Гадкий «Утёнок» (2.0)

      

«Физическая беспомощность крайне скверно влияет на характер объекта С-31.       Это обстоятельство выводит С-31 из себя, что контрпродуктивно влияет на процесс обслуживание объекта.»       Выдержка из протокола наблюдений объекта С-31. ВМ ВМФ.

             Всплывая из омута холодящих душу воспоминаний, первое, что я делаю –широко распахиваю глаза, готовясь во всеоружии встретить новый кошмар. Точнее… пытаюсь.       Свет не просто бьёт по глазам… он вгрызается в самое естество, предательской калёной иглой, нанося подлый удар, откуда не ждали. Руки, такое чувство, что рвут захиревшие жилы, еле дёргаясь в попытках закрыть лицо, а всё тело простреливает жгучей болью, когда яркая вспышка заставляет дёрнутся от неожиданности. Потом в уши вкручивается противный писк, который усугубляется криками демонов.       К сожалению, мою искреннюю радость прерывает очередной провал в небытие. Но это была боль! Настоящая! Физическая! Впервые за эти годы я чувствовал просто боль!              Следующее пробуждение было практически без перехода от предыдущего. Только притупленная радость свидетельствовала о том, что прошло какое-то время. К моему сожалению, в этот раз боли не было, только мутящая сознание дымка, что… А в прочем, плевать, мне, в принципе, и так хорошо. Даже глаз открывать не стал.       Обидно только, что началось какое-то бормотание на фоне. А мне так понравилась эта иллюминация, особенно, когда Луна спросила у таракана по чём фунт л…              А потом пришли они… Сны. Процесс осознания себя в реальности выдёргивал из памяти ту Бездну. Я собирал себя по кусочкам и, закономерно, вспоминал… Что-то…Это нельзя назвать «нигде»…кто-то или что-то там было.Это очень смутно похоже на «никогда»…но некоторый критерий времени всё-таки был… Но чем дольше ты там находишься, тем больше ты «незачем»…              Ненавижу! Я видел подобных в своих снах! Когда во мне почти ничего не осталось они приходили, что-то нашёптывали, куда-то толкали, заставляли двигаться, взращивали надежду… А потом кусали! Больно-больно кусали! Отбирая не только их стараниями взошедшее, но и частичку того, что оставалось.       Эти уроды так же меня везде щупают, что-то колют, дёргают… А мне ничего кроме как смотреть в одну точку не остаётся, только бессильно смотреть. Ненавижу! Обращаются со мной как с куклой, но я не способен бороться как ни пытаюсь! Только «Э!», да «Ы!» могу отвечать!.. А меня лишь во всех плоскостях вертят…       В итоге, выжав всё что могли, когда я стихаю, чтобы сэкономить силы, отпуская в бессилии слёзы, меня быстро переворачивают лицом вверх, подходит очередной хрен, склоняется где-то надо мной.Укол...              Внезапно, очередной сон явил мне чудо! Я вспомнил, что в «нигде», «никогда» и «незачем», повстречал маленькую девочку. Измождённую, усталую, щуплую. Полную надежд, стремлений и безупречно наивную.Глазом бури она ворвалась в мою завершающуюся войну с окружавшими меня демонами и с восторженной улыбкой, прихлопывая в ладошки,пропищала:       — У тебя такие красивые крылья!       Стоп машина полный ход! Вот именно так! Просто, более ёмко эту мысль я мог исполнить только матерно. Во-первых: откуда столь чёткий образ в этом хаосе, где я даже себя не воспринимал? Во-вторых: Мои крылья? В-третьих: куда делись эти проклятые демоны? В чет… а плевать, но… серьёзно? Крылья?       — О! О! А у меня тоже есть, чем гордиться! — тем временем начала хвастаться эта мелькая пигалица, заведя руки за голову. — Я всю жизнь отращивала!       Она медленно и со вкусом развела руки, заставив выплеснуться из-за спины волну серо-стальных волос. Меня даже заворожило то, как эта река серебра стекала на её плечи. Словно ртуть она струилась вниз, скрадывая немощь и сглаживая углы чрезмерно исхудавшего тельца.       — Правда мы похожи?! — заявила малышка, а потом припечатала: — Давай дружить!..              Когда я проснулся в следующий раз, никакой суеты вокруг не было.       Я смог осмотреться. Белые стены. Белый потолок. Белое бельё. Бел… да всё белое! То буйство красок, то беспроглядная темень, то вездесущий белый цвет! Это… бесит! Девочка из сна была единственным исключением. Воспоминание о ней успокаивало, но из мыслей меня вырвал хлопок дверью. Скосив глаза, я заметил, как из палаты выскочил человек. И даже его халат тоже белый! Ужас!       Потом моё пристанище превратилось в проходной двор. До рези в глазах белые халаты заходили, и сваливали. Что-то делали, с противно-белыми девайсам вокруг, кто-то лез ко мне руками в белых перчатках. Я слабо осознавал, что конкретно они делают, ну, хоть не вертели как куклу и то ладно. Зато из их бормотания я начал вычленять более-менее понятные мне звуки: «…ически стабиль…», «…оверьтеурове…», «…на нас поним?..», «…слабая реакц…», «…на овощь…», «…то вы себе по!?.», «…уй его остсю!..», «…бецил!..», «…рости за нег…».       В этот момент надо мной, кажется, кто-то склонился. Не знаю точно, но я уловил образ в… отражение в очках, наверно. Смутный образ маленькой щуплой девочки, которая пришла ко мне во снах. Но что-то было не так, он был не полон, отсутствовало что-то очень важное. Это как следствие, без причины, как дым без огня, как птица без крыль…       — З-се-х-а-о — инстинктивно просипел я, насколько хватило моих скромных, истощённых возможностей.       Щелк! Тут же часть мозаики встала на место. Моё «Я» познало одну из сторон себя, скудно, обрывочно… Но я понял, что эта малышка – это я. Та, кто подарил мне новую жизнь, та, кто вытянула меня из бездны. Краски тут же приобрели резкость, а картинка чёткость. Меня окружали замершие люди в медицинской форме. Они прекратили делать, чтобы то ни было и с каким-то священным трепетом уставились в мою сторону.       — З-зер-кх-кал-ло! — еле ворочая непослушным языком выдавил я.       Люди моментально развели бурную деятельность. Один встал рядом со мной караулом, ловя любую попытку пошевелиться и пресекая любую попытку резко дёрнутся ко мне. Вроде, кто-то даже получил в морду. Другие принялись перенастраивать оборудование. Ещё один командовал. А последний опрометью выскочил из палаты.       Он отсутствовал недолго, наверно, и минуты не прошло, как перед моим лицом оказалось зеркало. Оттуда на меня смотрела маленькая девочка. Измождённая, усталая, щуплая. Полная потерь, безразличия и безупречно скорбящая. Коротко остриженная после… после комы, в которую она впала, прежде чем попасть в ту пустоту.       — М… мои… — меня кольнула первая слеза. — Во…вол… — эту фразу я так и не закончил, мои глаза затопили солёные воды океана, в которых я быстро пошёл ко дну.       Последнее, что я услышал, прежде чем окончательно затонуть – было шипение одного из человек рядом:       — Объявляю протокол «A»!..              Опять сон, точнее, его продолжение.       — Э-э-э… — ничего умнее, на такое её заявление я ответить не смог.       — Я за! — Внезапно раздался голос справа от меня.       Взвизгнув, я метнулся влево. Кто тут!? Какого хрена? Что это за мужик, откуда он взялся?! Стоп! Лево? Право? Мы же в… Мы?!       — Успокойся, — вдруг раздался другой голос сзади. — Здесь все свои.       — А у тебя много друзей! — восторженно заявила среброволосая пигалица.       Они всё появлялись и появлялись, несколько мужиков, пара женщин, обступали нас со всех сторон. Каждый что-то говорил, что-то одобряющее, что-то направляющее. Все такие знакомые и одновременно незна… м… нет, не совсем незнакомые. Я их видел, где-то я их точно видел. Мы…       — А можно мне с вами? — робко попросила девочка, в очередной раз выбив почву у меня из-под ног. Ног? Из-под?! Но мы же в «Нигде»…       — А мы как раз тебя и ждём!       — Да, давай к нам!       — Нас ждут!       — Вернёмся, и всем покажем!       На меня сыпались слова этих… людей. Они пытались стыдливо отводить взгляд, но потом снова, постоянно бросали его на меня. Девочка мило общалась с обступившими нас людьми… Я… Я чувствовал…       — О да, когда мы воспрянем, все поймут, как они ошибались! — ободряюще прозвучало за ухом.       Но мы же в «Никогда»?       — Пойдём! — вдруг малышка…обняла меня. — Пойдём, ты нужен нам!              Я уже давно не «овощ»! И прекрасно понимаю то, что меня окружает. Всё! Я почти разобрался в себе. Я ракетный экраноплан «Лунь», я пачка мужиков и женщин, что были моим экипажем, я милая маленькая девочка с серебряными вол… Да твою дивизию! Когда моя гордость отрастёт! Короче, ты, смертник, в белом халате, будешь проводником моего раздражения:       — Ещё раз предложишь мне эту штуку, и, клянусь всеми богами, что тебе известны, я надену её на твою тупую головешку! — выдал свою претензию очередному сбледнувшему проходимцу.       Это унизительно! Это возмутительно! Срать и ссать под себя, не редко на глазах у кого-то! Я мог ещё стерпеть это издевательство, когда иначе не получалось, но сейчас я могу встать сам! Не уверен, что они понимают всю степень моего возмущения, эти америкосы, но «Судно» или, если хотите «Утка» – меня бесит неимоверно. Это они меня так, сволочи, прозвали, а теперь издеваются!       Сейчас я. Вот сейчас. Проклятье! До дрожи в руках, до боли в ногах я буду брать эту высоту. И плевать мне, что вспотевшие от натуги ладони скользят по простыне, а ступни не чувствуют опоры. Да мне покласть, что я опять запутался в одеяле,и начали ныть колени. Да мне с высокой колокольни на сса… Ой! А вот это была лишняя мысль!       — Позвольте! — не терпящим возражения тоном заявляет проходимец, он просто решительно сдёргивает с меня одеяло и берёт на руки.       — Я сам!.. — тут же окрысиваюсь я, но набирающий ход паровозик требует продолжить иначе, чем мне казалось единственно правильным, — хотел это предложить, только быстрее!              — Так это были вы! — хрипло цежу я, потому что горло сдавило похлеще, чем челюстями глубинника. — И я вас тогда…       Только сейчас понял, что в омуте бездны до меня пытался достучаться экипаж, он рвал жилы, вселяя в меня надежду, подталкивая к свету, таща из глубины. А потом атаковал неродившейся Враг.       — Ну, не только мы, — грустно ухмыляется первый из моих капитанов. — Этих уродов гораздо больше полегло!       — Но я… я…       Как только я начинал всплывать: эти твари налетали роем, сжирая манящий их богатый урожай! Только-только поднявшись, я опять падал. Но мне было не до мотивов, я уничтожал всё, что заставляет меня страдать… А больше всего я страдал от ложной надежды.       — Акстись, боец! — рявкает второй, и последний мой капитан. — Мы все знали, на что шли.       — Ох, ладно, ты прав — справившись с собой, лениво бросаю я, вспомнив тех, что погибли в моём чреве, не время скорбеть, когда надо действовать. — Как думаешь, малышка? Достойно помянем самоотверженных?       — Ты поддержишь их скромность? — тут же откликается девчонка. — Так мило!       — Чё?! — мои предвкушения безбашенных победоносных рейдов резко разбиваются о скалы её альтернативной логики.       — А!.. Ой… — эта пигалица стушевалась, и виновато продолжила. — Извини, но они такое совершили, а никто о них не знает… — девочка замялась, — А кто они? Что за люди? Как их зовут?       — Они… — хм, а кого я съел тогда? — Я… — ой как стыдно то! — Хм… Нет!Тоже не знаю, — неожиданно понимаю я для себя. — Но скромность – это хорошо. Ты права.              — Спасибо, — бормочу в нос, когда врач в очередной раз укладывает меня обратно на кровать.       Я могу встать и куда-то пойти самостоятельно! Могу… Но… Это выматывает безумно.