Витражи из капель серого дождя

Дождь не прекращался, бил алмазными каплями по окнам, крышам домов, поливал нещадно деревья и землю, рождая озёрные лужи. Всё небо было до ужаса однотонно-серым; создавалось ощущение, что маленький мирок накрыли огромным мутным куполом, размывающим очертания горизонта. По дорогам текли грязные реки, пропадая в канализациях. Всё на улице имело мокрый, слизкий вид, прибавляя нежелания выходить из дома. Изредка слышались гулкие раскаты грома, внезапно раздававшиеся и так же быстро затухавшие. Чонгук смотрел на непогоду, что творилась за окном, и вспоминал вчерашний день: когда друзья вернулись в домик, остальные парни уже сидели на кухне и пили чай, отличался только Сокджин, который уплетал остатки хлопьев, чем очень обрадовал Чимина; когда все собрались, было решено выдвигаться домой, и компания снова друг за другом прошла лес, а на свободной дороге разбрелась широкой полосой. Юноша ещё никогда не ощущал себя так счастливо и свободно душой, как вчера. Там, на скалистом выступе, с Чимином и Тэхёном, он сумел побороть свой страх, но этого бы не произошло без поддержки двух друзей, благодаря которым он сидел над пропастью и встречал один из самых красивых рассветов в своей жизни. Чонгук вспоминал вчерашний день с тёплой улыбкой, стоя у окна, как вдруг его озарила светодиодная вспышка молнии, оставляя в глазах видение ломаной прямой, парень вздрогнул, но не отошёл от окна, продолжая любоваться естественным представлением; тишину разорвал дверной звонок. Кто мог прийти, когда творилось такое!? Звон снова прорезал долгое молчание в доме. Парень ринулся к двери, и, открыв, её, замер: перед ним стоял полностью вымокший под ливнем, но с широкой довольной улыбкой Тэхён. – Тэ? – Чон не мог поверить, что другу вздумалось идти к нему в такую погоду, – Что случилось, что ты пришёл под проливным дождём? Тэхён наклонил голову набок, не переставая при этом улыбаться. – Чонгуки, не хочешь меня впустить? Встрепенувшись, Чонгук быстро затащил парня в дом и закрыл за ним дверь. – А теперь расскажешь? – Айщ, ну… мне просто стало скучно одному дома, на улицу погулять не выйдешь, кого-то в гости надо звать заранее, так как нет телефонов, вот я и решил тебя навестить. – Парень замолк на секунду и тише добавил, словно боясь получить отказ: – Ты... не против? Чонгук пребывал в шоке. Вот так появление друга! Он задумчиво потёр глаза, которые вдруг начали медленно слипаться, и, проигнорировав вопрос, решил поинтересоваться про наиболее интересующую его вещь: – Скажи, а тебя погода не смутила? Тэхён посмотрел так, будто Чон сболтнул какую-то нелепую глупость: – А почему она должна меня смущать? Заболеть я не могу, а пробежать под дождём было классно. Ты когда-нибудь пробовал? – Что? – не понял брюнет. – Бегал когда-нибудь под дождём? Чонгук задумался, вспоминая, был ли у него такой опыт, и, не припоминая его, ответил: – Нет, не приходилось. – Ты скучно жил, Чонгук! – удручённо вздохнул парень и потряс головой, отчего в стороны разлетелись тысячи капель с его мокрых волос, оседая на стены и пол. – Как-нибудь сделаем это. Чонгука немного смутила интонация, с которой Тэхён произнёс последнюю фразу, но, глянув на друга, он решил списать это на свою фантазию и, усмехнувшись в подтверждение, повёл Тэхёна в гостиную – нужно напоить это чудо чаем. По комнате разливается запах липы с мёдом – такой напиток обожала вся семья Чон, поэтому пачка душистого чая всегда стояла в полке на кухне, а на случай гостей, так как такой вкус нравится далеко не всем, был традиционный зелёный и коробочка чёрного, который так же нравился Чонгуку. Парни пьют чай в тишине, которую нарушает лишь шум дождя за окном и треск дров искусственного камина. Слова кажутся лишними, Тэхён не хотел быть дома один, поэтому, найдя компанию в виде темноволосого парня, что так мило дует на поверхность воды в своей чашке, чувствовал себя комфортно и уютно, он сидел в мягком кресле, подогнув ноги, и осматривал просторную гостиную. Его внимание привлекли фотографии, висящие в рамках на стене над растопленным камином, на них, по-видимому, были изображены члены семьи Чонгука и сам парень. – Сколько тебе тут? – решил поинтересоваться он, указывая на фото, где Чон уминает арбуз и всё его лицо, руки и одежда