Убегаю в прошедшие миги, Закрываю от страха глаза, На листах холодеющей книги — Золотая девичья коса. © А. Блок — Разгораются тайные знаки
Выспаться в гриффиндорской спальне для девочек пятого курса было совершенно невозможно — Джиневра тихо рыдала всю ночь. Гермиона пыталась узнать, что с ней стряслось, но та не отвечала, лишь продолжала всхлипывать, пока Минерва МакГонагалл, раздражительная шотландка с чёрными волосами из старинного рода с медведем на гербе, не запустила в неё заклятием Силенцио. — Грейнджер, ну ты и тупая, — презрительно сказала утром Лаванда Браун, тщательно расчёсывая свои золотые локоны. — Все знают, почему плачет Уизли. — Ой, молчи, Браун, — отмахнулась Гермиона. — Только сплетни разносишь. — Сама молчи, — огрызнулась МакГонагалл. Они с Лавандой дружили. Или встречались — на этот счёт имелись разные мнения. — Ты вообще гуляла со слизом, предательница! — Ну хоть не с Лавандой! — презрительно скривилась Гермиона. — Не понимаю, как можно «гулять» с человеком, у которого все извилины ушли в локоны! Впрочем, волосы у Гермионы тоже вились — они вечно торчали во все стороны и вообще были жутко непослушными. — Мы не «гуляем», а если бы и, Лаванда поумнее твоего Риддла будет! — отрезала Минерва. — Раз для тебя так важны мозги, как ты нам заливаешь, встречалась бы с Флитвиком! А то повелась на смазливое личико! — Слизеринская подстилка! — добавила Лаванда, встряхнув тщательно расчесанными волосами. — Пошла ты! — Грейнджер выхватила палочку, и Браун с визгом спряталась за МакГонагалл, которая тоже схватилась за оружие. — Хватит, — проговорила вернувшаяся из душевой Джиневра настолько уныло, что её послушались. Правда, по лицу рыжей было и не сказать, сколько она рыдала — вот что значит настоящая леди! На завтраке Грейнджер снова встретила Альбуса Дамблдора. Вид у него был не менее злобный, чем у неё самой. — Ненавижу старосту! — прошипел мальчик, заметив Гермиону. — Что это за грёбаный мутант вообще?! — Ты про Фила? — кстати, Риддл тоже почему-то ненавидел Флитвика. — Альб, будь толерантнее! Он полугоблин. — Хрена се его родаки извращенцы! — опешил Дамблдор. — Почему волшебники такие ёбнутые? — Не знаю, я маглорождённая. — Почему мы, маглокровки и полукровные, не можем объединиться и начать притеснять этих придурков? — спросил Альбус серьёзно. — Во-первых, потому что любая дискриминация отвратительна, — поморщилась Гермиона. На самом деле, на их потоке не было, кажется, ни одного по-настоящему магически сильного чистокровного. Та же Браун, например, её, маглорождённую, боялась, а полукровка МакГонагалл — нет. Хотя и зря. — Во-вторых, твой любимый Флитвик, технически, как раз полукровка. — Так не с человеком же… — с отвращением выплюнул тот. — Ты бы стала, того, с гоблином?! — Нет, конечно! — воскликнула Гермиона, не подумав. — Но вообще двое взрослых разумных существ имеют право сами решать, трахаться им или нет, — добавила она ради справедливости. Не рано ли ему об этом? — Чем тебя староста достал? — быстро спросила она, чтобы уйти со скользкой темы. — Он при всех однокурсниках потребовал рассказать про моих родителей, сволочь! — с ненавистью прошипел Альбус. — А я в ответ спросил, из какой он кунсткамеры выполз и есть ли у него самого родители вообще или он пробирочный. По-моему, он разозлился. — Слушай, ну, он же не читает мысли… — вступилась Грейнджер за старосту. — А что, волшебники это не могут? — как-то напряжённо поинтересовался Дамблдор. — Значит, не могут… — Могут, но нужно иметь талант и долго учиться, это называется легилименция, — объяснила Гермиона. — Ну, это не совсем чтение мыслей… — Образы, обрывки