Весенние костры

Следующий день мало чем отличался по началу от предыдущего. Разве что рыжий заметил на себе несколько недобрых взглядов. Ему не нужно было даже читать их мысли, чтобы понимать, чем вызвано недовольство. Еще бы! Маг ушел, ребенка забрал, оставил подмастерье, а тот, в свою очередь, ни с кем не общается, да еще и помочь отказывается. Подозрительно. Удивительное дело, в иной ситуации он наверняка бы попытался отсеять подозрения людей, отшутился бы, возможно – попробовал бы помочь той самой женщине, нуждающейся в лечении. У него наверняка бы не вышло, и можно было бы списать сие на неумелость подмастерья, развести руками и так и ответить – видите, я ведь говорил! – мило улыбнуться и отсиживаться дома. Но ему не хотелось. Ему было, пожалуй, все равно, что о нем думают. Позавтракав, он прихватил плащ и немного еды, и конечно же Фьерка, и снова отправился к морю, но на сей раз не просиживать штаны в праздном безделье и скуке, а сосредоточиться на деле. Том самом, которым он занимался последний год. Ветерок растрепал волосы, ударил в лицо прохладой и обещанием, морским бризом. Кель прикрыл глаза рыжими ресницами и замер на мгновение, губы дрогнули в улыбке, расползлись, делая лицо привычно-предвкушающим. Он постоял некоторое время, радуясь ветру, тепло поглаживая пальцами спину Фьерка, затем все-таки занялся спуском. К морю путь был не столь близок, и занял несколько часов. Побережье встретило их привычным шелестом гальки, шепотом волн. Сегодня море было спокойно, хоть облачность никуда и не делась – стальные облака спорили с морем за право казаться темнее, но, увы, проигрывали. Под ногами разбегались смешные крабики, мелко семеня ножками. Кель не обращал внимания на них, обогнул пляж, и привычно уже свернул к месту, где они были с Фьерном в ночь Беллетейна. Казалось, с тех пор прошло не два дня, а целая вечность. Однако, вместе с тем, место было полно силы и эмоций от воспоминаний, и ему казалось, что, питаясь этими воспоминаниями, тренироваться будет проще. Ведь тогда, в воде, было совсем просто и не больно… словно… словно близость и эйфория забирали все прочие чувства. Оставив свои пожитки на камне, рыжий уселся, спустил зверька с плеча и предложил свой плащ, затем скрестив и подобрав под себя ноги, положил руки на колени и вздохнул. Сколько раз он пробовал до этого, и добился определенных результатов, но сейчас отчего-то было неловко и страшно, как в первый раз. - Ну нет, - усмехнулся он, - он вернется, надо ведь рассказать… а как рассказывать, если ничего не сумеешь показать? – повеселев от этой мысли, он, наконец, сосредоточился, прикрыл глаза ресницами, не закрывая до конца, наблюдая, как меняется материя, как кожа становится жесткой, хитиновой, меняется, становясь алой чешуей. Сейчас, из-за отсутствия солнца, она показалась странного бурого цвета с зеленоватым отливом. Фьерк пискнул и залез под плащ, оттуда что-то сердито треща. Еще бы, напугали зверя. Кель улыбнулся ему ободряюще и поднял руки (или вернее лапы?), критично осматривая деяние рук своих. Вместо привычных пальцев появились изящные, но все-таки лапы, снабженные когтями, покрытые рядами близко прилегающих друг к другу чешуек, сохраняющих идеальную подвижность кистей и пальцев, но способных защитить даже от острого меча. Он потер пальцы о пальцы, осязая содеянное и оставшись доволен результатом. - Ты ведь даже не представляешь, кто я, - шепнул он Фьерку, мордашка которого была высунута из под плаща, однако ругаться он перестал, замер, ожидая. Кель еще раз смотрел на пальцы. – А я, меж тем, дракон… - шепнул он словно про себя. Фьерк удивленно повел носом, высунулся до середины туловища. Но это было просто само по себе, он мог моментально менять форму. Сложность на данном этапе заключалась в том, чтобы метаморфоза стала не оконченной, не полной. Например, ограничиться кистями рук, не пуская дальше. На всякий случай он поерзал, убеждаясь, что на теле не