на груди заляпаны семечками. – М-м, 5-6 лет, где-то так. – Милашка, – улыбается Тэ и отпивает чай. Чонгук усмехается с комплимента и сам начинает рассматривать фотографии. – А вон на той, где у меня такое лицо, будто мне наступили на ногу и при этом ещё влепили подзатыльник, 3 года. – смеётся он и слышит тихий смех Тэхёна в ответ. – Это тогда папа от меня шоколадку отобрал и сказал, что я не получу её, пока не съем весь суп. Пришлось садиться за стол. – Что не сделаешь ради шоколадки, да? – улыбается Тэ, и Чонгук кивает, соглашаясь. – У вас много фотографий. – Это всё отец, он любил фотографировать. Когда был молод и ещё учился, посещал курсы фотографии, это было его хобби. – Парень замолкает, и Тэхён не спешит что-то сказать. Они снова сидят в тишине, но Чонгук вдруг признаётся: – Знаешь, мне так не нравится, что мы вынуждены говорить о своей жизни на Земле, о своих родных, друзьях в прошедшем времени, будто это они все умерли, будто они покинули жизнь, а мы остались. – Да, – соглашается Тэ с тяжёлым вздохом. Он наклоняется и ставит пустую чашку на журнальный столик, после принимая прежнее положение. – я понимаю тебя, это жестоко, согласен? – Именно, но ты можешь говорить в настоящем времени из-за того, что попросту находишься в другом месте, здесь, а не с ними. – И это мес-то забира-ет жизнь. – Взгляд русоволосого парня направлен на камин, в котором приятно трещат нарисованные поленья. Каждый день люди в Поднебесье сталкиваются с несправедливостью, вера в то, что они вернутся на Землю, снова к жизни, чересчур мала – слишком отчаянно верить в такое чудо. – Давай не будем о грустном, – вдруг предлагает он и переводит взгляд на Чонгука – возвращаясь к нашему разговору до… у тебя есть хобби? – Хобби? М-м, не знаю… Нет, наверно. – Да брось, – тянет Тэхён и смеряет его презрительным взглядом, – не верю. У каждого есть занятие, которое ему приносит удовольствие. – А у тебя есть такое занятие? – решает задать встречный вопрос Чон. Он ставит свою чашку с недопитым чаем рядом с тэхёновой и выжидающе смотрит. – Мне нравится фотографировать. В этом мы схожи с твоим отцом. Но больше всего я люблю снимать небо, оно такое разное, и никогда не угадаешь, какое будет в этот раз. Как я уже говорил, у меня в комнате вся стена завешана фотографиями небосвода, в большинстве закатного, конечно, но не суть, когда придёшь ко мне в гости, я покажу их тебе, они очень красивые… Тэхён так легко сказал про гости, что Чонгук даже не сразу понял, о чём именно говорит парень (наверно, из-за раннего подъёма и располагающей погоды сейчас стало клонить в сон), а когда до него дошёл смысл сказанных слов, он внезапно спросил: – А парни уже были у тебя в гостях? – Да, мы как-то устраивали посиделки, ну, как у Юнги тогда, только в доме и без костра, естественно. – Что делали? Просто болтали? – Ну да. Потом Сокджин откопал где-то твистер, и понеслась… – Тэ усмехнулся, – знаешь, на первый взгляд, эта не такая классная штука, но, когда ты начинаешь играть… очень здорово, если много человек. – М-м-м. Всё чаще приходилось прикрывать рот. Глаза Чонгука начали слезиться, и окружающая обстановка медленно поплыла за пеленой влаги. Шум дождя за окном и треск дров в камине убаюкивали, создавая идеальную атмосферу уюта, и погружали в дремоту. Тэ заметил, что парень смотрит расфокусированным взглядом и практически каждую минуту прикрывает рот, и улыбнулся. – Ты хочешь спать, да? Чонгук смутился, что уловили его сонное состояние, и поспешил разуверить друга. – Прости, мне не скучно с тобой, просто сегодня как-то плохо спал и… – Не оправдывайся, я понимаю. Честно говоря, самого клонит в сон. Как смотришь на то, чтобы подремать немного? – Спрашиваешь… По мне разве не видно? Я только «за». – Вот и отлично. Тэхён поудобнее устроился на кресле и приготовился уже закрыть глаза, как Чонгук сказал: – Ты что, собираешься спать в кресле? – Ну… а где ещё? – В комнате как бы диван есть. На нём намного комфортнее и места больше. – А ты? – Что «а я»? – Ты где будешь спать? Чонгук наклонил голову вбок. – Если позволишь, то я лёг бы с тобой на этот самый диван, – его палец указывал на мебель бежевого цвета, на которой он сейчас сидел, окружённый разложенными по краям квадратными подушками с золотистым узором. – Что за