I want to kiss your lips

Ванная комната была наполнена жарким паром, исходящим от горячей воды. Кроули зачастую любил устраивать банные дни, наполняя до краев чуть ли не кипятком, а после полностью нагим ложиться на дно черной керамической ванны. Расположив голову на бортике, почти что свесив ее вниз, демон каждый раз тяжело выдыхает, держа в одной руке наполовину пустую бутылку Chateau Petrus, а в другой тлеющую сигарету, что также дымится и оставляет в комнате запах табака. Когда Энтони прикрывал веки, казалось, что он видит весьма приятные сны, но тот на деле лишь размышлял об одном — как? Каким образом он смог заставить его сердце биться чаще, а взгляд за темными очками изучающе бегать по и так знакомому лицу. Казалось бы, демонам чужда любовь и все эти розовые сопли. В их природе лишь брать то, что хочется. Но этому демону далеко не хотелось задевать чувства единственного ангела в его такой долгой жизни на Земле. И все эти мысли не давали ему покоя ежедневно. И будь он даже пьян — перед глазами всегда представал только один образ на протяжении уже не первого тысячелетия. Кроули нравилось все. Хоть ангел и был полон, но выглядел он куда более воздушно, будто паря от одной полки с книгами к другой, передвигаясь тише кошки. Кудряшки цвета меда с молоком часто не были уложены должным образом, поэтому какая-нибудь прядка так и будет неуклюже торчать, словно перо в его белоснежных, как первый снег, крыльях. Эти девственные, совершенно не покусанные, пухлые губы, что растягивались в лучезарной улыбке, которую действительно можно было назвать ангельской. Чтоб прикоснуться к ним, он бы продал душу, будь она у него. Чтобы смять их в чувственных поцелуях, делая их уже далеко не розовыми, а налитыми кровью от продолжительных терзаний. А ладоней и пальцев Азирафеля хотелось касаться вечно. Переплетать с ними свои, чувствовать их на своем теле и… От этих картин в своей голове демон возбуждается уже не в первый раз, ведь это всегда его порядком заводило, заставляя уходить в пучину грязных и влажных мечт. Энтони вновь подносит бутылку к тонким губам, делая большой глоток красного вина, оставляя глаза все еще закрытыми, будто пытаясь сохранить этот образ в темной пелене, хмыкает и делает глубокую затяжку. Выдыхая густой дым, демон прикусывает губу, все также не поднимая век, оставляя бутылку на полу, а непотушенный бычок дотлевать в пепельнице в виде черного черепа, который ему подарил как раз его друг, разбирая одну из своих коробок с кучами книг и прочей, по мнению Кроули, ерунды. Рука резким движением зачесывает спадающие на лоб рыжие пряди, прилипшие к нему из-за воды, и в следующий момент уже опускается в горячую воду, оглаживая свой живот. Проведя большим пальцем по впадинке пупка, она скользит ниже, заставляя демона выгнуться в спине, хрипло выдыхая, еще сильнее жмуря глаза. Длинные пальцы прикасаются к возбужденной плоти, медленно водя по ней. В какой-то момент Энтони уже не слышал ни себя, ни шум воды, лишь стук сердца, что отдавался звоном в ушах и вообще всей голове. Но прервать эти минуты удовольствия его заставил звонок, кое-как услышанный сквозь пелену возбуждения. Сухая ладонь, что все это время сжимала чуть ли не до треска бортик ванны, опустилась на холодный кафель, выискивая телефон. Наконец, раскрыв немного болезненные змеиные глаза, демон щурится, разглядывая имя того, кто умудрился побеспокоить его в самый «подходящий» момент. Удивительно, но это оказался сам предмет воздыхания Кроули — Азирафель. Сосредоточившись, он берет себя в руки (во всех смыслах) и отвечает на звонок, проведя по экрану слегка дрожащим пальцем. — Слушаю… — как-то холодно начал демон, переходя в сидячее положение. — Доброй ночи, Кроули. Прости, что так поздно, но я был уверен на все сто процентов, что ты точно не спишь. Я, собственно, зачем звоню… — быстро тараторил ангел, но Энтони перестал слушать, с интересом взглянув на часы. Действительно, уже почти два ночи, а он с одиннадцати вечера «покоится» в ванной комнате, не вылезая из воды и развращающих его мыслей. — … поэтому решил