воспоминаний, — проговорил Дамблдор обескураженно. — А ты умеешь? — Нет, у меня пока не получается, мне же только пятнадцать… Стоп, ты откуда знаешь? — сообразила вдруг Гермиона. — Ты что, умеешь? Я никому не скажу! Она почувствовала испуг — нужно скрывать, что они с Томом были в туалете, где их застал вскоре покойный Филч… — С детства… — проговорил Дамблдор как-то печально. — Оно само получается. Но с Флитвиком вообще не выходит… — Я попробую найти что-нибудь в книгах, — проговорила Гермиона обеспокоенно. — Это очень круто, но пока не стоит остальным об этом знать, хорошо?***
В расписании на этот день не было ни одного занятия со Слизерином, только с Хаффлпаффом и Рейвенкло. Студенты орлиного факультета ей, в основном, нравились, а вот хаффлпафцев она не любила. Этот факультет был самым престижным, считалось, что на него попадают исключительно успешные и трудолюбивые волшебники с хорошим характером. Там были как чистокровные, так и маглорождённые, и полукровки, но в основном все из хороших, в смысле полных и обеспеченных, семей. После спаренной с раздражающе-благополучными хаффлпафцами гербологии (леди Оленна Розье язвила даже больше обычного — понятно, она зла, что вакансию заместителя Директора предложили этому Гриндельвальду) был обеденный перерыв. Гермиона не пошла в Большой зал, а сбежала на кухню, где они часто встречались с Риддлом. Том уже ждал её — он с меланхоличным видом жевал стейк, заедая его конфетами, и увлечённо что-то читал. Верный Гренн Гойл, как обычно, стоял на страже, заодно обгладывая куриную ногу. — Привет, Грейнджер! — помахал он ей куриной костью. — Привет… — оторвался от чтения Том. — Ты что, вырвал страницы из библиотечной книги? — воскликнула Гермиона. — Ну нельзя же так… — Это тебе нельзя, ты хорошая девочка из среднего класса, — вскинул бровь Риддл, криво усмехнувшись. — А я — малолетний уголовник из Хакни, мне можно. Это же важно, смотри! А книгу мне не дали. Гермиона взяла кусок пергамента. Заголовок гласил: «Легенда о Питере-Крысе». — Как интересно… — текст выглядел сказочкой, но кое-что в нём могло иметь и рациональное зерно. — Значит, Питер при жизни был маглорождённым, которого взял на воспитание и обучение чистокровный маг из рода Талли, воспылавшим запретной страстью к красавице-дочке учителя, обещанной в жёны чистокровному наследнику самого Салазара Слизерина. Наверное, эти наследники Слизерина сплошь темноволосые или рыжие? Ах, тут сказано, эта роковая красотка как раз была рыжая, наверное, она рыжих потом и нарожала. Слушай, я тут одно слово вообще не понимаю… — «Предмет, хоркруксом рекомый»? — спросил Риддл. — Да, сам без понятия, что это. — Почему плачет Уизли, ты, конечно, тоже не знаешь? — вспомнила вдруг Гермиона. Не то, что это могло быть важным, но формулировка «это же все знают» её как-то обидела. — Ничего-то я не знаю, — развёл руками Том. — Надеюсь, рыдает Рональд Рыжая Падла? — Уизли? — вмешался в разговор Гойл. — Да это же все знают! — Ты знаешь, почему плакала Джиневра? — удивилась Грейнджер. От зуброобразного бугая из Слизерина она ожидала этого в последнюю очередь. — Вы знаете, что на каникулах она живёт с Рональдом? Не с родителями? — спросил Гренн. Гермиона отдала страницы с непонятным словом «хоркрукс» Риддлу и взяла пару лимонных пирожных. Она их любила, но обожающая этот десерт Джиневра её часто так раздражала, что обычно ей не хотелось есть то же самое, что Уизли. — Ну и? — спросила она. — Родители Джиневры — Артур Уизли и Молли Прюэтт, оба чистокровные из списка Священных двадцати восьми, — проговорил Гойл, видимо, для пущей вескости, погрозив кому-то невидимому куриной костью. Его