вопрос? – смутился Тэхён. – Это твой дом. – Ладно, я шучу. Давай тогда разберём его. Когда диван был разложен, Чонгук убежал наверх за пледами, «просто для комфорта», как объяснил он. Пока юноша был на верху, Тэхён ещё раз посмотрел на то фото, где Чонгук ел арбуз, весь перемазанный в его соке и семечках. Эта фотография пропитана тёплом беззаботного детства, когда ребёнка не трогают никакие проблемы, кроме, разве что, кто взял его игрушку, почему отказываются купить то мороженое и обязательное ли ложиться спать так рано. Жизнь усложняется с возрастом, когда человек взрослеет и всё больше узнаёт этот мир настоящим. – Слушай… Я не нашёл второй плед, поэтому придётся спать под одним, – Чон кладёт на диван большой чёрно-оранжевый в клеточку плед, тот самый, под которым они сидели у костра в день знакомства, и забирается сам, хлопая рядом с собой. – Иди сюда. За окном продолжает идти дождь, барабаня в окна и шелестя каплями по крыше дома и подоконнику, а в комнате горит камин, яркие языки искусственного пламени бесконечно поедают потрескивающие поленья, и пусть в Поднебесье нельзя почувствовать тепла, он всё равно согревает, одним своим видом, таким домашним и уютным. Дома хорошо, здесь можно укрыться от непогоды и переждать её, кутаясь в мягкий плед, как делают двое друзей. Чонгук, стоит голове коснуться подушки, мгновенно проваливается в сладкий сон, как и Тэхён, подложив руки под голову, он засыпает в позе эмбриона, как будто боится чего-то, и Чон, ещё на периферии между явью и сном, аккуратно обнимает его со спины, даже не задумываясь о каком-то подтексте, стеснительности или о чём-то там ещё, – ему просто хорошо сейчас, и он очень надеется, что Тэхёну тоже.

**

В дверь стучат. – Снова ты? – в темноте очертания лица видно очень плохо, но Чонгук всё же узнал парня. Тот стоял в ярко-красной толстовке, а на плечах виднелись лямки, вероятно, от рюкзака. – Пойдём смотреть на небесных светлячков? – Небесных светлячков? – усмехнулся Чонгук. – На звёзды, глупый, – Тэ мило улыбнулся, – сегодня они особенно прекрасны. Они расстались несколько часов назад, когда на улице уже наступил вечер. Встав бодрыми и посвежевшими, парни выпили по чашечке чая и попрощались друг с другом. И вот Тэхён снова у двери Чонгука. – Сейчас же ночь, Тэ, и … – А когда, по-твоему, можно ещё увидеть звёзды? – Ну, да, но я не об этом… – Чонгук, – недовольно прервал его юноша, складывая руки на груди, – решай: ты или идёшь, и мы вместе любуемся звёздным небом, или остаёшься сидеть дома, а точнее просто ложишься спать. Чонгук высунул голову на улицу и посмотрел на небо. Оно, и правда, было усыпано звёздами, такими крохотными мерцающими огоньками, как будто тысячи светящихся гвоздиков повбивали в небосвод. – Ладно, – наконец согласился Чон и увидел, как мельком на чужом лице проскользнула улыбка. – Что-нибудь надо брать с собой? – Всё, что нам требуется, – покрывало, чтобы лечь, а оно у меня с собой, – он указал на немаленьких размеров рюкзак на спине, – поэтому можем идти. Тёмное лилово-синее полотно неба было усыпано миллионами вспышек, которые еле заметно мигали. Звёзды собирались в причудливые созвездия, названия которых Чонгук не знал, а неподалёку светила прекрасная луна. Небесные светлячки, как выразился Тэхён, мирно расположились на завораживающем небосводе и приковывали к себе взгляд. Друзья расстелили покрывало совсем близко к обрыву и легли, подложив руки под голову. Одна вселенная стала параллельна другой. Время молчания и устремлённых в небо глаз, любопытно рассматривающих мерцающие огни, за которое впитывалось в душу что-то иное, не из человеческого мира. Парни лежали, не говоря ни слова. Представшая перед глазами картина завораживала. Время остановило свой бесконечный бег… – Правда, необыкновенно? – подал голос Тэ, задумчиво, с чуть заметной улыбкой и блеском в карих глазах смотрящий в небо. – Да уж, у меня слов нет, как это прекрасно, – Чонгук медленно перевёл взгляд на друга, а затем вернул его к небу, – выглядит действительно по-особенному волшебно. Как ты узнал, что именно сегодня появится такое бесчисленное количество звёзд? – Не знаю, – растерянно произнёс Тэхён и передвинулся немного вверх, одёрнув низ толстовки, – будто почувствовал что-то… Сложно объяснить, но, подойдя