Плохой и еще хуже

      Дин пишет самый скучный отчет в своей карьере. Хотя они с Джо стали частью ОАиД, им все равно приходится выполнять обычную работу. Однажды им даже пришлось ехать к мисс Миллер, которая сказала, что по дому ходят какие-то люди. Они оказались новыми соседями.       Выпивая третий стакан кофе за день, Дин с трудом поднимает голову, чтобы не заснуть на клавиатуре. Стук двери заставляет его подпрыгнуть, когда Чарли распахивает ее и врывается в комнату, как порыв ветра.       — Дин, у меня есть кое-что! Они начали разговаривать.       — Они?       — Я думаю, что это Габриэль.       Дин вскакивает на ноги, выбегая из комнаты. Девушки следуют за ним, направляясь к рабочему столу Чарли. С разрешения Бобби, они управляли секретной операцией, и она смогла установить несколько подслушек вокруг Небесной Усадьбы. Она слушала записи в течение нескольких часов, но до сих пор все было статично, или звук был настолько плох, что они не могли разобрать ни слова. Услышать что-то понятное было бы победой, но если это действительно Габриэль, они выиграли джекпот. И Бобби, и Виктор пристально следят за Дином. Он действительно может принести им победу.       На своем рабочем месте Чарли отключает наушники, чтобы все могли услышать звук, прежде чем перемотать запись. На заднем плане все еще много статики, и голоса не совсем ясны, но они наконец-то смогли разобрать слова.       — … они бы согласны. Я всегда думал, что они более тесно связаны с Демонами.       — Я считаю, что это Габриэль, — говорит Чарли, останавливая запись. — Я слушала все записи Ангелов, чтобы узнать их голоса. Но я не знаю, кто второй человек.       Она снова включает запись, и все слышат, как говорит другой человек.       — У них тесная связь с деньгами. И я думаю, что им это нравится.       — Пауза! — кричит Дин. По его спине пробежала дрожь.       — Почему? — спрашивает Чарли, и они с оба смотрят на него.       — Я знаю, кто это, — Дин тяжело сглатывает. Он узнает этот голос где угодно. Его владелец шептал сладкие вещи ему на ушко и даже с удовольствием выкрикивал свое имя. — Это Кастиэль Новак.       — Третий брат? — спрашивает Чарли, но затем пожимает плечами, — Имеет смысл. Поэтому он вовлечен в повседневное дело Ангелов.       Дин не может ответить, он не совсем уверен, сможет ли продолжать слушать запись. Джо обеспокоенно смотрит на него. Она бы поняла, что Дин может отказаться от этого дела, но он пообещал Бобби, что он сможет сделать эту работу, и будь он проклят, если Кас ему помешает.       — Продолжайте, пожалуйста, — произносит он, и Чарли включает запись. Габриэль снова говорит.       — В любом случае, мы, безусловно, повеселимся с бриллиантами. Я просто не думаю, что мы должны заключать сделку.       — Почему нет?       — Не знаю, может из-за твоего нового друга?       — Я говорил, тебе не стоит беспокоиться об этом.       — Трудно подмести полицейского под ковром. Ты знаешь, он все еще в целости и сохранности.       Габриэль смеется над своей шуткой, но реакции Кастиэля нет. Появляются звуки, как будто кто-то наливает напиток, затем снова говорит Кас.       — Не беспокойся о нем. Он не просто тупой коп.       — О, ты действительно мил с ним, не так ли? Я должен пригласить его к нам?       — Я думаю, что сам справлюсь. И я пойду на сделку, это не обсуждается.       — Хорошо, ты босс.       — Где и когда ты говорился?       — Завтра в девять в O'Charley's.       Слышен звук того, как на стол ставят стакан, а через несколько секунд дверь закрывается. Когда после этого наступает тишина, Чарли останавливает запись. Дин проверяет свои часы.       — Подождите, это вчерашняя запись?       — Да, а что?       — Мы должны быть там. Пойдем.       Парень уходит, а Джо бежит за ним.       — Дин, что ты собираешься делать?       — Ты их слышала. Сегодня они заключат сделку. Это наш шанс!       — Вы не можете просто арестовать их без ордера, — говорит Джо, с трудом поспевая за Дином. — И мы не знаем, сколько их будет. Это слишком опасно.       — Я знаю Каса. Он придет один, — говорит Дин. Джо все еще не выглядит убежденной, поэтому он на мгновение останавливается, чтобы посмотреть на нее. — Ты можешь довериться мне? Мне нужно это сделать.       Джо вздыхает.       — Ты абсолютно уверен, что делаешь?       — Уверен.       — Хорошо, — Джо все еще звучит раздраженно, но следует за Дином к машине.       O'Charley's – небольшой бар прямо на границе Северного и Южного пояса Валентина, идеальное место для сомнительных сделок.       — Мы бросаем машину, находим хорошее место и следим за баром. Мы позволим им заключить сделку, и, когда они выйдут, мы их схватим, — предлагает Дин.       — Надеюсь, они того стоят, — хмыкает Джо.       Она быстро осматривается в баре, делая вид, что ищет кого-то, пока Дин осматривает окрестности. Им нужно убедиться, что их подозреваемым некуда уйти, и они могут легко их арестовать. Незадолго до девяти они разделились и заняли позиции перед зданием. Через некоторое время пара молодых людей вышла на улицу, обнимая друг друга. Они едва выходят за дверь, прежде чем высокий парень толкает другого к стене, и они целуются, как будто от этого зависит их жизнь. Сердце Дина разрывается, когда он вспоминает, как шел в свою квартиру с Касом.       Мужчины сдают позиции, когда человек в коричневом костюме и шляпе проходит мимо ко входу. Пара идет по улице, а мужчина заходит в бар. Для Дина он похож на офисного клерка, который просто любит выпить пива в ближайшем пабе после работы.       Стрелки на часах проходят отметку в девять вечера, и Дин боится, что они неправильно поняли разговор, но потом он видит Каса, идущего по улице. На нем один из неприметных черных костюмов, волосы, как обычно, спутаны. Разница лишь в черном портфеле в его руках. Дин никогда раньше не видел его и горит от любопытства. Что там? Может быть, деньги или бриллианты, о которых говорил Габриэль на записи.       Дину трудно не вскочить и не арестовать Каса прямо здесь и сейчас. Он видит того же человека, который ему так понравился, но теперь Дин знает, кто он на самом деле. Это заставляет его гореть гневом. Он хочет противостоять Касу, заставить его объяснить, почему он играл в свои глупые игры с Дином. В течение нескольких безумных секунд Дин хотел, чтобы Кас не спас его из той чертовой фермы. Он предпочел бы выдержать раны и синяки, чем жжение в груди, которое заставляет его хотеть кричать и вырвать собственное сердце.       Дин настолько поглощен своими чувствами, что едва замечает, как Кас исчезает в баре.Через некоторое время Джо машет ему рукой, и он дает ей знак о готовности. Возможно, ему следовало придумать лучший план. Они сидят в самых неудобных позах, а мужчины внутри, вероятно, смеются и пьют. Но это их шанс, и ничто не сможет помешать ему сегодня вечером арестовать Каса.       Им приходится ждать час, пока мужчины не выходят из бара. Кас и человек в коричневом костюме. Дин подает сигнал Джо, и, так как она ближе ко входу, она встает у них на пути с поднятым пистолетом.       — Полиция, не двигаться!       Парень рядом с Касом с визгом бросает чемодан и поднимает руки. Но он сам не двигается вообще. Он сует руки в карманы, глядя на Джо, как будто оценивает, сколько времени ему понадобиться, чтобы справиться с ней. Дин не даст ему шанса. Он подходит к ним с поднятым пистолетом.       — Даже не думай об этом, Новак. Кас оборачивается, встречаясь с ним взглядом.       — Привет, Дин.       Его голос такой же глубокий, как и прежде, тон настолько мягкий, что у Дина прерывает дыхание. Он говорит с ним, как будто они только что проснулись вместе, а не столкнулись в грязной подворотне.       — Руки за голову, мистер Новак, — говорит Джо. Она встревоженно смотрит на Дина, вероятно, ощущая его борьбу.       Кастиэль медленно поднимает руки, все еще не сводя глаз с Дина. Когда его руки скрещиваются за его головой, он прикусывает губу, больше похожий на довольного любовника, чем на человека, готовящегося попасть в тюрьму. Его спокойствие снова вызывает гнев Дина. Он убирает пистолет, когда подходит к Касу, вытаскивая наручники из-за пояса. Добравшись до него, Дин глубоко вздыхает, готовясь прикоснуться к Касу. Он максимально внимательно следит за тем, чтобы у Каса не было оружия, а его руки не задерживаются ни на секунду.       — Руки за спину.       Кас опускает руки и поворачивается спиной к Дину. Когда он расстегивает наручники, парень немного подпрыгивает.       — Ау, — его тон обижен, но голова все равно поворачивается к человеку за спиной. — Если ты так сильно хотел меня видеть, Дин, мог просто пригласить.       Дин притягивает его ближе и хватает руку Каса, впиваясь в плоть.       — Для тебя, детектив Винчестер.       — Конечно, детектив, — мурлычет Кас.       Толкая его вперед, Дин движется в направлении машины. Он не может не заметить, что Кас вообще не беспокоится. Вместо этого он улыбается так широко, как будто только что выиграл в грёбаную лотерею.       — Ты не мог бы толкнуть меня сильнее? Это возвращает воспоминания.       — Заткнись, сукин сын! — рычит Дин. Насмешка, которую показывает Кас, заставляет его захотеть стереть её с этих губ. Вместо этого он сажает его на заднее сиденье машины, закрывая дверь.       Дин отворачивается от машины, пряча лицо от Каса, пока делает несколько глубоких вдохов. Джо следует за ними со вторым подозреваемым и чемоданом. После того, как она сажает мужчину рядом с Касом, а чемодан кладет в багажник, то подходит к Дину.       — Ненавижу это постоянно спрашивать, но ты в порядке?       — Да, все хорошо.       — Дин, ты выглядел так, будто готов был застрелить его на месте просто за то, что он поздоровался, — когда Дин не отвечает, Джо поглаживает его по спине. — Не позволяй ему манипулировать собой, хорошо? Поехали.       Поездка до участка на удивление тихая. Видимо, Кас послушался приказа и решил не открывать рот. Дин позволяет Джо отвести его в участок, пока сам ведет второго человека внутрь. Их посадили в разные комнаты для допроса, чтобы убедиться, что они не смогут согласовать выдуманную историю.       К тому времени Бобби и Хенриксен узнали о том, что сделал Дин, и вопреки его ожиданию, они не выглядят счастливыми.       — Ты не хочешь объяснить, зачем ты арестовал Новака? — спрашивает Виктор.       — Чтобы допросить его.       — Не шути с нами, мальчик, — ворчит Бобби. — Объясняй. И лучше делай это быстро. У нас не так много времени, прежде чем появится его адвокат.       — У Чарли есть запись.       — Да, мы слышали, — перебивает его Хенриксен. — И это всё?       — Мы их взяли сразу после заключения сделки, они обязательно проболтаются, — Бобби и Виктор обмениваются неуверенными взглядами. — Просто дайте мне провести допрос. Я уверен, что смогу что-то вытащить из них.       Бобби кивает.       — Хорошо, ты возьмешь Новака, Джо поговорит со вторым. Посмотрим, придумали ли они хорошую отмазку.       — Ты серьезно? — Хенриксен растерянно смотрит на Бобби. — Это один из братьев Новак и ты хочешь отправить к нему новичка?       — Он поймал их, ему и допрашивать. Иди, Дин.       Они направляются в комнату для допросов, Дин входит в комнату с Касом, а Бобби и Хенриксен занимают места в соседней за зеркалом, что дает им возможность наблюдать за допросом. Дину не нравится, что ему придется говорить с Касом перед ними, но другого выбора нет.       