Последний раз, когда попробовал – долго выслушивал от него нотации, судорожно цепляясь за халат. Боюсь падать, очень...       Когда набегающая волна врезается в корпус, сминая движки, и ставит крест на задаче. Когда в расплющенной кабине весело хохоча погибает пилот, требуя высоты, а кормовой стрелок орёт: «Я заберу вас с собой сколько смогу!». А потом, плюясь патронами, он, как и все, погружается в безд…       — Лунья! Лунья! — трясёт меня врач, с беспокойством заглядывая сквозь уютно синюю пелену смыкающегося океана, застлавшую глаза.       — Д-доктор? — недоумённо спрашиваю я, наконец,выныривая из кошмара.       — Я не д… — он спотыкается на полуслове, а потом просто прижимает меня к себе, — Мы… Я тебя вылечу! Обещаю…              — Ещё раз! Вот! Молодец! — он так мило радуется просто очередному шагу, только кипишует уж больно.       Да и мне, собственно, тоже есть, чем гордится. Помнится, недавно, я просто сесть на кровати был не в состоянии. А теперь вот! Держусь за дверную ручку, пока врач нервно ерзает на стуле в паре метрах от меня.       — Слушай, — опьянённый успехом, я приготовился выдать давно просящиеся наружу чувства, и осторожно поинтересовался: — А у тебя было когда-нибудь ощущение, что ты необычный человек?       — Ну, я работаю с тобой, — льстиво усмехается парень. — Зачем мне мечтать о том, что и так есть?       — Не, я о другом… — Я взял паузу, чтобы собраться с мыслями.       Я привалился к ближайшей стене, чтобы разгрузиться и подумать, как этому человеку сообщить, что я на самом деле ракетный экраноплан в теле маленькой девочки. Но не успел сформировать мысль, как врач метнулся ко мне и поднял на руки, перенося на кровать. В последнее время это даже стало доставлять удовольствие.       — Так о чём? — заинтересованно спросил он, поправляя на мне одеяло.       — Ну… эм… — кхм… так, в жопу сопли, боец! — Мне кажется, что я боевой корабль, воплотившийся в теле маленькой девочки при поддержке мертвого экипажа!       — Нет! — вдруг взъярился доктор.       Я много ожидал, но такого…       — Ты никакой, не боевой корабль! — продолжал бесноваться парень, — Ты гражданская канмунсу! Я вас таких «боевых» уже двоих похоронил!       — Но… — робко попытался я возразить, офигев от такого напора.       — И слушать не хочу! — вперил он в меня палец. — Хватит с меня безумцев.       — Я безу?..       — Да! — резко отрезал он, — И я всем это докажу! Не сомневайся!       А потом врач ушёл, громко хлопнув дверью.              — Эм, доктор! — зову я, прежде чем он опять смысля после процедур.       — Я не д…       — Когда всё это закончится? — отрубаю я его обычные оправдания, есть вещь поважнее, чем слушать эту муть в очередной раз.       —Мне запретили говорить, об этом с тоб… — он резко осёкся, отведя взгляд, а потом, вдруг, посмотрел на меня… с обидой? — С вами на эту тему, до появления компетентного специалиста. Но я сообщу, что вы готовы к диалогу. И я не врач, я просто медбрат.       — Э! Нет, так дело не пойдёт! — крикнул я, когда этот перец навострил свои лыжи на выход.       Но, он просто вышел, тихонько прикрыв дверь. С тех пор мы не встречались.              А спустя пару дней халява кончилась. Об этом красноречиво свидетельствовал вошедший в палату хлыщ. В общем-то, логично. Как только я обрёл самостоятельность и помощь врача мне оказалась не нужна, естественно, пришло время платить за заботу. Точно не помню почему, но есть у меня какая-то… аллергия, наверно, на людей в костюмчике с иголочки, которые постоянно лыбятся.       — Здравствуйте. Меня зовут Джонатан Эдвард Грин, комиссариат ВМ ВМФ, я назначен вашим куратором. Приятно видеть, что вы стремительно идёте на поправку, мисс?.. — скорчил воодушевлённо-вопрошающую мордочку этот индивид, усевшись у моей кровати.       — Лунь, — автоматом отчеканил я, на секунду замешкался, но, всё-таки, быстро спохватился: — Лунья… то есть.       Смутно помню, как оно получилось. Но, должен признать, образ мелкой пигалицы весьма помогал, пока я собирал себя в кучу, и присматривался к окружению. Но с таким, чует моё сердце, этот номер не пройдёт.       — Приятно познакомиться! — не думал, что губы можно растянуть ещё шире, при этом не испоганив улыбку.       Мужик подался чуть вперёд и протянул мне руку, очевидно, для рукопожатия. Я не сразу понял, с чего такая честь, но дошло довольно быстро. В игры играть со мной не будут и сразу дают понять, что общаться придётся по-деловому, без скидки на внешность и возраст. Хотя, как он там сказал? ВМФ? Ну, хотя бы узнаю, что за фигня тут вообще творится.       Сделав над собой усилие, я занял более выгодное положение – полулёжа-полусидя. Собеседник непринуждённо поправил за мной подушку, при этом и мускулом на лице не повёл, не то что мой врач. Этому остолпу только дай хоть намёк на слабость, зразу начнёт квохтать. Что же… думаю, он и есть тот самый «компетентный специалист». Но…       — Взаимно. А если бы ты ещё так не лыбился! — вырвалось из меня, когда я принял рукопожатие, тем не менее, отступать было поздно, поэтому я просто сдавил его лапку посильнее и продолжил, испытующе глядя в глаза. — Было бы совсем замечательно! А то выглядишь как придурок, ей богу!       Улыбка с его лица стекла мгновенно, то ли от моей силы – я уже разобрался, что значительно мощнее окружающих, – то ли от осознания своего тупого образа. Тем не менее, стоит отдать ему должное, помятую руку он как ни в чём не бывало просто пристроил на коленях, а вид принял деловой и сосредоточенный.       — Ок! — начал супостат, что-то для себя решивший. — Надеюсь, так вам удобнее. В этом случае позвольте начать сначала. — Джонатан сложил руки в замок и тягостно вздохнул, как перед отчётом. — Вас интересует ваш нынешний статус, раздражает странное взаимодействие с персоналом, вы не понимаете кто вы и где оказались… Но! — Он картинно прищёлкнул пальцами, — больше всего вас не устраивает, что за фасадом беспомощной маленькой девочки, в вас не видят бойца… Я прав? — этот… Эдвард развёл руками, и выжидающе на меня уставился.       — Да.       — Оу… — вдруг стушевался специалист. — Признаться, вы меня удивили. Я достаточно повидал гражданских канмусу… — Джонатан почему-то печально посмотрел на свои руки, — чтобы заявить о своей некомпетентности конкретно в вашем вопросе. — Он уныло посмотрел на дверь… — Меня встретил один человек по пути, очень просил разобраться с очередной строптивой девчонкой, которая хочет… лишнего…       Мужик встал со стула и, прежде чем я смог как-то среагировать чмокнул меня в лоб.       — Они не поймут, никто здесь не поймёт, они не были на фронте.       Он зажмурился, что-то решая для себя, а потом выдал:       — Клинические обследования определили тебя как экраноплан – мелкий, бесполезный в бою корабль. — Джонатан безумно усмехнулся. — Но ты не такая, я видел это в твоих глазах! Я не знаю, что ты! Но ты…       А потом в палату ворвалась охрана, и у меня стало на одного собеседника меньше. И я понял, что о своей сути лучше не распространяться. Уж больно резко на это все реагируют, что мой врач, что этот «специалист»…              Не прошло и нескольких часов как ко мне тихо зашли трое значительно менее расхлябанных человека в форме и сообщили:       — Вас переводят на место более надлежащего базирования.       Мой скептический взгляд оценили по-своему, и, потупившись, главный уточнил:       — Простите, «гражданская», — он особенно выделил это слово. — Профессиональная привычка, мисс, канмусу.       Я оглядел двух других, что и бровью не повели, играя лицом кирпич, и демонстрируя широкополосный сканер глазами. Вот теперь, верю, что за мной пришли серьёзные, компетентные дяди.