позвать тебя провести со мной эту ночь за дегустацией очередного вина из моей коллекции, если ты, конечно, не против, ведь занятым ты бываешь действительно редко. Вообще, демон был часто занят, просто, куда бы его не звал Азирафель, сразу же все дела заканчивались и появлялась свободная минута. Не это ли называется любовью? Кроули уж точно не понять, ведь: «Я демон, какая любовь!» — часто мелькает в его голове, но не так часто, как ангел, из-за которого это все и началось. — Когда бы я тебе отказывал, ангел? Через полчаса буду, но если прямо сейчас у меня получится вылезти из моей горячей и расслабляющей ванны, то уже через пятнадцать минут. — Тогда буду ожидать тебя уже сейчас, так что поторопись. Кроули даже чувствует эту улыбку на лице ангела, и это заставляет его тоже ухмыльнуться. *** Сколько себя помнит, к ангелу Энтони никогда не заявлялся с пустыми руками. Он всегда ему что-нибудь преподнесет, будь то алкоголь или же очередная книга в коллекцию «очень редких и очень нужных» для ангелочка. Поэтому прямо сейчас, демонстрируя свой голый торс зеленым комнатным друзьям демона, он вспоминает, какие же цветы любит его дорогой друг, в тот же момент находясь в поисках одежды, щеголяя босиком по всей квартире. После десяти минут сборов его осеняет, что пионы смотрелись бы лучше всего в книжном магазинчике Азирафеля. Но вряд ли во всем мире где-то сейчас, во втором часу ночи, будет работать цветочный. От чего, в своей манере, начудив прекрасный пышный букетик свежих пионов, Энтони скоро спускается к своей любимой Бентли. Несмотря на то, что эта крошка по виду как из тридцатых годов, на самом деле она куда лучше новомодных иномарок по типу BMW и прочего. Кроули уверен, что десяти минут ему хватит с головой, чтоб успеть доехать до магазинчика на углу, который с успехом находился примерно в трех кварталах от него. Сев за руль, он насладился тишиной улицы, предвкушая то, как же сейчас резво он понесется по пустым дорогам города. Расправив плечи, словно крылья, демон сначала заводит машину, после, беря в руки кожаный руль, крепко сжимает его, чуть ли не впиваясь короткими ногтями в свою ладонь. Надавив ногой на газ, он срывается с места, даже на секунду зажмурившись, получая внутреннее удовольствие наравне с тем в ванне. Хотя нет, они конечно во многом различаются. — Я уже еду, мой ангел… Короткие рыжие пряди колыхались из-за резких порывов ветра из открытого окна в салон автомобиля. Стрелка на спидометре уже начала бежать дальше отметки «90», но разве это волновало демона сейчас? Было темно, и лишь тусклые, временами вообще не горящие фонари освещали улочки, по которым проносилась машина Кроули. Видимо, недавно был дождь, поэтому дороги были влажные, а кое-где даже остались неглубокие лужи, в которых, как в зеркалах, отображалось небо. Оно не могло сейчас гордится россыпью звезд, как прекрасная рыжеволосая девушка — веснушками на лице, но могло утереть нос своей пленительной темнотой. Но, несмотря на свою мрачную сущность, Энтони любил небо днем. И нет, совсем не за то, что можно было сидеть на лавочке в его любимом парке, рассматривая кучерявые облачка, думая, на что похож тот или иной воздушный гигант, поедая сладкий фруктовый лед с клубникой, а за то, что оно напоминало светлые очи его друга, Азирафеля. Такие же небесно-голубые, отражающие всю его невинность. Иногда, если присмотреться, можно было заметить, как белоснежные ресницы трепетали, а взгляд был отведен в сторону при очередном смущающем вопросе. Волшебно… Из радио тихо доносилась мелодия любимой песни демона, которой он едва слышно подпевал, не отрывая взгляд от пустой дороги, еле освещаемой дальним светом фар машины. Ни одна его поездка не проводилась без песен Queen, включенных на полную громкость. Однако сейчас в округе царила ночная тишь, ведь сам город давно погрузился в дрему. Не было ни души, но в некоторых квартирах многоэтажных домов еще горел свет, и, кажется, кто-то грешил, и уже не в первый раз. На дверях всяких кафешек и магазинов красовалась вывеска «закрыто». Только, скорее, круглосуточные