Друг мой, Зорро

* * *       Направляясь к себе, Пабло услышал, как хлопнула дверь внизу, и затем встревоженный голос брата:       – Отец, нет!       – Хватит спорить, Мигеле, – отец ответил неожиданно мягко. – Сейчас это единственный выход. Да и, правду сказать, я давно уже думал об этом.       Послышались тяжелые шаги, хлопнула входная дверь. Пабло спустился по лестнице и столкнулся с братом, мрачно стоящим у отцовского кабинета.       – Что происходит? – поинтересовался Пабло.       – Пойдем, увидишь, – очнулся от задумчивости Мигеле и потянул брата во двор.       Там уже собралось много народу – слуги, работники с ранчо, рабы. Разноголосый шум утих, едва на террасу вышел хозяин – дон Агустино. Ближе к ступеням подошел управляющий и его помощники. Пабло и Мигеле встали сбоку и немного позади отца. Дон Агустино оглядел собравшихся.       – Я мог бы сказать, что пришел дать вам свободу, но это было бы неправдой. Свободу вам даст другой человек – генерал Морелос. Я же только хочу подтвердить то, к чему он призывает. Через несколько дней его армия будет здесь. Если кто-то решит к ней присоединиться и воевать за свободу свою и других с оружием в руках, то он будет избавлен от рабской, долговой или другой зависимости. Остальные рабы могут получить вольную, отработав повинность в один месяц. Затем я могу их нанять в работники на специальных условиях. Это все. Расходитесь.       Молчание было ему ответом. Дон Агустино ушел в дом.       – Кто хочет в солдаты к Морелосу, запишитесь у меня с утра, – повернулся к собравшимся управляющий. – Хосе, Игнасио, отведите рабов. Остальные, расходитесь. Расходитесь! – прикрикнул он. Толпа зашевелилась, и вскоре двор был пуст. * * *       – Как думаешь, сколько уйдут после этого? – Пабло еще до конца не осознал новость.       – Из рабов – половина. Работники? Не знаю. Раньше они держались за ранчо, но сейчас сложные времена.       – И что же будет?       – С урожаем ничего хорошего. Но отец не о нем думает сейчас.       – О чем же?       Мигеле помолчал, потом с тяжелым вздохом ответил:       – О том, чтобы выжить. Войска повстанцев не щадят ни гачупинов, ни их домов, ни семей. Он надеется, что наши люди в армии Морелоса хоть как-то сдержат своих собратьев по оружию, когда дело коснется гасиенды Гарридо.       – Мерзавцы, – пробормотал Пабло. – Неужели все мексиканцы такие?       – Испанцы не лучше, поверь мне, – покачал головой Мигеле.       – И кто же прав, по-твоему?       – Тот, кто думает, прежде чем убивает, – мрачно ответил Мигеле. * * *       Праздник в честь возвращения братьев устроили через день. Времени на подготовку было мало, но отец торопился успеть до прихода Морелоса. С повстанцами не попразднуешь. Были приглашены соседи и старшие работники с семьями. В саду, под сенью деревьев накрыли несколько столов. Музыканты играли одну за другой зажигательные мелодии, на свободной площадке притоптывали и подпрыгивали танцующие.       Фелипа быстро освоилась с мексиканскими танцами и от души отплясывала с Пабло. Отец обсуждал с соседями последние вести из Мехико и Веракруса, мать выслушивала сплетни и светские новости. И Мигеле расстался наконец с мрачным выражением лица, которое не оставляло его уже несколько дней. Он улыбался брату с Фелипой и даже дал уговорить себя на танец с ней.       – Я еще ни разу не видел тебя такой радостной и спокойной, – заметил он, кружа девушку в танце.       – Это правда, – улыбнулась Фелипа. – Мне давно не было так хорошо.       – Ты красива, – словно только сейчас обнаружил это Мигеле.       – Ревнуешь к брату? – лукаво засмеялась Фелипа.       – Ни в коем случае! – воскликнул Мигеле. – Для меня ты слишком худа. Совсем как щепка.       – Что?       Мигеле ойкнул, почувствовав, как Фелипа отдавила ему ногу.       – За что? За правду?       – Прости, братец, – Фелипа, извиняясь, провела рукой по его щеке. – Ведь я могу теперь так называть тебя?       – Конечно, сестрица, – улыбнулся Мигеле. – Всегда мечтал о сестре. Только не такой колючей! Ой!       Они оба засмеялись. С Мигеле Фелипа чувствовала себя так легко и свободно, как ни с кем другим. И вправду, как с братом. Внезапно улыбка сбежала с ее лица, взгляд пытался разглядеть что-то за спиной Мигеле, но в танце это было сложновато. Развернув девушку, Мигеле проследил за ее взглядом.       Эль Райадо. Он стоял у края танцевальной площадки и, казалось, ни на кого не смотрел. Другие зрители сторонились его, едва заметив, но танцующие все время приходили и уходили, и вскоре Мигеле потерял его среди толпы. Он посмотрел на Фелипу, она улыбнулась. Но взгляд ее был вопросительно-задумчив. * * *       Вскоре мать позвала их с танцевальной площадки за стол. Кто-то из соседей хотел сказать тост и выпить с виновниками праздника. Рядом с отцом они заметили дона Карлоса. Тот радостно и тепло приветствовал братьев и Фелипу, извинившись за опоздание. После тоста они остались за столом. Фелипа устала, а Пабло не отходил от нее ни на шаг. Мигеле почувствовал, что проголодался.       Вдруг до них донеслось «Умберто», заставив переглянуться и прислушаться к разговору.       – Вы говорите, убежал?       – Вот именно. А ведь он был почти свободен! Я обращался с ним, как с обычным работником.       – Почти свободных не бывает, – негромко заметил отец.       Дон Карлос недовольно глянул на него, но спорить не решился.       – Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу помощь? Мне сообщат, если вы заметите его на своих землях?       – Вы сомневаетесь, дон Карлос?       – До меня дошли странные слухи… – пожал плечами сосед. – Что вы отпустили всех рабов на свободу.       – Тех, кому она была нужна, – уточнил дон Агусто, усмехнувшись. И добавил: – Но я чту законы. Если Умберто будет замечен, вам сообщат.       Мигеле увидел, что Пабло собрался что-то вставить, и сжал его локоть.       – Не вздумай, – прошептал он ему. Пабло недоуменно оглянулся на брата, пожал плечами и уткнулся в тарелку. Мигеле отпустил его локоть. Фелипа, судя по всему, даже и не собиралась упомянуть, что они видели соседского негра. Вот и отлично. Надо бы найти охотника и узнать, что случилось с Умберто и почему он не вернулся к хозяину. * * *       Вскоре дон Карлос распрощался. Большинство соседей разъехались сразу после полуночи. Работникам присутствие хозяина было не обязательно, и отец тоже ушел к себе. Фелипа с Пабло еще немного потанцевали, а затем устроились в патио у фонтана. Мигеле неподалеку разговаривал с одним из работников.       – Это была не болезнь, – услышала Фелипа.       – Нет? – удивился Мигеле. – А что же?       Работник, старый индеец, давно живший на ранчо и много помогавший хозяину, затянулся трубкой и спокойно произнес:       – Его отравили.       – Как это? Кто? Когда? – от невозмутимости Мигеле не осталось и следа.       – Яд. Не знаю. Год назад, на День мертвых, – индеец был лаконичен. – Хозяину повезло, что я был рядом, а не уехал на ярмарку. Я нашел противоядие. Но остатки яда еще долго отравляли его тело и душу. Он до сих пор плохо стоит на земле.       – Я заметил, – кивнул все еще ошеломленный Мигеле. – Ты думаешь, это было не случайно?       – Кухарка не кладет таких зелий в суп. Яд был в еде только у вашего отца, дон Мигеле. Его подсыпал тот, кто был рядом. Иначе бы пострадал кто-то еще.       Индеец помолчал, дымя трубкой, и закончил:       – У вашего отца аккуратный враг. И очень терпеливый.