***
Люси с легким испугом смотрела на собственные окровавленные пальцы, не в силах поверить, что ее женский цикл удивительным образом не сбился или и вовсе не прекратился. Низ живота повторно сжался в ноющей судороге. Девушка шмыгнула носом, вдруг ощутив, что стоять на открытом воздухе абсолютно мокрой еще и без одежды не очень то и приятно; по молочной коже пробежались мелкие мурашки, заставив даже самые мелкие волоски встать дыбом. Не хотелось даже думать о том, что может сотворить злобный ящер, что нетерпеливо ожидал ее на берегу. Карие глаза невольно метнулись на середину водоема, мысленно прикидывая за сколько минут она сможет до туда добраться. — Люси.? Голос хищника пустила по хрупкой спине волны ледяной дрожи, и все женское нутро на мгновение замерло. — Что с твоим запахом?.. Она хотела было нырнуть в воду, но было уже поздно — хищные зеленые глаза уже оказались прямо перед ее лицом, а чешуйчатая лапа крепко ухватила тонкое запястье. Как он только мог за долю секунды оказаться так близко к ней? Стоило лишь на миг отвести взгляд, а все произошло так, будто бы блондинка не успела и глазом моргнуть, уже оказавшись в плену железных рук. Из горла не мог выйти даже жалкий всхлип, как бы Люси не старалась, но ей казалось, что легкие изнутри застыли, забывая о том, что их хозяйке нужно дышать. Сердце билось тяжелыми быстрыми ударами, колотилось в груди громко, перекачивая по сосудам холодный страх, вгоняя девичье тело в оцепенение, парализуя, лишая всякой возможности дать хоть какой-то отпор. Люси не знала, что теперь можно ожидать.***
— Н-Нацу.! П-Прошу. п-пере…стань… Ах!.. Люси жалостливо прикусила губу, раня зубами нежную кожу, до побеления пальцев сжимая собственные руки, лихорадочно пытаясь ухватить вспухшим ртом ускользающий воздух, пытаясь унять дрожь тела, всеми силами сжимая широко раскрытые бедра, и в который раз изгибаясь дугой от очередного движения горячего языка, голодно вылизывающего все что было возможным. Она ощущала хватку его руки на своем запястье: он сжимал не сильно, но довольно крепко, чтобы девушка наконец перестала ими так не кстати изворачиваться. Только зря силы тратила, глупышка. Очередной крик отразился от стен пещеры, когда жаркий комок внизу ее живота пустил по чувствительному телу новые огненные искры, что напряжением скручивали мышцы, вгрызались жгучими клыками в плоть, заставляя лицо пуще прежнего гореть пурпурным румянцем. До чего же ей было стыдно от действий дракона, который, наоборот — с диким и голодным вожделением наслаждался процессом. От смущения и жгучей неловкости хотелось уйти под землю, ведь то, что он делал, было настолько грязным, пошлым, мерзким!, Люси бы с радостью убежала, и больше бы никогда не осмелилась посмотреть этому зверю в глаза. Вот только все, что она могла сделать — беспомощно сдерживать рвущиеся наружу крики, вот только не от боли совсем, а от странных ощущений, до искр перед глазами приятных, но постыдных, греховных. Невинная девушка даже не знала, что можно было делать такое. А Нацу потерял голову, рассудок, да все что угодно! Его тело охватило пламя первобытных инстинктов, что атаковали все его существо, пленили тело, и он с болезненной радостью был готов подчиняться им. Запах крови его человеческой самки смешанный со вкусом ее смазки — высшее наслаждение для хищника, лучшее угощение для оголодавшего дракона. Ее запах повлиял на него, как это бывает в мире животных, ведь если течка у самки — прямой призыв к размножению, то и у человеческих женщин это почти тоже самое. В крови появляются специальные феромоны, что влияют на запах женщины, на ее тело и прочее, так ее организм готовится к последующей беременности и вынашиванию ребенка. Но если соитие не происходит вовремя, то может появится кровь — последствие того, что девушка так и не стала оплодотворенной. Нацу знал о человеческом организме не так и много, но был весьма недоволен тем, что у человечишки пошла кровь, это было знаком того, что у него ничего не вышло. Проклятье!.. Озлобленный собственным исходом мыслей, хищник схватил женское бедро и снова рванул поближе к себе, ведь он немного увлекся и девушка из-за собственных извиваний довольно далеко