продолжали пестрить своими горящими надписями. Хмыкая, Кроули делает последний поворот на заветную улицу, совсем выключая музыку, выпрямляя спину и прикусывая губу, словно готовясь к чему-то. Была бы его воля, он бы приезжал сюда ежедневно, дабы проводить бессонные ночи с ангелом за выпивкой, а может даже за чем-то более интересным. Но ангел на то и ангел, чтобы дарить лишь любовь и ставить на путь истинный, а не грешить с лучшим другом до утра на всех плоскостях книжного магазина. Припарковавшись, Энтони мельком смотрит на часы, понимая, что приехал к точно назначенному времени, и это не могло его не радовать. Прихватив букет, который продолжал благоухать сладкими нотками, будто его цветки только что сорвали с кустов, демон поправляет и так взлохмаченную челку и подходит к двери, за которой демона ждал его ненаглядный. Несмотря на то, что и здесь тоже красовалась вывеска «закрыто», Кроули точно знал: не для него. Внутри было тепло, но свет горел лишь в дальней комнате, откуда доносился тихий шелест страниц. Видимо, Азирафель уже успел заскучать в ожидании Кроули. Пройдя через весь магазин, он не издал ни шороха, только тихонько постучал в приоткрытую дверь и, высунув свою рыжую макушку, шепнул: — А я уже здесь, — кокетливо протянул тот. Шепот демона заставил его друга отвлечься от книги, которая его явно заинтересовала, и перевести взгляд на довольное лицо Энтони. — Оу, здравствуй еще раз! Я-я даже не заметил, как ты вошел… Твоему умению бесшумно подкрадываться позавидует любая змея, Кроули, — так же тихо сказал ангел, откладывая толстую книжонку на кофейный столик перед ним и пересаживаясь на кресло. Пройдя в маленькую комнату и закрыв за собой дверь, демон быстро сел на диван, на котором недавно сидел и читал Азирафель, пряча кое-что за спиной. — Спасибо, мой ангел. А теперь-ка угадай, что сегодня я тебе принес? — лукаво хмыкнул Энтони, разглядывая заинтересованное и немного покрасневшее лицо ангела сквозь темные стекла очков. Принюхиваясь, крылья носа его друга широко раскрывались, пытаясь все-таки догадаться самостоятельно по запаху, что это было, ведь давно очевидно, что это цветы. — Ах, это же пионы! — воскликнул блондин, широко распахнув глаза и восторженно сложив в замок руки у груди. Азирафель подскочил, даже не посмотрев на букет, подбежал к шкафу с резными дверками и достал хрустальную вазу. Кажется, будто эта ваза была создана для этих пионов, ведь она шикарно сочеталась с их темно-розовыми и малиновыми бутонами. Теперь это все прекрасно дополняло данный натюрморт, в который также входили два бокала, невскрытые бутылки Château Cheval Blanc и других изысканных французских вин и, конечно, несколько горящих свечей, чьи огоньки нервно колыхались. — Все-то ты знаешь… Хах, Ангел, я, конечно, понимаю, что ты любитель этого всего, но как по мне — такая атмосфера смахивает на свидание. Неужели сам хочешь выступить в роли соблазнителя? Хоть Кроули и шутил, но у Азирафеля хорошо получалось быть в этой роли уже на протяжении четырех или пяти тысячелетий, просто улыбаясь и поражая своего друга вот такими вечерами. — Ой, да брось! Просто, думаю, так куда более уютно… — смущенно перешел на шепот ангел, беря в руки бутылку, которую тотчас нервно закрутил в руках. — Тебя так легко заставить смущаться, — прыснул смешком Энтони, забирая у того вино, которое с помощью чуда и штопора открыл и разлил по бокалам. В этот раз Азирафель решил промолчать, пожав плечами, и, взявшись за стеклянную ножку бокала, стал пробовать темно-красный напиток. От удовольствия он даже закрыл глаза, что дало возможность Кроули рассмотреть ангела сегодня получше. Нельзя сказать, что блондин быстро напивался, но его щеки все также продолжали краснеть, еще сильнее умиляя демона. — Тем более… Какая романтика?! Мы же с тобой друзья уже не одно тысячелетие, Кроули! — слышится со стороны Азирафеля. «Ах, как же ты не понимаешь, что я хочу быть кем-то большим, чем просто другом, » — мелькает в мыслях демона от услышанного со стороны ангела «возмущения». — И что, это когда-то мешало? Люди же так