Доза

Луна висела прямо над бассейном в доме Ламберта. Адам отвернулся от окна и моментально напоролся на такой же слегка отстраненный взгляд Томми, который стоял возле стола в спальне и также задумчиво созерцал зыбкий лунный свет на водной глади бассейна. - Я знаю, - Адам был уже слегка подогрет и возбужден. – Знаю, что мне сейчас необходимо. Томми опустил глаза на прозрачную стеклянную поверхность стола. Две дорожки белого порошка и несколько вдохов, и вот уже луна заполнила их обоих изнутри своим колдовским тусклым светом. Картинка окружающего мира стала одновременно объемной, как в кино, и плоской, словно нарисованной. Адам прищурился и потянул Томми за его футболку к себе. - Теперь у меня вполне однозначные желания. Но, подозреваю, что прелюдия нам все же может понадобиться. – И потянулся к томминым губам, которые, черт знает по какой такой причине, но манили его магнитом. Томми снова вывернулся, сдергивая футболку через голову и тут же снимая рубашку с Ламберта, но тот не переставал тянуть его на себя, ухватив уже за оба запястья. И вот уже когда поцелуй казался неотвратимым, словно удар гильотины, Рэтлифф усмехнулся и укусил Адама за нижнюю губу. Укус продернул позвоночник Адама миллиардами тончайших иголок, он испытал такое острое желание, что едва сдержался, чтобы не взять Томми грубо, жестко и без всяких прелюдий. - А это и есть прелюдия, - без удивления услышал он слова блондина, который слизнул со своих собственных губ каплю крови из прокушенной им губы Ламберта, и опрокинул его на себя в кровать. - Подозреваю, что у всех твоих клиентов есть одна-единственная любимая поза в сексе, - хрипло выговорил Адам, - все они до единого так и заваливают тебя под себя. - Это еще почему? – таким же хриплым полушепотом спросил Томми. – При чем здесь еще и клиенты… мои? - Они наверняка горят одним желанием – посмотреть на твое лицо, когда ты кончаешь. - Спятил? – Томми даже перестал гладить рельефный торс Адама, пока тот забрасывал его ноги себе на плечи и массировал его анус сильными пальцами. – Я на работе не кончаю. - И правда, скучный, - Адам проник в него пальцем, увидев как Томми закусил нижнюю губу, добавил тут же еще один, быстро, словно боясь сбиться с ритма. – Целоваться не даешься, кусаешься, даже кончить себе не позволяешь по-человечески. Ну, ничего, - Адам не меняя позы, убрал пальцы, - Это недоразумение я исправлю, незамел… незад… незамедлительно…. Сейчас им обоим хотелось побыстрее и пожестче, наркотик давал о себе знать, подгоняя их и сбрасывая на нет все попытки сдерживать себя от грубых рывков и неосторожных движений. Адам лег на Томми, плотно прижимаясь и удерживая его дрожащее от возбуждения тело, наваливаясь на него сверху и упираясь в него руками, вдавливая его в матрац спиной с выпирающими лопатками. Томми тут же задохнулся, задерживая дыхание, почувствовав как Адам вошел в него сразу, на всю немаленькую длину своего члена, и остановился на секунду, дожидаясь, пока расслабятся рефлекторно сжатые мышцы. Рэтлифф выдохнул, плотно уперев ноги в поясницу Адама, и тот начал двигаться внутри него, сразу же набрав все тот же быстрый и жесткий ритм. Томми запустил пальцы в густые волосы Ламберта, движения которого были по-прежнему нетерпеливыми и грубыми, словно он никак не мог насытиться глубиной и податливостью томминой задницы. Вся эта сексуальная смесь представляла сейчас собой сложный микс из одуряющих запахов и звуков, которые прорывались в их замутненное сознание белыми вспышками особенно удачно ощущаемых рывков, запах разгоряченной бархатной кожи, этот запах, напоминающий запах персика, если бы персик мог потеть, этот запах сводил с ума Адама, который поначалу пытался его игнорировать и не мог. Сопротивляться своему телу – не мог. Оно стремительно и неизбежно мчалось к логическому завершению этих простых движений. Томми в очередной раз выгнулся под ним навстречу и Адам увидел, как его распахнутые глаза потемнели и он снова словно усмехнулся одними уголками губ, и тотчас после этого, уткнувшись носом ему под подбородок, Адам бурно кончил, совершенно без всяких мыслей, просто провалившись в пучину оргазма, сотрясаемый спазмами, и только после этого, поднял лицо на один уровень с лицом Томми и увидел его абсолютно спокойное, словно маска, немного бледное лицо. Он тут же немного отодвинулся от его тела, выходя из него, и сжал рукой все еще плотно зажатый между их телами томмин член. - Я тебе же сказал, я – на работе. – Невозмутимо проговорил Рэтлифф. - Да сейчас, - тут же отозвался Адам. – Тоже мне, железный дровосек нашелся. – И пропустил член Томми сквозь свой сжатый кулак. Томми зарычал и оттолкнул его руку, тут же выбираясь из-под его красивого стройного тела, покрытого испариной и пахнущего сразу и