Living Fiction

      Несмотря на заверения физиотерапевта, что он добился существенного прогресса, Джейме все чаще стал замечать, что после их сеансов он чувствовал себя более разочарованным, чем когда только начинал. Он еле-еле достиг того уровня, когда смог держать ручку, не говоря уж о том, чтобы разборчиво писать с ее помощью, и порой казалось, что не было никакого смысла восстанавливать правую руку, когда наверняка было бы быстрее самому переучиться использовать левую. Когда он поделился ходом своих мыслей с Бриенной, она, однако, выглядела так, будто была готова отвесить ему подзатыльник. И потому он продолжил, делая предписанные упражнения дома и постепенно укрепляя руку.       Поначалу Джейме расстраивался из-за того, как медленно он стал писать; хоть он и мог печатать только левой рукой, это происходило медленно, и даже правая рука помогала не так эффективно, как он надеялся. Бриенна предложила ему начать делать аудиозаписи для себя: так он смог бы проговаривать истории вслух, а потом медленно записывать их, когда идеи уже сохранены. Иногда она приходила и печатала то, что он диктовал ей, или просила его отправить ей на электронную почту аудиофайл, чтобы затем перевести в текст. Она говорила, что ей скучно и у нее есть свободное время, и он соглашался с этой ложью настолько любезно, насколько мог. Джейме определенно не мог переводить свои мысли в текст так быстро, как привык, но это было лучше, чем чувствовать, как они множатся, а потом исчезают в его голове, так и оставшиеся незаписанными.       Бриенна заезжала за ним после физиотерапии раз в неделю и отправлялась с ним за кофе. Однажды, когда она заметила, что он смотрит на свою руку с выражением, которое ей явно не понравилось, она ущипнула его так сильно, что у него появился синяк. Она закатывала глаза, когда он настаивал на том, чтобы расплачиваться за все наличными, потому что его подпись была недостаточно разборчивой, чтобы оставлять ее на чеках. «Как ты планируешь восстанавливаться, если ты даже не практикуешься?» Бриенна заставляла его работать: постоянно спрашивала, когда он отправит ей новый материал, прочитал ли он ее правки в последнем разделе, что он планирует дальше делать с сюжетом. Похоже, она направила всю свою настойчивость на то, чтобы он продолжал работать, не позволяя ему хандрить, жаловаться и опускать руки.       Его отец не мог не заметить ее почти постоянное присутствие, в частности с тех пор, как он однажды попытался забрать Джейме после его сеанса терапии, но увидел, как они с Бриенной уходили вместе. Но он не смотрел на нее с пренебрежением, чего ожидал Джейме, и даже счел спросить о ней за одним семейным ужином. Тирион едва не подавился фасолью от удивления. Серсея же просто поджала губы и сделала глоток вина.       Серсея почти не разговаривала с ним со времен ее визита в больницу, но неуловимого выражения отвращения (наморщенный нос, поджатые губы), появлявшегося каждый раз, когда она смотрела на его рубцеватую и несовершенную правую руку, было вполне достаточно. Очевидно, теперь она не была заинтересована в борьбе за сохранение своих прав на него, дефектную версию своего близнеца. Для него было облегчением наконец-то почувствовать себя свободным от нее, даже несмотря на то, что он изо всех сил постарался сделать это самостоятельно.       Медленно, медленно ему становилось лучше. Джейме уже мог сжимать, держать и маневрировать своей правой рукой с некоторой степенью точности. Когда он впервые, используя свою правую руку, поднял, удержал и отпил из своей кофейной кружки перед Бриенной, Джейме пронаблюдал, как округлились ее глаза в понимании, а затем ее лицо озарила улыбка, и все эти сеансы у физиотерапевта наконец окупились разом. Когда он оставался один дома, то стал есть без рубашки после того, как испортил три штуки, облив себя в своих неуклюжих и безуспешных попытках поесть, задействовав свою правую руку. Он не рассказывал об этом Бриенне, каким-то образом догадываясь, что она не одобрит такую подстраховку, но уже мысленно возражал, потому что вылить горячий суп на голую грудь чертовски больнее, чем на рубашку, и это был отменный мотив для совершенствования.       Близился его день рождения — факт, который Тирион, судя по всему, сболтнул Бриенне, так как теперь она настаивала на том, чтобы пригласить его поужинать. «В какое-нибудь приятное место». Джейме не особо хотел есть в модном ресторане, когда его навыки принятия пищи все еще оставляли желать лучшего, но он понимал, что Бриенна была права — ему необходимо практиковаться, он должен постараться. Ей будет все равно, если он уронит половину своей еды обратно на тарелку, а остальные, кто может заметить это, не имеют значения. А еще было совершенно бессмысленно спорить с ней, когда она что-то вбивала себе в голову.       — Братец! С днем рождения!       — Привет, Тирион. Спасибо.       — Пожалуйста, скажи мне, что дело продвигается.       — Мой физиотерапевт говорит, что я хорошо справляюсь. Я все еще не могу ни черта толком написать, но…       — Не это дело, болван. Дело с Бриенной.       Джейме простонал.       — И не надо стонать, ты взрослый мужчина. Тебе она нравится.       — Тирион…       — Тебе нравится она, ты нравишься ей, отец к ней терпим, а Серсея ее ненавидит. Все это — самые что ни на есть признаки того, что тебе нужно двигаться дальше. Мне она тоже нравится, но я подумал, что ты и так уже это знаешь.       — Ты поэтому украл мою мочалку?       — «Украл» — неправильное слово. Я пытался помочь вам, двум дурачкам, продвинуться с этим.       — Тирион, никакого «этого» нет.       — Ты говоришь так, будто разочарован отсутствием этого.       Бес.       — Послушай, я уверен, что Бриенна не думает обо мне в этом смысле. И на самом деле она заслуживает кого-нибудь получше.       — Во-первых, она, безусловно, думает о тебе в этом смысле. Если бы не думала, то не предприняла бы такой наивной попытки спасти тебя на той парковке. Она бы не заезжала за тобой после физиотерапии раз в неделю…       — Тирион, она делает все эти вещи, просто потому что мы друзья и ее воспитали порядочным человеком.       — Ты идиот, если веришь в это. И что значит, она заслуживает кого-нибудь получше? Тебя обычно считают достойной партией.       — Я старше ее больше чем на десять лет.       — Некоторым женщинам это нравится.       — У меня теперь нет двух пальцев, и я едва могу самостоятельно есть.       — Она определенно последний человек, которого будет беспокоить первое, а второе всего лишь временно.       — У меня безумная семья.       — Она уже вполне прекрасно и без жалоб справилась с нами.       — У меня был роман с моей сестрой-близнецом. У нас два общих ребенка, которых я не могу открыто назвать своими.       — Бриенна знает об этом?       — Да.       — И ты все еще ей нравишься.       — Да, как друг.       — И она все еще беспокоится о тебе. Несмотря на все твои недостатки. Мне кажется, я побеждаю в этом споре.       — Она беспокоится обо мне, потому что она мой друг.       — Друзья не краснеют так отчаянно, когда видят своих друзей в плавках.       — Она много краснеет. Все время.       — Ага, когда ты без рубашки или используешь любую форму сексуального подтекста.       — Потому что ей некомфортно.       — Ох, ради всего святого. Ты любишь ее. Она любит тебя. Хватит все так усложнять.       — Тирион, все и впрямь сложно.       — Это не было бы так, если бы ты взял себя в руки и уже поцеловал ее.