делают! — убедительно ответил Кроули, вновь пригубив вина, морщась. — Боже, ну и шутки у тебя! — А кто сказал, что я шучу?.. В комнате повисла гробовая тишина, которую разбавляли сбивчатое дыхание обоих и тиканье настенных часов. Тяжело выдохнув, Азирафель предпочел промолчать на последний вопрос Кроули, осушив очередной бокал вина. Так, со временем, бутылка за бутылкой становилась пустой, а тишина все более напряженной. Наверное, ангел пьет последний бокал за эту ночь, сделав последний глоток далеко не в манере настоящего ценителя винных напитков. Даже прослезившись от большого количества алкоголя, он прикладывает руку к носу, зажмурившись так сильно, что по пухлой щеке потекла слеза, после чего выдает: — М-мы далеко не люди… — он отводит в сторону взгляд покрасневших глаз, которые уже были на мокром месте, убирая руку от лица, кладя ее себе на колено. — И вообще… м-мы друзья, Кроули! В этот момент демон вспыхнул, словно спичка, нагнувшись почти над всем столом, характерно стукнув ладонями со всей силой по стеклу, скалясь, переходя на крик: — Блять, да как ты не поймешь, что я не хочу быть твоим другом, Азирафель! Я хочу обнимать тебя, гладить каждый сантиметр твоего тела, пройтись по нему своими губами! Боже, я просто хочу целовать тебя и твои ангельские губы! Демон сжал зубы, казалось, если прислушаться, можно было услышать его быстро бьющееся сердце, словно оно так и просится выпрыгнуть из груди и убежать к чертовой матери отсюда. Кажется, ситуация у его друга была никак не лучше, ведь такого лица Энтони не видел с самой первой их встречи. Оно выражало испуг, удивление и грусть одновременно. Словно при нем Кроули просто так застрелился, хотя такое резкое признание действительно выглядело как выстрел. В сердца им обоим. Было понятно, что ангелу просто нечего сказать, ведь он продолжал держать рот раскрытым от изумления, иногда гулко сглатывая вязкую слюну. После этого Кроули как-будто вернуло в эту реальность, и, осознав, что он только что сказал, он, как зашуганный подросток, отпрянул обратно, даже не посмотрев в сторону Азирафеля, подбирая свой пиджак и очки с дивана, скрылся за дверью, громко ей хлопнув. Ангел бы побежал за ним, даже не раздумывая, но сейчас его ноги налились свинцом из-за неясного страха и опьянения, поэтому он продолжил сидеть, впервые нервно прикусывая губу. Они сегодня точно встретятся еще раз. *** Выйдя на улицу, демон сразу достал пачку сигарет, прикуривая. Такого паршивого настроения у него еще никогда не было. Хотелось просто зареветь как маленький ребенок, у которого отняли любимую игрушку или оставили без сладостей на месяц. Выдыхая густой дым, Кроули поднял голову, смотря куда-то в небо. Обычно так люди делают, чтоб сдержать нахлынувшие от эмоций слезы, но… Демоны не плачут, как и не любят. Смешно, но Энтони просто ходячее исключение и нарушение всех правил. А может это просто осталось с тех времен, когда он был таким же, как Азирафель?.. Да нет, бред какой-то. Кажется, рыжеволосый сейчас видел звезды, или же это в его небольших, но таких искренних слезах мелькал свет фонарей. Очки почти до хруста были сжаты в руке, но Кроули совсем не становилось легче. Окинув дверь книжного магазина тоскующим взглядом, он надевает их и медленно шагает к своей припаркованной неподалеку машине. Энтони делает последнюю затяжку, почти до фильтра, его легкие опаляет дичайший жар, а во рту остается привкус горечи. Откинув бычок куда-то в сторону, он садится за руль. *** — Черт подери! Какой же я идиот, вашу ж мать! — чертыхался на всю квартиру демон. Хоть он и был пьян, но только до того момента, пока не сел в машину, поэтому сейчас у него только два желания: или же развоплотиться от стыда, в буквальном смысле провалившись под землю, или хотя бы надраться вусмерть вином и выкурить минимум две пачки сигарет. За последние шесть тысяч лет Кроули не раз успел побывать в бешенстве, но чаще всего быстро остывал, просто чувствовав мягкие и теплые руки на своей талии, а спиной прикосновение пухлой щеки и носа, что опалял горячим дыханием. Чаще всего эти дружеские