kogot'

Поповы всегда знали, что рано или поздно их настигнет беда, и принесет ее Антон. Они любили его, это правда. Но он оставался мишенью для магов и источником кровопролитий - такова его природа. Пусть на деле он и был славным преданным ребенком, достаточно смешливым и задорным, что использовал силу во благо семьи и вообще часто следовал какой-то внутренней справедливости, будто и вправду был человеком. Когда ему исполнилось человеческих двадцать, он поплатился за своё происхождение. — АНТОН ШАСТУН! — тяжелая ладонь матери бухнулась на несчастную, ни в чем не повинную столешницу на кухне. В своей спальной Арсений испуганно подскочил на месте, смяв в кулаке страницу какой-то древней магической литературы. По спине пробежали острые мурашки, а сердце зашлось дикой дробью, будто к нему взывали из-под земли, а не к брату и с кухни. Когда мама средь бела дня орала с первого этажа таким тоном, это всегда предвещало серьезнейшие наказания. И что она вообще тут делала? Они с отцом гостили у бабушки до конца недели. Вверили детей друг другу, холодильник — Арсению, как умевшему готовить, а заклятия и охранять покой, как ни странно, Антону. И были таковы. Зачем возвращаться пораньше с претензиями к младшему? Арсений повернулся к Антону. Тот сидел в человеческом обличии поперек братской кровати, свесив к деревянному полу длинные худые ноги в широких зеленых спортивках. С самого утра он был хмурый, немногословный и закрытый — всё еще обижался за вчерашнюю вылазку Арсения. — Что ты такого натворил, что мама средь бела дня перенеслась из соседней деревни? — с искренними соболезнованиями Арсений попытал счастья, авось Антон перед угрозой расправы и сподобился бы что объяснить. Так сказать, исповедался напоследок. Антон кисло отложил книгу и поправил мешковатую одежду, встав на ноги. Он поплелся к телепортировавшейся из ниоткуда матери, заперев за собой дверь в спальную. Удивительно, какой силой обладала эта женщина. Тоненькая с виду и невысокая, с черными кудрявыми волосами, невообразимо женственная, но с таким авторитетом, что даже дракон перед ней по струнке ровно ходил. Справедливости ради сказать, Антону доставалось меньше и реже всех: он избегал любых проступков. И чтобы к русому святоше вот так взывали? У Арсения аж кровь забурлила от любопытства. Он прокрался на цыпочках к двери, претворил ее с осторожностью домушника и приложился ухом к тоненькой щели. Очень по-взрослому, ага. Правда, о чем мама с драконом говорила, Арсений так и не услышал. Она спрашивала обеспокоенным, но ровным голосом, а Антон транслировал ответы прямо в сознание, словно чуял, что их подслушивали. Арсений обидчиво цокнул. Вскоре раздался хлопок, с которым мама телепортировалась, и секундой позже Арсений получил по лбу, так как не успел удрать к письменному столу и получил дверью. Он как ошпаренный схватился за ужаленное место и проскулил что-то ошарашенному Антону сквозь зубы. Болело адски, а щеки горели стыдом. В уголках глаз тонкие первые морщинки напитались мелкими обидными слезами. Антон быстро сложил два и два, цокнул осуждающе и едва не ляпнул первое, что пришло на ум. Дурак этот Сеня, вот что. — Зачем она телепортировалась? Ты что-то учинил? — не удержался Арсений. Антон залез на прежнее место на кровати и прикрылся книгой. Очень долго молчал, словно бы это помогло отвадить брата. Естественно, Арсения не остановили столь простые уловки. Он надоедливо оттянул книгу Антона за корешок, чтобы обратить на себя внимание. Уж чего было не отнять у Попова, так это настойчивой наглости. Он всегда добивался цели. — Она спрашивала про стадо свиней у Позовых. Ходит молва, что их сгрызли в мгновение ока вчера. — Думала, ими перекусил ты? Тебе же запрещено охотиться на одомашненных животных в округе, — Арсений непонимающе уставился в форзац книги, за которой Шастун прятался от вопросов. — Ты постоянно летаешь за тридевять земель за горными козочками. — Поэтому и сказал, что не моих рук дело. — Мама поверила? Антон смерил его недобрым хищным взглядом и непривычно для себя сжался, сведя