-22-
– Что ты делаешь? Хёк оторвался от лодыжки и поднял голову, сладко улыбаясь. – Любовь. ... Намереваясь изнасиловать прямо на кухне, Марк с жаром набросился на агента, покрывая шею и лицо смазанными поцелуями. Нырнув под одежду, руки пытались удовлетворить тягу к соприкосновению с гладкой смуглой кожей, беспорядочно лаская, и журналист чувствовал, как внутри растёт волна неконтролируемого возбуждения. Ещё мгновение и его накроет с головой. Всё мироздание, в своей самой совершенной форме, уничтожая величием и непередаваемой красотой, сейчас поместилось в одну лишь точку. И она была прямо в его руках... Марк трепетал перед тем мгновением, когда он наконец сольётся с ней воедино, вобрав в себя вкус этого парня, но... Донхёк вдруг резко дёрнулся, высвобождаясь, и тяжело дыша потянул журналиста в коридор. Вместо комнаты, что было бы логично при их диком возбуждении, агент затолкал Марка в ванную: – Ты должен принять горячий душ! И мойся не три секунды, хорошо хён? Постой под струёй и попытайся расслабиться, понял? – Но... Что?! Какой ещё горячий душ, Хэчан? Я не... – Давай, не спорь. Подготовься хорошенько, тело должно расслабиться, – он закрыл дверь, оставив Марка наедине с этой смущающе пугающей фразой... «Wh...what?! "Подготовься"?!» Стараясь ни о чём таком не думать, насколько это было возможно в его состоянии, и освободив мозг от вопиюще левых мыслей, журналист считал вслух. Когда он дошел до 150, тёплая вода, мягко обволакивая со всех сторон, наконец возымела свое действие, и мышцы стали расслабляться. На 250 всё окончательно успокоилось, и он повернул кран... – Что? Откуда...? – Марк замер на пороге своей спальни, не узнав её. Повсюду расставленные большие разноцветные свечи создавали тёплый, таинственный полумрак, гипнотизируя причудливым танцем пламени, отражающимся на стенах. В комнате будто пахло восточными пряностями с ноткой корицы, и Марку показалось, что он очутился в ритуальном помещении перед совершением мистического обряда, и если прислушаться, можно услышать медленно отбивающий ритм индийского барабана табла... Хёк сидел на полу, облокотившись о кровать, стоило журналисту войти, и он жестом подозвал его: – Садись... – Зачем ты всё это..? – Тсссс, – он прижал палец к губам. Выглядывающие из-за длинной чёлки глаза обжигали, и Марк был заколдован отблесками огоньков, что играли в них. Голос Хёка был в два раза мягче и проникновеннее, чем обычно. – Ты должен полностью погрузиться в происходящее, Марк. Тебя здесь больше нет. Есть только твои ощущения, которые никак не расшифровываются, не подвергаясь ни критике, ни оценке. Забудь обо всём и отпусти все желания на свободу. Сконцентрируйся на мне и местах, где я тебя касаюсь. В этой комнате нет личностей и нет историй. Сейчас здесь только наши чувства, не имеющие слов. Ты должен перестать думать, хорошо? Смотри только на меня... Марку вдруг стало страшно... Нельзя отпускать желания на свободу, или они поглотят его окончательно, выдав с потрохами. Он не знал, что таится там, на глубине души, скрываясь от всего мира, не знал, как с этим справляться и куда это девать... Ему было страшно показываться, открываясь до конца, стыдно признаться... Это всё слишком внезапно и слишком смущающе и хочется спрятаться, но вот Хёк вдруг мягко обнимает его, прижимая голову к животу, и говорит так, что Марк умирает дважды: – Не бойся, прошу... Я помогу тебе... Он возвращается на пол и, взяв за пятку, начинает медленно целовать чужие ноги... Каждый палец...костяшку...ступню... – Что ты делаешь?.. Хёк оторвался от лодыжки и поднял голову, сладко улыбаясь. – Любовь. Внутри журналиста что-то резко вспыхнуло, обдав душу жаром....