Обо всём и ни о чём

– Пи-ит… Имя звучит протяжно и словно бы отовсюду сразу. Питер замирает. Прислушивается. В этом помещении гуляющее эхо вносит только больший сумбур в восприятие, отсекая доверие к собственным органам чувств. Дыхание здания, тяжёлое и глухое, ощущается вибрациями под ногами. Питер сглатывает насухую и предпринимает попытку проползти под раскинувшейся венами системой водоснабжения. Крепкая хватка за предплечье лишает его надежды на побег. – Пит, – звучит глухо, почти утробно, когда мужчина притягивает Питера к себе, зарывается рукой в волосы, натягивает их, запрокидывая голову мальчишки назад. – Если ты сбежишь, я отпущу тебя. Но мы не договаривались играть в прятки. – Он тянет Питера на себя. Мажет губами по сухим обветренным губам мальчишки и отталкивает его. – Так что беги, Пит. Ради папочек, беги. Беда пришла, откуда её не ждали. Они готовились к чему-то подобному. Знали, что после пресс-конференции все взгляды будут прикованы к Питеру. Обязательно найдутся те, кто через наследника Stark Industries попытаются добраться до самого Тони Старка. Но прогадали. Питер исчез тихо, без лишнего шума. Не привлекая внимания и не вызывая подозрений. Пока он находился без сознания, объятый оковами смирения, опоясывающими его запястья и щиколотки, Баки Барнс, друг семьи и вершитель его дальнейшей судьбы, находился в его доме, выражая скупое сочувствие и помогая разворачивать активную поисковую деятельность. Они были знакомы давно. Именно это дало Питеру чёткое представление того, что в ближайшее время его не найдут. Уровень доверия, вложенный в руки этого человека его семьёй, слишком велик. Подозрения падут на него в самую последнюю очередь. Питер понимает, не будет громких слов и обещаний. Барнс не станет торговаться за него со СМИ или Старком. Его цель – безраздельное владение. Шумиха с наследником спровоцировала Барнса. Останься Питер не открытым для публики сыном своих родителей, до сих пор бы радовал их своим присутствием. Такого предположить не мог никто. Питер дышит тяжело. От волнения, воздух в лёгкие приходится буквально проталкивать. Кирпичная кладка неровными краями врезается в кожу. Где он, Питер не знает. Сырость. Отсутствие окон. Не облагороженные коммуникации. Тонкие жилы свисающей с потолка проводки. Всё это наводит на мысль о недострое или, что более вероятно, о давно заброшенном строении. Границы дня и ночи для него уже давно стёрлись. Сколько времени Питер провёл вне дома он тоже не знает. Город кричит и зовёт к себе, но Питер его не слышит. Стены глушат звуки, душат Питера. Его вера в благополучный исход теряет пульс. Питер с трудом, но сжимает руки в кулаки. Пальцы его не слушаются. Он чувствует, как кожу саднит. Ногти неровными обломанными краями оставляют следы на теле так же, как ранее клеймили неподатливые заточившие его стены. Теперь Питер сердце этого несуществующего для миллионов места. Сердце, которое устало биться. Его кеды "дышат на ладан", а ноги стёрты в кровь. Его поступь уже не столь уверенная. Но это не отменяет того, что ему следует бежать. Он делает судорожный вдох. Питер нутром чувствует, что совсем скоро издаст холостой крик армейский Glock. Его не услышат так же, как не слышат Питера. Они где-то на отшибе. Всё, что окружает Питера, вопит о том, что Барнс к этому готовился. Он планировал забрать Питера себе ещё до того, как его приняла общественность. Наверное, Барнсу повредили голову именно в сороковых. Настолько, что ни Нью-Йоркский гений, ни Вакандская умница принцесса не смогли это отладить. Питеру же повредил голову сам Барнс. Вжимая лицом в пропахшую пылью и сыростью подушку. Баюкая горячечным шёпотом. Клеймя касаниями. Усмиряя объятиями противостояние. Как прежде уже не будет ничего. Лабиринты коридоров выводят к наглухо запаянным дверям. Лестничные пролёты отсечены свежей кладкой. Питер уверен, что знает здесь каждый поворот. Питер не уверен, что отсюда есть выход. Стена вновь принимает его тело на себя. Он делает глубокий судорожный вдох. Прикрывает глаза. Далёкое эхо шагов в голове разносится набатом. Лёгкий щелчок передёрнутого затвора панихида о нём. Питер мечтает ощутить холод оружейного металла в своих ладонях. Мечтает сам заставить вскрикнуть старенький Glock. Мечтает увидеть, как тело его пленителя оседает на грязный сырой бетон, окропляя кровью его совершенно не новые кеды. Питер понимает, Баки Барнс что-то накрепко повредил в его голове.