брови до отчетливой глубокой морщинки. — Это был не я, — с тонкой обидой процедил он. Кажется, его драконье самолюбие было задето. — Она знает. Ей важно было убедиться, что мы находились подальше от того дома. Поэтому и телепортировалась. В отличие от некоторых, Арсений развлекался в нескольких километрах, и этот укор между строк выбесил его мгновенно: он взобрался на кровать справа от Антона, правда, схватить за грудки не успел - Антон оттолкнул ладони Арсения на полпути. — Ты же ей не выболтал, что?.. Арсений слишком напрягся, чтобы это осталось незамеченным. В последнее время у него из рук вон плохо выходило прятать от семьи жизнь вне отчего дома. Разумеется, в его-то годы вообще не было надобности что-либо утаивать, но он считал, что так будет лучше. — Что ты пил эль в ту самую ночь? Нет, конечно, Арс. Меня это не особо касается, кто я такой, чтобы в твои дела лезть. — Да прекрати! Надоел уже обиженного строить, — огрызнулся Арсений. Внутри всё сжалось от очередных едких подколов и немых упреков. Когда уже дракон прекратит портить их отношения? — Сколько еще будешь меня пилить за то, что я поехал без тебя? В конце концов, не маленький уже, чтоб со старшим братом таскаться. Антон едва не вспыхнул огнём прямо на кровати брата. Буквально. У него и кожа потянулась древесно-угольной коркой кое-где. Он едва сдержался, чтоб не спалить одеяло, но материализовавшимися когтями книгу, конечно, изуродовал. Проглатывая обратно огненную злобу, Антон медленно расцепил одеревеневшие пальцы, избавился от испорченного издания по зельям и всем видом дал понять, как ему неприятно. Уловив его эмоции в кои-то веки, Арсений воинственно выпятил грудь, мол, давай, только дай мне повод, и я с тобой поцапаюсь. Антон грамотно ушел от драки, вскочив с кровати аж к двери. — Ты нихера не понимаешь. Хотя строишь из себя взрослого и умного, — только и сказал Антон, сжав кулаки. — Хоть раз бы задал себе вопрос "Почему?". Его многочисленные браслеты незаметно вибрировали из-за магии, которая не умещалась в тощем рослом теле. Антон хлобыснул дверью за собою, оставив Арсения кипеть от злости. Они весь день держались друг от друга подальше. Вечером небо опять разразилось ливнем. Холодным, жестким и сильным ливнем. Темнота плавно окутала лес вдалеке и постепенно подбиралась к дому Поповых, поглотив сначала траву, а затем всё целиком. Поежившись на крыльце в джинсовке, Арсений отсиживался в отцовском плетеном кресле. Слушал, как по козырьку стучали тяжелые капли. И ждал. Антон, зараза такая, не пришел на ужин. Приперся из сарая только пару часов спустя, оголодав вкрай. Прочапал мимо Арсения с излюбленной постной миной и на первый же вопрос пожал плечами, что в самом вежливом варианте бы значило: «Я с тобой не разговариваю». Как адекватный взрослый, Арсений отступил и продолжил раскачиваться в кресле, пока из кухонного окна доносился звон тарелок. Сытым и чуть более спокойным Шастун показался перед братом час спустя. — Где был днем? Этот вопрос застал Антона на последней ступеньке. Антон нервно сглотнул и обернулся. — Не ты ли недавно отчитывал меня за отлучки без предупреждения? Сам, блин, хорош. Я наведался к тебе около пяти, чтобы поговорить и помириться, но ты куда-то делся. Раз приполз за моей стряпней, значит, не на охоту отлучался. Так где ты был? Если честно, за стряпнёй Арсения можно и из потустороннего мира приползти; этот чудак готовил богоподобно. Антон запустил пятерню в волосы и какое-то время походил на пойманного за курением ребенка (хотя то, что он курил, Арсений знал уже года четыре, просто виду не подавал). Антону пришлось покопаться в себе, чтобы подобрать правильные объяснения. В итоге, подошёл к плетеному креслу и просто-напросто коснулся виска Попова кончиками пальцев. В следующую секунду Арсений оказался чёрт пойми где, а не на крыльце родного дома. Дождь исчез. Всё исчезло. Вокруг не было ничего. Арсений застал туманный силуэт Шастуна перед собой, затем заметил кусочек незнакомой поляны, а последним отрисовалось из ниоткуда пасмурное небо. Антон был одет в