и сломалось. Обжигая дыханием, Хёк водит носом по тонкой коже и нежно целует в одно место по несколько раз... По телу Марка проходит дрожь, и с каждым прикосновением тёплых губ дышать становится всё труднее. Разум затуманивается, и он не понимает, что с ним происходит, падая в чувственный гипноз всё глубже. Всё безрассуднее... И безвозвратно. К тому времени, как поцелуи поднялись до колен, и Хёк нежно провел пальцем по ямке сгиба, Марк потерял всякую связь с реальностью, позволяя судорожным вздохам заглушить стук сердца... «О Боже...» Он закрыл глаза и запрокинул голову, кусая губы. Такая бесконечная нежность казалась нереальной, она дарила неповторимое чувство блаженства, усиливая ощущение интимной близости в сотни тысяч раз. Это была неподвластная земным законам магия, и Марка больше не было... Здесь была лишь любовь и эти поцелуи... – Мм...хааа, – он выдыхал, сладко постанывая и сжимая руками простыни, а Хёк плавно раздвинул ноги, расположившись меж колен, и принялся целовать бёдра, поднимаясь выше. Горячие руки нежно мяли и гладили кожу, а губы касались так мягко, что Марк плавился под этой пыткой. Всё было так странно... Вдруг Донхёк поднялся и, забравшись на кровать, расположился за спиной журналиста. Осторожно, едва касаясь кожи, он медленно стянул с его плеч махровый халат, обнажив, и принялся массировать, плавно надавливая и поглаживая, будто вводя в транс. Вот к рукам присоединились губы и язык, вырисовывая влажную дорожку меж лопаток, и Марк непроизвольно прогнулся ещё сильнее, мечтая лишь увеличить площадь соприкосновения... Его воля, он бы разорвал всю эту чёртову ткань на желанном теле эро-массажиста и поглотил его, но дело в том, что его хваленая "воля" сейчас безнадежно стонала, полностью покорившись ощущениям. Вдруг он почувствовал, как к нему прижались, и горячие пальцы перешли на грудь, гуляя вокруг сосков... – Ааах... Мммм... – внутри него что-то сжалось, разнося сладкую пульсацию по телу, когда длинные пальцы мягко зажали затвердевшие соски, слегка оттягивая их. – Подож-..Ааах!... Марк чувствовал любовь и прикосновения Хёка так остро, что ещё немного и слёзы польются из его глаз. Запах, обстановка, массажные поглаживания, бесконечные поцелуи и полная погруженность в пронизывающие каждую клеточку чувства – Марк будто бы впал в экстаз под действием наркотика. Он изнывал от испепеляющей жажды и томился от сильного желания... Впервые в жизни эпицентр возбуждения был сосредоточен не только в члене, а по всему телу, будто перескакивая с места на место, разнося огонь всюду, где его касались. Медленный темп ласк и внимательность к деталям, не обходившая стороной ни одну родинку и ложбинку, вводили в транс. Горячий язык медленно вылизывал шею, обильно смачивая кожу слюной, отчего она покрывалась мурашками, и Марк вдруг понял, что если не почувствует его глубоко во рту, он просто умрёт, растаяв... Журналист повернул голову, слегка откидываясь на плечо агента, и Хёк не заставил себя ждать. Это было слишком божественно... Их слюна смешалась, когда губы вступили в пошлый диалог, и казалось что слаще этого просто нет ничего на свете... Марк кусал, лизал, посасывал, проникал и заглатывал, понимая, что не может остановиться и это болезнь... Задыхаясь от удовольствия, он растворился в нём, теряя себя окончательно, но вдруг чужая рука наконец плавно опустилась на горящий член и он глухо простонал, резко выгибаясь... – Мммммм....Прошу..... – Ещё немного, малыш... Потерпи... Ты всё получишь... – и пройдясь рукой по внутренней стороне, он стал поглаживать бёдра, нежную кожу яичек и дорожку над линией роста волос по всему периметру самого эрогенного места на теле, будто дразня и доводя до сумасшествия... Играя, Донхёк не переставал покрывать мягкими поцелуями шею, плечи, скулы, уши, вылизывая каждый изгиб и... Он убивал... Нервные рецепторы будто стали невероятно чувствительными, откликаясь реакцией, превосходящей обычную в миллионы раз. И Марк уже не понимал, что происходит... Всё что он чувствовал – это сладко разрывающую боль вязкого возбуждения... Изнывая, он собирался потрогать себя сам, но Хёк вдруг сжалился, обхватив возбуждённый орган у основания тугим кольцом липких от пота пальцев... – Ааах!! Ааааах...