появилось ничего лишнего. Вздохнул. Дальше было сложнее – привычное к чешуе, считавшее ее естественной и родной защитой, тело не желало с ней расставаться просто так. Полная трансформация вызывала полный коллапс организма, панику, выплескивающуюся затем в боль – изменение структуры, это вам не пальцами щелкнуть, и если поменять мягкую кожу на твердый хитин было довольно просто – всего лишь заставить ее стать прочнее, то обратный процесс был подобен отрыванию струпа от раны, причинял жжение и боль. Но он тренировался, и раз от раза становилось проще. Ночью он практически не ощутил боли – с усмешкой подумал Кель, сжимая лапы в кулаки – либо то было пьянящее чувство, кружившее голову, либо магия Фьерна помогала ему. Он не понял этого до конца и хотел разобраться сейчас, пока мага не было рядом, никаких отвлекающих факторов, только приятные воспоминания. Улыбнувшись, он принялся менять пальцы обратно. Кончики закололо, словно лизнуло пламенем. Кель поморщился, вздохнул, но упрямо продолжал. Он подумал о маге, о том, как тот пахнет, о его голосе, о прохладной и такой притягательной коже, которой хочется касаться пальцами и губами, ощущать под ладонями, о волосах, пахнущих чем-то неуловимым, возможно, морем? о характере, заставляющем Келя то нервничать, когда маг был холоден и колок, то трепетать от счастья, когда Фьерн был мягок и улыбался… Эту улыбку, такое не частое явление, искреннюю улыбку хотелось целовать в уголки губ, едва-едва прикасаясь подушечками пальцев. Образ, всплыв перед внутренним взором, улыбнулся ему той самой улыбкой, о которой думал дракон. Внутри что-то екнуло, словно выпуская по капле два щемящих чувства – любовь и тоску. Он прижал лапу к груди, словно это могло помочь, открыл глаза, с удивлением посмотрел на ставшие привычными человеческими пальцы, недоверчиво покачал головой, тихо рассмеялся. Фьерк пискнул и снова забился под плащ, но Кель этого даже не заметил. С минуту крутил руки, затем покачал головой и поблагодарил мага про себя. О столь простом решении он не мог даже и мечтать! Но это была лишь догадка, он отчаянно пытался не спешить с радостными выводами, а потому попробовал еще раз, на этот раз поменяв лишь одну руку. Переведя взгляд на море, он продолжил рисовать внутри головы портрет мага, добавляя ярких и запоминающихся ему деталей, за которые ценил и которые любил. Метаморфоза произошла сама собой, словно на интуитивном уровне, он даже не прикладывал усилий. Обрадованный и воодушевленный, он несколько часов экспериментировал с руками, меняя объем трансформируемых участков, сначала кисти, затем до локтей, потом по плечи… наконец, когда Фьерн был вспомнен во всех деталях (дракон улыбался до ушей, ему было чертовски приятно вспоминать своего человека), он решил переключиться на ноги, и пойти в экспериментах дальше. Фьерк спустя четверть часа вылез из под плаща, некоторое время наблюдал за Келем, а затем свернулся на меховом воротнике плаща, сунул нос в пушистый хвост и, казалось, уснул. Минул полдень, солнце пару раз моргнуло из-за туч, бросая длинные косые лучи. Он сделал перерыв и перекусил, Фьерк встрепенулся и полакомился из его рук, и Кель решил продолжить, тем более, что с ногами дело шло не столь поспешно. Виной тому был, должно быть, страх. Как и любое живое существо, он боялся боли на подсознательном уровне, готовился к ней и ждал. Эти мысли выбивали Фьерна в своем потоке, и удерживать воспоминания было не просто, получалось не всегда, а боль вызывала кратковременные перерывы в тренировке – организм требовал восстановления. Но все-таки, по всей видимости, секрет был раскрыт, и Кель пробовал снова и снова, давая себе время на передышку и разговаривая с Фьерком. Наконец, когда стало медленно темнеть, он решился на полную метаморфозу. Правда для этих целей пришлось поискать более укромное место, ведь сейчас защитного барьера от любопытных глаз у него не было. Прихватив вещи, они прошлись по