род тоже был чистокровным, но до попадания в список не дотянул. — Плюнуть нельзя, в аристократа попадёшь, — усмехнулся Риддл. — Итак, чистокровнейшие родители где-то шляются, и этой кукле приходится жить с братом. Дальше? — Они не просто где-то шляются, их изгнали, — объяснил бугай. — Всё началось с того, что их сын Чарли поехал в Румынию изучать драконов. Он раскрыл какой-то ужасный секрет, о котором нельзя говорить. Тамошние волшебники были в ужасе. Арестовать его послали самого Юлиана Минца — это какой-то крутой маг из Восточной Европы. Чарльз был убит. Артур с Молли и их сыновья-близнецы, Фредерик и Джордж, пытались разобраться с этим, но ничего не добились. Дошло до того, что их тоже хотели арестовать, но они сбежали. А Рональд сказал, типа он поддерживает мировое магическое сообщество и всё такое… отрёкся от семьи, в общем. Соврал, наверное. — Может, и не соврал, — криво усмехнулся Риддл. — Эта Рыжая Падла кого угодно предаст. Наверное, хотел стать единственным наследником чистокровного рода? — Уизли — нищие, наследства того — ломанный сикль, — как-то печально проговорил Гренн. — Многие чистокровные семьи совсем обеднели… Но Артур и Молли — очень сильные волшебники, очень. — Но сейчас-то Джиневра не от бедности плачет, — заметила Гермиона. — Что случилось? — Они вступили в международную революционную организацию, «Одичалые», — ответил Гойл. — «Одичалые» — крутые, они хотят отменить Статут Секретности. Чтобы волшебники больше не прятались… — Мне тоже надоело прятаться, — зло бросил Том. Взглянув в его глаза, Грейнджер почувствовала неясную тревогу. — Меня чуть не исключили за летнюю историю с журналистами. Это просто издевательство! Почему мы не можем просто быть собой? Почему мне запрещают магию, если в мире маглов я не могу даже пользоваться смартфонами, как все?! Это несправедливо! Я — волшебник, а не ущербный! Если бы не Статут, мой мерзкий отец был бы жив! И платил алименты! Гермиона взяла его за руку. Ей тоже не нравилось, что мир Волшебников отделён от магловского, но ведь Статут Секретности нас защищает… наверное. Но то, что случилось с Томом, было несправедливо — его мать, действительно, даже не могла получить алименты по суду, как если бы была маглой. — Почему мы ничего не знаем об этом? — спросила она Гойла. — О таком не говорят при маглорождённых и полукровках, не пишут в новостях. Но мы, чистокровные, знаем друг о друге намного больше, чем хочет Министерство. — Понятно… — маглорождённых необходимость прятаться от друзей и родных мучила сильнее, чем чистокровных, которые с маглами-то никогда не общались. «Международное правительство боится наших связей с большим миром». — Но Джиневра, всё-таки, почему плачет? — А, самое главное-то, — Гренн почесал в затылке. — «Одичалые» во главе с Артуром Уизли вчера вечером прибыли в Британию. Хрен знает, зачем, правда. — Наверное, она боится, что родителей отправят в Азкабан, — Гермионе стало как-то жалко Джиневру. — Ходят слухи, будто Луна Лавгуд сделала пророчество, — немного неуверенно проговорил Гойл. — Что в Британии скоро появится Тёмный Лорд, который уничтожит Статут и сделает так, чтобы волшебники смогли жить свободно. Но мне кажется, это уже полная фигня. — Конечно, фигня! — огрызнулся Риддл. — За свою свободу надо сражаться самим, а не ждать какого-то Тёмного Лорда. Кто это, кстати? Чем эти Лорды отличаются от других тёмных волшебников? — Королевской кровью, — ответил Гойл. — Так говорят. Хрен знает, что это значит. Ходят слухи про семью Розье. Типа, они потомки каких-то Королей-чудотворцев. — Меровингов, — глаза Риддла блеснули. — Их так называли. Они правили… — Раннесредневековыми