ммн, – эти звуки могли бы растоптать его последнюю гордость, если бы мозг сейчас был способен соображать хоть отчасти, но они лишь становились громче и отрывистей, вслед за увеличивающимся темпом дрочки... Ещё чуть-чуть и Марк достанет до рая, наконец освободившись, но... Хэчан вдруг останавливается, отстраняясь. Он осторожно слезает с кровати, будто боясь спугнуть магию происходящего безумия, и встаёт на колени... Их взгляды встречаются, и Марк понимает, что всё изменилось навсегда... Хёк облизывает губы и медленно придвигается ближе... – Смотри на меня, Макы-я... Смотри внимательно... – Оh my God...Нет... Я не ...я не могу.... О Боже... Ааах!! – Марк чувствует, как головка проскальзывает меж узких гланд, и глухо стонет от дикого наслаждения, закусывая губы до крови. Во рту так мокро и жарко, так невероятно хорошо, что хочется двигаться навстречу... быстрее, жёстче, глубже... Но... «Это лицо...» Ничего эротичнее он никогда не видел... и даже не предполагал...что оно может так быть... «Devil...» Хёк заглатывал полностью, доводя до экстаза своим языком. И Марк не мог на это смотреть, но что-то держало его, не давая отвернуться... Тело больше ему не подчинялось, как и воля, и всё что он хотел – это кончить, но так, чтобы это никогда не кончалось... Страх ушёл. Лицо агента казалось честнее всех слов, что можно было бы сказать в этот момент, и Марк видел в нём отражение собственного удовольствия... Хёк резко вытаскивает и теребит языком кончик, и журналист не выдерживает... Марк падает без сил, пытаясь восстановить тяжёлое дыхание, в его глазах всё ещё стоят фейерверки, а тело полно вожделения, но мышцы больше не держат. «Oh, my God...Что это такое?.. Я больше не могу...» Марк ищет руками чужое тело, чтобы прижаться к нему, но его порыв упорно игнорируют. Вдруг он чувствует, как из-под него выдергивают халат, оставляя совершенно голым... – Хэчан-а... – Это только начало, ты же понимаешь, верно? – Что?.. Хёк вдруг нависает над ним и наклоняется, развязно целуя, и Марк с удовольствием обхватывает голый торс руками. «Наконец-то...» Так приятно касаться этой кожи... Вязкий запах, источаемый распалённым от желания Хёком, был сильнее любых феромонов, и действовал на журналиста безотказно. Температура стала ещё выше, и Марка заводило то, как сильно агент был возбужден и хотел его... Просто до трясучки... Даже не скрывая. С его висков стекал пот, а вены на шее невероятно вздулись, и Марк буквально видел этот бешеный пульс... Горячее дыхание загнанного зверя, прикрытые веки и напористые движения – всё это тут же перешло на него самого, и журналист почувствовал, как всё внутри подрагивает от нетерпения... «Хватит... Давай же...» Он раздвигает ноги и обхватывает ими чужую поясницу, прижимаясь. И Хёк наконец реагирует, решив, что достаточно себя мучил... Сквозь прилипшую ко лбу чёлку Марк видит, как он что-то обильно выдавливает себе на ладонь, и в нос ударяет приторный запах ванили. – Что это?.. – Тебе понравится... – не скупясь, Хёк обмазывает этой жижей пальцы и осторожно просовывает их внутрь. Они так легко проскальзывают, что Марк не успевает вскрикнуть и тут же зажимает рот рукой. Холодная смазка быстро нагревается, и если раньше журналисту сначала было не комфортно, то сейчас впервые он почувствовал удовольствие сразу. Но пальцы быстро покидают его пульсирующую от удовольствия дырочку, и Марк чувствует, как Хёк придвигается ближе, приподнимая его за бёдра. Он никогда не забудет, что чувствовал в то самое мгновение перед тем, как Хэчан наконец резко вошёл в него, с лёгкостью вставив до упора. Это было непередаваемое состояние сладкого предвкушения самого