Вне реальности

Ромео только возвращался домой, когда хмурая ночь раскрыла свои очередные объятия. Тёмная улица сопровождала его грозными тенями встречных деревьев, освещаемых луной. Световая игра их листьев отдавалась на тропах, ведущих к домам местных жителей. Сейчас все они: забияки, лодыри, лжецы и воители - спали крепким сном, что не нарушало яркое небесное светило, кидающее свои отблески в их окна. Здесь не было одинаковых зданий. Каждый дом, что встречался на пути, был по-своему изящен. К примеру, крыша строения, что было по правую руку идущего юноши, блестела оттенком красного на свету, что залил всю ее покрывавшую черепицу. Следующую же крышу почти не было видно - зеленые стрелки надоедливого плюща овили весь фасад здания и частично перекрыли ее собой. Конечно, можно было бы обойти этот дом, осмотреть каждый кирпичик, что был вложен в его стены, но пребывай читатель в ночной Вероне ХIV века, он бы сам ни за что не стал тратить столько времени на такую глупость. Пройдите вдоль и поперёк этих вымощенных камнем дорожек, дотроньтесь до глади прудов, в коих отражаются звезды, прильните к могущественным колоннам, держащие извечно-суровые и неприступные навесы и осознайте, что уходить вам не захочется. А ведь вы бы так и не увидели этой красоты, строгой апатии здешних монументов, клумб, что украшают входы во дворы и садов, покрытых прекрасными цветами и плодотворными деревьями, не дозволь вам этого богиня ночи, страсти и успокаивающей прохлады. У неё много имён, но обычно люди даже не смотрят на небо где она обитает, считая существование этого неподдельного искусства как что-то должное, само собой разумеющееся. И называют они ее просто «Луна». Она обижается, но разве может что-то сделать с этим прозвищем? Луна действительно разгневалась этой ночью. Она напоминала желтое колесо, что послужило бы отличной свечой, если бы Ромео, подумав, решил задержаться под открытым небом и провести лишний час в упоении любимой книгой. Но это колесо через какое-то время вытянется в кроткий месяц. Он красив, но не издаст столько же света. Даже такому изяществу, как извечной луне, как гордой богине Кори, приходится что-то терять. Но вскоре потери вновь заполняются в окружности белилами цвета бледного солнца, когда тому наступает срок. И сложно отличить эти лунные круги друг от друга - старое и новое - они одинаковы по виду, размеру. Заметим, что каждый человек - отдельный месяц. Он страдает от того, что неполноценен, от того, что неудачи настигают его из каждого действия, что он хотел бы совершить. Эти страдания всегда друг на друга похожи и люди молят, чтобы те покинули их как можно скорее. Но проходит время, месяц сменяется луной. Это происходит так же плавно, как краска, попавшая в воду, отдаёт ей свои оттенки, окрашивая скупую прозрачность тонами когда-то ярких цветов. А после, наступает полнота. В этом идеальном круге нет изъянов. Тогда каждый хочет утонуть в нахлынувшем счастье, раствориться в нем, лишь бы не вспоминать события горя, бытия месяцем. Вот только счастье, в отличие от бед, отпускать не хочется. И каждый раз люди плачут, осознавая, что с каждой ночью от них уходят части, фазы полноценности. Ведь счастье мимолетно, рядом с ним не считаешь часы. А затем снова наступает новый цикл - все идёт по уже проторенным тропинкам. Но каждый, даже зная это, который раз наступает на те же самые грабли, проклиная судьбу и наивно полагая, что их они видят впервые. Является ли таким исключением Ромео? Сейчас он шёл, упоенный счастьем. Его синий плащ - символ клана Монтекки, с которым он ни за что не расстанется - развевался от быстрой, едва ли не подпрыгивающей походки. Что могло в нем породить такую радость? Ведь, кажется, еще вчера юноша ужасно тосковал по прекрасной Розалине, что