к щелчкам поднимаемых штифтов, служащих запором. Последнее нажатие, и дверь, приветливо распахнувшись, пропустила внутрь. Номер открылся Нежинской своим беспорядком. Повсюду, куда хватало глаз, валялись вещи: забытая сетка для волос свисала со спинки стула, под ним же хоронились ботинки. На столе, стоявшим посередине комнаты, лежали вперемежку предметы для бритья и канцелярские принадлежности: карандаши, ластики, линейки разных форм и куча клочков бумаги. На диване покоились белая сорочка, фрак и носок. Второй носок свисал с приоткрытой дверцы сейфа. -Прелестно, прелестно, - протянула женщина и, обозрев беспорядок, направилась к несгораемому шкафу, стоявшему возле окна. Приблизившись и брезгливо скинув носок, заглянула в ячейку. Она оказалась пустой. И тут она услышала, как на улицы процокали копыта, и зычный мужской бас громко крикнул: "Тпру". В недрах гостиницы тут же захлопали двери. Сонное царство, всколыхнувшись, загудело роем голосов. Любопытство, взявшее верх над осторожностью, заставило Нину Аркадьевну отодвинуть занавеску и выглянуть наружу. Гружённая карета, стоявшая напротив крыльца, и встречающий управляющий со штатом слуг ещё больше разожгли интерес. — Кто же в ней находится, если его так встречают? – и она вплотную прильнула к стеклу, стараясь разглядеть лицо, находящееся в карете. -Что Вы копаетесь, уважаемая? У меня уже всё готово, а вас нет и нет, – голос Жана, неожиданно прозвучавший возле уха, чуть не лишил чувств. -Боже, Жан! Нельзя же так тихо подкрадываться, право слово, - и Нежинская глубоко вздохнула и выдохнула, чтобы хоть как-то утихомирить бешено бьющееся сердце в груди. -Прошу прощения, - Жан кивнул. — Но ответьте, что тут можно так долго делать. Я Вас почти двадцать минут жду. -Жан, за секунду чужую дверь не отомкнёшь. - Сказали бы об этом раньше, я сам бы открыл дверь,- равнодушно откликнулся слуга. -Вам не кажется, вы забываетесь? – повысила голос женщина, она втайне гордилась своими навыками домушника, а тут умаляют её достоинства. -Как скажете, мадам, - поклонился он. — Но нам лучше отсюда убираться, а то движение, возникшее в гостинице, на пользу не пойдёт. Не ровен час эти олухи разбудят постояльцев, и нас могут обнаружить. Поняв, о чём толкует Жан, Нежинская обернулась к окну и застала момент, как делегация встречающих единодушно согнулась в поклоне перед открывшейся дверцей. Дальше из проёма появилась рука в чёрной перчатке, державшая трость, а за ней её хозяин. Немолодой мужчина лет сорока - пятидесяти, высокий, худощавый, одетый с достоинством, имеющий загорелое лицо. В его тёмной копне отчётливо просматривались светлые пряди выгоревших на солнце волос. -Видать, важная персона, - заключил Жан, когда вся компания скрылась в гостинице. -Господи, Жан, это же сам Саянов Семён Степанович, - восторженно проговорила Нежинская, складывая руки на груди. — Ещё недавно газеты печатали его портрет. Ни одно издание Петербурга не осталось без внимания к нему. Таких людей нужно знать в лицо. -Как скажете, мадам. -Ладно, давайте заканчивать с делами, - Нина Аркадьевна недовольно фыркнула от равнодушного отношения к гению слуги. — Несите чемодан Буссе из спальни и всё, что там есть его. А я разберусь с его имуществом здесь. Жан покорно скрылся за дверью, ведущую в смежную комнату-спальню, а Нежинская, преодолев брезгливость, принялась перекладывать вещи из разных углов на стол. И как только слуга появился с чемоданом, затолкала все находки туда. Номер освободился от следов пребывания инженера Эраста Петровича. -Куда дальше? – захлопнув крышку чемодана, спросил Жан. -Постарайтесь вынести пожитки Буссе через чёрный