Друг мой, Зорро

* * *       Лошади шли шагом рядом друг с другом. Дорога была ровная и утро нежаркое, но побледневшее, утомленное лицо отца выдавало, что объезд ранчо дался ему с трудом. Мигеле с тревогой поглядывал на него, но спросить о самочувствии или предложить передохнуть не решался. Поэтому или потому, что отец был погружен в свои мысли, но ехали они молча, только изредка перекидываясь фразами об урожае, погоде и работниках. Попытки Мигеле узнать о планах отца в отношении ранчо тот обходил молчанием или делал вид, что не замечал, переводя разговор на другое.       Наконец утренняя ревизия закончилась. Они вернулись к гасиенде. Мигеле спешился, но отец не торопился покидать седло.       – Ты помнишь дона Саласара? – спросил он, пристально вглядываясь в сына.       – Конечно, – удивился Мигеле. – Он был вчера на празднике. Совсем не изменился. Все такой же молчун и любитель нашего пульке.       – Верно, – усмехнулся отец точной формулировке сына. – Он редко открывает рот. Но уж если говорит, то к нему стоит прислушаться.       – И что же он тебе сказал? – по тону отца Мигеле внезапно понял, что ради этого разговора и затевалась поездка.       Дон Агустино помолчал, рассеянно обведя взглядом двор, конюхов, занятых лошадьми, склады и пристройки. Заметил, как из дома вышел управляющий, и заторопился с ответом, не желая, чтобы его прерывали.       – Дон Саласар дал мне совет. И я ему последую. В ближайшее время я напишу дарственную на все земли и гасиенду. Я передам все вам с Пабло.       – Но отец!.. – такого поворота Мигеле не ожидал, не был готов взять на себя управление ранчо. И к тому же он понимал, насколько мучительным будет для отца отойти от дел. – Зачем? Почему такая спешка?       Дон Агустино медленно спустился с лошади и положил руку на плечо сына.       – Потому что вы с Пабло мексиканцы. И уже не в первом поколении. Если ранчо будет принадлежать вам, повстанцы его не тронут. К тому же чем раньше вы начнете управлять поместьем и вникать в дела, тем будет лучше. Кто знает, что может случиться со мной... Быть испанцем в Мексике стало очень опасно, – он усмехнулся. – Вы должны позаботиться о матери и слугах. И еще... – взгляд его стал тверже. – Не вздумайте отменить мои распоряжения по поводу рабов и должников!       – О, не беспокойся, отец, – Мигеле улыбнулся. – Мы не только не отменим ни одно твое распоряжение, но и будем настаивать, чтобы ты и дальше распоряжался, как посчитаешь нужным. Бумаги бумагами – это и в самом деле неплохо придумано – но полноценным владетелем «Амарантов» должен остаться ты и только ты.       – Ах ты, бездельник! – притворно рассердился отец, у которого от слов сына полегчало на душе. – Хочешь уйти от ответственности и переложить все дела на старого больного отца?       – Это ты старый и больной? – в тон ему возмутился Мигеле. – Дай тебе лошадь получше, и ты на любых скачках нас с Пабло на корпус обставишь!       – На два, сынок. На два, – лукаво поправил его отец. Они рассмеялись, довольные, что так хорошо понимают друг друга.       Подошел управляющий с бумагой в руках.       – Да, Марио? – повернулся к нему дон Агустино, сделав знак конюху, чтобы тот забрал лошадей.       – Приезжал человек от дона Карлоса. Просит повесить объявление, – он протянул бумагу хозяину.       – Все еще ищет своего раба? – скривился дон Агустино, разворачивая объявление.       – Раба и лошадь, – уточнил Мигеле, читая бумагу вместе с отцом. – Ого! А лошадь он оценил вдвое дороже негра.       – У него хорошие лошади... – мрачно заметил отец. Он вернул объявление управляющему и махнул рукой на пустующий сейчас табачный склад. – Там повесьте. Ты говорил, что вам помог какой-то негр, когда на вас напали бандиты? – спросил он у Мигеле, когда управляющий отошел.       – Да. Это был Умберто, – не стал скрывать правду сын. – Но мы не знаем, куда он делся после этого. И как он вообще там оказался, тоже неизвестно. Нам и в голову не могло придти, что он бежал.       – Все это странно. И дурно пахнет...       – Но, отец, он спас нам жизнь. А дон Карлос спустит с него шкуру. Я не могу выдать его.       – Ладно, поступай, как знаешь. Я этого раба в глаза не видел. Даст Бог, и впредь не доведется... * * *       Лошади больше не успокаивали дона Карлоса. Он даже не стал заходить в загон, отправив вместо себя помощника. Облокотившись на дверь сарая с альфальфой, раздраженно и хмуро наблюдал он, как вакеро осматривает табун. У его ног на полене пристроился Чако, занявший после гибели Хосе место главаря бандитской шайки, которую дон Карлос использовал для особых поручений.       – Черт бы вас побрал, недоумки! – в очередной раз выругался дон Карлос, глядя как Чако не спеша раскуривает пахитоску. – Притащили дохлого Хосе и оставили раба и лошадь!       – Но мы же на знали, патрон, что они ваши.       Чако уже десять раз пожалел, что упомянул про вмешательство негра. Для оправдания неудачи и одного Эль Райадо хватило бы с головой. Захотелось выслужиться, когда увидел объявление о розыске. А вместо благодарности получил одни шишки и нагоняи.       – Этим неграм надо клеймо на лоб ставить, чтобы сразу видно было, – пробормотал Чако виновато. – Да и лошадям тоже...       – С ума сошел? Лошадь портить!       – Ладно, не серчайте, хозяин, – примирительно произнес Чако. И хохотнул: – Вы лучше у соседей спросите – у Гарридо. Мы-то уехали, а они остались с тем негром. Да и тигреро тоже там был. Они наверняка знают, куда раб делся.       – Болван, – простонал дон Карлос. – Как я у них спрошу? Мол, дорогой сосед, мои идиоты, напавшие на ваших сыновей, упоминали негра...       – Хорошо, – не сдавался терпеливый Чако. – Я сам спрошу, когда мы на них в следующий раз нападем. Ведь нападем, а, хозяин?       Дон Карлос не ответил, снова переведя мрачный взгляд с бандита на лошадей.       – Да вы не сомневайтесь, сеньор, – успокоительно улыбнулся Чако. – Мы в этот раз все так обстряпаем, что и Гарридо не вывернутся, и все на тигреро подумают. Этот Эль Райадо давно у меня поперек горла стоит.       Дон Карлос с интересом посмотрел на бандита. Может, он не так уж и глуп. Идея хорошая, но...       – Позже, – вслух ответил дон Карлос. – Скоро здесь будет Морелос со своей ордой. После Куаутлу они не щадят гачупино.       – А что было в Куаутлу, хозяин?       – Королевские войска осадили Морелоса и держали взаперти два месяца, – дон Карлос усмехнулся. – И когда победа была уже близка, этот дьявол с крестом на груди прорвал осаду и ушел вместе со всем войском.       – За что же ему ненавидеть испанцев, если он ловко выскочил? – удивился Чако       – Командующий королевскими войсками генерал Кальехо был так зол, – медленно проговорил дон Карлос, сузив глаза, – что приказал вырезать весь город, не щадя ни детей, ни женщин.       Чако присвистнул.       – Я бы тоже...       Договорить он не успел, из-за угла сарая вывернул запыхавшийся работник и протянул хозяину записку.       – Просили срочно передать.       Дон Карлос нахмурился, махнул работнику, отпуская, и развернул грязноватый клочок.       – Проклятье! – он скомкал записку. – Похоже, дело тебе все-таки найдется. Чертов гачупино обхитрит самого дьявола!       – Что случилось, хозяин?       – Гарридо передает земли своим сыновьям.       – И что? – не понял Чако. – Они бы и так к ним перешли.       – Младшие Гарридо – креолы. Мексиканцы! Моралес не тронет ни их, ни их ранчо. Похоже, что твой план пригодится гораздо раньше, чем я думал. Если только...       Дон Карлос прищурился, вглядываясь во всадника, что спускался с холма и направлялся к загону.       – О, легок на помине, – осклабился Чако, узнав в госте Эль Райадо.       – Пойди погуляй, Чако, пока я говорю с охотником. Узнаем, на чьей он стороне.       Чако пожал плечами и лениво отошел к вакеро, стоявшим у загона. * * *       Эль Райадо объехал табун и остановился рядом с доном Карлосом, не спешиваясь.       – Звал меня, почтенный дон? – насмешливо поинтересовался он.       Дон Карлос поморщился. Опять его штучки! Хочет, чтобы ранчеро пришлось задирать голову и ронять шляпу, разговаривая с ним. «Ладно, бродяга, когда-нибудь я с тобой за все отыграюсь, – мрачно подумал он. – Когда ты перестанешь быть мне полезен». Если такое случится. Дважды или трижды оказывал он небольшие услуги дону Карлосу. Небольшие, но очень ценные. Вот и сейчас...       – Звал, Хоакин, – ранчеро, не поднимая головы, достал из кожаного футляра тонкую сигару и протянул руку к охотнику, намекая, что не мешало бы слезть с лошади.       Эль Райадо весело рассмеялся и соскочил из седла, приняв сигару и с удовольствием закуривая.       – У меня к тебе один вопрос и одно дело.       – Надеюсь, они достаточно дороги, раз я тебе понадобился.       – Вопрос бесплатный, но ты должен ответить на него. – Тигреро удивленно качнул шляпой. – Почему ты напал на моих людей, когда они устроили ловушку для Гарридо? Ты продал мне братьев, а потом кинулся защищать их? С чего такая забота? Или совесть замучила?       – Что ж, ты в своем праве, Карлос, на такой вопрос я отвечу. Мне нет дела до братьев Гарридо. Но твой Хосе угрожал девчонке. Зря он это сделал...       – Эта девица? – изумился ранчеро, вглядываясь в лицо Эль Райадо – не шутит ли? – Неужто нашлась красотка, перед которой дрогнуло твое каменное сердце?       Дон Карлос расхохотался, закинув голову и не заметив, как опасно сверкнули глаза охотника. Впрочем под широкими полями его шляпы почти никогда нельзя было разглядеть его взгляд.       – Ты знаешь, что она невеста младшего Гарридо? – отсмеявшись, спросил ранчеро. Эль Райадо равнодушно кивнул. – Тогда ты должен особенно желать, чтобы Пабло убрался с твоей дороги. Поможешь мне разобраться с братьями? А я прослежу, чтобы девчонка не пострадала и досталась тебе. Поделим приз – по-дружески.       Шляпа качнулась вбок.       – Нет? – раздражился дон Карлос. – Но почему?       – Гарридо – твоя забота. Но я пойду на уговор с тобой. Твои люди не трогают девчонку, а я не трогаю твоих людей. Уговор, Карлос?       – Уговор, – неохотно согласился ранчеро. – Но у меня есть к тебе еще одно дело.       Дон Карлос помолчал, пристально глядя на охотника. Нет, не должен он отказать.       – В округе развелось слишком много разбойников.       Эль Райадо красноречиво хмыкнул, но дон Карлос проигнорировал насмешку.       – Я опасаюсь за своих лошадей. Хочу отобрать табун самых лучших и на время укрыть его в сьерре. Нужно место, где его никто не найдет и не наткнется случайно. И нужен человек, который предупредит, если укрытие станет кому-то известно.       – Ты не хочешь, чтобы лошади достались Морелосу, – напрямик заявил Эль Райадо.       – Если и так? Ты поможешь мне?       Тигреро обернулся на загон.       – За такие фокусы повстанцы всадят две пули между лопаток. Но лошади хороши! Жаль отправлять их в мясорубку каких-нибудь сражений. Неси деньги и карту, Карлос. Я покажу тебе такое место. Охранять я твое укрытие не буду. Но если что-то услышу, сообщу.       – Спасибо, Хоакин, – искренне обрадовался дон Карлос. – Я буду щедр, вот увидишь.       Он сходил в дом за деньгами и картой. Когда тигреро отметил на карте место и вскочил в седло, вспомнил еще об одном вопросе.       – Постой, Хоакин! Я что случилось с негром, который сбежал от меня? Он напал на моих людей.       – Это уже второй вопрос, Карлос, – засмеялся Эль Райадо. – А мы об одном договаривались. Но, так и быть, отвечу. Забудь про раба, Карлос. Он ушел туда, откуда не вернется к тебе.       – Черт с ним, с рабом, – скривился ранчеро. – А лошадь? Это была отличная лошадь, очень умная.       – И лошадь там же, – усмехнулся, сверкнув глазами, тигреро. Но этот взгляд опять остался незамеченным. – Лошадь вместе с рабом.       – Что?! – вскричал ошеломленный дон Карлос. – Лошадь погибла? Но как же так?..       – Adios! – только и ответил Эль Райадо и умчался прочь.       Дон Карлос взмахнул руками, и к нему подбежал Чако, решив, что хозяин зовет его.       – Ну что, патрон? Будем устраивать ловушку на Гарридо и Эль Райадо?       Тот покачал головой.       – Только на Гарридо. Смотри, Чако. Я поручу тебе сложное задание, не подведи меня. Ты вроде посообразительней будешь, чем Хосе... – Чако расплылся от похвалы. – Я на тебя надеюсь.       – Все сделаю, хозяин, как прикажете.       – Ты и твои люди изобразите отряд повстанцев, нападете на мой табун, который будут сопровождать братья Гарридо. Братьев убьете, табун спрячете в горах. Все подумают, что их убили повстанцы. Отец захочет отомстить, выступит против Морелоса, и тот казнит его.       – Да вы чертов гений, хозяин! – восхищенно воскликнул Чако. * * *       Простая и удобная мексиканская одежда понравилась Фелипе гораздо больше изысканных платьев по французской моде. А донья Луана обрадовалась, что в доме появился кто-то, с кем можно обсудить наряды, пересмотреть платья и шали, чтобы выбрать в тон друг к другу для ужина. Что можно позвать швею, обычно занятую лишь наволочками, чтобы ушить юбку или украсить корсаж вышивкой. Поэтому, когда дон Карлос прислал приглашение для нее и братьев, Фелипа не удивилась, что донья Луана позвала ее к себе в комнату. Сеньора и в самом деле предложила девушке костюм из дымчато-зеленой тафты для поездки. Но этим не ограничилась.       Отослав служанку, донья Луана пристально посмотрела на Фелипу и поинтересовалась:       – Ты была в партиде у герильясов, иха. Умеешь стрелять?       – Д-да... – запнулась изумленная Фелипа. – Один... один друг научил меня стрелять из пистолета.       – Тогда возьми это, – улыбнулась донья Луана, протягивая ей небольшой ящик. – Времена сейчас неспокойные.       Фелипа откинула защелку ящика и открыла его. В потертом бархате лежала пара маленьких одинаковых пистолетов с гравировкой в виде листьев агавы на рукоятках.       – Когда-то Агустино подарил их мне на случай нападения индейцев, – пояснила донья Луана, показывая отличия терцероля от обычных пистолетов. – А теперь они могут пригодиться тебе, потому что белые и метисы стали гораздо опаснее любых дикарей.       Фелипа не стала говорить братьям о подарке их матери, но с пистолетом в кармане чувствовала себя более спокойной... и возбужденной одновременно. Даже Пабло заметил появившийся странный блеск в глазах у невесты и не отходил от нее ни на шаг во время визита к дону Карлосу.       Как оказалось, сосед позвал их, чтобы показать свадебный подарок – пару прекрасных полудиких лошадей, уже достаточно объезженных, чтобы Фелипа не боялась их горячности и резвости. Пабло пришел от подарка в восторг. Он любил лошадей гораздо больше, чем его брат Мигеле. И временами вызывался укрощать диких мустангов, если какой-нибудь чарро приводил их для продажи. Он тут же вскочил на одну из лошадей и принялся гарцевать на ней, заставляя чутко слушаться своих указаний. Фелипа и Мигеле аплодировали ему, а дон Карлос расплылся в широкой довольной улыбке.       За разговорами о лошадях ужин затянулся, и хозяин настоял, чтобы гости остались ночевать на гасиенде. Он предупредил их, что завтра его вакеро будут перегонять табун на дальнее пастбище и большую часть пути братья и Фелипа смогут проехать с ними. Это безопаснее, чем путешествовать втроем. Братья нашли эту идею разумной, а Пабло готов был помочь пастухам, если понадобится.       Вскоре все разошлись по комнатам. Пабло предложил Фелипе выйти в патио, которое было роскошнее, чем в доме у Гарридо. Множество ярких цветов украшали клумбы и стены гасиенды, наполняя вечерний воздух острыми и пьянящими ароматами. Пабло захватил из гостиной харану и перебирал струны, подстраивая. Наконец удовлетворенный результатом заиграл негромко, напевая вполголоса испанскую серенаду.       Он пел ее Фелипе, но девушка не смотрела на него. Погруженная в чарующие запахи и звуки, она всматривалась в темную стену сьерры на горизонте. Ей показалось, или она снова увидела там отблеск огня?       – На что ты смотришь, кариньо? – Пабло обнял ее, подойдя сзади. Она даже не заметила, прервал ли он песню или допел ее.       – Я видела свет в горах, – ответила Фелипа. – Но сейчас его уже нет.       – Должно быть пастухи готовят свой нехитрый ужин, – заметил Пабло, оглядев горизонт.       – Или разбойники...       – Это вряд ли. – Пабло случайно пощекотал ей усом висок. Фелипа поежилась.       – Почему?       – Разбойники прячутся от людей. Они не допустят, чтобы их огонь был виден издалека.       «Кто же ты, Эль Райадо? – пронеслось в голове у Фелипы. – Не похоже, чтобы ты скрывался. Но и на честного труженика ты не похож...»       Мигеле, нахмурившись, наблюдал за ними из окна. Что-то происходит с Фелипой. Душа ее неспокойна. Понимает ли это Пабло? Или, ослепленный любовью, не хочет ничего замечать?