Друг мой, Зорро

* * *       Решив с Диего, что на несколько дней можно сделать перерыв с уборкой дома, Бернардо засобирался в дорогу. Батальон полковника Эспинозы укрылся в нескольких лигах от Аранхуэса, совершая, как и задумывалось, партизанские набеги на расположения французов за пределами Мадрида, а также карауля на дорогах курьеров и почту.       Бернардо должен был передать от Виктора де ла Круса полковнику письмо, в котором тот писал о ранении и сообщал сведения о французских частях в Бургосе. Кроме этого, Бернардо хотел узнать последние новости о перемещениях войск. И самое главное, какие есть известия из Барселоны, куда после Аранхуэса собирался отправиться Диего. Последнее, что было им известно, что Барселона все еще под властью Наполеона. К тому же этот город, в отличие от Бургоса, император не просто захватил, а объявил частью Франции. Соваться туда было особенно опасно. Но как убедить в этом Диего, Бернардо пока не знал.       Размышляя об этом, он ехал по городу не торопясь, позволяя лошади самой выбрать скорость. Взгляд его рассеянно пробегал по светлым скульптурам и ярким осенним деревьям. Пока он не решил наконец, что пора бы и поторопиться. Он сжал поводья и хотел пришпорить лошадь, но тут взгляд его, ставший более сосредоточенным, остановился на одной из статуй. Он замер, потянув поводья и остановив лошадь. Потом снова тронул ее и медленно подъехал к статуе, не в силах отвести от нее взгляд.       Как это возможно? Нимфа, сидящая с лилиями в руках, была непохожа на другие статуи – более хрупкая фигура, более точеные, четкие черты лица. Такие знакомые черты. Бернардо сглотнул. Фелипа! По затылку и шее пробежала дрожь. Где-то она сейчас? Добралась ли благополучно до Мексики, счастлива с братьями? С Пабло?.. Как много бы отдал он, чтобы только увидеть ее снова.       «Слишком хорош для меня?» – услышал он мысленно резкий голос Марселы. Ах, Марсела! Живая, горячая, бесцеремонная и непредсказуемая. Она любила Феррана (Даррагона, поправил себя) – он знал это точно. Но когда он видел ее лицо вблизи… В ее глазах не было лжи. И стрела… Невозможная женщина!       И нежная, строгая Фелипа. Юная и жаждущая познания. Ей было интересно все – и как Мария поет и кашеварит, и как Мигеле чистит оружие и седлает лошадей. Она могла надолго застыть в размышлениях у пруда в лагере и часами любоваться переменчивым небом. Она убила Торибьо, предателя. Она… Такая же она непредсказуемая, как Марсела? О нет. Есть в ней ясность и твердость. И все ее черты, такие разные, отлично подходят друг другу.       Кто ближе из них, кто милее его сердцу? Бернардо не мог и сам себе ответить. Марсела волновала и трогала его, хоть он и не доверял ей. А Фелипа… долгая, бесконечная тоска и печаль. Хоть раз бы увидеть.       Он снова взглянул на статую, заворожившую его, глубоко вздохнул и ударил в бока лошадь, пуская ее с места в галоп. Еще немного и он сам окаменеет, как эта статуя. А у него еще есть дела. * * *       Ароматный дым сигары, легкий треск свечей, ощущение горячей кожи под пальцами. Сладкая боль…       – Ты отдала стрелу Агудо?       – Да.       – Думаешь, теперь он тебе поверил?       – Не знаю.       – Узнай!       – Ты слишком о многом просишь, аманте…       – Не больше, чем ты можешь дать.       – Я узнаю.       – Что это был за человек?       – Какой человек? В Бургосе много народу.       – Тот, которого ты вывела из города. Раненый испанец.       – Просто испанец. Партизан. Диего попросил помочь ему.       – Диего? Это его приятель?       – Нет. Просто один из герильясов, с которым он выполнял задание.       – Ты лжешь мне, Марсела.       – Попробуй поймай меня на вранье!       – Не злись, аманта. Куда они отправились после Бургоса?       – В Аранхуэс.       – Ха! Я был прав, опередив их.       Дым погасших свечей, холод сквозняка по предплечью. Соль поцелуя. * * *       Ему говорили, что Эспиноза неподалеку от Сесеньи, но там его не оказалось. Он нашел батальон почти у самого Ильескаса. И то – с помощью местного, который отвел его к полковнику. Попав в батальон, Бернардо удивился, не узнав его, настолько разительны были перемены. Тогда, в селеньи около Талаверы, когда отряд Ротанеро дожидался соединения с батальоном, он видел оборванных и голодных солдат, уставших и разочарованных неудавшейся осадой и отступлением. Сейчас в батальоне никто не носил солдатскую форму, но одежда их была крепка и аккуратна, оружие вычищено, а глаза горели огнем довольства и храбрости после нескольких удачных вылазок.       Эспиноза был рад узнать наконец о судьбе одного из своих офицеров. Ранение его огорчило, но все же де ла Крус был жив. А зная характер лейтенанта, полковник выразил уверенность, что тот выкарабкается. Он поинтересовался у Бернардо, не собирается ли тот присоединиться к батальону. Но тот с почтением отклонил лестное предложение.       Он признался, что вскоре должен будет отправиться в Барселону, и поинтересовался, что командиру известно о положении дел в том городе. Эспиноза нахмурился, подтвердив, что Барселона целиком в руках французов. И очень не советовал ехать туда. Весь испанский северо-восток под властью Наполеона.       – Что за неотложное дело может заставить вас так рисковать, сеньор Руис? Если французы узнают, что вы были командиром партиды…       – Долг дружбы, сеньор полковник, – признался Бернардо.       – Если ваш друг барселонец, надеюсь, что он еще жив. Хотя Барселона не сражалась так отчаянно, как Сарагоса. Но пару мятежей там все же пытались поднять. Безуспешно. Если же он не оттуда, советую вам отговорить его от поездки. По крайней мере, до весны. Когда Веллингтон начнет новую компанию.       – Последний вопрос, сеньор. Вам что-то известно о королевской академии? Когда-то я знал одно-двух учителей оттуда.       – Она закрыта, насколько я слышал. Как и барселонский университет. Кажется, французы оставили академию искусств… – он хмыкнул. – Но и в этом я не уверен.       – Благодарю вас, сеньор полковник! Теперь, если мне не удастся отговорить друга, то я все же буду знать, на что иду.       Эспиноза хмуро покачал головой:       – Надеюсь, вы и ваш друг передумаете. Но все же желаю удачи!       Он пожал Бернардо руку и простился. * * *       У прачки, что приходила забрать постель в стирку, был маленький смышленый сынишка. Диего послал с ним записку к дону Рикардо, предупредив, что придет сегодня на ужин. Он помнил радушное предложение дяди заглядывать без церемоний, но все же не хотел доставлять внезапные хлопоты ни больному родственнику, ни его заботливой сестре.       Он пошарил по сундукам с одеждой, найденным на чердаке, но все платья оказались настолько старомодны, что даже загребущие лягушатники не позарились на них. Махнув рукой на идею поприличнее одеться, он старательно очистил куртку со штанами и надел чистую старинную рубаху, отодрав с нее кружева.       Встретили его по-прежнему радушно, накрыв стол на троих в маленькой гостиной, где принимали близких родственников. Уютная комната, обитая темно-зеленой с золотом парчой, была так же жарко натоплена, как и дядина спальня. Но слегка озябший на ноябрьском ветру Диего был даже рад этому.       Он рассказал дяде и тете о том, в каком состоянии нашел дом, и какие шаги и усилия предпринял, чтобы навести там порядок. Чем заслужил восторг тети и одобрение дяди. Обсудив кое-какие детали прежней обстановки в том доме, Диего, внимательно глядя на родственников, заметил, что дядя Эстебан пообещал ему помочь восстановить обстановку.       – Эстебан? – Вскинул удивленно-сердито брови дон Рикардо. – Он был здесь? И не зашел к нам?       – Да, дядя. Он заехал по случаю, по дороге. И с ним был… ваш брат – дон Хулиан.       Дядя с тетей мрачно переглянулись.       – Понятно, почему он не зашел, – поджав губы, пробормотала тетя Лусиа.       – Я не знал, что у Виктора есть дядя… – осторожно начал Диего. – Он был очень любезен и предложил мне помочь с мебелью и материалами.       – Как великодушно! – саркастически воскликнул дядя, тут же закашлявшись.       – Рикардо… – встревожилась донья Лусиа.       – Со мной все в порядке, не суетись, – отмахнулся дядя.       – Кажется, я невольно затронул запретную тему, – извиняющимся тоном произнес Диего. – Вероятно, вы не в ладах с доном Хулианом?       – Не в ладах? Можно и так сказать.       Дон Рикардо замолчал, и Диего подумал, что уже ничего не добьется от родственников. Но дядя все же решил пояснить ситуацию.       – Мне не хотелось бы, Диего, вываливать на тебя застарелые семейные ссоры. Но, думаю, что предупредить тебя все же стоит… Да, мы никогда не любили и не понимали друг друга с Хулианом. Я почти на двадцать лет старше его. Было время, когда мы враждовали. Но потом он уехал в Америку, а когда вернулся, то поселился в Мадриде. Мы больше не враждуем, но и не видимся с ним. Не думаю, что жизнь сильно изменила его, но всякое бывает. Не буду пытаться настроить тебя, мучачо, против Хулиана. Но все же будь осторожен. Я бы на твоем месте не доверял ему. Но у тебя своя голова на плечах и, как видно, неплохая.       – Спасибо, дядя Рикардо, – от души поблагодарил Диего и уточнил: – дон Хулиан был в Америке?       – Да, он полковник в отставке. Несколько лет с семьей прожил в Новой Гранаде, командовал одним из гарнизонов, не помню точно названия, никогда не интересовался этим.       – Он жил на южном континенте? А в северном бывал, вы не знаете?       – Нет, не знаю. Думаю, если бы он там был, то к вам бы заехал. Помнится, в молодости он был дружен с твоей матерью.       – С мамой? Но я никогда не слышал об том. И про дядю Хулиана узнал вот только недавно.       – Прости, мой мальчик, но тут я ничем не помогу тебе. И сам не знаю.       – Тетя? – посмотрел Диего на донью Лусию. Но та лишь отрицательно покачала головой.       Закрыв на этом не самую приятную для родственников тему, Диего принялся рассказывать им забавные истории из своей жизни в Калифорнии. И остаток ужина прошел вполне весело и сердечно. * * *       Когда Бернардо вернулся от Эспинозы, Диего разбирал библиотеку. Точнее, то, что от нее осталось. Он рассматривал уцелевшие книги, иногда погружаясь в чтение и забыв о разборке. За этим занятием его и застал Бернардо. Он решил не торопиться с разговором о Барселоне. Возможно, Аранхуэс так околдует его друга, что тот захочет поселиться здесь насовсем. Диего тоже решил отложить рассказ о дяде Хулиане до вечера, когда они, по новой привычке, сядут ужинать внизу, у камина.       Но все же он обрадовался возвращению Бернардо и оторвался от книги. Они обнялись. Бернардо спросил, чем он так увлечен. Диего показал ему книги, которые отложил в отдельную стопку – заинтересовавшие его больше других.       – Давай заведем для них собственную полку? – с улыбкой предложил Бернардо.       Диего эта идея понравилась. Он огляделся. Рядом с окном немного криво стоял небольшой стеллаж, сейчас пустующий. Диего прикинул, что он неплохо войдет между углом и камином и будет чуть позади кресла.       – Поможешь передвинуть? – попросил он Бернардо. Тот кивнул и подошел к стеллажу. Вдвоем они легко отодвинули его… И замерли одновременно. Диего присвистнул, а Бернардо побледнел. На стене за стеллажом чем-то острым была нацарапана стрела и под ней аккуратная чернильная подпись – «Даррагон».