пляжу, и вскоре Фьерк нашел пещеру, приведя к ней дракона. Она была небольшой, но вполне достаточной для экспериментов. Тщательно загнав страх в дальний уголок сознания, отбросив лишние эмоции, оставив только греющие душу воспоминания, Кель с легкостью выпустил из себя то, что дремало годами, то, что пугало собак, то, что касалось Фьерна в их первый раз… Камни жалобно заскрипели под когтями, придавленные более крупной, нежели человек, массой. Выдохнув, Кель открыл золотые глаза, тряхнув рогатой головой, вильнув хвостом, и расправил крылья. О, как ему хотелось летать! Сейчас казалось возможным все. Фьерк, по всей видимости ошарашенный, замер столбиком, расширив глаза. - Успокойся, - приказал сам себе Кель, наполненный эйфорией и счастьем от возможности быть собой… ну, почти собой. Но чешуя грела, обещала защиту и покой, этим хотелось пользоваться, но он старательно напомнил себе, зачем он тут. Будет совсем не весело, если маг найдет его полу-живое тело в пещере близ моря через пару дней. И найдет ли! Паника кольнула в сердце, он сделал пару глубоких вдохов, успокаиваясь, ища ту грань спокойствия, которую почувствовал в первый раз. Тело обожгло волной боли, но он был выше этого, не реагировал, думая о том, как горд им будет Фьерн, когда Кель ему покажет, чему научился, как будет привычно сдержал в эмоциях, но, быть может, скажет одно единственное слово, которого будет ждать от него Кель. Голова рвалась от боли, но он старательно ее игнорировал, правда, не удержавшись, оперся плечом о свод пещеры. Стены поплыли, Кель улыбнулся счастливо и болезненно, сел на пол, глубоко и часто дыша, но не падая, как обычно! Он старательно прогонял прочь из головы боль и панику, метания души, что снова оказалась заперта в коробке бренного человеческого тела. Фьерк, заметив привычного ему человека, метнулся, взлетел на колено и ткнулся носом в нос, явно нервничая. Кель усмехнулся и покачал головой, не в состоянии пока что поднять руку и потрепать товарища по шерсти. - Со мной все будет нормально, спустя время, - успокоительно шепнул он. Фьерк ему явно не поверил, что-то сердито ворча. Спустя четверть часа боль, как ни странно, целиком ушла, он перестал ее ощущать, голова прояснилась. С восторгом, как от первого полета, он поднялся на ноги и прошелся, работая руками и пружиня на ногах, словно проверяя, ничто ли нигде не болит. Нигде не болело. Он не мог в это поверить!... И чтобы убедиться в этом, спустя полчаса он попробовал еще раз, затем еще. Успокоенный и обглаженный Фьерк был рядом, придавал сил и уверенности, но и он устал, и, свернувшись вновь на плаще, дремал, иногда поднимая морду и погладывая на своего подопечного и то, как обстоят у него дела. … Он так увлекся, был настолько рад своему открытию, что не заметил даже, как за ним наблюдают. Маленькая девочка, остановившаяся в своде входа и собирающаяся было окликнуть его, замерла, как только увидела появившиеся из ниоткуда хвост, крылья и рога, а затем дико завопила и бросилась наутек. Не ожидавший такого Кель сбился в мыслях, потерял концентрацию. Боль окутала тело, разбила черепную коробку. Рыжий вскрикнул от боли и рухнул на колени, а затем повалился на бок, сворачиваясь в комок в позу зародыша, переставая что либо понимать и осознавать. … Спустя полчаса завываний и кусания губ, он все-таки сумел кое-как привести мысли в порядок. Боль, посвирепствовав, отступила. Он сумел подняться, пошатываясь и опираясь на свод пещеры, вышел в ночь, обдувшую его теплым весенним ветром. Фьерк прыгал рядом, по всей видимости боясь прыгать ему на плечо и издавая тревожные звуки. - И такое было… почти всякий раз. Только обычно, - выдохнул дракон, - обычно я не мог избавиться от боли… несколько дней, - покачал головой, он хмыкнул, прихватив плащ и остатки еды с камня. - Вернемся, я разожгу огонь. Мы ночуем в пещере, - прокомментировал он, затем подставил руку и взял Фьерка на руки. Возвращаться в деревню уже