Часть 3. Глава 9. Порождение огня (2)
22 сентября 2022 г. в 23:23
* * *
Когда Фелипа спустилась во двор, ни повстанцев, ни братьев там уже не было. Ворота стояли нараспашку, но из слуг – только старый конюх возился со сбруей у конюшни под фонарем.
– Хосе, – позвала Фелипа, борясь с очередной волной отчаяния и озноба. – Они ушли? Повстанцы.
Конюх подслеповато прищурился, разглядывая, кто спрашивает, встал, поклонился:
– Ушли, сеньорита. С молодыми хозяевами потоптались и ушли. Я ворота пока не закрывал – ну, как хозяева погуляют да вернутся.
Фелипа съежилась от последней фразы, но взяла себя в руки.
– Оседлай мне лошадь, Хосе. И побыстрее.
Конюх был не из тех, кто спорит с хозяевами, он покачал недоуменно головой, но отложил сбрую и поспешил в конюшню.
– Ты не знаешь, куда они пошли? – окликнула его Фелипа.
– Я знаю, – услышала она от ворот негромкий голос, заставивший ее вздрогнуть.
Она резко обернулась, вглядываясь в темноту. Из-за створки показался силуэт человека в светлой крестьянской одежде.
– Кто вы такой? – настороженно спросила Фелипа.
– Меня зовут Умберто, – ответил человек. – Я...
– Вы брат Адриана? – Фелипа перестала дрожать и подбежала к воротам. Так и есть – негр. – Что вы знаете... сеньор?
Умберто поднял брови от непривычного обращения и хмыкнул.
– Они пошли в лагерь? – продолжала допытываться Фелипа. – Пешком или верхом? Давно они вышли?
– В лагерь? – удивился Умберто. – Чтобы расстрелять кого-то, его не нужно тащить к генералам.
Фелипа снова испугалась, что потеряла столько времени напрасно. Что если они уже?..
– Я кое-что слышал. Ваш управляющий сказал, что если они расстреляют хозяев прямо у гасиенды, то люди Гарридо им этого не простят. Капитану это не понравилось, но он согласился найти место подальше.
– И куда они отправились?
– Овраг Копа Ампила знаете, сеньорита?
Фелипа покачала головой.
– Еще есть время. Дайте мне лошадь, – предложил Умберто. – Я смогу догнать их.
– Один? Но что вы сможете сделать? Вы умеете стрелять?
– Не очень хорошо. С ножом или мачете у меня лучше получается.
Мысль о том, что повстанцев придется не застрелить, а зарезать, вызвала у Фелипы воспоминания об Испании и прилив дурноты.
– Я что-нибудь придумаю, – добавил Умберто. – Скажу, что генерал Морелос отменил приказ о расстреле.
– Когда они узнают, что вы солгали, вас самого расстреляют.
– Значит, я не вернусь в армию, – пожал плечами Умберто, хотя эта мысль ему очень не понравилась.
– А Адриан? – Фелипа подошла совсем близко и заглянула в его непроницаемо темные глаза. – Вы видели его в армии? Мигеле отправил его к вам.
Умберто глубоко вздохнул. Об этом он не подумал. Он не мог оставить брата и бежать.
– Санта Мария... Я привык заботиться о лошадях, сеньорита, а не о детях. Но вы правы – это плохая идея.
– Поедем вместе. Я хорошо стреляю, но, может быть, обойдется без этого.
– Если вы согласны ехать на одной лошади, – испытующе посмотрел на нее Умберто. – Надо подобраться к ним без шума. Я умею обращаться с лошадьми, а у вас это вряд ли получится.
– Идет! Хосе? – она обернулась в сторону конюшни.
– Да, сеньорита, вот ваша лошадка...
