***
– Эй, Джин! – парень обернулся и увидел бегущего к нему с радостной улыбкой друга. – Что случилось, что ты так улыбаешься? – в ответ произносит Джин, а губы сами растягиваются в стороны. Кажется, лицо его друга сейчас треснет от радости. Его улыбка настолько широкая, будто он только что выиграл самый крупный приз в лотерее. Подбежав к парню, Бонги несколько секунд переводит дыхание, а после с нескрываемым блеском в глазах произносит: – Можешь себе представить, Сонхён устраивает вечеринку в честь своего Дня Рождения, который будет в эту субботу! – И? – безэмоционально интересуется Джин, – Ты-то чего так сияешь? Бонги обиженно стукнул его по плечу. – А почему бы мне не сиять, если я туда приглашён? Вот тут Джин удивился: с чего бы Сонхён его звать? Тем более учитывая некоторые обстоятельства… Прокашлявшись, Сокджин поманил друга к окну. – Слушай, – начал он, – я не хочу тебя расстраивать, но ты не думаешь, что после того, что ты сделал, её приглашение выглядит несколько… подозрительным? Бонги непонимающе уставился на друга, пытаясь разобраться, что же тот хочет донести. Тяжело вздохнув, Сокджин повернулся к окну. Только начало сентября, а уже абсолютно вся листва пожелтела. Дворник старательно сметает облетевшие листья в большие кучи, которые после вспыхнут ярким медовым пламенем. По прогнозу обещают бесконечные дожди, которые начнутся со следующей недели. У всех потихоньку начинается осенняя хандра, у некоторых постепенно перерастающая в депрессию. У Джина же, по-моему, в душе уже давно наступила нескончаемая осень с беспрерывными ливнями. Переведя взгляд на друга, продолжающего стоять с немым вопросом в глазах, парень сжалился. – Бонги, ты правда не понимаешь, что может скрываться под этим приглашением? – Боже, да о чём ты!? – Месть. Элементарная женская месть. Ты у Сонхён девушку увёл, а они довольно долго были в отношениях. Так что подумай логически: зачем ей тебя звать? Из признака дружбы? У вас её нет. Отношений? Аналогично. Вас ничего не связывает. И если бы было лишь это, то ладно – половина людей на вечеринках чёрт знает кто, но, чувак, ты разрушил отношения. Смекаешь? По-моему, очевидно, что Сонхён устроит какую-нибудь подставу для тебя. Бонги задумался. Он уже и забыл, что действительно сделал больно Сонхён. Как-то вышло, что парню приглянулась Чеён, а завоевать её оказалось совсем несложно. Даже неинтересно как-то… Джин ждал, что ответит друг на его предположение, но тот лишь смотрел в пол перед собой. Прозвенел звонок – пора на пару. Легонько толкнув друга в плечо, Сокджин направился в кабинет, а за ним последовал и Бонги. Всю пару парень сидел молча, хотя обычно изредка вставлял свои комментарии, которые всегда ужасно забавляли.**
«Какого чёрта задали такой бред?» – первая мысль парня, когда он дочитал заданное произведение. – Господи, и как по этому можно вообще что-то написать!? – взвыл Джин, открыв тетрадь. Из открытого окна тянуло прохладой, она была настолько приятна, что, не выдержав, юноша встал и подошёл к распахнутому окну, глубоко вдыхая невероятную свежесть. Совсем недавно закончился дождь – синоптики ошиблись – и на улице был потрясающий бодрящий запах с нотками холода, грусти, свободы. Парень посмотрел вниз: мокрый асфальт искрился красками различных вывесок, висящих на близстоящих зданиях, по неглубоким лужам, раз за разом проезжали автомобили, озаряя светом своих фар редких прохожих. Сейчас безлюдно и, не считая гула проносящихся машин, спокойно. Джину захотелось плюнуть на домашку, на не до конца ушедшую простуду, на слякоть и отправиться гулять. Вот так просто взять – и пойти бездельно бродить по практически пустым улицам. Парень ещё немного смотрел в окно, в то время как за его спиной развивались сиреневые, едва ли не прозрачные, занавески. Сейчас, именно сейчас, юноша чувствовал себя в точности как та свежесть, струящаяся из окна: некий холод на душе ко всему окружающему, грусть, давно затаившаяся