(Wo)man?

Я помыла руки уже в пятый раз, напрочь отказываясь выходить из ванной и встречаться с реальностью. Ну, и с Луи. Особенно с ним. Я проснулась раньше него, так как его не было ни в гостиной, ни на кухне, так что, взяв все необходимое, я заперлась в ванной и торчу там уже минут сорок, не меньше. Я слышу, что Луи уже проснулся, так как на кухне шумит вода (видимо, он ставит чайник). Я смотрюсь в зеркало, опираюсь руками о раковину и делаю глубокий вдох. Ладно, Линн, тебе придется выйти отсюда и столкнуться с Томлинсоном. Придется. Ты не сможешь бегать от него вечно. Я несильно хлопаю себя по лицу и со свистом выпускаю воздух. Размяв шею, я уверенно открываю замок на двери и выхожу из своего временного укрытия. Я должна справиться с этим, как мужик. Будь что будет. Выхожу на кухню и вижу, как Луи делает свой традиционный завтрак: вбивает сырые яйца и еще какую-то лабуду в миксер и все это взбивает. Затем выливает содержимое в большой стакан и направляется к столу. Видя меня, парень даже не останавливается, бросая на ходу лишь «Доброе утро!». — Доброе, — сомнительно протягиваю я, ожидая чего угодно, только не этого. Нет, я уже подготовилась к тому, что будет неловко, как в пизде носорога, но вот того, что Луи будет вести себя как обычно, я не ожидала. Я собираюсь сделать себе кофе, однако Томлинсон говорит: — Кофе уже готов, он вот в том маленьком чайничке, — указывает он почти в конец стола. — Кхм, спасибо, — бурчу я, все еще не зная, чего от него ожидать. Я наливаю кофе в кружку и поглядывая искоса на парня, который ничем не выдает себя и находится, кажется, в спокойнейшем расположении духа. Он пьет свой адский напиток и просматривает ленту в твиттере на телефоне. Все как всегда. Итак, в чем подвох? Хочу спросить у него напрямую насчет вчерашнего конфуза, однако боюсь. Хочу ли я услышать ответ? Готова ли я к тому, что он скажет? И нет, я вовсе не смелая, так что молчу, давясь своим кофе и пытаясь выискать в Луи хоть каплю дискомфорта. Ну хоть капельку! Хоть намекни, что-то, что случилось вчера, мне не приснилось. Догадка вдруг влетает в мою голову, и я даже останавливаюсь на полпути, так и не поднеся кружку ко рту для очередного глотка. А что, если мне это и правда приснилось? Если это все — навеянная моими гормонами бурная фантазия? Что, если те жаркие поцелуи и тисканья — лишь мой сон? Плюю на все и сажусь за стол со своей злосчастной кружкой, прямо напротив Луи. Тот поднимает на меня взгляд и спрашивает: — У тебя сегодня до скольки работа? Не забывай, что в половину девятого новый эпизод «Как избежать наказание за убийство», думаешь, успеешь к этому времени? Одному смотреть как-то не хочется, да и кто будет мне все ужи жужжать про то, какой Ашер офигенный? — он улыбается уголком губ и снова утыкается в телефон, однако я знаю, что он ждет ответа. — Я… да, успею, наверное, — неуверенно говорю я, кусая щеку изнутри, потому что другой вопрос так и требует быть спрошенным. — Слушай, Луи, а… — начинаю я и вижу, что парень немного вздрагивает и крепче начинает держать свой телефон. — а что насчет вчерашнего? — быстро договариваю я и закусываю губу, смотря куда угодно, только не на Томлинсона. — А что насчет вчерашнего? — спрашивает он, и я резко смотрю на него, не веря ушам. — Разве вчера что-то было? — он пристально смотрит на меня, будто пытается заставить меня поверить его словам, либо просто подыграть ему. — Вчера же ничего не было, да? — интонация становится требовательной, и я просто застигнута врасплох. Вот такая вот реакция парня сразу дает понять, что вчерашнее не было сном. — Э-э, — мямлю я, не понимая, что это за игра. Эта политика «ничего не было» всегда в итоге заканчивается плохо. Потом еще больше запутываешься, и вообще черти что. Хотя, признаю, я сама виновата. Я сама полезла к нему целоваться, я сама перешагнула ту черту, которую перешагивать было просто запрещено. «Этого больше не повторится. Никогда», — клянусь я сама себе и отвечаю: — Верно, — говорю я, ставя пустую кружку на стол, — ничего не было. Луи согласно кивает и встает из-за стола, и эта напряженная атмосфера тут же рассеивается. — Давай тогда собирайся, выходим через пятнадцать минут, — сообщает он и идет в свою комнату. Так даже лучше. Все правильно. Просто вычеркнем вчерашний вечер из нашей памяти и будем жить, как раньше.

