Разорванные нити

Белое пианино. Ничего более. Лишь один музыкальный инструмент. Но с него всё началось. Первая встреча, первый разговор, та сделка, о которой уже было забыто, как было забыто и это пианино. Сейчас оно стояло, но создавалось ощущение, что его и не было вовсе. Никто не играл на нём, ни чьи пальцы не прикоснулись к его клавишам, инструмент не извлёк из себя ни единой мелодии. Лишь только свет играл на его белоснежной девственно-чистой поверхности. На бар опустилась тишина. И пусть музыка играла, но для Бана это было лишь мимолётным событием. Множество незнакомых лиц, люди, которые приходили и уходили. Менялась жизнь, но люди оставались теми же. Многие хотели сыграть за пианино, но никто так и не решался к нему подойти. Оно взывало лишь к тому, кого признало уже давно, но этот человек растворился в первых солнечных лучах. Исчез, словно мираж, оставив после себя лишь лёгкий аромат корицы. Бан Чан наблюдал за посетителями, медленно потягивая напиток из стакана. Бар пользовался популярностью, но сейчас его это не особо волновало. То и дело взгляд останавливался на двери, но каждый раз молодой человек отводил взгляд серебряных глаз, стоило посмотреть на вошедшего. Время бежало, оставляя прошлое позади, уничтожая и стирая его из памяти. —Первый снег пошёл, — рядом на диван сел Минхо. Ранее красные вызывающие волосы парня теперь вернули свой настоящий тёмный цвет. —Да, я видел. —Ничего ты не видел. Иногда хоть стоит смотреть в окно. Стареешь. —Я всего на три года старше, — проворчал Бан Чан. —Однако сейчас бухтишь как старый дед. Хоть полюбуйся чем-то, — Минхо указал на стёкла; в ярких, но холодных лучах зимнего солнца, кружились снежинки, их тени плясали на пианино, словно бабочки. —Так и никто и на сыграл на нём... Бан Чан отрицательно покачал головой. В душе он даже был рад, что никто так этого и не сделал. Даже сейчас он видел перед собой его фигуру. —Скажи, Минхо, почему ты продолжаешь ходить сюда? Давно ведь не меня не работаешь. —Разве мне нужна причина? — юноша смотрел на Бан Чана умными и ясными глазами. —Прошлое не хочет нас отпускать. Ты ведь сам это понимаешь. Поэтому я продолжаю приходить сюда. А ты продолжаешь работать. Неужели хочешь забросить это бар? —С чего ты взял? —Слухи пошли, да и вообще... Бан посмотрел на часы. Минутная стрелка медленными рывками двигалась по кругу. —Мне просто надоело. Я не убегаю. Просто устал. —Четыре года прошло, Бан. Пора двигаться дальше, прошлого не вернуть, пусть оно и свело нас. Бан Чану нечем было возразить, Минхо был прав. Они все оказались связаны, в тот день, но теперь одно звено из них исчезло. —Тогда... — Минхо не отрываясь глядел в окно, — Тогда, когда это случилось, тоже шёл первый снег... *** Феликс подставил лицо падающему снегу. Свет ослеплял, снежинки таяли, стоило им коснуться его кожи, стекая вниз холодными каплями. Стало легче дышать. Теперь город не давил на него своей тяжестью, теперь Феликс был свободен. Столько времени прошло, но город снова принял его снова в свои объятия. Город, который забрал у него будущее, город, который даровал нечто большее, чем юноша мог представить. Однако сейчас он стоит один посреди улицы, люди, словно вода, обтекают его, иногда задевают локтями. Феликс слегка поморщился, снежинка попала прямо в глаз, но боли не было. Он поднял правую руку, представляя её под снег. Теперь она почти не дрожа, но вокруг ногтей и на кисти всё ещё иногда появлялась синева. Он снова чувствовал холод. Тогда Феликс даже не мог ощутить холод клавиш пианино, тёпло ЕГО рук, а теперь он словно ожил. Может поэтому, спустя четыре года, он стоит перед дверьми того самого бара — места, где всё началось. Он тогда и не думал, что простой листок нот, так сможет изменить его жизнь. Феликс слегка улыбнулся, сжимая в левой руке ноты. Он тогда забрал их, забрал и не показывал никому, но теперь готов. Бессонные ночи, боль, отчаяние, Феликс шёл к своей цели. Он знал, что попросил у НЕГО слишком много, понимал, что это невозможно, но лишь надежда не давала ему отступить. Феликс тряхнул волосами и потянулся к ручки двери. Холодная, скользкая. Феликс забыл про перчатки, забыл, что всегда перед тем как зайти, шипел сквозь зубы и вытирал ноги, чтобы не получить от бармена по голове за испачканный пол. Ручка тихо опустилась вниз. «Бан, ты же всё ещё ждёшь меня? Я пообещал тебе вернуться, так что же... Ты не забыл меня?» Феликс зашёл в бар, и последняя мысль ярко вспыхнула в него в голове: «Это первый снег в этом году, но до чего же он прекрасен и печален...»