желанного на свете единения... Стоило журналисту почувствовать агента глубоко внутри, как время остановилось, и невероятной силы удовольствие заполнило всё в нём. Марк почти кричал, кусая руки, чувствуя как Хэчан ускоряется, разрывая его от блаженства... Каждый толчок становился критическим, унося всё дальше, и он опять искал чужое тело, чтобы прижаться, и в этот раз он нашёл его... Хэчан сел, не вынимая члена, и поднял Марка, насаживая на себя. На время они замерли, даря друг друга объятия и поцелуи, но вскоре Хёк стал шлёпать хёна по заднице, призывая к движению, и всё опять поплыло перед глазами... Марк кончил первым, но Хэчан даже не подумал останавливаться, укладывая его обратно на кровать. Они сделали это ещё раз и ещё, потом ещё, и Марк уже не соображал... Ему казалось, что он выжат как лимон, но вот Хёк трогал заветные местечки, снова находя их, и оргазм опять и опять накрывал с головой... – Я умру... – Не сегодня, хён. Мне всё ещё мало... – и Хэчан опять целует, оттягивая за волосы, а Марк чувствует, что больше не принадлежит себе...и это возбуждает... С ног до головы он пропитан Ли Донхёком, чувствуя его везде как внутри, так и снаружи, и это почти невыносимо… «Если бы я тогда не полез через забор...на моей ладони бы не было шрама...и колючая проволока не причинила столько боли... Если бы я не встретил тебя...на моём сердце бы не было ран...и твоё отсутствие так не пугало... Но... Сейчас... Ты – единственное, что мне нужно... И мне тебя всегда будет мало... Подари мне ещё один вдох, или я умру... Возьми всё, что хочешь. Всё твоё... Но не уходи никогда... Будь рядом...» – Я люблю тебя... – из последних сил Марк прижимается, пряча лицо в чужой шее. Ему так стыдно за эти странные мысли... – Ты плачешь?.. Всё-таки я переборщил, прости, – Хёк вытаскивает член, но Марк вдруг прижимается сильнее, вставляя обратно. – Нет! Нет, Хэчан-а... Мне так хорошо... Не останавливайся... – он целует, тяжело дыша, и сжимает агента внутри себя сильнее, отчего тот стонет, закусив губу... И они опять делают любовь, хватаясь друг за друга, как за самое ценное, что когда-либо было в их жизнях. Они поделились этой ночью всем, что у них было. Они отдали друг другу всё. И никто другой во всём мире не смог бы предложить больше. ... Свежий поток прохладного воздуха из открытого окна, пробившись сквозь белую тюль, бодро пробежал по комнате, и Марк открыл глаза. Откуда-то приятно пахло свежезаваренным кофе с корицей, и журналист потянулся, тут же заохав от боли по всему телу и в одном месте особенно. «Ох…Ну нафиг!.. Пора это обсудить, пожалуй... Я больше не буду снизу!..» Вдруг он резко сел, разбудив спящего в ногах пса. – Где он?! Чёрт… По спине пробежал холодок тревожности... Этот агент слишком своеволен не только в сексе, но и в вопросах таинственных исчезновений, и даже находясь рядом с ним, Марк не знал в какой момент всё может резко измениться. Обрадовавшись тому, что хозяин наконец подал признаки жизни, Счастье полез ластиться, но журналист был больше не расположен к беззаботному пробуждению. Не обращая внимания на боль в мышцах, он вскочил и кое-как оделся. Донхёк сидел нога на ногу у окна, с серьёзным видом уставившись в ноутбук, и тряс тапком, съехавшим на носок. На нём были серые рваные джинсы, черная водолазка и надетая поверх, но не застёгнутая, свободная белая рубашка. «Когда он успел съездить переодеться?» Стоило Марку вбежать на кухню, как агент вопросительно перевёл на него взгляд, поправляя круглые очки на переносице. – Что такое? Мы горим? Марку с трудом верилось, что он не спит, и что это никто иной как Ли Донхёк на его кухне, всё ещё абсолютно не вписываясь в неё. «Да никогда и не впишется…» – Эмм, нет… Доброе утро… – журналист чувствовал себя странно, будто в гостях, и это напрягало. Он неловко отодвинул стул и сел к столу. Пятая точка всё