удовлетворением и разочарованием. - Ты забыл внести в наш договор пункт про мой оргазм. – Проговорил Томми, направляясь в душ. – А впрочем, - он остановился на полдороге, - Это ведь ничего не значит, что ты так … так расстраиваешься? - Это много чего значит! – Адам возмущенно сел на кровати, - Это до хера чего значит, Рэтлифф! - Не кричи! – Томми по-прежнему пребывал в своей непробиваемой невозмутимости. – То, что я не позволил себе кончить вместе с тобой, это не означает … Да ничего это не означает! – И скрылся в ванной комнате. Адам чувствовал себя обиженным, но причину этой обиды никак не мог для себя найти. Ведь все вроде бы было именно так, как он и хотел – просто договоренность, никаких обязательств, или чувств, но… что-то в глубине души ныло и ныло, словно содранная в детстве коленка. Он поднялся, натянул штаны и пошел в свою домашнюю музыкальную студию. Студию он специально сделал сразу же, едва въехав в «Глэмми». Он часто проводил здесь свободное время, хоть его всегда было немного, но Адаму здесь нравилось, здесь он чувствовал себя спокойным и никуда не торопящимся. Здесь была только музыка. Раритетный проигрыватель виниловых пластинок, потом еще один проигрыватель, уже современный, мощный, с усилителем звука, множество дисков и пластинок в специальных стеллажах и стойках, а в центре комнаты – концертный рояль и поодаль, стойка с несколькими гитарами. Адам сел к роялю и задумался. Как обычно, все нахлынувшие на него чувства и переживания требовали отражения в музыке. Он положил руки на клавиши. Негромкая мелодия, неспешная, журчащая, словно лесной тонкий ручеек, пересчитывающий придонные гладкие камешки, полилась, будто бы сама собой. Адам играл и играл, и Томми, подошедший на звуки музыки, остановился возле рояля, облокотившись на черное лакированное озеро крышки инструмента и напряженно всматриваясь в лицо композитора. Наконец, Ламберт завершил мелодию печальным аккордом и Томми сказал: - Очень красиво, хоть и печально. - Вероятно, - отозвался Адам. – Наша жизнь почему-то чаще всего бывает печальной, даже когда мы смеемся. - Ну, не стоит так сразу впадать в уныние, - Рэтлифф вытащил одну из гитар из стойки и пробежался пальцами по грифу. Адам следил за его пальцами с неким удивлением – во всех движениях Томми чувствовался вполне оформленный профессионал, даже по тому, как он держал инструмент и наклонял голову, осматривая его – все его движения были выверены и отточены. - Давай еще раз с начала, вместе со мной. Они сыграли эту мелодию еще раз, и сейчас она звучала увереннее и уже не с таким безнадежным надрывом. Возможно, от того, что вместе с клавишами были задействованы и струны, а возможно… Но эту мысль Адам додумать не успел, потому что Томми со вздохом прервал его: - Ты спрашивал меня, как я попал в … в этот бизнес эскорт-услуг… Это было давно, так давно, что иногда мне все это кажется сном, выдумкой, что все это случилось не со мной, а с кем-то другим. Как будто это был другой мальчишка, который так увлекся игрой на гитаре, что это привело его в местный бойз-бэнд, играющий рок и панк, который с увлечением искал смысл в текстах песен, перечитывающий те книжки, о героях которых упоминалось в них, а потом… Ну, впрочем, это уже совсем другая история… Адам выжидательно смотрел на Томми, но тот лишь покачал головой, разметав светлую челку. - Пойдем спать, Ламберт. Завтра снова будет день. - Сегодня у нас деловой обед с Ройдманном и его компаньоном. – Адам брился в ванной комнате и разговаривал с Томми, который выбирал себе костюм в Интернете. Ламберт еще раньше сказал ему, чтобы тот заказал все, что нужно, потому что статус сопровождающего знаменитого композитора не всегда позволял ношение черных агрессивных футболок или разлохматившихся внизу джинсов, что было как раз излюбленным имиджем Томми. - Зачем он тебе нужен, этот старый дед? – не отрываясь от каталогов, спросил Томми. - Ты его знаешь? – выглянул из двери ванной Адам. – Откуда? - Не знаю я его, - досадливо выпятил свои капризные губы Томми, - Видел пару раз и все. Мне не нравятся эти Гуччи. - Не нравятся Гуччи, посмотри Армани. – Адам вышел, потряхивая влажными волосами. – Армани тебе точно подойдет, как раз в твоем стиле. Томми подозрительно на него глянул, ожидая от того насмешливой улыбки, но Адам был спокойно-серьезен. - Ройдманн собрался продавать свой лейбл. – И, заметив недоуменный взгляд Томми, добавил. – Он продает свою звукозаписывающую фирму и продюсерский центр. А я его хочу купить. - У тебя же есть уже. - А я хочу укрупнить свой лейбл. Тогда я смогу продюсировать на более высоком уровне, работать с уже заявленными звездами, а не только с начинающими. Ну, там много нюансов. - Я выбрал. – Томми повернул монитор к Адаму. Тот посмотрел и