***

«Как раньше» продолжается все утро и даже обед. В университете такой завал, что я даже забываю об этом, и даже о Хите (что вообще нонсенс, потому что последние пару дней я только и делаю, что думаю о нем). У меня групповой проект по экономике, эссе по менеджменту на пять с половиной страниц А4, тематическое исследование по маркетингу и еще две главы огромной книги по макроэкономике. Да, жизнь студента чертовски сложна, но это себя окупит. Я надеюсь. Я даже не вижусь с друзьями, настолько загружена всем этим. Я бегаю из кабинета в кабинет, от профессора к профессору, пытаясь успеть все и ничего не пропустить. Когда наступает время ланча, в столовую университета я не иду. Вместо этого я направляюсь в библиотеку, писать письмо компании с просьбой профинансировать наш проект по экономике. Да, эту нелегкую ношу взвалили на меня. Почему? Потому что, по словам студентов, которые со мной в одной группе, я неплохо умею «убеждать людей и давить на жалость». Сомнительный комплимент. И комплимент ли вообще? Библиотека кишит студентами. Я провожу минут десять в поисках свободного компьютера, и то пришлось пожертвовать сэндвичем, чтобы парень отдал мне свое место (а ведь он даже не уроки на нем делал! Он тупо рубился в Counter Strike!). В итоге, представьте, вот я — вся в работе, пытаюсь подобрать слова, чтобы наш проект таки профинансировали, и вдруг на соседнее место плюхается Луи. Да-да, тот самый, с которым я живу. Это так странно — ты живешь с этим парнем под одной крышей, но сейчас ты для него почти что незнакомец. — Привет, — здоровается он, и я отвечаю, делая голос на октавы две выше, чтобы не спалил: — Привет! — затем продолжаю свое дело. Больше мы ничего друг другу не говорим, и я даже забываю про его присутствие. Как ни странно, вокруг него не собирается куча людей, на самом деле, я впервые вижу, чтобы Луи был так похож на обыкновенного студента, как сейчас. Даже и не скажешь, что рядом со мной сидит мировая звезда, вот честно. Я сижу в библиотеке примерно полчаса, звоню в различные фирмы и даже успеваю написать четверть своего эссе, когда понимаю, что через десять минут уже начинается следующий урок. Быстро сохраняю документ и кидаю себе на почту. Затем собираю сумку и быстро смотрюсь в маленькое зеркало, что я всегда беру с собой, — поправляю макияж пальцем и собираюсь вставать и уходить. — Ты уже уходишь? — спрашивает Луи неожиданно, и я вспоминаю, что он вообще-то тут. — Эм… да? — пищу я. Серьезно, отвратительный голос, как я вообще могу так высоко говорить? — Через десять минут пары. Он кивает и молчит, будто обдумывая вопрос. Или подбирая слова. Черт знает этого Луи. Иногда я думаю, что понимаю его, но потом он вытворяет какой-нибудь бред, и я просто сдаюсь. Ни черта я не понимаю этого парня, правда. Он вообще непредсказуем. — Знаешь, я хотел спросить кое-что, — медленно говорит Луи, выглядя совсем уж неуверенно. — Про… Флинна. Я замираю и пытаюсь не выдать панику. Хотя мои глаза, видимо, наполнились ужасом, потому что Томлинсон быстро тараторит: — Если тебе некомфортно, не отвечай. Я понимаю, что он твой друг. Я пытаюсь взять себя в руки. Мне даже немного интересно, что же он хочет спросить. Явно что-то насчет вчерашнего, я ведь знаю, что просто так он это не оставит. — Ну, ладно, — говорю я, поворачиваясь к нему всем телом. — Я понимаю, что это личное, просто… мне надо знать. Я думаю, это будет честно. Флинн… он гей? — на последнем слове Луи понижает голос, будто спрашивает, не ВИЧ-положительный ли Флинн. Я делаю вид, что задумываюсь. Хотя я действительно задумываюсь. Против фактов не попрешь: Я в образе Флинна — идеальный пример самого гейского гея, который приехал с Гейландии на какающем радугой единороге. Однако… сказав, что Флинн — гей, я сделаю ситуацию еще более запутанной и запущенной. А этого добра мне не надо. Я и так погрязла во всей этой игре в переодевание слишком глубоко. — Кхм, понятия не имею, как тебе в голову мог прийти такой вопрос, — пищу я, но, видя скептический взгляд парня напротив, не могу не улыбнуться. — Ну ладно, да, Флинн и правда слегка… эксцентричный, — отвечаю