объятия сопровождались чем-то вроде: «Кроули, это все не стоит того, чтобы ты так нервничал. Лучше позволь соблазнить тебя обедом?» И да, Энтони именно этого сейчас очень сильно не хватало. Но вместо этого его всю ночь будет утешать только алкоголь, табак и истошный крик на несчастные растения. *** В висках дичайшим образом стучало, уши закладывало, а в голове творилось не пойми что. Все также поджимая розовые губы, Азирафель был весь красный, а глаза по-прежнему были влажные. Сказать, что наш ангел был шокирован, — ничего не сказать. Или, скорее, был в немом страхе, что теперь его будут отталкивать. Сейчас, кое-как отойдя от случившегося, блондин постарался выровнять дыхание, заново все переваривая. Честно, Азирафеля даже помутило, от чего встать просто так не получилось. Нужно было приложить усилия, чтоб протрезветь и хотя бы пошевелить ватными ногами. Выдохнув, ангел наконец смог взять себя в руки и устремиться к телефону. Хотелось сказать все, начиная с того, как внутри все переворачивалось с самой первой встречи, заканчивая тем, что все желания взаимны. Но ни на один из почти дюжины звонков демон так и не ответил. И не из-за того, что не хотел говорить, а по простой причине — Кроули сейчас не свяжет и двух слов. Да и блять, Энтони и не знает, где сейчас находится его мобильный. Да и он сам находился на полу, лежа в окружении цветов, с которыми он мило беседовал, выкладывая душу. Время шло, и ангел не сидел на месте, расхаживая из одного угла книжного магазина в другой, кусая губы и время от времени рукоплеская, выражая недовольство и возмущение ворчанием под нос. Он даже уже успел протрезветь без чуда, лишь напрягая голову мутными мыслями о том, что ему делать. Если он сейчас просто пойдет и постарается забыться очередным бокалом красного-полусладкого и провалиться в царство Морфея на часов так шесть, а то и семь, то по стечению обстоятельств просто лишится друга и собутыльника, пройдя совместно шесть тысяч лет впустую. Но он так не поступит, ведь его друг — Кроули. Этот самый, на первый взгляд, несерьезный демон с чертовски горячими руками и такими притягательными глазами, которые буквально завораживали. За эту бестолочь он был готов развоплотиться, насколько он его любил. Дыша всей грудью, он все-таки делает глоток вина для храбрости и уверенно шагает к выходу, невзирая на то, что на дворе ночь и в добавок моросит дождь. Азирафель лишь прихватывает с собой бежевый плащик и открывает дверь, которая провожает его звоном колокольчика. *** — Ох, Монстера, я такой несчастный… — обращается демон к своему зеленому другу, сидя на коленках, словно взмолившись. Глаза все на мокром месте, а сам он покраснел то ли от смущения, то ли от алкоголя. — Эй, Калатея, хотя бы ты не кисни… И без тебя тошно… — прошептал Кроули, вытирая нос об рукав, вновь заливая в себя бутылку крепкого пойла. Будь он человеком, бухая так и даже не закусывая, он бы давно словил что-нибудь и откинулся. Но, к его сожалению, у него так не получится, поэтому приходится пить до того состояния, пока просто не надоест. — Блять, почему я тогда его просто не поцеловал! Он же был та-а-ак близко! — буквально рычит Энтони, ругая себя. Обычно он вымещал злобу на растениях, и первое время они все зашуганно дрожали, видя, что их хозяин не просто не в духе, а в ярости. Но после было даже сорняку понятно, что демон даже себя на ноги поднять не может, не то что руку на безобидное зеленое создание. Кое-как, опираясь на серую стену, Кроули все-таки осилил путь до ванны, заваливаясь в нее прям в одежде, включая кипяток. «Гори все синем пламенем!» думает тот и, закрыв глаза, ждет, пока вода наберется до краев. В это время он откуда-то берет сигарету, поджигая ее и начиная курить глубокими затягами. Может, сейчас в его голове только мысль о том, чтобы забыться. И скорее последствием того, что его черепную коробку попросту заполнит табачный дым, который он выдыхал через ноздри даже не морщась. *** Он знал, что сейчас время далеко не для желанных, или даже не очень, гостей. Но его сердце грубым образом защемило от