в душе и объявившаяся с приходом осени, и невероятное ощущение свободы, собственной вольности. Повинуясь неожиданному желанию, парень подлетел к вешалке, схватил куртку и выбежал на улицу, оставив ветер перебирать пальцами пустые листы тетради. Вода забавно булькает под подошвами ботинок, неоновые вывески переливаются на лице радужными бликами, слабый ветер треплет и без того взлохмаченные волосы, рассеивая по воздуху аромат лавандового шампуня. Парень идёт по улице с редкими прохожими, сворачивает в переулок и выходит на аллею. Стройные деревца клёнов стоят по обе стороны дорожки, сопровождая одинокого путника, а меж ними так и зазывают присесть деревянные лавочки. Порой так необходимо отгородиться от проблем, дел, мыслей, слушая желания души, отправиться в путешествие по окрестностям, городу, пройтись, когда никого нет или, наоборот, раствориться в потоке людей. Зачастую человек игнорирует такие желания, но ведь когда ещё представиться такая возможность? Кто-то считает сумасшествием выйти на прогулку в пять утра, а кто-то сравнивает с безумием серые будни в стенах дома. Дойдя до последней лавочки, Джин оглянулся: огни города безустально горят, зазывая людей в свои объятия, а он стоит здесь, среди декоративных клёнов, чья листва горит вспышками пылающего костра, и наслаждается предоставленным одиночеством. Сейчас ему не нужна компания – нет настроения – а вообще-то, сказать честно, оно давно куда-то запропастилось; пришло безразличие абсолютно ко всему и никак от него не избавиться. Джин считает, что это просто период такой, его переждать надо, а ведь у каждого, бывает, исчезает желание что-либо делать, к чему-то стремиться, но проходит время – и раз – человек снова полон сил, готов идти к достижению своих целей, в нём кипит энергия, которую он старается обратить в дело. Вот и Джин надеется, что осенняя хандра – как прикрытие для накопления сил, чтобы потом выплеснуть их в пользу. Однако обидно немного, что никто не замечает такого подавленного состояния парня. Хотя, стоит ли обвинять людей? Каждый вечер, при разговоре с мамой юноша делает голос «здоровым», заверяя, что у него всё хорошо и не стоит волноваться. Сокджин понимает, что обманывает, и от этого после разговоров блевать хочется от собственной лжи, но ведь это во благо: зачем расстраивать родителей плохим самочувствием, возникшим по непонятным причинам, когда оно должно скоро пройти, вроде как? Что же насчёт Бонги, то с ним парень тоже старается вести себя непринуждённо, умело делая вид, что всё в порядке. Друг пару раз спрашивал, замечая хмурый вид, всё ли нормально, тогда Джин натянуто улыбался и кивал головой. Всё в порядке. Парень шарит по карманам, не находя телефон, и зло хмыкает, вспоминая, что оставил его на столе. Невольно на ум приходит Бонги: как он там? Парень всё же пошёл на ту вечеринку, несмотря на попытки Сокджина отговорить от этой затеи, и теперь неизвестно, всё ли с ним хорошо. Джин поднимает голову, и перед глазами предстаёт осеннее небо, усыпанное звёздами. Некоторые из них еле заметно мерцают, привлекая к себе внимание. Парень глубоко вздыхает, закрывая глаза, и прячет руки в карманы ветровки – холодно становится. Юноша сидит так около десяти минут, как внезапно начинает тянуть домой, в квартиру, в свою комнату, словно заставляя увидеть нечто важное. Парень трясёт головой, но наваждение не исчезает, наоборот, разрастается всё сильнее. Волны тревоги накрывают, буквально умоляя отправиться обратно. Решив, что прогулки на сегодня достаточно, Сокджин последний раз кидает взгляд на небо, посильнее запахивает куртку и несётся домой. Вбежав в комнату, парень первым делом подлетает к столу, хватая телефон, который чуть не оказывается на полу. На экране один пропущенный от Бонги и пять пропущенных от его родителей. «Что-то случилось» – мгновенно вспыхивает в мыслях. Предательски дрожащими пальцами он набирает номер, с минуту слушая нервирующие гудки, а