ход, а я пойду к себе в номер. А кстати, Жан, - Нежинская немного замялась, то, о чём она хотела спросить слугу, имело пикантное свойство, но зато отлично составило бы ей алиби. Затаиться в постели Штольмана - ход, по её мнению, был поистине гениальный. Главное, чтобы Якоб отсутствовал на данный момент и появился вовремя. — Вы случайно не обратили внимания, когда находились возле конторки, все ли ключи постояльцев на месте? -Вы имеете в виду чей-то конкретный ключ? -Номер четырнадцать. -Он на месте, - смеясь в усы, ответил Жан и, подхватив кофр, вышел за дверь. -Ну что же, и мне здесь больше делать нечего, - фрейлина захлопнула за собой дверь и, прокравшись по коридору до номера сыщика, вновь воспользовалась своими отмычками. В этот раз замок впустил её внутрь через какие-то три минуты. Она быстро вошла в номер, на ходу сняла платье и нырнула в застеленную постель, приготовилась ждать свою жертву. ***** Услышав голоса, приближающиеся к камере, Штольман открыл глаза и, подняв голову, посмотрел на заслон узилища. Сыщик давно ожидал гостей и в душе удивлялся, почему это Миронов ещё не поставил на уши всю полицию. С ареста Анны времени прошло больше, чем достаточно. Яков поднялся. За ночь ноги, как и следовало ожидать, онемев, одеревенели. Стоило принять вертикальное положение, как тут же тысячи микроскопических иголок впились в кожу и принялись нещадно терзать его. Поморщившись, он с усилием потёр мышцы ног и немного прогулялся по камере, разминаясь. Подошёл к кровати, где безмятежно спала девушка. Разрумянившаяся и растрепавшаяся во сне Анна сделалась до того милой, трогательной и беззащитной, что у него просто не поднялась рука будить её для неприятностей, готовых обрушиться новым днём на их головы. — Н-да, Анна Викторовна, устроили Вы себе расследование, неугомонная, - шепнул он и, залюбовавшись девушкой, присел на кровать осторожно, чтобы не разбудить, тронул её длинный локон, выбившийся из причёски. Желание коснуться ее давно зрело в нем, но Штольман загонял его вглубь, боясь негативного отношения Анны. А сейчас чувства, усмиряемые благоразумием, заговорили о себе почти в полную силу, и под их давлением Яков позволил себе пропустить меж пальцев густую прядь. На ощупь волосы девушки оказались словно шёлк. Гладкие, невесомые. К ним захотелось прильнуть губами и замереть. И через мгновенье Штольман поймал себя, что тянется губами, но не к волосам, а к губам спящей. Потрясённый своим поведением, Яков отпрянул и с трудом подавил распоясавшиеся гормоны. — Анна Викторовна, вставайте, - он потряс девушку за плечо. — Сейчас сюда войдут. Вставайте. Ресницы дрогнули, и Анна открыла глаза. — Доброе утро, Яков Платонович. Надеюсь, Вам удалось хоть чуточку поспать? –девушка села на кровати. — А то жёсткий и холодный пол - не лучшее ложе для сна. -Доброе, Анна Викторовна, - отозвался Штольман, приглядываясь к барышне. Ему вдруг показалось, что в глубинах её глаз затаились смешинки. — Спасибо за участие. Да, я немного вздремнул. Неужели она видела мои, кхм, метания? – с ужасом пронеслось у него в голове. — Если это так, то как объяснить ей, что я не хотел…. Да нет, хотел, - Штольман не привык себе врать. Ещё сызмальства он старался быть предельно честным с самим собой. Именно он желал её поцеловать, но растолковать, что это было - гормоны или глубокие чувства - он не мог просто потому, что сам не знал. Распахнувшаяся дверь переключила мысли Штольмана в другое русло. Дверь, грохнувшись о стену, впустила в камеру компанию, состоящую из Трегубова, старшего Миронова, Серебрякова и Милца. Столпившись, мужчины разом уставились на Анну, обувающую