я. — Но, зная его с пеленок, я могу точно сказать, что, несмотря на его поведение, он натурал, — я пытаюсь смотреть прямо в глаза Томлинсону. — Он рассказывает мне все, и он всегда упоминает лишь девушек как объекты своей влюбленности. — А может, он тебе врет? Ведь тяжелее всего признаться самым близким, — отвечает Луи, склоняя голову набок. — Нет, не думаю, — говорю я. — Он никогда на парней даже не заглядывался. — Хм, — протягивает парень, задумавшись. — А почему ты спрашиваешь? Тебе некомфортно жить под одной крышей с геем? — спрашиваю я, чтобы знать наверняка. Хотя вчерашний поцелуй уж точно должен быть доказательством, что Луи уж точно не некомфортно. — Нет-нет, что ты, — быстро отвечает Томлинсон. — Просто… уффф, — он устало потирает виски, а затем внимательно смотрит на меня, буквально сканируя взглядом. — Я вообще не уверен, что я делаю… я могу тебе доверять? — спрашивает он, и я понимаю, как тяжело для него вообще кому-либо доверять, с его-то статусом и положением. И я в какой-то мере благодарна, что он даже решился на такого рода вопрос. — Да, — отвечаю я, понимая, что он и правда может мне доверять. Луи молчит, наверняка раздумывая, стоит ли говорить. Но в итоге выдает: — Вчера он меня поцеловал. — Кто?! — пищу я, вылупляя глаза и притворяясь абсолютной дурой. А у самой-то щеки начинают гореть со страшной силой. То, что Луи все же решил высказаться на этот счет, еще и вслух, еще и мне как Линн, заставило меня в полной мере осознать, что поцелуй все-таки действительно был. Он был, и не я одна парюсь по этому поводу. Луи, оказывается, он тоже не дает покоя. — Флинн, — шепчет он. — Вчера он… как с цепи сорвался. Набросился на меня, стал целовать, как сумасшедший… Так-так-так, уважаемый, а вот какого такого хуя ты звучишь, будто ты вообще не принимал в этом действии участия? Будто не ты первым полез мне под свитер, будто не ты углубил поцелуй, будто не ты собирался… я не знаю, подрочить? Или что ты там собирался, опуская руку мне на промежность? «Святая невинность» прямо, ишь какой! Хотелось наброситься на него с обвинениями, что он сам был не хуже, что он сам «набросился», ведь, по сути, так и было. Но я лишь прикусываю язык и внимательно слушаю, что он еще так говорит (выдумывает). — Я уверен, что он бы даже зашел еще дальше… — продолжает Луи свой рассказ, но я его перебиваю: — И что ты чувствуешь сейчас из-за этого? Ты ответил на поцелуй? Я вижу, что вопрос застигает Луи врасплох. Он открывает рот, но потом закрывает его, не зная, что и сказать. — Я не… я не знаю, — огорченно отвечает он. — Я правда не знаю. Не знаю, что и думать. Это было в новинку для меня, и я не знаю, что я чувствую. — Но на поцелуй ты ответил? — продолжаю напирать я, потому что, черт возьми, я должна выбить из него признание, что не я одна наслаждалась процессом. — Ну… — он чешет макушку, отводя взгляд. — Я растерялся, а Флинн уже полез целоваться дальше. Я просто был застигнут врасплох… — Луи, — твердо говорю я и понимаю, что сейчас прозвучала совсем как Флинн. Томлинсон тоже это, кажется, понимает, потому что вдруг резко смотрит на меня со слегка расширенными от удивления глазами. Черт. Чертчертчерт, вот же блядство! В такие моменты хочется бросить все к чертям, разорвать на себе одежду (буквально) и признаться во всем, чтобы больше не было недомолвок, чтобы не надо было предостерегаться, менять голос, поведение, манеру, чтобы можно было быть самой собой. Боже, как же я хочу быть самой собой с Луи! Раз ему нравится Флинн, то ему понравится и Линн, правда же? Ведь я и есть он. Общались мы бы с Луи так же, как сейчас он общается с Флинном, если бы я не воплотила в жизнь свой дурацкий план с переодеванием? — Луи-Луи, — говорю я высоким голосом, пытаясь отвезти подозрение. — Ты ответил на поцелуй? Тебе он понравился? Кажется, получилось, потому что сам вопрос затмил то, как похоже я прозвучала на его соседа. Томлинсон быстро смотрит на свои наручные часы и вскакивает с места. — Пара через две минуты, надо идти, — и убегает от меня. И он так и не ответил на мои вопросы. Боже, все становится запутаннее с каждым чертовым днем.