не было смысла. *** Нельзя подбросить ребенка на порог школы, как щенка. Фьерн бы и со щенком так не обошелся, поэтому остался с Влашеком на период испытаний. Да, у мальчика был дар, сильный, красивый, пока еще нестабильный, требующий внимательного к себе отношения и кропотливой работы. Влашек был серьезен и собран, на вопросы отвечал коротко и по делу. Его, конечно приняли, Фьерн почувствовал некоторое чувство удовлетворения, когда комиссия не только не подняла вопрос о деньгах, но и назначила мальчишке стипендию. Схожие чувства он испытывал, когда Кель пристраивал найденного щенка. Мысли то и дело возвращались к Келю, он пытался пробиться к Фьерку, но зверек был слишком далеко, а магии вокруг слишком много, чтобы понять хоть что-то. Легкая тревога ненавязчиво маячила где-то на краю сознания. Фьерн списывал ее на общую нервозность, какую испытывал при большом скоплении собратьев. Что вообще может случиться с драконом в маленькой тихой деревушке? *** Как бы ему ни хотелось, но в деревню вернуться он был вынужден. Для начала следовало забрать остальные вещи из таверны, да и все-таки, ждать мага следовало там, где договорился, или хотя в окрестностях, а не в пещере на пляже. Хотя Кель и подозревал, что маг сможет учуять своего питомца и прийти за ним. Промаявшись с полчаса, он придумал нехитрый план - дойти до окрестностей и послушать мысли людей. В зависимости от того, что именно думают эти самые люди, можно действовать. Задумавшись, он перевел взгляд на Фьерка. - Тебя я послать не могу, - рассуждал он, сидя на камне и потирая подбородок пальцами, - ты не утащишь мою сумку! Зверек сердито фыркнул, махнул хвостом, возмущенный таким отношением. - Ну не сердись, - склонился над ним с легкой улыбкой рыжий, пробежался пальцами по мягкой шерсти от головы до самого хвоста, мягко почесал пальцами его основание. - Ты ведь и в самом деле не сумеешь вынести всю нашу утварь, а таскать кусками как-то… подозрительно. Фьерк никак не отреагировал, то ли прибалдел от ласки, то ли был согласен с драконом, а тот решил, что оттягивать нельзя - это и был тот самый третий день, и он стремился в деревню еще и потому, что… ждал. Маг не присылал птиц, и Кель верил, что тот вернется сегодня. О том, что в деревне что-то поменялось, он понял сразу. Для этого не нужно было даже читать мысли людей - посреди площади, на деревянном каркасе, набитом сеном, возвышался гроб. Вокруг него сновали люди, укладывая пучки соломы, с другой стороны он заметил давешнюю мать Влашека, стоявшую с каменным лицом, уперев взгляд в гроб. Не стоило большого труда понять, кто же в нем лежит, прошло как раз трое суток. Деревня готовилась к прощанию, но Келя поразило, что вместо привычного погребения они, по всей видимости, решили его сжечь. Нет, он и раньше знал, что, например, в Зеррикании людей предают огню, ведь хоронить в пустыне крайне неудобно. Но тут, в Северных королевствах… Впрочем, о традициях не спорят. Спрятавшись за частоколом и укрывшись в ветвях распускающегося папоротника, дракон аккуратно начал щупать мысли, ища в них себя. И чего могла растрещать девочка, что могла увидеть, как воспринять? Он и сам не знал, как отреагировал бы, увидь он нечто, подобное дракону. Однако, к его вящему удивлению, никто из присутствующих ни о чем, похожем на дракона, и не думал. Правда то, что увидел Кель в мыслях жителей деревни его очень, очень расстроило. - Это несправедливо… - закусив и без того обкусанную губу, проговорил он вслух. Фьерк, сидевший на ветке рядом и чистивший шкуру, поднял мордочку, вопрошающе глядя на рыжего. - Они винят во всем Фьерна, - скрежетнул зубами дракон. - Считают, что он заведомо встретил Влашека, науськал его на отца, чтобы тот его убил, и забрал. Что за глупость!... - досада сочилась из голоса, но вместе с тем внутри постепенно вспыхивал огонь, и ох как ему не нравилось то, что он ощущает… - Они, по своему слабоумию видимо, думаю, что это - часть