поклялась служить до смерти тела на Земле - Богу. Ромео был так сильно в неё влюблён, что его сердце, выпрыгивающее из груди, хотело покоиться на руках невинной. Но она не протянула ему свои ладони и трепещущее сердце Ромео, обливаясь кровью было вынуждено остаться при нем. В те ночи к нему в окно заглядывал месяц. А что же сейчас? Счастливый, он то и дело поправлял сбивающуюся ткань на бальном одеянии такого же белого цвета, как и его развернувшаяся луна. Он был влюблён, влюблён повторно и сбивчиво, но зато так искренне и чисто. А перед глазами вновь и вновь появлялся образ юной девы, что была невысока ростом, ее глаза блистали ясной голубизной утреннего, ещё самого толком не проснувшегося неба, а светлые волосы, длина которых была ниже плеч, просто пленили собой ум. Создавали пелену перед взором, из-за чего видеть можно было только ее хрупкое тело, обличённое в прекрасное, как и она сама, бальное платье. Ромео был готов прокручивать в памяти целую вечность момент их первый встречи. Кажется, эту девушку звали Джульетта... Капулетти. Да, точно, Капулетти. Но отчего-то этот факт совершенно не пугал, а тайно влёк. Про себя юноша заметил, что напоминает со стороны того самого Змея из Небесного Сада. Или Адама... О боги, это совершенно неважно! Куда трепетнее было то, что Джульетта приняла чувства Ромео. Теперь он мог держать ее руки в своих, не сводить взгляда с прекрасного лица и все это - не скрываясь! Любить - прекрасно, но любить в тайне - просто губительно. Юноша успел это испытать на себе. Дорожки все вились и вились, пока не образовали одну прямую, ведущую к могущественным воротам поместья Монтекки. До этого в разброс, то там, то тут растущие деревья превращались здесь в чудесную аллею и Ромео отдал себе отчёт в том, что ночью здесь особенно прекрасно. Хотя это суждение было весьма глупым, ведь все надоедает, что мы видим днём. А ночью открывается новый мир, полный неизведанных тайн. И снова чувствуешь себя маленьким ребёнком, которому позволили выйти за ограду. Ни одно окно не было освещено пламенем свечи. Каждый жилец уже давно видел сны, лёжа в своей постели. Лишь в некоторых стеклах можно было узреть блики лунного света. Тихо отперев калитку, Ромео вошёл во двор, коротко кивнув страже и улыбнувшись. Мало кто мог устоять перед этими упрямо-мечтательными глазами, губами, уголки которых так беззаботно поднимались каждый раз, когда он хотел замять свою вину. Родители его, скорее всего, обыскались. Шум поднимать очень не хотелось, поэтому юноша тихо закрыл за собой калитку, быстро, будто невзначай поворачивая голову от не удивленной стражи. Он прошёл в дом. Особняк, милый ему с детства. Каждый угол был изведан здесь Ромео ещё в юные его годы. В глубине себя Монтекки понимал, что это - те самые стены, лестница, двери... Но в тот вечер все, совершенно все приобретало новый оттенок. Юноша будто смог открыть глаза, вдохнуть полной грудью и сделать шаг в сторону, не навстречу петле, свисающей с потолка. Спать не хотелось. Душа трепетала в желании посетить ещё один бал или пройти шагом всю Верону, но главное, чтобы он был не один. Главное - чтобы его ладонь была рядом с ладонью Джульетты, а пальцы их переплетались в крепкий замок. Не в силах стерпеть своё одиночество, Ромео взбежал по лестнице на второй этаж дома и остановился. Он мог пойти в свои покои, дождаться там утра, а потом снова вернуться к прекрасной Джульетте, а мог... Юноша резко повернулся и быстрым шагом направился к комнате, где, должно быть, спал его кузен. Ромео очень надеялся, что сможет упросить его на ночную прогулку. Вряд ли Бенволио согласится взять с ними Джульетту, что обижало, но не выбивало из колеи юношу, но Ромео хотя бы сможет поделиться с братом всем тем, что он смог почувствовать за этот вечер.