уползла от него. Люси пугливо вскрикнула, когда ее с такой силой притянули обратно. Невольно она открыла плотно зажмуренные веки, ища взглядом бесстыжие глаза — и снова лицо обдало жаром, когда Нацу, пристально всматриваясь в неё, прошелся языком по маняще раскрытым складкам ее плоти, подхватив новую каплю крови, довольно облизнулся. Его подбородок, скулы, губы, были перепачканы ее кровью. С одной стороны было страшно, если бы никто не знал откуда была эта кровь. Очередной приступ стыдливость накрыл девушку, и она быстрым движением успела сжать вместе коленки, дрожащим голоском пролепетав: — Пожалуйста, Н-Нацу… я...не могу больше так… Это... — Мне нравится. Я не хочу прекращать. Его ответ звучал твердо, но кареглазая могла поклясться, что голос зверя был пронизан возбуждением, а из его груди доносилось нечто среднее между рыком и мурлыканьем кошки. — Н-Но я!.. Ах! Сжатые ноги не помешали розоволосому перевернуть ее чуть в бок, где вид ее опухлой промежности все так же открывался ему. Он снова лизнул ее, и понял, что крови не было, лишь тягучая сладковатая смазка приятно вязала его язык. У нее тоже был чудесный вкус, несущий по венам хищника все новые жаркие разряды, оседающие тяжелым комом внизу живота. Его член дернулся от мысли снова оказаться в тесном плену женского лона, ощутить тепло и влагу ее плоти. Нацу сжал зубы. Сейчас ему было нельзя. Инстинкты говорили ему, что это может быть бесполезно, не нужно. Но черт, почему он так сильно этого хотел?! Невольно он проскользил вдумчивым взглядом по телу своей жертвы: сжатые бедра, покрытая испариной кожа, на некоторых местах несдержанные следы укусов, он отпустил ее руки, и хоть девушка уже не вырывалась, но прикрыла раскрасневшееся до слез лицо, открыв замечательный вид на нежную упругую грудь, с влекущими розовыми сосками. Дракон невольно вновь облизнул губы. А в следующую секунду тело, отключенное от власти мыслей, проскользнуло по грудной клетке, и с вожделением накрыла округлую плоть, жадно сминая — уже более осторожно, не так, как в первый раз. Чтобы не поранить нежную кожу, розоволосый смог спрятать собственные когти — они втянулись под кожу ногтевой пластины, создавая впечатление обычных мужских рук, покрытых шероховатой бордовой кожей. Люси неясно всхлипнула. По девичьему телу прошла будоражащая нутро дрожь, вновь стремясь к жару между бедер. Это было… приятно. Не отвратительно, как ожидалось, но… так странно. Хищник повторил сжатие, на этот раз пройдясь большим пальцем по затвердевшему соску, и блондинка выдохнула — хорошо, это было… хорошо. Когда он так дико подхватил ее из водоема в тот раз, девушка не на шутку перепугалась, а тело стало таким колким, что любое прикосновение становилось похожим на проколы сотни мелких иголочек. За минимально потраченное время он с ней на руках оказался в пещере, преодолел никчемное расстояние в несколько шагов до подстилки из шкур и тут же повалил Люси на нее, укрыв мощным телом и могучими крыльями. Она пыталась докричаться до него, звала, но ничего не выходило: дракон лихорадочно обнюхивал сгиб между шеей и плечом, скользя при этом грубыми ладонями по коже, будто жадный вор, пытающийся сграбить как можно больше чужого богатства. Когда до него дошло, что запах идет не оттуда, стал спускаться ниже: по ключицам, груди, втянутому от напряжения животу, пока до него не дошел запах женской крови. От первоначального непонимания он слишком сильно сдавил два хрупких женских запястья, которые все это время пытались его от себя отпихнуть, вызывая пугливый вскрик, тут же ослабляя хватку, но не отпуская. В его мыслях не было желания причинить ей боль. Появилось другое. Он умелым движением широко раскрыл ее бедра, не вслушиваясь в сумасшедший визг со стороны блондинки, вместо этого сосредоточив внимание на женской промежности, откуда сочились струйки алой крови перемешанные с запахом девичьей сущности. Разум окончательно перестал работать, когда язык коснулся этой удивительной смеси. И больше Нацу не реагировал ни на что. Удивительным образом Люси подметила, что когда он уделял особое внимание одному месту — взбухшей горошине, чтобы была вверху складок, то ей становилось очень