ботиночки. -Доброе утро, господа и папа, - звонко приветствовала она мужчин, выпрямляясь. -Анна, как ты можешь объяснить сложившуюся ситуацию. Почему тебя обвиняют в убийстве, - отделившись от толпы, спросил Виктор Иванович. -Папа, это долго объяснять, но я ни в чём не виновата. Я лишь вошла в номер и увидела Петра. -Позвольте, позвольте, - оттолкнув Милца и выбравшись вперёд, произнёс Серебряков. — В рапорте чёрным по белому записано: барышню Миронову Анну Викторовну обнаружили возле мёртвого тела Петра Шульгина. В номере, кроме девицы, более никого не наблюдалось. И, по-вашему, кто, кроме неё, мог совершить злодеяние? – выпучив глаза, он посмотрел на собравшихся. — Потом ещё из заключения доктора следует: смерть Шульгина наступила между полуночью и часом ночи. И как раз в это время барышня находилась там. -Всё это второстепенно. Где мотивы? – проговорил Штольман. -Что? -Я спрашиваю, какой мотив у Анны Викторовны для совершения преступления. Они даже не были знакомы. Дальше, как она могла узнать, что Пётр находится наверху в номере. Ну и совсем на засыпку, откуда у госпожи Мироновой взялся нож? Когда мы с ней расстались, этого предмета при ней не было. -Вот это как раз частности, - отмахнулся от доводов Штольмана Серебряков. — Мы застали убийцу на месте преступления. Она виновата и должна отправиться в Сибирь. -Нет уж, уважаемый, - возразил Миронов. — За час в номер мог наведаться кто угодно, кроме Анны, и убить несчастного. -Мы опросили самого трактирщика, вышибалу-Ефима, половы и тамошних завсегдатаев. Никто не поднимался и не спускался со второго этажа, - с нескрываемой злостью в голосе заговорил Серебряков. Дело, которое, как он считал, яйца выеденного не стоит, приобретало крутой оборот. -А вот и врёт ваш трактирщик, и остальные тоже врут, - влезла в разговор Анна. — Мальчишка, который украл у меня монетницу, он поднимался. Но я не подозреваю его в убийстве, я подозреваю его, что он намеренно заставил меня туда подняться. -Мальчишка, - городовой свысока посмотрел на девушку. — Хм, мальчишка, - намеренно повторил он. — Он плод вашего воображения, Анна Викторовна. Его никто и никогда не наблюдал в трактире и даже рядом. -Прошу прощения, - вновь заговорил Штольман. — А кто же тогда прибегал в управление с сообщением об убийстве? Евграшин упоминал именно мальчика. -Ох уж мне этот Евграшин, ну попляшет он у меня, - окрысился Серебряков. — А Вам видится, Яков Платонович, что это один и тот же ребенок? -Не исключено. А если нет, то советую разыскивать обоих и… -И что, я теперь должен всех мальчишек в округе отлавливать? Дежурный же не запомнил его физиономию, - сбавил тон городовой. -И будешь! – громко заявил о себе Трегубов и встал рядом со Штольманом. Подбоченившись, он строго вперился взглядом в нерадивого подчинённого. — И не только отлавливать, а самолично опрашивать и записывать за ними! В общем, так, Яков Платонович, прошу заняться этим делом, а то с этим голубчиком каши не сваришь. Дело посему выходит непростое, и Анна Викторовна ещё…, - и он покосился на адвоката. — Звон до петербуржского начальства дойти может, если мы меры адекватные не примем. Мне уже намекнули, - добавил он, наклонившись к самому уху сыщика, - о возможных последствиях. И уже громко, для всех - Даю Вам сроку, Яков Платонович, три дня. Каждый вечер доклад на стол. -Аааа, - протянул Штольман. С одной стороны, он обретал силу и власть государственного мужа, занимаясь официальным расследованием, а с другой — помощь Анне. Он теперь не сможет повсюду её сопровождать и полностью контролировать поступки, а также участвовать во всех причудах. Официоз накладывал