ещё дико болела… Марк вздрогнул, наконец оторвав глаза от агента, когда почувствовал, как собака тычет влажным носом ему в ладонь. – Стоило мне открыть дверь в комнату, как он лёг рядом с тобой и не пришёл, даже когда я звал его есть… Видимо, он переживал за тебя всю ночь, слушая странные звуки под дверью. – Что?! Какие ещё звуки? Ничего он не переживал, правда, Счастье? – Марк гладил своего пса, чувствуя, как неизбежно краснеет с ног до головы. Хёк встал, отложив ноутбук, налил дымящегося кофе и поставил напиток перед журналистом. – Спа-… – Я тоже переживал, хён. Прости меня… – Что? Но… – Марк хотел посмеяться и перевести всё в шутку, но серьёзный взгляд Хёка застал его врасплох, тронув до глубины души. «Боже… Он действительно…» – Я в порядке, Хэчан-а. Всё хорошо… Мне… Мне было приятно чувствовать себя таким желанным и… Ты… Ты так опытен… Я… Мне было невероятно… хорошо… – это было настолько откровенно, говорить об этом с ним, но Марк не мог остановиться. Его распирало приятное чувство осознания того, что они вообще говорят об этом… Сейчас он чувствовал себя намного ближе к этому парню…даже ближе, чем во время секса. – Я… Я даже не успевал отслеживать, как ты менял презервативы… – Но я не менял. – Что? Но там…ничего нет, и я подумал… – вот теперь он очень жалел, что поднял эту странную тему, но было поздно отступать. – Ты имеешь в виду, что ты чистый внутри? Дело в том, что я не хотел использовать презик с тобой, даже самые тонкие из них всё бы испортили, особенно когда так много смазки… А так хотелось ощущать тебя по-настоящему взятым… Марка поражало то, как спокойно он об этом говорит и даже бровью не ведёт, но по-настоящему интересным было другое… – Я просто не кончал внутрь, Макы-я. Мне не хотелось, чтобы ты чувствовал потом хотя бы малейший дискомфорт в добавок к той боли, что в любом случае неизбежна после такого количества проникновений, хоть я и использовал как можно больше смазки… Теперь Марк понял, почему его не покидало странное чувство, будто чего-то не хватает… Хёк не кончал в него, ни разу так и не заполнив. На самом деле это была не самая важная часть акта, скорее больше доставляющая лишние хлопоты, но оказалось, что именно она так сильно в итоге влияла на всё восприятие. Чувствуя горячую сперму Хёка в себе, он получал не только удовлетворение, но и некое подтверждение того, что агент действительно желал заполнить его собой,избавив от той чёрной пустоты, что заставляла чувствовать себя безумно одиноко ночами, когда его не было рядом, и что он останется в нём до тех пор, пока Марк этого хочет. Если бы журналиста попросили оформить свои мысли более чётко, он бы сказал так: кончить внутрь – значит сделать «своим» до конца. Вместо того, чтобы с головой окунуться в похоть, Донхёк отдавал отчет каждому своему действию, думая о Марке… «Видимо такое количество смазки уменьшает трение, и поэтому он так долго не мог кончить… Ещё и вытаскивал, чтоб не запачкать… Он… Это уже слишком…» Марк отпил кофе, пытаясь сдержать мурашки… Нет, это не тантра… Так не пойдёт. – Слушай, Ли Донхёк. Придётся всё переделать. Агент отодвинул стул и сел напротив. По хитрым огонькам в карих глазах, Марк понял, что ни разу не ошибся, позволив утру начаться с обсуждения ночных извращений. Ведь это может быть что угодно: хоть запор, хоть сокрытие трупа, всё нормально, пока это касается их двоих и превращает всю эту странную жизнь в по-своему «совместную». – Что переделать? Хочешь с презиком? Или…Ты хочешь быть сверху?! – Нет, ты не понял, подожди. Я… Я хочу участвовать, а не быть тем, кто только получает, понимаешь? – Пока слабо, если честно, – хоть игриво закусанная нижняя губа и говорила об обратном. – Я тоже хочу целовать тебя…касаться и… Я хочу, чтобы ты кончал внутрь, – произнести это вслух оказалось так просто, что Марк даже не успел покраснеть. Глаза Хёка были такими родными, согревая до кончиков пальцев, что всё о чём мог думать журналист, это о том, что вот агент на его кухне и приготовил кофе…а Марк всё ещё не обнял его со спины, как это делают во всех слащавых дорамах. – Хорошо.