после слышит всхлипы и ломаный голос матери парня: – Джин, боже, я никак не могла до тебя дозвониться… – Здравствуйте, госпожа Ли, да, простите, я.. – Джин… – Да? Что-то случилось? Вы плачете? – внутри всё клокотать начинает, к лицу приливает кровь, а воздух в комнате, несмотря на открытое окно, накаляется с каждой секундой всё больше. – Джин, Бонги… где он? – Он, э-эм, ушёл на вечеринку. Где-то около двух часов назад. – Господи… – шепчет женщина, а затем слышится отчаянный вопль. – Госпожа Ли, что произошло? Пожалуйста, говорите. – Его… Джин, Бонги… он... его сбила машина, Джин. Насмерть... Парень выпадает из реальности. Нет. Нет, нет, нет и нет. Произошла ошибка. Катастрофически ужасная ошибка. – Его… Вы уверены? – всё, что может выдавить из себя юноша. – Да, я… мне минут двадцать назад позвонили и сообщили. Джин, пожалуйста, прошу тебя, узнай, где он, найди его и... – Да, конечно, я…найду… – Я не верю… понимаешь, мы с мужем не верим, что это правда. Это кошмар какой-то... – женщина всхлипывает, протяжно скуля, и звонок обрывается. А Джин продолжает стоять с приложенным к уху телефоном. В голове одновременно пустота и такое кострище мыслей, словно рой пчёл жужжащих в черепной коробке. Да нет же! Бонги не умер, нет. Это бред какой-то, кошмар, как выразилась госпожа Ли. Боже… как его родители? Бонги – их единственный сын, ребёнок, в которого вкладывали всю любовь и заботу, надеясь на его дальнейшее счастье. А он… Медленно опустив руку с телефоном, Сокджин закрывает глаза, стиснув зубы, и, что есть силы, бьёт кулаком по столу. Ржавый крик вырывается из горла, разлетаясь по комнате, а после бесследно исчезает в открытом окне. Удары сыплются на стол одним за другим, парень рычит, вымещая злобу и... обиду. На жизнь, на судьбу, на этот город, людей, время. На себя. Чёрт побери, не может быть всё так! Оперевшись на спинку стула, Джин рвано дышит, а из глаз текут горячие слёзы, ритмично капая на пол. Глухая боль отдаёт в ребре ладони, но на неё сейчас абсолютно плевать. Вытерев мокрые дорожки руками, юноша пихает телефон в карман джинсов и вылетает из квартиры. Ловит такси на улице и называет водителю адрес ближайшей больницы.***
Официальная часть подходит к концу, люди начинают потихоньку расходиться. Лишь три чёрных фигуры остаются стоять возле свежей могилы, питая землю своим жидким горем. Господин и госпожа Ли словно призраки: лица бледные, тусклые, глаза с поволокой, губы женщины подрагивают, а мужчина старается держаться, пряча боль утраты внутри. Призраки на кладбище, всё логично, вот только ими не должны быть ещё живые люди, а в этом месте регулярно такими становятся. Бонги мёртв. Ужаснейший приговор не сколько для него самого (ему ведь уже всё равно, верно?), сколько для его родителей, которые теперь будут вынуждены жить с ним. Они до сих пор не верят. Джин тоже. Кажется, словно это какой-то сон, действие вне реальности, а стоит проснуться, выпутаться из иллюзии, и снова увидишь Бонги живым. Белые каллы не шевелит ветер, букет из них лежит неподвижно, словно тоже скорбя о молодом парне, на чью могилу их принесли. Сокджин глубоко вздыхает, последний раз глядя на плиту с инициалами друга, и молча разворачивается, направляясь домой. Прощания не нужны сейчас, они лишние. Войдя в свою комнату, юноша, как есть – в костюме – падает на кровать, утыкаясь лицом в подушку, и тихо-тихо скулит в неё. Слёз уже нет, боль тоже притупилась, осталась лишь вязкая скорбь, пеплом осевшая в душе. Бонги. Единственный и верный друг Джина, с которым он дружил с первого курса. Это парень-солнце, парень-праздник, радость. Почему такие уходят? Почему именно их забирает судьба? Почему вообще судьба кого-то забирает!? Нечестно. Не-чест-но! Как теперь жить без друга? Кто поддержит, поможет, приободрит? Парень закусывает пальцы, сдерживая крик, рвущийся наружу, и собирает в кулак наволочку на подушке. Одна история кончена. Одна нить безвозвратно оборвалась.