Аромат смерти

      Эредин не соврал. Под вечер следующего дня большая часть воинов Дикой охоты отсутствовала. Она видела из витражного окна, как они строились возле лестницы во дворец. Кто-то одергивал уздечку у коней, кто-то поправлял седло. Но все они ожидали Эредина, который поспешно спускался по лестнице. Он держал металлический шлем в виде черепа подмышкой, при этом судорожно закреплял перчатки. Он что-то сказал своим последователям, а затем скользнул взглядом в сторону ее окна. Их пересеченные взгляды стали что-то в своем роде традицией. Он словно удостоверялся, что она на своем законном месте, а Цири окончательно убеждалась, что на некоторое время она окажется в неком подобии свободы.       Вслед за Эредином спустился Карантир. Он проследил за взором своего короля, секундно посмотрев в ту же сторону, и надел шлем. Цири могла лишь догадываться — заметили ли они ее у окна. И сейчас сделала несколько шагов назад в темноту комнаты. Она услышала за окном властный голос Эредина, почувствовала всплеск столь знакомой энергии Карантира и увидела яркую вспышку портала.       Она на несколько секунд показалась солнцем, которого так не хватало сегодня. Весь город и его окрестности были окутаны серой дымкой, которая поднималась густым туманом в небо и перетекала в свинцовые облака. Почему-то именно сегодня Цири поняла слова эльфов про их медленно умирающий мир. День казался апокалиптически мертвым. Казалось, подожди, и сейчас мир Aen Elle накроет черным смогом, который снесет все на своем пути. Цири едва улыбнулась, вновь подойдя к окну. На минуту в ее мыслях вспыхнуло желание ярким пламенем, чтобы здесь все было уничтожено. Столь ненавистный ей мир и ненавистные ей жители. — И почему я только тяну время? — произнесла вслух девушка, нескончаемо всматриваясь в площадь, на которой несколько минут назад находилась Дикая охота.       Она могла покончить эти мучения всего лишь одним быстрым ударом вилки или столового ножа. Но что-то мешало ей вот так просто закончить все. Возможно, желание скользкой мести. Желание было, а сил на его выполнения не было. Она боялась Эредина. Боялась, что в следующий раз не она сама покончит с жизнью так, как хотела, а это сделает лично король Ольх. И даже не вспомнит о том, что она нужна ему для выполнения своих планов.       Дни тянулись мучительно медленно. Она не находила себе место в комнате, нервно накручивая круги по ней. Затем садилась на край кровати, быстро дергая ногой и кусая кожу возле ногтей. Нервозность появилась из ниоткуда. Она вдруг поймала себя на мысли, что переживает за Него. Казалось — странно. Ведь они часто путешествовали по мирам, пытаясь найти не только свое новое пристанище, но и людских рабов.       Когда странный страх за Эредина начинал сводить ее с ума, она просилась выйти на открытый воздух. Охранники неохотно сопровождали ее, ограждали от недовольных эльфиек, которые чуть ли не в открытую плевались в ее сторону. Цири давно заметила эту закономерность: когда Эредин пропадал на какое-то время — они чувствовали некую свободу. Почти в точности, как и она.       Мрачность, которая, казалось, расположилась как у себя дома над Тир на Лиа, удручала еще сильнее. Цири старалась не смотреть в холодное небо, лишь устремляла свой взгляд с балкона на город в тумане. Различала едва заметные силуэты эльфов, а может и людей, которые по приказу Высшей расы выполняли поручения. Она без особых эмоций поворачивалась спиной к краю балкона и садилась на холодный камень дорожки. Закрывала глаза и старалась медитировать.       Она чувствовала в глубине свою силу, которая тяжело осела где-то в сердце и была словно скреплена несколькими цепями. Даже на огромном расстоянии Карантир сдерживал ее. Сдерживал невидимый барьер не только над дворцом, но и над всем городом, а может и дальше. В этот момент она понимала, что занятия без чародея будут без особого эффекта. Но продолжала сидеть посреди пустого балкона, окруженная лишь слегка повядшими цветами, которые всем своим видом молили хоть лучик солнца. Столь ядовито-сладкого запаха не витало в округе. Чувствовался лишь разряженный воздух свежести. Тяжелый. Тягучий, словно патока. И запах мокрой земли вперемешку с камнем. Он ей нравился намного больше, чем столь приевшийся запах цветов, который навивал воспоминания недавних событий. Сладость напоминала запах крови, и Цириллу передергивало.       