хорошо и боль уходила, оставляя лишь распирающий поток энергии, что, с течением времени, становился все сильнее и сильнее, скорее желая вырваться. Но дракон, чьи действия были слишком непостоянны, все время отдалял это ощущение. В какой-то момент, лишь на пару секунд, кареглазке хотелось, чтобы он не останавливался, не переставал этого делать, позволил этому маленькому «взрыву», что так долго копился внизу живота, наконец, вырваться наружу. Но это было лишь короткое желание, потому что все меркло под гнетом стыда, смущения и неловкости. Сейчас же Люси, что лежала на боку, все еще чувствовала этот комок напряжения внутри, но совершенно не понимала, как же ей с этим быть. Тело требовало, чтобы это напряжение вышло наружу, нутро ей подсказывало, что от этого станет лишь еще лучше. И когда же зверь сжимал ее грудь, перекатывая упругий сосок, между ног все пульсировало, но это было совсем не то, чем раньше. Как же это так?.. Его вторая рука огладила изгиб талии, настойчиво заставляя повернуться обратно на спину. Люси не могла противится, поэтому ноги пришло прижать к себе ближе. Это не понравилось Нацу, ведь таким образом она мешала его глазам все внимательно осматривать, поэтому ему пришлось опустить ее ноги обратно вниз, таким образом он нависал над ее телом, расставив ноги и руки по обеим сторонам. Довольствуясь полученным исходом, дракон, наконец осуществил долго зудящее в мозгу желание — накрыл розовый сосок своим ртом, голодно посасывая, играясь с ним языком, неосторожно царапая зубами. — Н-Нацу! А-Ай, з-зубы! Мммм…! Хрупкие пальцы взметнулись к малиновым волосам, цепляясь за густые пряди, пытаясь хоть немного отстранить зверя. Не с первой попытки, и даже не со второй, но его хватка на груди ослабла, лишь ощущалась влага и жар чужого рта на чувствительной коже, и как ловкий язык обводит манящий ореол. Вскоре он отстранился, облизав полушарие груди, и тут же накрыл вторую грудь своим ртом, еще и для удобства удерживая ее собственной лапой. Странно, но от таких действий все сильнее и сильнее тянуло между бедер. Горячую пульсацию всеми силами хотелось приостановить, заставить ее прекратиться, дать ей полную свободу. Пока дракон был занят ее грудью — по его довольно прикрытым глазам и ослабевшим крыльям было ясно, что данное занятие нравится ему не меньше, Люси осмелилась: плотно прижала бедра друг к другу, сдерживая пульсацию, но вместо этого она стала лишь мощнее. Девушка ерзала бедрами, но ничего не помогало утихомирить это зудящее ощущение внизу. Невольно она посмотрела на собственные, абсолютно свободные руки. Одна находилась в густой шевелюре, другая плотно прижималась к бицепсу, хоть немного удерживая розоволосого от того, чтобы он полностью не навалился на ее тело. Ей захотелось попробовать опустить руку туда. Постыдная мысль пронзила ее жаркой волной, от чего дышать стало в разы труднее, а сердце замерло. Нет, нельзя! Но что же тогда предпринять?.. Не может же она.? Но ее мыслительную деятельность прервало вновь нарастающее ощущение болезненности внизу живота — стоило Нацу прекратить хозяйничать там языком, как постепенно боль возвращалась немилосердными спазмами. И как по сигналу, прямо возле ее уха раздался хриплый голос: — Я знаю, что у человеческих самок течка проходит больно, — жар его дыхания, что обволакивал ее ушную раковину, пускал табуны мурашек, а девичье тело снова отозвалось приятными волнами охватывая каждую мышцу. — Тебе сейчас больно, Люси? Она не знала, что ответить. Сердце странно задрожала в глубинах ее грудной клетки: слишком редко и не часто он звал ее по имени, а если это и случалось, то только по каким-то очень важным вопросам. Неужели действительно ему было нужно знать, что ей не больно.? Лишь спустя минуту, когда охваченный возбуждением хищники пронзительно заглянул своими зелеными глазами в ее, блондинка нашла что ответить ему. — Внизу… Болит там, внизу… — ее голос подрагивал от смущения, от жгущего глотку стыда, и от похоти, что впервые полностью одолела женский разум. — Если ты снова… Договорить ей так и не удалось, а вот перестать дышать — вполне. И дело вовсе не в ее словах, просто Нацу почуял новый прилив крови, тут же увидев, как она стекает по внутренней стороне бедер. Рот снова прижался к женскому лону, а Люси застонала — это действительно было то, чего она хотела.***