определённые ограничения. -А князя и все остальные формальности я беру на себя, - по-своему истолковал заминку Трегубов и поспешил заверить сыщика, что последствий не возникнет. — Работайте спокойно, Яков Платонович. -Ладно, упеку её под домашний арест, - Яков нашёл выход своей дилеммы. — Я согласен, и в таком случае, Александр Францевич, я хочу послушать Вас. Что скажете, доктор? – и сыщик кивнул в сторону доктора, протиравшего пенсне. Его заспанный вид и красный след от подушки говорили, что его только что подняли с постели. -А скажу я вам, Яков Платонович, смерть Петра наступила от прямого удара в сердце. Орудие убийства сомнений не вызывает: лезвие ножа точно схоже с раневым каналом. На ноже, не знаю, отмечено это в рапорте, стоит клеймо: змея, обвившая ножку чаши. Клинок старый, и клеймо на нём едва просматривается. Далее, в кулаке убитого я обнаружил кусочек бумаги. Примерно два дюйма длиной и вершок шириной. Она схожа с телеграфной лентой. Более полный отчёт у меня в ординаторской. Господа, можно я пойду, а то с ног валюсь от усталости. -Идите, доктор, - разрешил Штольман. — И нам пора. Анна Викторовна, - сыщик взглянул на девушку, затаившуюся, словно мышка, и ловящую каждое слово Милца. — Вам… -Вы, что же, намерены отпустить убийцу, - недовольно взревел Серебряков, но, наткнувшись на хмурый взгляд, Трегубова, поправился, - подозреваемую в убийстве. А если она попытается бежать из города или избавиться от возможных свидетелей? Её ни в коем случае нельзя освобождать, - и он попытался схватить девушку за руки. Анна шарахнулась в сторону и спряталась за спиной Штольмана. - Выбирайте слова и думайте, кто перед Вами, - грозно рыкнул Штольман. — Вина Анны Викторовны ещё не доказана, и содержать её под стражей в полицейском управлении не имеет смысла. Я! Сейчас веду дело и определяю местопребывание госпожи Мироновой под домашним арестом. На данном этапе этого вполне достаточно. А Вас, Серебряков, я ставлю охранять задержанную. Всё ясно? -Да, - недовольно протянул городовой. -Что?! Как отвечаешь, подлец! – вновь подал голос Трегубов. -Так точно, Ваше высокоблагородие, - вытянувшись во фрунт и вскинув голову, отрапортовал Серебряков. -Яков Платонович, что же вы делаете? – вышла из-за спины Анна. — Вы же моё расследование на корню губите, - её личико вспыхнуло краской гнева. — Вы специально это, специально отправляете меня под домашний арест, дабы я не смогла довести дело купчихи и рыбки, - и захотела топнуть ногой, выразив этим весь гнев, но тут её накрыла удушливая волна. Голова закружилась, и в глазах сделалось темно. Сжав виски пальцами, она сомкнула веки, пережидая пока тошнотворное чувство, пришедшее с волной, отступит. А когда их открыла, она увидела Буссе. Инженер стоял напротив неё с жуткой кровоточащей раной на виске. — Эраст Петрович? – изумлено произнесла Анна. -О, женщины, — Вам имя вероломство! – инженер обвиняюще выставил указательный палец. — От вас один вред! Вы все, все несёте разрушения! На вид милые, добрые, невесомые создания, а на поверку гадины! -Эраст Петрович, о ком Вы так? -О, как жестоко я поплатился за свою наивность, - упиваясь жалостью к себе, продолжал он свой монолог, мотая простреленной головой. — За свою доверчивость, - Буссе широкими шагами зафланировал по камере, проходя сквозь живых людей. Со стороны это выглядело жутковато. Живого человека на секунду поглощала фигура инженера, но если тот был выше, толще, то эти части выступали из тела Буссе. Например, вмещаясь в Трегубова, Эраст обзавелся белыми мундирными рукавами или дополнился головой Серебрякова, когда миновал его. — Если бы я только знал. -Да о