посвящения юного колдуна! Что за бред! - горько воскликнул Кель, до крови прокусив губу. Ему было обидно, чертовски обидно за своего мага, за эту клевету, которую на него навешали, за то, что именно думают эти люди. Но кроме обиды и досады, вопиющего чувства несправедливости, в нем, капля за каплей, рождалась ярость и гнев, подпитываемые эмоциями. Он старался, отчаянно старался держать себя в руках, но не мог. Просидев в кустах час и наслушавшись всякого - мысли, по большей части, повторялись, словно влитые в головы людей, он решительно встал, отряхивая одежду. Фьерк беспокойно прыгнул ему на плечо, тихо шурша. Поправив одежду, Кель принялся лезть через кусты, вперившись взглядом в источник этих мыслей, стоявший рядом с гробом, осматривающий толпу сверху вниз, выражая всем своим видом и взглядом превосходство. Его заметили почти сразу, расступились, пропуская, и тут же сомкнули ряды, перешептываясь, хмурясь, недовольно ворча. Кто-то схватился за вилы, кто-то отвел в сторону жену… Леслав его тоже заметил, и Келю показалось, что в его глазах вспыхнул мрачный огонь удовольствия. - А вот и ты, наш юный ученик чародея, - вкрадчивым и мягким голосом приветствовал его Леслав. Толпа разом затихла, но краем зрения Кель видел, как мужики пятятся к забору, берутся за вилы. - Неужели же, ты решил отдать дань памяти вашей жертве? А может, - не унимался знахарь, - ты пришел, чтобы смыть свой поступок кровью, как и пристало благородным людям? - Мы не имеем никакого отношения к смерти этого человека и вам это прекрасно известно, - спокойно отозвался рыжий, вставая в десяти шагах от знахаря и не шевелясь. - Мы прибыли отдельно, я и мой Мастер, встретились на празднике и весь вечер отсутствовали в деревне. - Ах, отсутствовали, - Леслав засунул большие пальцы за ушат, покачиваясь на мысках, - разрабатывали план того, как выманить юного Влашека? Или посылали ему галлюцинации, так, что мальчик вконец спятил и набросился на своего собственного отца? - Магам не под силу на таком большом расстоянии манипулировать разумом, вам ли этого не знать? - заломил бровь парень. - Чернокнижкими и не такое могут сотворить! - взмахнул руками знахарь. Толпа ахнула, зачарованно наблюдая за Леславом. “Да он их просто зачаровывает!” - подумал Кель. - Я и мой Мастер не чернокнижники, - обернулся дракон к толпе. - Вы знаете меня, я пел вам в вечер Беллетэйна. Зачем бы мне это делать, по-вашему? - Чтобы отвести подозрения, завладеть симпатией людей! - парировал Леслав, он обошел Келя боком и указал на него пальцем толпе. - Он втирался в доверие и преуспел в этом, и сейчас за его “правильными” речами кроется сокрытие смерти нашего дорогого и горячо любимого Мнишека! Кель нахмурился, обежал толку взглядом, дикую толку, одичавшую от речей спятившего лекаря, науськивающего толпу на него. - Вы так лихо рассуждаете обо мне, - медленно протянул дракон, не двигаясь с места, - так может, вы от _себя_ хотите отвести подозрение? Может, это вы, чтобы избавиться от несносного мальчишки, завели его, разгневали, или наоборот, нашептали что-то его отцу? Злата ахнула и схватилась за сердце, в ее глазах был ужас. Она переводила непонимающий взгляд с Келя на Леслава и обратно, пятилась спиной к дому, пока не уперлась в забор. Ее губы тряслись. - Как ты посмел!... - взвизгнул Леслав, топнув ногой. Фьерк нырнул под рубаху, пошекотах хвостом спину. - Я слышал ваш разговор, - пожал плечами Кель, - там, в доме. “Мальчишку надо было утопить” - не ваши ли слова, Леслав? Злата? - перевел взгляд на женщину Кель. Та побледнела еще сильнее. - Утопить ребенка, - продолжил рыжий, - только потому, что он наделен силой, которой вам не понять, которую вы боитесь, ведь, обладая ей, мальчик станет сильнее вас, и у вас не получится скрыться от его мести, если он захочет мстить, - Кель усмехнулся, скрестил руки на груди. - Клевета! - отмахнулся знахарь, обернувшись к людям. - Видите, люди? Вы чувствуете, сколько