Кастиэль откинулся на спинку стула, явно не впечатлённый обстановкой. Дин делает все возможное, чтобы контролировать свой гнев и вести себя как профессионал.       — Тебе что-нибудь нужно? Может, воды?       — Нет, спасибо, детектив. Я выпил в баре.       — Хорошо, — Дин садится напротив него, положив папку на стол между ними. Это все, что у них есть на человека, который явно является большим, чем строит из себя. — Расскажи, что было в баре. Что ты делал там сегодня вечером?       — Как я уже сказал, я выпил. И поговорил с другом о деловой договоренности.       Дин не верит, что он пока признается, но принимает наживку. Он достает маленький блокнот, готовясь записать что-то полезное.       — Какого рода деловое соглашение?       — Мой друг, мистер Артур Гринфилд, является руководителем клуба, который я хотел бы нанять.       — Что они делают?       Кас на мгновение откидывает голову назад и вздыхает.       — Разве тебя не утомляют эти вопросы?       — Просто отвечай, — Дин не может совсем убрать раздражение из своего голоса. Его терпение на исходе.       Смотря на него, Кас улыбается, как будто это именно то, что он хотел услышать.       — Риверсайд-стрит 10. Загляни туда. Дин закатывает глаза.       — Как насчет того, чтобы ты ответил на мои вопросы.       — Знаешь, ты мне понравился ещё когда был Демоном, но все эти детективные игры такие возбуждающие. Я бы не отказался поехать с тобой в другое место.       Воспоминания вспыхивают в голове Дина, Кас на нем стонет. Он качает головой, пытаясь выкинуть эти картинки. Кас просто подозреваемый, не более. Он должен это помнить.       — О чем вы договорились с мистером Гринфилдом?       — О музыке, вообще-то, — глаза Кастиэля все еще устремлены на Дина, но, кажется, он на секунду погружается в свои мысли. — Я слушал её вчера. Хочешь знать, какую песню?       — Что это значит?       — «Сегодня вечером луна», — тихо поет Кастиэль, его глубокий голос разносится по маленькой комнате.       Дин встает лицом к двери. Он не просто злится, он начинает ненавидеть Каса. Он принес столько жертв, работая Демоном. Несколько недель он делал вещи, которые никогда не сможет забыть, ужасные вещи. Тем не менее, больше всего его преследует время, проведенное с Касом. Демоны могу проливать его кровь, но намного хуже вспоминать Кастиэля в крови. Ангелы такие же плохие, как и Демоны, может, даже хуже.       — Возможно, ты задаешься вопросом, — говорит Кас за его спиной, — почему я в итоге спас тебя. Никто никогда не общался со мной так, как ты. Это много значило для меня, и все еще значит.       Новая волна гнева накрывает Дина, и он оборачивается.       — Ты не заслуживаешь, чтобы с тобой обращались хорошо и по-доброму. Ты главный подонок этого города. Тебя посадят в камеру, и ты будешь гнить там до конца твоей жалкой жизни.       На мгновение, лицо Каса омрачается, но затем улыбка возвращается. Он пустой и злой, Дин никогда не видел его таким раньше.       — Видишь ли, что меня интересует, Дин Винчестер. Ты пробыл под прикрытием дольше, чем кто-либо до тебя. Ты не задумывался, почему? В глубине души у тебя есть темная сторона, и я думаю, она готова вырваться.       — Я не имею значения, мы здесь из-за тебя, — Дин возвращается к стулу, но не садится. — Расскажи мне о своей договоренности с мистером Гринфилдом.       — Аластар не сразу списал тебя со счетов, потому что знал. Готов поспорить, что он хотел забрать тебя, сделать своим партнером по преступлению.       Дин проводит рукой по волосам. Он знал, что будет нелегко, но он надеялся, что сможет нормально поговорить с Касом.       — Ты закончил речь?       Кастиэль продолжает улыбаться ему, а глаза проникают в Дина так, что ему хочется спрятаться под чертовым столом.       — Держу пари, ты стал полицейским, чтобы защититься от себя самого. В твоем прошлом много гнева, желания отомстить.       — Ты теперь мой психиатр?       — Исключительно мои наблюдения. Тебе не нужен пистолет и значок, Дин. Твои прикосновения говорят лучше слов, ты можешь одним взглядом заставить человека опуститься перед тобой на колени.       Дину не нравится, куда идет разговор. Он начинает вспоминать всё снова. Кожа к коже,запах пота и секса, царящие в воздухе.       — Это в прошлом.       — Ты мог бы попросить меня опустить на колени, и я бы сделал это. Нам может быть так хорошо, Дин, чертовски хорошо.       — Я говорил тебе, детектив…       — Винчестер. Да, я знаю, как твой отец.       Слова ударили его, как пощечина. С ними изменился и голос от бархатного мурлыканья до чего-то темного и зловещего. Он хочет причинить ему боль прямо сейчас.       — Ты ничего не знаешь о моем отце, — говорит Дин сквозь стиснутые зубы.       — Я знаю, что он был недостаточно быстрым, чтобы спасти твою маму.       Ярость, закипевшая внутри Дина наконец вырвалась на поверхность. Она как будто покидает тело, и он чувствует, как теряет контроль. Он хватает стол и бросает его в сторону с такой силой, что тот переворачивается. Кас остается на стуле, даже не вздрогнув, пока кулак Дина не касается его лица. Губа сразу же разбивается, а синяк начинает образовываться на щеке.       Кас проводит языком по ранке на губе и снова улыбается, но уже не цинично и подло, а мягко. Он смотрел так на Дина, когда они лежали вместе в кровати, настолько близко, насколько это возможно.       — Привет, Дин.       Тот не успевает ответить. Хенриксен врывается в комнату, вытаскивая его наружу, где уже ждет Бобби.       — За мной, — говорит он, и по голосу Дин понимает, что он в полном дерьме. Только один раз он слышал старика таким злым. Дин тогда был еще молод, и у них с Сэмом появилась гениальная идея спрыгнуть с крыши.       Пока Хенриксен возвращается в комнату для допросов, Дин следует за Бобби в кабинет. Он разворачивается на своей инвалидной коляске, дымясь как вулкан, который вот-вот взорвется.       — Ты совсем с ума сошел? Ты напал на подозреваемого! Ты хоть представляешь, что сейчас может на нас обрушиться?!       — Прости, Бобби, когда он заговорил о маме…       — О, прости, что задел твои чувства, принцесса.       — Но он…       — Он преступник, Дин! Как ты думаешь, что он сделает? Ты должен был быть профессиональном. Я бы никогда не пустил тебя туда, если бы знал, что ты не справишься с простым допросом.       Бобби замолкает, тяжело дыша от всех криков. Дин хотел бы сказать что-то, но вместо этого считает пятна на темном ковре. Несколько минут проходят в гнетущей тишине, пока Хенриксен не возвращается к ним. Он со вздохом закрывает за собой дверь.       — Насколько все плохо, Виктор? — спрашивает Бобби.       — Нам повезло, если можно так сказать. Новак заверил, что не будет выдвигать обвинения, но попросил адвоката, так что я думаю, веселье закончилось.       Сердце Дина начинает быстро биться в груди. То, через что он прошел, не может пропасть даром.       — Вы не можете просто отпустить его!       — Сядьте, детектив, — рявкает Хенриксен.       Когда Дин неохотно садится на стул, он откидывается на дверь, потирая лоб.       — У нас нет ничего. Я только что говорил с детективом Харвелл. Мистер Гринфилд является менеджером детского клуба под названием «Вуди и бриллианты». Он правдоподобно заверил, что мистер Новак нанял их для участия в нескольких вечеринках по случаю дня рождения. Информация проверяется.       — Но запись…       — Пропала. Не то, чтобы это имело значение, там нет ничего интересного.       Дин смотрит на Виктора с широко распахнутыми глазами.       — Что ты имеешь в виду? Пропала?       — Детектив Брэдбери только что сообщила мне, что её украли. Она нигде не может найти её.       — Говорил же, у нас работают не только наши. Крысы повсюду, — снова проворчал Бобби.       — Это бессмысленно, что в портфеле? — спрашивает Дин.       — Игрушка. Мистер Гринфилд сказал, что мистер Новак дал их ему в следующий раз, когда «Вуди и бриллианты» играют в детской больнице.       Дину хочется упасть с небоскреба. Хенриксен вытаскивает все из-под него, и он падает без защитной сетки.       — Я не понимаю.       Бобби качает головой, прежде чем посмотреть на Виктора.       — Новак играл с нами, Дин. Он играл с тобой.       Хенриксен кивает.       — Тебе не показалось странным, что была полная тишина, а потом вы вдруг записали, как два Новака открыто говорят о сделке, как будто на блюдечке принесли.       Сердце Дина останавливается.       — Они поставили это.       — Это мое предположение, да. Они хотели, чтобы вы арестовали их. Теперь, если у нас будет что-то на них, это будет выглядеть как преследование со стороны полиции. Вместо того чтобы ловить настоящих преступников, мы арестовываем местного бизнесмена, который пытался нанять детский оркестр для празднования дня рождения. Это самая плохая репутация.       — И я его ударил, — вздыхает Дин, проводя руками по лицу, как будто он может стереть эту глупую ошибку. — Думаю, вы хотите, чтобы я ушел из ОАиД.       Бобби и Виктор обмениваются взглядами.       — Пока нет, — говорит Хенриксен, — ты, конечно, не помог делу, но ты первый попался в такую ловушку. Они на шаг впереди, потому что у них нет ни капли приличия.       — Это тоже моя вина, — говорит Бобби. — Я знаю, как они работают, я не должен был отправлять тебя туда. Новак наверняка посчитал благословением то, что именно ты арестовал его, и использовал свои знания о тебе, чтобы ранить. Я должен был это предвидеть.       — И что теперь?       — Я позабочусь, чтобы Новак действительно держал это между нами, — Хенриксен вздыхает, открывая дверь. — И детектив. Запомните это чувство. Оно поможет вам в следующий раз, когда у вас появятся гениальные идеи. И если так случится, ты сначала свяжешься с нами. Детективу Харвелл я сказал то же самое.       — Это была моя вина, — признается Дин. — У нее были сомнения, но она стала моим напарником.       Хенриксен кивает, он, наверное, итак догадался. Когда он уходит, Дин поворачивается к Бобби.       — Мне очень жаль.       — Я знаю. Я не могу винить тебя в том, как он говорил о твоих маме и папе, — Бобби дает ему секунду, но когда Дин ничего не говорит, он наклоняется, чтобы поймать его взгляд. — Он говорил и другие вещи, мне следует что-то из этого знать?       Дин фыркает.       — Ты слышал его. Он какой-то псих без намеков на совесть.       — Просто проверяю, — Бобби подходит к Дину и хлопает того по спине. — Не принимай близко к сердцу. Как и сказал Виктор, мы все прошли через это. Просто сохраняй свое мнение при себе в будущем.       — Так и сделаю, клянусь, Бобби.       — Тогда, лучше иди домой, выпей пива, успокойся и отдохни.       — Конечно.       Бобби выходит первым, проезжая по коридору. Когда Дин следует за ним, дверь на противоположной стене открывается и Кас выходит наружу. Женщина с темными волосами следует за ним.       — Пошли, — говорит она, как будто Дина и Бобби здесь вообще нет.       Она идет по коридору, но Кас смотрит только на Дина. Голубой встречается с Зеленым, они смотрят друг на друга, как будто хотят, чтобы мир вокруг взорвался.       — Дин, — говорит Бобби с просящими нотками в голосе.       Он делает шаг в сторону, освобождая место для Каса. Проходя мимо, его плечо все же касается плеча Дина.       — Спокойной ночи, Дин.       Его голос нежный, как в первый раз, когда он сказал эти слова Дину. У него есть ощущение, что это будет не последний раз, когда он видит Каса, и, в ужасно извращенном виде, он на самом деле рад этому.