к окну, я застыл в изумлении. Казалось бы, это всего лишь небо со звёздами, такое и на Земле можно увидеть, но мне нравятся такие, на первый взгляд, обычные вещи. Я наслаждаюсь, глядя на пылающий медовый рассвет и затухающий огненный закат, мне приносит удовольствие дождь и прозрачная радуга, расцветающая акварелью на небе после него, я люблю смотреть на воду в лужах, по которым ветер гонит крохотные волны, на листопад, кружащийся в медленном танце. Мне нравятся такие мелочи, которые многие попросту не замечают… – Парень устало вздохнул и сел, начав смотреть на ровную гладь воды внизу, по поверхности которой расплывались люминесцентные пятна. – И небо сегодня выглядит потрясающе. Я решил позвать тебя, чтобы мы смогли полюбоваться вместе. – Тэхён взглянул на друга, у которого на время «исповеди» друга, казалось, прекратилось дыхание, он полулежал, оперевшись на локти, и в его глазах-омутах зародилось что-то необъяснимое, хотя сам Чонгук всё прекрасно понимал: друг только что раскрыл очень значимую часть себя. По таким вот частичкам, произнесённым случайно, человека узнавать интереснее всего. Таким образом его портрет выйдет гораздо более чётким, нежели если попросить его самого рассказать о себе. – Спасибо, Тэ, – произнёс юноша, замечая вопрос в глазах парня, – я раньше тоже не замечал такие обыденные вещи, но, знаешь, находясь здесь, пусть ещё и недолго, я… Что-то во мне изменилось. Я стал чувствовать всё по-другому. Неведомые силы будто корректируют мою душу… – Чон, – коротко рассмеялся Тэ, – порой твои выражения стоит записывать, они удивительны. – Эй! Я тут вообще-то философствовать пытаюсь, – Чонгук легонько толкнул смеющегося парня в плечо и сам не сдержал улыбки, – а если серьёзно… боже, да я и так серьёзно говорил! Тэхён подвинулся ближе, не сводя глаз с друга. – Прости, Чонгуки, – запястья коснулась чужая рука, – продолжи, я не буду смеяться, обещаю. Мне интересно, что ты думаешь. Доверительная теплота глаз напротив пленительна. – Да я, собственно, уже всё сказал, – необъяснимое оцепенение, вызванное обыкновенным прикосновением к руке, овладело Чоном, внезапно момент показался слишком интимным. Тэхён продолжал держать его за руку, а сам устремил взор на «светлячков», заполонивших небосвод. – Тебе правда нравится? Не жалеешь, что вышел ночью из дома смотреть на звёзды? – Тэ отпустил руку Чонгука. От потери близости как-то быстро кольнуло в груди. – Не жалею ли? Конечно, нет! Сам бы я не решил прогуляться ночью, да и говорю, не задумывался раньше вот о таких вещах, поэтому… спасибо, – Чонгук, поддавшись порыву, крепко обнял Тэ, положив подбородок ему на плечо. Крепкие руки обвили талию в ответ. «Да что же это такое? Почему так приятно от простого объятия?» – Ладно, – Тэхён отстранился, но его руки остались лежать на талии Чона. Оба сделали вид, что так и должно быть, – давай возвращаться домой. И лёгкая, но довольная улыбка украсила его лицо. Невозможно не улыбнуться в ответ. Брюнет окончательно разомкнул объятия и протестующе замотал головой. – Не-ет, Тэхён, давай ещё побудем здесь. Пожалуйста. – А ты не хочешь спать? – Я не маленький, чтобы ложиться баиньки ровно в 10. – обиженно произнёс Чон, а после добавил уже жалостливо, – Прошу, давай ещё чуть-чуть. Разве ты не хочешь? – Хорошо, – сдался Тэ, улыбнувшись, и лёг на спину, – ты прав, я могу пролежать так всю ночь. Но ты сам упросил, давай, – он похлопал по месту рядом с собой. Чонгук мгновенно очутился рядом и выдохнул от удовольствия. Когда это мгновение может повториться? Надо ловить момент «сейчас». То там, то здесь вспыхивали крохотные звёзды, зажигая чернильный небосвод своим холодным светом. Время шло и одновременно стояло на месте, застыв в ожидании, словно боялось испортить такой хрупкий момент, воцарившийся в ночи. Что-то прямо сейчас менялось, Чонгук чувствовал то, вот только не хотел размышлять об этом, просто было не до лишних мыслей, их черёд настанет после. Сейчас, лёжа рядом с Тэхёном, соприкасаясь с ним плечами, для Чонгука имело значение лишь небо над головой, усыпанное звёздами, и человек рядом, больше ничего. Боже, как же всё просто. Юноша смотрел вверх и понимал: это то эфемерное счастье, что золотыми каплями падает на наши плечи и оседает янтарными озёрами в наших душах…