пустоты. Будто его вырвали и забрали далеко-далеко. И Кроули уже давно это сделал. Поэтому взамен хотелось того же. Остановившись прямо посреди улицы, Азирафель запускает пятерню в всклокоченные волосы, восстанавливая дыхание. В голову приходит: «А к черту!» — и он просто расправляет крылья. Да, лететь сейчас прям так по городу будет очень необдуманно, от чего уменьшаясь до размеров мотылька ангел решает сократит путь напрямую к дому Энтони, не выпуская волнующие его мысли, мало ли что случится с этим горе-влюбленным демоном. *** Находясь в полной нирване, Кроули даже не подозревает, что топит соседей снизу, ведь в бой уже пошла пятая сигарета подряд, а тот все материт все на чем белый свет стоит, не решаясь раскрыть тяжелые веки. Прямо сейчас эта картина была похожа на то, словно змий просто конченый шизофреник, лежащий в ванне и разговаривающий сам с собой, и ему было действительно легче от этого, но его покой прерывает чья-то суета в коридоре. Ну и бог с этим, ведь Кроули даже бровью не повел. Кажется, блондина чуть не хватил сердечный приступ, когда он увидел огромную лужу, что стремительно вытекала из-под двери в ванную, и он буквально влетает туда, поскальзываясь и плюхаясь в горячую воду. Выключая ее, он сразу кидается в объятья бездыханному и до жути прокуренному, мокрому, но такому родному телу его демона, сжимая в руках сырую одежду, пуская слезы и кусая до жути красную губу, которую уже успели истерзать его зубы из-за нервов. — Господи, Кроули! Я-я… Я столько всего уже успел н-напридумывать! Т-ты просто не представляешь! Т-ты т-такой… Я-я… Хах… Он просто затыкается, продолжая что-то мычать в плечо Энтони, когда его в ответ сжимают в тисках сильных и немного дрожащих рук. — Я тоже люблю тебя, мой ангел… Ладонь скользит по теперь такой же влажной спине, пытаясь утешить. Мир вокруг словно полностью остановился. Лишь назойливое и почему-то такое громкое капанье капель с рыжих волос прерывает эту идиллию. В ушах стоит гул, а руки продолжают все сильнее сжимать прохладное тело, покрывшееся мурашками. Слегка вздрогнув, Азирафель все-таки шумно выдыхает, отстраняясь. Его взгляд взволнован, а губы полураскрыты в немом вопросе. Дрожащая рука отстраняется от плеча демона и уже тыльной стороной ведет по щеке, касаясь подбородка только мягкими подушечками. Кажется, те места, по которым прошлись ангельские пальцы, просто горели, примерно как щеки блондина. Он неловко отводит взгляд и чуть ли не поскуливает, закусывая губу. Черт, не делай так, Азирафель, это чертовски сексуально. Куча мыслей, как стая птиц, мечутся по всей голове, вызывая лишь одно желание, которое так долго томилось в его теле и сердце. Вынырнув с характерным громким звуком, руки тянутся к алым щекам ангела, приближаясь, и в тот же миг Энтони накрывает чужие пухлые губы своими, нежно целуя. Нет, это не был грубый или больно страстный поцелуй. Ведь думается, что демоны только и умеют что брать в свое удовольствие, но сейчас они терзали губы друг друга в медленном танце, где не было ведущего. Вели их к этому лишь чувства обоих, оказавшиеся взаимными. Любовь позволяла им чувственно переплетать языки, пусть даже Азирафель и делал это впервые, но он старался. Это выглядело так нелепо, но Кроули ожидал именно этого, казалось, с самой первой их встречи в том Эдемском саду. Когда оба отстранились от чужих губ, меж ними еще тянулась тонкая ниточка слюны, скоро порвавшись, когда взгляды обоих встретились. Ангел почему-то улыбался, даже может в душе неловко смеялся, продолжая краснеть, как цветок мака. А Энтони уже буквально пожирал того взглядом, но держал все чувства при себе, попросту закрыв глаза, поднимая тяжелое тело из воды. Его пошатывало, но так, наверное, будет лучше. Как ни странно, в трезвом состоянии он бы смущался своих действий как подросток, только потому, что перед ним был Азирафель. Раскрыть глаза пришлось только тогда, когда он почувствовал головокружительно теплые руки на своем теле, медленно стягивающие с него одежду, оставляя нагим. По телу пробежался табун мурашек, а его всего передернуло от