сегодняшнюю белую рубашку с прямоугольной картинкой и зеленые треники — та самая одежда, в которой ссорился с Арсением сегодня. Фантомный Антон стоял на злополучном куске окровавленной земли, впитывая через крупные нелепые кроссовки боль погибшего тут скота. Арсений не нашел в себе смелости заступать на красную траву - так и остался топтаться в метре от ужаса. То ли дело дракон. Его не смутили ни стойкий запах смерти, ни окислившаяся кровь на траве. Всё-таки Антон настоящий хищник, и его способности лежали за гранью человеческих. — Каким было поголовье? — спросил Арсений у видения. Антон растерянно почесал висок, прикыдывая или словно бы гадая, что сделать с этим местом. Его голос распадался эхом, был повсюду и нигде конкретно. — Около тридцати голов. Их уничтожили в мгновение ока. Я слышу крики местных о том, что это вина дракона. Возможно, явившись сюда днем, Антон и правда их слышал. Но нынешний Арсений, погруженный в чужие воспоминания, чувствовал кожей только реакцию дракона: грусть и легкую вину, растерянность, сострадание. Они облепили Попова, и тот затравленно пустил скупую слезу. Они оказались тяжелыми... эти эмоции. — Это не я их сожрал, если что, — поспешил заверить Антон, словно бы извиняясь за чужой проступок. Арсений потянулся к руке брата, чтобы успокоить. Еще бы сантиметр, и... Его резко выдернуло из иллюзии. Арсений обнаружил себя на крыльце дома на прежнем месте, а воздух будто очистился от эмоций Антона. Арсений всё равно перехватил его ладонь и намертво сжал. В последний раз он утешал Шастуна много-много лет назад. Как же тогда Антон настрадался-то. В ночи забирался под одеяло к Арсу, просовывал ручки в более крепкие руки брата и надеялся спастись так от переживаний. — Зачем туда летал? — Не знаю, проверить? Мама сказала, в тех землях живут маги. Они убеждены, что напал дракон. Хотелось убедиться, и... Это реально был дракон. Кажется, моим сородичам вновь интересны эти земли. Поди за мной явились. — Мы тебя не отдадим. — Чего ты так серьезно, я же шучу, — пояснил Шастун с неестественной усмешкой. Ему не верили, это было видно в голубых ясных глазах, бесконечно чистых и искренних. — Шучу, — бездумно повторил Антон, потерявшись в их омуте. Он неуверенно запустил свободную руку в волосы брата и сам не ожидал, что так обрадуется. Всё те же чернявые короткие волосы, жесткие и слегка вьющиеся, как у мамы. Всё та же бледная кожа; тонкая и немного неровная. Те же яркие скулы, четко очерченные брови, вздернутый кончик носа с узкой переносицей. Смешно это, на самом деле - вот так изучать Арса, которого видишь каждый день. Но Антон очень соскучился. Дракон никогда не мог объяснить, что его привлекало во внешности брата. Арсения нельзя назвать писаным красавцем, просто кое-кто умел подать себя правильно и перевести внимание людей с минусов на достоинства. Но для Антона он точно был красив. Всегда. Любым. любовь иррациональная. Антон почти коснулся уголка чужих губ большим пальцем и смешался, заметив удивление в Арсении. Антон неловко прижал к себе руки, обвешанные всем подряд, и отступил от плетеного кресла. — Антон, ты это... ну, в порядке? — Попов уперся в тонкие подлокотники, чтобы встать. — Слушай, мы правда тебя не отдадим никому. Антон? Эй, слышишь меня? Антон с трудом нашелся с ответом. В ушах зазвенело зачастившее сердце, а воздуха стало не хватать. Он кое-как промямлил Арсению что-то успокаивающее, вроде бы даже успешно, раз Арс прекратил хмурить лоб и дал перевести дыхание. Два шага по ступеням с крыльца, всего один удар сердца, и Антон резко схватился за голову, потерял равновесие и слетел на землю. В ушах люто звенело, будто убить собиралось - Антон не слышал за этим визгом брата, когда тот в дикой панике подхватился с места. Слезившимися глазами Антон рыскал по небу, шатаясь из стороны в сторону осиновым листом. Искал что-то. Арсения рядом не заметил толком. — Чт... Что-то... ... Идет... Оно рядом... Нашло... Черт, как хуе-е-е-ево, — взвыл он и согнулся в три погибели от боли, не продержавшись и минуты. — Что з... за хуйня???