лжи несут маги? За красивыми речами скрываются прогнившие сердца и души! Они отказывают нам в помощи, ставя себя выше нас! Не считаясь с нами, не делясь своей силой! Они науськивают подростков, вы видите? - он нервно дернул рукой, указал на гроб. - И к чему это привело? К тому, что наш любимый, уважаемый всеми Мнишек мертв! А виной тому он и его Мастер! - палец уперся в Келя. Толпа дружно зашевелилась, ответила нестройным хором орущих глоток, зашумела. - Он лжет, он дурачит вас, люди, - фыркнул Кель, делая шаг назад. Не нравилось ему, как мужики похватали вилы, не нравилась тупая жажда мести в их глазах. - Мы не трогали ни мальчика, ни этого человека. Но, кажется, толпе было все равно. Она не слушала одиночку, она поддерживала своих. За нестройными рядами голов Кель, к своему ужасу, заметил острые рога вил, и даже топор. - Ложь! - раздался откуда-то сбоку женский голос. Кель перевел взгляд туда, встретился глазами с худенькой девочкой в старом платьице, ее глаза были полны ужаса и страха, а державшая ее за плечи мать продолжала. - Это не человек, это чудовище! Рыска видела, как он превратился в демона, а потом обратно! Кель прищурился, покачал головой, выдохнул. Это был провал, полный и окончательный. Он лихорадочно искал пути отступления, обернулся - вилы были и с той стороны, он и не заметил, как люди успели так быстро и незаметно окружить его. - Чудовище, демон! Демонское отродье! - На костер его! - Смерть магам! Кровь за кровь! - Вы не понимаете, что делаете! - попытался в последний раз он, но было бестолку, толпа, разделила на всех единую мысль, была неуправляема. Он ощутил давление, в толпе был кто-то, не маг, кто обладал определенной силой, и сейчас пытался подавить его волю. Не тут-то было, подумал он, отражая инородное вторжение. Кто-то в толпе охнул, сел, вытер кровь, потекшую из носа, но Кель этого не заметил. Круг людей медленно и верно сужался, а вилы были нацелены на него. Толпа, уверовавшая в то, что подмастерье ничего не умеет, казалось, не боялась ни магии, ни демонов. Кель пятился, но отступать было некуда, он уперся спиной в прохладную крышку гроба, обернулся - позади тоже толпились люди. - В самом деле, - усмехнулся он. - Демон, говорите? - он вдруг успокоился. Совсем. Вероятно, отсутствие выбора сыграло, он перестал бояться, а решение пришло так легко и просто. И плевать, что от села останется пепелище. Они это заслужили. - Пусть будет демон, - сладко улыбнулся он, блеснув золотыми глазами. Мгновение, и на месте, где стоял человек, возвышался алый дракон. Пыхнув из ноздрей дымом, он раскрыл пасть и зарычал. Толпа, ахнув, снова замерла, а затем, совсем ошалев, ринулась на дракона с вилами. - Прекрасно! - прорычал он. Не было смысла контролировать силу, не было смысла жалеть этих людей. Между лап привычным жестом вспыхнула искра, зажегся огонь, опалил одежду ближайших к нему людей. Послышались визги, крики и стоны, толпа чуть отпрянула, а вокруг дракона образовалось кольцо огня, не подпускающее к нему людей. - Вы - тупое стадо овец, - рыкнул Колкераэль, дракон, - послушно идущих на убой за вашим пастухом, - кивком рогатой головы он указал на знахаря. - Пошли прочь. Мне нечего вам больше сказать. Он взмахнул лапой, и от круга отделилась дорожка, стремглав промчавшись между людей, образовав дорогу-проход. Обожженные люди стонали и плакали, но ему отчего-то было их совсем не жаль, словно этот, другой Колкераэль, не умел жалеть овец. В самом деле ведь, не умел. Он предпочитал их есть, но сейчас ограничился лишь наказанием. Фьерк жался к его шее, боясь соскользнуть, дракон поднял хвост и придержал его на себе, не позволяя скатиться по чешуе. Он мог бы улететь. Он не стал. Не хотел. Он хотел идти, идти мимо этих людей, видеть страх и огонь в их глазах. Он считал это достаточным наказанием. *** К вечеру третьего дня все дела были улажены, визиты нанесены. Фьерн чувствовал себя измотанным, он думал, что если опять