кивнул. - Другое дело, заказывай. Питер Ройдманн приподнялся со своего места за столом ресторана, пожимая руки подошедшим к ним Адаму и Томми. - Рад, что вы нашли для меня время, мистер Ройдманн. – Адам пригляделся к компаньону Питера – импозантному мужчине лет сорока, в дорогом стильном костюме с бирюзовым галстуком. Тот пожал ему руку и представился: - Брент Гурвин, я компаньон мистера Ройдманна. - Ну, Брент, не скромничай, - улыбнулся в седые усы Ройдманн. – Он, мистер Ламберт, не просто компаньон, а мой единственный племянник и председатель совета директоров той самой звукозаписывающей фирмы, которую вы собираетесь у нас купить. - Да, я как раз и хотел обсудить эту сделку. Все наконец-то расселись за столом, официанты быстро принесли заказанные ими блюда, и Томми с неким недоумением принялся пересчитывать большие и маленькие вилки по обе стороны от своей тарелки, пока остальные были заняты неинтересными ему разговорами. Не то, чтобы он как-то стеснялся незнакомой ему компании бизнесменов, нет, он прекрасно знал цену и им, и себе. Просто слегка удивился, что на заказанный им рыбный салат полагается такое невероятное количество столовых приборов. И пока он пересчитывал зубцы вилок, покачивая головой, отчего его шелковистая челка то закрывала одну сторону его красивого лица, то снова отбрасывалась кивком головы, Адам и его несговорчивые продавцы продолжали свою беседу. - Я рассматриваю сейчас сразу три предложения, не буду это скрывать от вас, мистер Ламберт, - говорил Ройдманн, - И ваше будет в самом конце этого списка. - Почему? – Адам отпил глоток воды из фужера. – У вас есть именно ко мне какая-то личная неприязнь? - Можно сказать и так. Понимаете, я немного наслышан о ваших методах работы. Как композитор – вы абсолютно безупречны, я слышал ваши произведения и все три ваших собственных альбома у меня в фаворитах, это чистая правда. - Благодарю, я польщен. - Но, - жестом остановил Адама Питер Ройдманн. – Как продюсер… Вы опираетесь на политику жесткого контроля, ваши подопечные практически не имеют собственного права голоса, они же только подчиняются вашей воле. А артист, исполнитель, певец, - это же прежде всего свобода, свобода дает право творить… Адам задумчиво крутил в руке свой фужер с недопитой водой. Ройдманн обратил взгляд на Томми, который как раз очередной раз отбросил челку со лба и про себя решил вообще не трогать этот дурацкий салат. - Мистер Рэтлифф, - мягко обратился к нему старый Ройдманн, - Все эти вилки-ножики, правила-этикеты, они совершенно ни к чему не обязывают. Как выросший в старом Детройте еврей, предлагаю выпить на брудершафт и не заморачиваться. Томми довольно засмеялся, блеснув своими невероятными карими глазами, Адам снова прикипел взглядом к томминым губам и не обратил никакого внимания на то, как похотливо посмотрел на смеющегося Рэтлиффа председатель совета директоров и по совместительству единственный племянник Питера Ройдманна. - Вот поэтому, - продолжил Питер беседу с Адамом, отсмеявшись. – Вот поэтому я прошу у вас еще два-три дня на то, чтобы все еще раз хорошо обдумать. У вашей певицы, у Шенны, на днях состоится релиз ее нового альбома? - Да, - ответил Ламберт, - Я продюсер и автор нескольких ее песен. - Давайте, сделаем так. Подождем релиза, и я определюсь с нашей сделкой. Ужин прошел в шутках и болтовне. Томми направился в туалет, а на обратном пути неожиданно его перехватил племянник Брент Гурвин. - Слушай, малыш… - Томми прекрасно знал, что за этим обращением обычно следует. – А мы с тобой раньше нигде не встречались? - Это вряд ли, - Томми попытался пройти мимо, но Гурвин остановил его, перегораживая выход. - Так может, встретимся как-нибудь, без посторонних, а? Только мы вдвоем, я сниму роскошный номер в любом дорогом отеле… - Спасибо, не интересуюсь. – Томми сделал еще одну попытку обойти мужчину. - Да прекрати ломаться, малыш. – Брент плотоядно ухмыльнулся. – Как только твой красавчик турнет тебя пинком под зад, будешь знать, где искать меня. – С этими словами он сунул в карман Томми свою визитку и прошипел ему вслед, - Недотрога еще выискался… Шлюха, как и все вы, только покрасивее остальных, да подороже... Томми подошел к столу, как раз в тот момент, когда Адам прощался с Ройдманном, пожимая ему руку. - До свидания, мистер Рэтлифф, то есть Томми, - тепло проговорил старик-миллионер, пожимая руку и Томми. – Очень приятно было с вами обоими познакомиться ближе, надеюсь, встретимся еще не раз. - Да, мне тоже было весьма приятно наше знакомство, мистер Ройдманн. – До встречи. Они пошли к выходу из ресторана, и Адам, обернувшись, заметил: - Как ты им понравился, да, Томми? - Да, так бывает, - думая о своем, отозвался Томми, незаметно выбрасывая в мусорную урну визитку Брента Гурвина.