* * *
Копа Ампила оказалась широкой расщелиной у вершины холма в полулиге от гасиенды. Словно, и правда, кубок или чаша с неровными краями. К тому времени, когда Фелипа и Умберто добрались до нее, повстанцы успели собрать хворост и разжечь костер, чтобы осветить место казни. Напарники подобрались к самому обрыву, скрывшись за кустом агавы на краю. Они увидели, как братьев со связанными руками развернули спиной к расстрельной команде и пытались поставить на колени, но они сопротивлялись.
Фелипа достала терцероль и прицелилась в капитана, который бранился, но в возне с арестованными участия не принимал. Подержав несколько мгновений пистолет наведенным, она опустила руки. Озноб вернулся, пистолет дрожал. Но дело было даже не в этом. Она поняла, что не может выстрелить. Проклятый Монтес! Почему он отказался... Внезапно ее посетила мысль и она прошептала Умберто, что ему придется вступить с повстанцами в переговоры. Он ничего не понял и не успел возразить, как Фелипа вздохнула и выстрелила в капитана, слегка сбив его шляпу – слабый терцероль не смог даже скинуть ее с головы, но этого было достаточно.
– Повторяй за мной, только громко, – прошептала она напарнику.
– Это не промах, а предупреждение! – крикнул Умберто то, что велела ему девушка.
Капитан вздрогнул и резким окриком остановил своих людей.
– Кто это и чего ты хочешь? – спросил он в темноту.
– Скажи, что ты Эль Райадо, – прошептала Фелипа.
Умберто вытаращился и закрутил головой:
– Он убьет меня, если узнает.
– Не узнает, – непререкаемым тоном заявила Фелипа. – В крайнем случае скажешь, что это я заставила. – И она направила на Умберто второй терцероль.
Негр вздохнул, собираясь с духом, и крикнул:
– Эль Райадо. Отпустите ваших пленников.
От этого имени повстанцы засуетились, прибившись к капитану и водя дулами ружей по краям оврага. Капитан странно покачал головой и, отодвинув ближайшего солдата, вышел на пустое и освещенное место.
– Не думал встретить тебя здесь, старина.
Фелипа и Умберто переглянулись. Они знакомы? Капитан и Монтес. Неприятный поворот.
– Ты, и правда, застрелишь старого друга из-за этих предателей?
Умберто негромко застонал. Во что они ввязались и впутали Эль Райадо? Фелипа сердито ткнула его терцеролем.
– Они не предатели, – обреченно крикнул капитану Умберто.
Братья Гарридо развернулись лицом к повстанцам и...
– Что это? – воскликнул Пабло, глядя за край оврага, туда, где темное небо просветлело и окрасилось рыжиной.
– Гасиенда... – внезапно осипшим голосом ответил Мигеле. – Она горит.
Все посмотрели в ту сторону. Действительно это явно были отблески огня. Один из солдат вскарабкался на ту сторону оврага, поглядел и спрыгнул вниз.
– Так точно, сеньор капитан. Пожар на гасиенде Гарридо, – отчитался он об увиденном.
Братья переглянулись, Мигеле упал на колени.
– Капитан, умоляю, заклинаю вас всем святым, именем своей матери умоляю – отпустите нас...
Капитан нахмурился.
– ...На время! Мы узнаем о своих родителях и вернемся. Я клянусь, что вернусь к вам, если вы позволите мне спасти мать и отца.
Пабло вскинул голову, потом зажмурился и опустился на колени рядом с братом.
– Клянусь вернуться! – хрипло, с трудом проговорил он.
Фелипа ужаснулась, выронив терцероль, сжала кулаки, почувствовала, как заледенели пальцы. Капитан в раздумьях переводил взгляд с пленников на горящее пятно над оврагом, а потом туда, где притаились Фелипа с Умберто. Наконец он кивнул одному солдату и тот освободил братьям руки.
– Если вы не придете в армию к Морелосу, я сам найду вас. И тогда вы очень пожалеете о своих лживых клятвах.
Мигеле не ответил, бросившись к краю оврага, Пабло – за ним.
– Эль Райадо? – позвал капитан, но ему никто не ответил.