франками, — закончила за него Гермиона. — Что-то я сомневаюсь. Ладно, пора на учебу, у меня сейчас Гриндельвальд. — Попробую подвалить к Батильде насчёт этого хоркрукса, хотя вряд ли что-то выйдет, — задумчиво проговорил Риддл. — У меня же сейчас история. Слушай, а ты попробуй вызнать у Гриндельвальда, вот и узнаем, чего он стоит. — Вряд ли я ему понравлюсь, — скептически пробормотала Гермиона, посмотрев на свой облупленный чёрный лак на ногтях и вспомнив про обрезанный в знак протеста против школьных правил галстук. — Да кто его знает… польсти ему, что-то вроде «сэр, я увидела слово, которое не поняла, я подумала, если кто-нибудь и может мне помочь, то разве что такой волшебник, как вы», — Том изобразил заигрывающий тон, потом вышел из образа и поморщился. — Ну, как там он себя расписал, герой борьбы с тёмными искусствами, рыцарь света и жизни? — Ой, Риддл, если ты считаешь, что его надо склеить, больше шансов, по ходу, у тебя, — поморщилась Гермиона. — Да посоветуйся с ним насчёт шампуня или что-то такое, он же тоже кудрявый, — Том запустил руку ей в волосы, растрепав их окончательно. — Он точно любит лесть, я это чувствую. А вот мне что сказать Батильде… хорошо выглядела она разве что лет восемьдесят назад, и сама об этом знает, она вредная, но совсем не дура. А её новую статью по истории я не читал.***
— Ваше первое задание, — сообщил профессор Гриндельвальд, как показалось Гермионе, немного злорадно. — Представить, что Хогвартс осаждён войсками Тёмного Лорда. Спланируйте оборону. — Проще простого, — ухмыльнулся Аластор Моуди с Гриффиндора, крупный нахальный парень со старым шрамом на лице, наверное, от тёмного заклятья или какой-то магической твари, он никому не рассказывал. Сам мальчик был полукровкой, но его род входил в «священные двадцать восемь». За гончих на родовом гербе и свирепый характер Ала прозвали Псом. — Лично я ищу ближайший выход и сваливаю. Джиневра, ты со мной? — он повернулся к девушке, которая, оказывается, опять плакала, и переменился в лице. — Джинни… — Мисс, ммм, — Гриндельвальд явно забыл фамилию. — Уизли? Вы можете пойти в больничное крыло. Наш новый колдомедик, доктор Квиберн, обязательно вам поможет! — Чистокровная рыжая леди молча встала и, ни на кого не глядя, покинула класс. «Рональд у нас, получается, тоже аристократ?!» — Итак, вернёмся к вашему заданию… — Профессор, но какое оно имеет отношение к Чарам? — спросил староста Рейвенкло, Гаррик Олливандер, странный пучеглазый мальчик, что называется, «на своей волне». — Видите ли, мистер… — Гриндельвальд снова запнулся. «Если уж он даже старост запомнить не может, про остальных и говорить нечего.» — Олливандер, — невозмутимо напомнил рейвенкловец. — Видите ли, мистер Олливандер, чары имеют гораздо более широкий спектр применения, чем консервативно настроенные маги обычно думают, — Гриндельвальд холодно улыбнулся. — Знание любого заклятья, неизвестного противнику, может дать тактическое преимущество. — Ну, например, можно превратить доспехи в големов, — предложил Флитвик. «Толку-то с них?» — И кого-нибудь… что-нибудь поджечь… — Это не магия, это логика, — Гермиона подняла руку и, не дожидаясь реакции Гриндельвальда, встала с места. — Как известно, даже великие волшебники часто бывали с ней не в ладах. Скажите, профессор, из кого состоит армия Тёмного Лорда? Великаны? Оборотни? Тёмные маги? Сколько единиц каждого рода войск? Гриндельвальд, внезапно, ободряюще улыбнулся. — Вы задаёте правильные вопросы, мисс… — Грейнджер, Гермиона Грейнджер. Так вот, сколько в армии Тёмного Лорда оборотней? — Оборотней?! — с ужасом переспросил Невилл. — Хм, сколько