ком Вы, в конце-то концов? -Как о ком, о мадам Нежинской, - страдающе протянул инженер. — Она застрелила меня сегодня утром. А князь обокрал. Забрал мой секретный портфель с нашими переводами, картами и другими схемами и чертежами. Вот и доверяй после этого титулам, - наконец, он остановился и вопрошающе посмотрел барышне в лицо. — Анна Викторовна, а ваш Штольман может посадить их? -О боже, - только и смогла вымолвить девушка на выдвинутые обвинения. Не верить словам Буссе она не могла: духи, как правило, не врали. Но такого не могло быть: князь и фрейлина - и вдруг убийство и кража. -О, я вижу, Вы тоже находитесь в паутине титулов, - рассмеялся инженер. — Я понимаю, они ослепляют и заставляют подгонять человека под него. Если князь, значит, априори честный, добрый меценат. Ан нет, Анна Викторовна, князья и фрейлины могут быть ещё теми сволочами. Pardonne moi, за крепость слов, но других у меня нет, если дело касается Разумовского и Нежинской. -Не может быть, - всё равно вертелось на языке девушки, однако условно живая жертва парила перед глазами и с напором утверждала обратное, что сиятельные особы виноваты. — Доказательства. Какие у вас доказательства, - заговорила она, как Штольман. — Мне никто не поверит, господин Буссе, что Кирилл Владимирович и Нина Аркадьевна причастны к вашей смерти. -Хм, смешно. Вы требуете у меня доказательств моей же смерти. Анекдотец, однако, выходит, Вы не находите, Анна Викторовна? – Буссе улыбнулся и провёл рукой по шее, стирая каплю крови, сползшую со щеки. Красный развод остался на бледной коже. — Доказательство - мой портфель, он у князя. А вот насчет Нежинской, - плечи инженера взметнулись вверх. — Тут помочь нечем, она лишь нажала курок дуэльного пистолета. -А где Вы сами? -Под кустиком малины дикой, которая растет вдоль тропы лесной. Да, кстати, чуть не забыл, поинтересуйтесь судьбой Банина Митрофана Терентьевича. Это помощник профессора Турина Андрея Дмитриевича. Он тоже участвовал в раннем завтраке, - и инженер ушёл. Глубоко вздохнув, Анна, качнувшись, схватилась за отца. Голова безбожно кружилась, стены, потолок, кровать и люди каруселью вертелись перед глазами. -Яков Платонович, мне надо с вами поговорить, - слабым, как у новорождённого котёнка, голоском промолвила девушка.- Князь, Нежинская, Банин. Они виноваты. Яков Платонович, нам нужно сейчас же поговорить. -Анна, ты бледна и вся дрожишь, - Виктор Иванович подхватил её на руки. — Яков Платонович, я немедленно везу дочь домой. -Конечно, Виктор Иванович, я совершенно с Вами согласен. Домой и немедленно, - поддержал сыщик Миронова. -Но у меня важно, - из последних сил возразила барышня. -Я приду к Вам вечером. Даю слово, - пообещал ей Штольман и, поцеловав безвольную руку, проводил взглядом до двери Виктора Ивановича с драгоценной ношей. -Да переставляй ты ногами, - недовольно проговорил кто-то в коридоре. — Я и так почти всю дорогу тащил тебя на себе. Давай, давай шустрей, - и мимо двери прошёл дежурный, неся на плечах некоего господина с красными волдырями на лице и руках и саквояж. - Стой, - крикнул Трегубов и шагнул в коридор. — Кто таков? – и указал на бесчувственное тело. -Ваше высокоблагородие, - гаркнул городовой, встав по стойке смирно. — Нарушитель спокойствия полз по дороге, мешая пешим и конным. -Документы при себе имеет? -В саквояже нашли паспорт на имя Банина Митрофана Терентьевича. -Банина, - встрепенулся Штольман, вспоминая бормотания Анны Викторовны. Вышел в коридор и распорядился. - Его пока в холодную, а саквояж в мой кабинет. Он возможный свидетель, его имя назвала Анна Викторовна, - пояснил сыщик Трегубову свое поведение.