холода, что щекотал мокрую спину из-за открытой двери. Давно уже не было душно, а по запотевшим зеркалам стали бегать капли, оставляя влажные дорожки после себя. Так же было и на теле уже полностью голого демона. Вода на его спине, бедрах и груди собиралась и быстро сползала вниз крупными каплями. Сейчас чертовски хотелось просто уже плюнуть на все: на все запреты, на все те отношения меж ними, что строились не одно тысячелетие. Вечно холодные, напоминающие змеиную кожу пальцы бережно ложатся на чужие, стискивая их, переплетая. Они дарили некое тепло, что не могло дать ни палящее летнее солнце, ни огонь в камине, ни даже его любимый плед, в который он укутывался каждый вечер. Кроули не стал ждать, ведь чувствовал, что ангел будет не против того, что его грубо прижмут к теплой стенке лопатками, а костяшки нежных рук стукнуться о нее же, словно пытаясь грубо втереться в кафель чужими смуглыми руками, продолжающими стискивать пухлые пальцы как никогда раньше. Прижимаясь друг к другу, даже через мокрую одежду Азирафель чувствовал, как тяжело вздымается грудь обоих, а сердца бьются как сумасшедшие. Бьются в такт. Будто одно на двоих. Ангел что-то хотел сказать, даже набрал для этого воздуха в легкие, сделав короткий вдох, но все его мысли оборвались, когда его так вовремя прерывал поцелуй. На этот раз похожий совсем не на нежную ласку, а на дикий всплеск нахлынувшего возбуждения. Губы терзали друг друга, зубы стукались, а языки требовательно переплетались. От такого коленки блондина стали предательски дрожать, подкашиваясь. С громким причмокиванием ангелу все-таки удается отстраниться, забавно сломанным голосом, так же не раскрывая глаза, он спрашивает у Энтони: — М-может… переместимся в спальню?.. Мягкое, словно набитое плюшем тело Азирафеля плавно опускается на кровать, млея от приятного тепла шелка черного постельного белья и разгоряченной кожи Кроули, прижавшемуся к нему сверху. Уста демона бережно прикасаются к девственной шейке, ощущая ее приятный бархат. Обдав местечко горячим дыханием, Энтони незамедлительно припадает к нему, чуть ли не вгрызаясь зубами, доводя ангела до срывающегося писка. Теперь, здесь расцветает прекрасный алеющий засос, будто свежая роза, окропленная росой, а не влажными каплями слюны, оставленными Кроули. Гордо хмыкая, рыжеволосый продолжает усыпать белоснежную кожу поцелуями и укусами, не забывая плавно, словно извиняясь за столь собственнические действия, проходится языком по синякам, спускаясь все ниже и ниже. В это время блондин захлебывался в собственных всхлипах и тихих стонах, словно находясь в бреду, сжимая одеяло под ним в кулаке до побеления костяшек, поджимая пухлые ножки, сжимая меж них до боли костлявые бедра демона. Как же он контрастно смотрелся на фоне этой черной как смоль ткани, прям как инь-янь. Он действительно был частичкой добра в пучине греха, смешиваясь с ним воедино. Когда влажные, но все такие же шершавые губы находились на уровне пупка, рыжая макушка резко взмыла вверх, а горящие похотью змеиные глаза стали жадно пожирать своим взглядом ахуенный вид, открывшийся перед ними: с трудом дышащий только его собственный ангел, с каждой секундой смущающийся и краснеющий сильнее и сильнее, отводя взгляд куда-то в неизвестное даже ему направление, кусая те самые пухлые губки, налитые кровью от долгих и терзающих их поцелуев. Как же он давно хотел увидеть именно эту картину. Наверное, сейчас он совершает самый серьезный грех — порочит Азирафеля. Но, Бог свидетель, им обоим это нравится. Скоро отстранившись от пылающего тела, Кроули лукаво шепчет: — Я хочу, чтоб ты прос-с-сил меня… — улыбаясь, как будто он самый опасный хищник, что склонился над своей жертвой, Энтони смело разводит ноги, сжимавшие его по бокам, продолжая: — что ты хочешь, чтобы я с тобой с-с-сделал… Блондин даже жмурится до ярких звездочек перед глазами, пока полностью не расслабляется, пуская все на самотек. — Возьми меня..... *** Азирафель выгибается до легкого хруста позвоночника от растягивающего его уже второго пальца. От пошлого хлюпанья смазки и приятного