* * *
Фелипа и Умберто верхом добрались до гасиенды первыми. Огнем был объят первый этаж и занялся второй. Запах гари пропитал все вокруг, отравляя дыхание. Треск, шипение и полоскание пламени разъедали слух. Люди с криками метались во дворе: кто пытался лить воду ведрами, кто причитал в панике, кто молился. Хозяев видно не было.
– Давай вокруг, – велела Фелипа, Умберто послушался.
У входа в сад они соскочили с лошади и бросились через сад и патио к дому. С этой стороны никого не было. Но бесполезно – отсюда в дом тоже не зайти.
– Там человек! – Умберто махнул рукой и побежал к одному из окон.
Сначала Фелипа решила, что он хочет вскочить в окно, но – нет. Сейчас и она заметила неровную кучу на земле под окном и побежала к ней вслед за Умберто. Тот перевернул человека и вскрикнул. Это был Эль Райадо. На нем не было следов огня, но одежда на животе пропиталась кровью. В руке его был зажат окровавленный нож. В первый момент показалось, что он мертв, но все же жизнь в нем еще теплилась.
В это время Мигеле и Пабло подбежали к воротам и бросились во двор. На расспросы времени не было, братья схватились за ведра, но Мигеле тут же выронил их.
– Отец!
Дон Агустино лежал на земле неподалеку от веранды. Он был мертв, застрелен в грудь. Мигеле упал на колени рядом с его телом и прижался лбом к сложенным крест накрест рукам. Пабло застыл около брата, сжимая кулаки, белый, как саван, даже в отсветах огня. Он схватил пробегавшего мимо мальчишку за шкирку и, не отрывая взгляда от отца, спросил:
– Где мама? – потом перевел на паренька пустые и страшные глаза.
Мальчишка задергался в его руке и махнул в сторону дома:
– Мы не смогли... Там огонь... – тявкнул он и проскулил: – Простите, хозяин...
Пабло бросил мальчишку и шагнул к дому. Мигеле вскочил и последовал за ним. Люди шарахались от братьев, не пытаясь задержать. Через несколько минут после того, как они скрылись в доме, перекрытия между первым и вторым этажом обрушились. Еще часть людей бросила ведра и принялась молиться. В воротах появились повстанцы во главе с капитаном. Они успели увидеть, как братья вошли в дом.
– Не много же времени они себе выпросили у судьбы... – пробормотал капитан.
В патио Фелипа и Умберто, как смогли, перевязали рану Монтеса, он так и не пришел в себя. Они тоже видели, как начало рушиться здание, на за мгновение до этого из окна первого этажа выскочил Мигеле, таща за собой упиравшегося брата. Младший был невменяем. Умберто помог оттащить Пабло подальше. Фелипа схватила Мигеле за руку и безмолвно заглянула в глаза.
– Они мертвы, – бесцветно произнес Мигеле. – Отца застрелили, а маму... это был нож...
Фелипа вздрогнула и обернулась на Монтеса. Мигеле посмотрел туда же и побледнел.
– Но как? Он же был в Копа Ампила...
– Мы узнаем, – Фелипа обняла Мигеле и снова заглянула в глаза, отчаявшиеся, но не такие безумные, как у брата. – Мы найдем тех, кто это сделал...
Мигеле склонил голову:
– Мы должны вернуться к повстанцам, я обещал...
– Вы мертвы и не можете вернуться, – все замерли, потом посмотрели на Умберто. – Видели, как рухнул дом? Вас наверняка уже похоронили... Я вернусь в армию, а вы... не торопитесь воскреснуть.
Пабло, у которого слегка прояснилось в голове, подошел к Монтесу, вытащил из его руки нож, поцеловал кровь на лезвии и пробормотал что-то. Обернулся к брату. Тот принял нож и сделал то же самое. И удивленно поднял голову, когда нож у него забрали. Фелипа прикоснулась губами к лезвию и прошептала: – Клянусь...