наткнется на самородок в ближайшие годы, оставит его лежать, где лежал. Он попрощался с Влашеком, мальчик выглядел от чего-то грустным, но Фьерн разрешил ему писать и докладывать о своих успехах и тот повеселел. Прощание вышло дружеским и теплым, без надрыва. Фьерн был спокоен за мальчишку: с таким характером не пропадет. Маг выехал из Бан-Арда, когда закатное солнце золотило верхушки сосен, не стал тянуть долго, спешился и открыл портал. Кель ждал его и он спешил вернуться. *** Он не стал медлить, покинул деревню тот же час, взмахнув на прощание крыльями. Фьерк протестующе затрещал, но дракон снял его на руки и прижал к груди, не выпуская и грея всем собой, пока они летели в потоках прохладного воздуха. Он не знал, куда ему следует возвращаться, пляж и пещера казались опасными, ведь о них знал как минимум один человек из деревни. Одна девочка, из-за которой его прозвали демоном. Демон. Он не мог сдержать горькой усмешки. - Надеюсь, - вздохнул он, обращаясь к Фьерку и себе, - там нас искать не будут. Спустя четверть часа зелень скрыла алую чешую, укрыла от глаз. Они нашли небольшое лесное озеро, Фьерк с удовольствие нырнул в воду, Кель устроился у берега, сложив крылья и сев в своей излюбленной позе - скрестив ноги и положив руки на колени. Он наблюдал за тем, как Фьерк ныряет в воду, проплывает и выныривает. В очередной раз появившись на поверхности, он застрекотал, хлопая лапами по воде. - К тебе? - удивлённо поднял глаза Кель. - Ты хочешь, чтобы я шел к тебе? - Фьерк-фьерк! - Я ведь утону... - усмехнулся дракон, покачав головой. - Фьерк! - подсказал зверёк. Кель сам не понял, когда же научился понимать его. - Ну да! Будто это так просто! - фыркнул дракон, затем вздохнул, расслабился и отбросил эмоции. Думать он ни о чем не мог, после случившегося голова звенела пустотой и, как ни странно, спокойствием. Закрыв глаза, он подумал, что чертовски соскучился по Фьерну, и будет ужасно рад его видеть. Скорее бы он возвращался... - Фьерк!!! Кель открыл глаза, удивлённо уставившись на зверя. Тот наворачивал круги по воде, метя пушистым хвостом и чему-то радуясь. - О... - изрек дракон, растрепав шевелюру по плечам. Тело говорило, что устало, и хочет отдохнуть, но боли не было. Совсем. Он тихо рассмеялся, покачал головой, улыбнулся, а затем залез в воду, нырнув с берега с головой, выплыв в паре метров и фыркнув. Прохлада окутала, забрала с собой, смывая усталость и принося покой и умиротворение. Он закрыл глаза и лег на спину, позволяя воде держать его. Рядом нырял Фьерк, над головой проглянул луч солнца, позолотой коснулся воды. Он просто расслабился и позволил себе забыться, лениво играя пальцами с поверхностью воды, то мягко касаясь, то погружая в воду с кистями, затем поднимал их и смотрел, как по пальцам струится вода, стекая обратно в источник. Спустя полчаса он вышел, чтобы погреться, но затем вернулся, позволяя воде уносить себя. Пребывая в этом странном состоянии покоя он и не заметил, как Фьерк вынырнул, навострил уши и затем исчез в кустах. Вода была прохладной, вскоре он начал мерзнуть. Тогда ему в голову пришла ещё одна идея, опустив пальцы в воду, он заставил её греться. Стало теплее. Тепло приносило умиротворение, какую-то, ранее неведомую ему грань спокойствия. Он и сам не заметил, как это произошло. Просто в один момент вслед за пальцами потянулась водяная нить толщиной с два пальца. Струя поднялась за рукой, он подставил вторую руку и поймал нить за другой конец, приподнял, жестом фокусника провел руками, меняя линию изгиба струи, затем убрал руки, и вода упала брызгами, расплескалась по груди. Он зачарованно поднял новую нить, но на этот раз не спешил её отпускать, пропуская между пальцев, меняя форму и размер. Как ни странно, он не испытывал по этому поводу никаких эмоций, словно это был сон - если спишь, о чем ещё переживать? За этим занятием он провел с полчаса, даже не заметив, что уже не один в этой части леса.