чувства, разливающимся по всему телу, будто глоток дорогого и высокоградусного алкоголя, уже алели уши, а горящие щеки были на ощупь горячее кипятка. И вот, в него под жалобный собственный стон проникает третий палец, принося немного боли, что буквально за долю секунды заменяется волной чарующего наслаждения от того, как его мягкие девственные стенки разводят на манере ножниц умелые пальцы демона, поглаживая изнутри. Ему сносит крышу от ощущений, от чего ангел поддается бедрами навстречу, буквально насаживаясь в ответ. Одно движение — и Кроули находит заветную точку, тот самый комочек нервов, от нажатия на которую у блондина попросту закатываются глаза, а голос срывается в громком стоне. В голове Энтони кружится только сиплое: «Е-ещё! Пожалуйста, быстрей! А-ах… Г-глубже! Да!». И демон просто не может отказать этим мольбам, делая все. Последней каплей стало то, что ангел упал на спину, немного отстраняясь, разведя ноги и спрятав красное личико в изгибе локтя. — П-пожалуйста… В-войди в меня… Он, кажется, хотел сказать что-то еще, но ему не дал настойчивый поцелуй, на который моментально последовал ответ. Поцелуй выходил чертовски развязный, но это было со стороны демона лишь для отвода глаз, когда истекающая естественной смазкой головка его члена аккуратно пристроилась к манящему, немного сжимающемуся входу. Медленно, дюйм за дюймом, он входит до конца, нависая над тяжело дышащим ангелом, припав к его ушку, чуть прикусывая, после проводя языком, томно выдыхая, начиная аккуратно двигаться. — Кроули… Наверное, то, как Азирафель простанывает имя змия снилось лишь в его мокрых снах. Он и представить себе не мог, как же это пошло звучит с этих губ, цвета спелой вишни. Ни с чем не сравнить… Ноги в движение неловко охватывают чужие, грудь вздымается от частых и далеко не тихих стонов, максимально прижимаясь к чужой, ощущая учащенное сердцебиение. Кроули было не оторвать от манящего тельца под ним. Да, оно было не модельной формы, но оно было просто идеально для него. Эти едва видные ключицы, плечики, шея, и это прекрасное адамово яблоко, на которое демон уже давно заострил зубы, впиваясь прямо в него, слыша писк удовольствия прям над ухом. Сейчас он не хотел, чтоб на Азирафеле осталось хотя бы одно «живое» место, где бы не цвел бутон очередного малинового засоса. Лопнувшие капилляры от укусов были похожи на красные звезды, которых хотелось соединить в созвездия и, желательно, языком. Темп с каждой секундой нарастал, и вот уже оба громко стонали, будто соревнуясь, кто громче. Было неудивительно, ведь именно такого исхода их отношений хотели они оба. Просто один был до безобразия приличен и скромен, а второй просто не хотел очернять честь самого светлого существа в его жизни, но черт возьми… Этот секс нельзя было назвать чем-то очень пошлым или грязным. Это даже нельзя назвать сексом, ведь те оба на самом деле занимались настоящей любовь. Кроули, несмотря на то, что он демон, двигался хоть и быстро, на так нежно, доставляя лишь удовольствие, в добавок шепча ангелочку все то, что так давно хотел сказать, вызывая лишь умиление. А Азирафель в свое время продолжал комкать в руках одеяло под ним, кусая время от времени губу, прерывисто дыша прямо в желанные уста рыжего партнера, нежно целуя, не желая говорить и слова, лишь наслаждаясь. Хотя какие к дьяволу слова, если он с трудом мог сделать вздох. Вокруг них будто отсутствовал кислород, ведь воздух просто накалился до такого состояния, что было невозможно дышать им обоим. Первым сдался ангел. Даже без рук и какой-либо другой стимуляции он излился прямо к себе на живот, немного пачкая живот Энтони. Спустя каких-то пару минут и нескольких резких толчков демон утробно стонет, выходя и кончая следом за Азирафелем, смешивая их семя. Подарив финальный поцелуй, демон валится рядом с блондином, зачесывая растрепавшуюся челку назад, улыбаясь, словно совершил сейчас что-то поистине коварное. — Я люблю тебя, Азирафель… Хихикнув, в его сторону поворачивается ангел, и он, с прикрытыми глазками, шепчет в ответ: — А я люблю тебя, Кроули…