Следующие 4 дня она не могла выйти из пещеры. Живот болел, грудь неприятно ныла, да еще и напал жуткий голод. Она куталась в чистую рубаху, пряталась в дальнем уголке пещеры, ощущая мягкость своей новой подстилки: Нацу, зная, что ей было слишком больно в этот период — он видел это сам, ведь человечишка чуть ли не плакала, когда боли охватывали ее, не давая нормально передохнуть. Он разыскал для нее множество пуховых одеял и добыл множество меховых шкур, и теперь в его пещере была уютная мягкая «перина». Он вообще в этот период был похож на верного и преданного пса: приносил ей еду по первому же ее заиканию об этом, пытался отпаивать самодельными отварами — драконы все-таки хорошо смыслили в целебных силах даров природы — но они оказывались такими горькими, что их невозможно было пить. Единственным изъяном в этом было лишь то, что Нацу не мог отойти от нее хоть на шаг (поиск еды был не в счет). Ему было жизненно важно находится рядом, вдыхать ее усилившийся запах — его излюбленной позицией стало упираться носом в ее низ живота и крепко обхватывать руками женские бедра, при этом укутывая девичье тело своими крыльями. Тот опыт с вылизыванием он больше не повторял. Крови было не так то и много, а прикосновения к промежности сопровождались не самыми приятными ощущениями. Зарекшийся больше не причинять ей боль, дракон удивительным образом был верен своему слову. Даже в тот раз он укротил желание взять свою самку. Пускай его плоть требовательно ныла и немела, пускай все в животе пульсировало, а жар был готов вырваться вот-вот наружу — он не завладел ей снова. Это было странным. Даже для него самого. Ведь у драконов никогда не было ограничений в желании спариваться, ведь если хотел, то брал. Но драконы — не синоним слова животное. У них были осознанные желания, мысли, даже чувства чем-то напоминающие обычные, человеческие. Да, ими двигали инстинкты, порой берущие над ними вверх и захватывающие целиком. Таких драконов не могли контролировать даже собратья, как правило звериная сущность преобладала, и что-то большее хищник отказывался понимать. Такие драконы, как правило, уходили из стаи и становились одиночками. Нацу не был одним из таких. Его причина заключалась совсем в другом. Сейчас было время после полудня. Солнце постепенно переставало так сильно опалять своими лучами, уходя на спад. В пещере было по-приятному прохладно, ведь не все солнечные лучи попадали сюда, а в самой глубине сохранялась легкая тень. Люси мягко прикрыла глаза, уже привыкнув к ощущению тяжести на своем теле и прислушиваясь к шумному сопению в области своего живота — после обеда Нацу позволил себе уснуть, заняв свое любимое место, не заметив, как задремал. Ее рука осторожно перебирала густые малиновые пряди на его голове, от чего хищник фырчал громче любого довольного жизнью тигра. Почему она стала подпускать его к себе так близко? Почему страх почти растаял? Почему появилось это странное чувство, будто её берегут и… защищают? Кареглазая опустила свой взор вниз, всматриваясь в расслабленное лицо зверя. Как же необычно. Все время, когда он бодрствовал, его лик оставался немного диковатым, а тут — мягкие, почти нежные черты лица, и ресницы были пушистыми, черными. Девушка не сдержала легкий смешок. На миг она перестала думать о том, как именно и почему они были сейчас вместе. Он выкрал ее, надругался, вел себя ужасным образом, но за какой-то промежуток времени это будто бы… забылось. Нет, не так. Скорее Люси позволяла этому забыться. Ведь если бы он продолжил измываться над ее телом и не пошел бы на хоть какой-то контакт, она с полной уверенностью могла заявить, что сошла бы с ума. Но дракон явно не этого хотел. Своеобразно он даже заботился о ней: вкусно кормил, пытался не навредить, хотя со своей силой и габаритами блондинка могла каждый свой день проживать, как последний. Да и эта ситуация с ее, как он выражался, «течкой» буквально выбила девушку из ее спокойного душевного равновесия. Смущая ее теми своими действиями, потом он делал вид, что ничего и не