Она вновь закрывала глаза, пытаясь сфокусироваться только на намертво спящей силе. Пыталась отогнать эти непрошеные мысли смертей. Охранники на входе, которые ее сторожили, о чем-то перешептывались на эльфийском. Из их слов Цири поняла, что они разговаривали о вечернем ужине в кругу своих семей. И, несмотря на разную расу — жизнь была у тех и других похожая. Немного, но похожая. Затем стражники переводили взгляд на Цири, приказывая той отправиться в комнату, так как уже было поздно. Она поднимала пустой взгляд в небо, которое медленно покрывалось темными сгустками ночи. Нехотя поднималась и шла вслед за эльфами в свою комнату, где уже ждал ее ужин.       Она вновь смотрела на столь желанные ей вилку с ножом. Рассматривала свое отражение в серебре, где отражались яркие зеленые глаза, окруженные серостью и безжизненностью век. Глубоко вздыхала и откладывала столовый прибор на тумбу. Она засыпала с мыслью о Эредине и Карантире. И других всадниках. И одна ее сторона желала их скорейшего возвращения, а другая мечтала, что они запутаются в водовороте пространства и времени и не вернутся. Но тогда, не находясь под некой защитой короля, ее буквально раздерут на кусочки столь жестокая раса.       Они никогда не исчезали на такое долгое время. Цири посчитала, что их не было около двух месяцев, а то и больше. А ее раздражительность проявлялась все сильнее и сильнее. Каждое утро, как просыпалась, она сразу бежала к витражному стеклу в надежде увидеть за ним Красных всадников. Но видела лишь столь надоевшую серость окружения и гуляющий ветер по пустой площади. Сердце странно щемило, лишь при одной мысли о короле.       Цири хмурилась, непонимающе касалась рукой сердца, качала отрицательно головой и садилась на кровать, пытаясь разобраться в своих чувствах. — Я… я скучаю? — она, словно спросила у тишины комнаты.       И теперь испугалась собственных слов, прижимая ладонь к обветренным губам. Чистым разумом она понимала, что подобных мыслей и не должно быть в ее голове. Она пыталась вновь толкнуть себя и свои желания в сторону мести к единственному существу в жизни, который ее заслужил. Но натыкалась на переплетение слов: месть, страх и переживание. С каких пор она начала переживать о нем? С каких пор она начала подбегать к единственному светлому месту в комнате и вглядываться в улицу?       Из собственных мыслей ее вывел хлопок портала и стук копыт по каменной кладке. Она замерла, хватаясь руками за зеленое покрывало. Ее ноги дернулись против воли, словно желали уже пойти в сторону окна, и она испугалась этого желания. Так и сидела на кровати, не сдвинувшись с места, и старалась усмирить столь громко бившееся сердце. Судорожно сглотнула и повернула голову к окну, где уже слышался диалект Старшей речи. И кинулась в ту сторону. Она буквально прильнула к разноцветному стеклу, рассматривая всадников. И совершенно не замечала, как тяжело и часто дышит и как бьется ее сердце. Так громко и отчетливо в тишине комнаты. И даже разговоры эльфов не могли перекричать его стук.       Она увидела его почти сразу. Он уже стоял в плотно прилегающей кольчуге и красном плаще. Попеременно снимал металлические перчатки, передавая те слуге. Он утвердительно кивал на рассказ еще одного из подопечных, что-то отвечал ему и махал рукой. Она ждала, когда он посмотрит в сторону ее комнаты. Ждала с замиранием сердца. И когда он это сделал, оно ухнуло куда-то вниз. — Это неправильно, — девушка закусила губу и нахмурилась. — Так не должно быть.       Но при этом она не отошла от окна, а продолжала всматриваться, казалось, уже в столь забытые очертания Эредина. Вслед за Эредином голову поднял и Карантир, коснулся едва плеча своего короля и что-то сказал ему. Эредин на секунду замешкался, несколько раз моргнул, словно разрывая затянувшийся контакт с Цири, и обернулся к чародею. Он направился за ним, напоследок взглянув в ее сторону.       Цири изо всех сил сдерживала себя не выбежать против воли стражников к нему навстречу. Сжимала и разжимала кулаки, металась от одной стены комнаты в другую и надеялась, что не она выйдет, так он зайдет. Потом вновь садилась на кровать и пыталась успокоиться. — Откуда это чувство, Цири? — она спросила сама себя, но не могла дать ответ на этот вопрос.       Искала его в глубине своей души, в тишине комнаты, но так и не нашла.