сейчас оборотней в Британии? — задумчиво проговорил Гриндельвальд. — Теоретически, можно приплюсовать восточноевропейские стаи… Пусть будет две тысячи. — Две тысячи?! — воскликнул Невилл. — Волшебников сколько? — поинтересовалась Гермиона. — Около сотни обученных тёмных магов. И учтите, Тёмный Лорд использует инфери. — Это ещё что? — поинтересовался Моуди. — Поднятые мертвецы, — объяснила Гермиона. — Они боятся огня, — добавил Гриндельвальд. — Офигеть, значит, я инфери! — хмыкнул Пёс. — В единственном числе надо говорить «инфернал», — пояснил профессор, однако, и не подумав снять с Моуди баллы за дерзость. — А можно перейти на сторону Тёмного Лорда? — уточнил Олливандер задумчиво. — Чисто теоретически, да, — Гриндельвальд усмехнулся. — Так, против меня Тёмный Лорд, сотня обученных тёмных магов, две тысячи оборотней, со мной пытающийся сбежать инфернал Моуди, Флитвик с доспехами и минус Олливандер… — посчитала Гермиона. — Что там насчёт великанов? — Штук тридцать, — махнул рукой Гриндельвальд. — И они разрушают стены замка. — Нужно разделить имеющихся магов на три отряда и послать их за стены замка, — встрял вдруг Ремус Люпин, странноватый, необщительный мальчик с Гриффиндора. — А оставшиеся пусть охраняют три самые высокие башни — Гриффиндорскую, Рейвенкловскую и Астрономическую… — Зачем, чтобы побольше своих положить?! — не поняла Гермиона. — Хотя про башни норм идея. Нужно усилить защитные чары замка и со стен уничтожать великанов и прочих… — Учтите, во многих легендах Тёмные Лорды способны ставить свои метки на людей, — задумчиво проговорил Гриндельвальд. У Гермионы почему-то вдруг снова заболело предплечье, как вчера на вокзале. — И если внутри защитных чар хоть один отмеченный, защитные чары легко обрушить… — А на драконе ваш Тёмный Лорд случайно не летает? — спросила вдруг МакГонагалл. — Раз уж такой крутой, что свои метки расставляет. — Нет, — Гриндельвальд решительно тряхнул волосами. — Да будет вам известно, мисс, что названное вами — наитемнейшее из всех Тёмных искусств, запретное даже для величайших тёмных волшебников. — Значит, надо использовать этого помеченного как приманку, — сказала Гермиона. — Если поймаем, конечно. — У вас есть тактико-стратегическое мышление, мисс, ммм, Грейнджер, — внезапно одобрил Гриндельвальд. — А теперь переходим к изучению защитных чар для жилищ… После занятия Гермиона всё-таки решилась подойти к преподавателю. — Сэр, я хотела бы задать вам один вопрос, — протянула она. — Понимаете, я подумала, такой волшебник, как вы, может знать… Я прочитала одно слово, которое не поняла, и нигде не могу найти… — Что вы прочитали, Грейнджер? — спросил Гриндельвальд без особого интереса. — Хоркрукс. Я увидела это слово, но не знаю, что это… — А, хоркрукс? — Гриндельвальд слегка оживился. — Действительно, малоизвестный раздел темнейшей магии. Проблема в том, что они существуют лишь в теории, а на практике их создание попросту невозможно. Забавно, сейчас об этой магии почти не помнят, а когда-то многие верили в возможность воскрешения из мёртвых. — Я читала об одном средневековом волшебнике, — честно ответила Гермиона. — И встретила это слово. Мне хотелось понять, о чём думали те люди, чего они пытались добиться… все чары интересны. Гриндельвальд кивнул. Он совсем не выглядел разозлённым или обескураженным её вопросами. — Для теоретического изучения я могу дать вам пару книг… Хотя, наверное, вы не читаете по-немецки? — воскликнул он с сожалением. — А древние руны? — Руны читаю, — пробормотала Гермиона, несколько удивлённая его сговорчивостью. — Одну минуту, сейчас книгу найду… Только не забудьте вернуть, она редкая!