было. Как обычно он заваливал ее вопросами (это случалось тогда, когда боль временно уходила и она могла нормально связывать мысли и говорить). Прикасался все так же — будто она вся его и он имеет на нее полноценные права. Люси думалось, что она стала к этому так спокойно относиться лишь потому, что раньше никто и подавно не был так близко к ней и ее телу, а если брать в счет и откровенный контакт, то это и вовсе вызывало в девушке те самые странные ощущения жара и пульсации, охватывающие все нижнее пространство и заставляя сердце колотится быстрее чем нужно. Люси становилось все легче от совместного проживания с этим удивительным зверем. Недавно они впервые поговорили о том, откуда он прибыл. Блондинка долго не могла отойти от новости, что дракон раньше жил в горах Айдо на южной стороне континента. Это же сколько километров он пролетел!.. Хищник гордо похвастался силой своих крыльев, что донесли его сюда за жалкие несколько часов, в то время как «жалким людишкам пришлось бы добираться до туда как минимум 2 недели». Это было удивительно. Если бы люди и драконы могли сотрудничать, можно было множество перевозок осуществлять намного быстрее обычного. Это даже могло спасать жизни. — Нацу, пусти… — Люси недовольно скуксилась, упершись хрупкими руками в массивные плечи, но розоволосый не повел и ухом, лишь еще сильнее засопев. У девушки немилосердно прихватило живот естественным физиологическим порывом. Ей срочно нужно было отойти. На ярое удивление, кареглазка смогла вырваться из мощной звериной хватки. Нацу спал слишком крепко, ведь немало вымотался за эти дни, ухаживая за своей человечишкой. Вздохнув, Люси поправила свою длинную рубаху, и потянулась, разминая онемевшие мышцы. Выйдя за пределы пещеры, девичье лицо обдало приятным порывом ветра, а теплые солнечные лучи ласкового поцеловали кожи. Как же хорошо было на свежем воздухе, не то что все время в тени пещеры. Довольно быстро девушка управилась со своими делами, и решила хоть немного осмотреться. Впервые за все эти многочисленные дни она сможет хоть немного рассмотреть то место, в котором прибывала. Неподалеку был слышен водопад, но кареглазка там уже была, поэтому захотелось пойти еще куда-нибудь. Голые ступни приятно щекотала прохладная мягкая трава, блондинка пробиралась сквозь не густые заросли, увидев вдалеке голубое небо и другие, покрытые зеленью горы. Хотелось как можно скорее взглянуть на этот вид. У нее не было в мыслях сбежать или уйти, она прекрасно знала, что поблизости здесь не было ни одного человеческого поселения, а однажды Нацу настороженно предупредил ее: «Я запомнил твой запах, человечишка. Чтобы ты не делала, куда бы не пошла — я найду тебя. Ты моя, знай это» Эти слова отпечатались в ее разуме приговором. И испытывать судьбу повторно она не горела желанием. Было страшно подумать, что могло случится, потеряй он к ней доверие. Да, доверие. Ведь если бы не доверял, он даже не смог бы сомкнуть рядом с ней глаз, всегда ожидая удара. Люси не отрицала, что, возможно, он был слишком уверен в том, что припугнул ее хорошенько. Но это не отменяет этого факта. Сейчас он спал, прижимая ее к себе, как нечто очень ему дорогое, и ведь уснул так крепко, что не проснулся, когда блондинка так активно начала выбираться. На ее памяти это было впервые. Заплутав в собственных мыслях, кареглазка не заметила, как случайно наступил на так некстати торчавший корень дерева, больно ударившись о него ступней. Не успев вовремя сориентироваться и подставить руки, девушка начала падать, скатываясь в высокую траву, будто бы по склону. Попадавшиеся на пути камни, мелкие сучки и веточки болезненно впивались в тело, будто вминаясь под кожу. Блондинка не могла понять то ощущения, что будто катится куда-то вниз, путаясь в траве, хотя помнила, что земля по которой она шла была ровная и без глубоких ям. Может не заметила? Ведь дальше, вроде как, все еще росли деревья, нет? Но в одно мгновение чувство тяжести земли пропало, и тело стало легко-легко после этого злосчастного падения. Зажмуренные веки приоткрылись, и за секунду сердце сделало кульбит, остановившись. Карие глаза видели огромную голубую пропасть. Люси падала с обрыва.