Если мой тигрёнок так настаивает… – он довольно улыбался, а Марк молился на тот день, когда впервые встретил его. Они могут говорить о чём угодно, и пусть Хёк смеётся над ним и подкалывает, ухмыляясь… Лишь бы это никогда не кончалось. Они всё переделают. Сломают и построят заново. – Я люблю тебя… Лицо Хёка вдруг мгновенно стало серьёзным, а глаза увлажнились. Странно, но Марк готов кричать о своих чувствах, настолько он был полон ими, сидя в тесной старой кухне напротив самого красивого и опасного парня в мире. Агент вдруг поднялся и подошёл, крепко обняв журналиста. Он нагнулся, чтобы поцеловать лохматые волосы, и одними губами ответил: – Я тоже люблю тебя… Так безумно, что почти помешался и не могу думать ни о чём другом… – Ты должен подумать о своей печени, Хёк, – Марк обхватил его и уткнулся носом в живот. – Пожалуйста, отнесись к этому серьезно. – Хорошо, хён. – Обещаешь? – Да…Иди пока собирайся, нам надо уже выезжать, – Хэчан отстранился, собираясь вернуться к окну и ноутбуку, но журналист схватил его за руку и потянул обратно. – И ты не можешь пропадать так внезапно, не предупредив, понял? Или я посажу тебя на цепь. – Хааа? На цепь? Не знал, что ты увлекаешься подобным… – Я серьёзно. – Ах, ты ещё и серьёзно увлекаешься?.. Боюсь, я повременю пока с «переделыванием», надо поднатаскать себя в этой сфере… – Хэчан-а, прекрати. Я больше не вынесу очередной такой выходки, поэтому будь добр… Если ты действительно любишь меня. – Ну ладно, хорошо, – Хёк вдруг уселся к нему на бёдра и обхватил шею руками. – Я знаю, что тебе не просто, но я обещаю, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты никогда не переживал… Хотя… Иначе ведь будет скучно, разве нет? Марк собирался возмутиться, но Донхёк вдруг приблизился вплотную и провёл языком по губам, вызвав толпы мурашек. – Слушай, хён… – он мягко целует. – А если и второй раз придётся переделывать?.. Знаешь? А я ведь буду косячить специально теперь… Лишь бы заставить тебя хотеть всё переделать снова и снова… Марк тянет его на себя, и их языки встречаются, воскрешая в памяти тела ночные оргии… Дыхание тут же сбивается, а руки ищут неприкрытые участки кожи, неловко натыкаясь друг на друга. Марк наконец находит приемлемое для себя местечко и сжимает чужие ягодицы, прижимая Хёка сильнее, отчего тот стонет и отстраняется, облизываясь. – Если мы через десять минут не выедем, встрянем в пробки, милый. – Значит постарайся кончить за это время, и я тебе не «милый»… – тяжело дыша, Марк борется с чужой ширинкой, готовый к сопротивлению, но Хёк его не останавливает… Журналист старается делать всё в точности так же, как агент делал для него, играя не только с членом, но и с нежной кожей яичек, водя пальцами по всем чувствительным местам, и судя по всему уроки не прошли даром, и через минуту дружок Донхёка сочится в полной боевой готовности. Стоны карамельного голоса, обжигающие кожу, возбуждали похлеще любого порно, и Марку так хотелось взять в рот, что он почти давился слюной… Делая резкие движения рукой, он ускорялся, целуя чужую шею, и чувствовал, как Хёк двигает бёдрами ему навстречу… Ещё чуть-чуть и агент наконец обильно кончает, пачкая журналисту руки, который с удивлением понимает, что если бы ему представился шанс, он бы попробовал вставить… Но Хёк не из тех, кто так просто делится властью. – Мечтать не вредно, тигрёнок… – горячий шёпот дьявола над самым ухом вдруг выводит Марка из транса. «Как он..? Но я…» Агент насмешливо улыбается и перед тем, как встать, вкусно целует, заставляя Марка глотать чужую слюну. Оставшееся время журналист второпях собирается и носится по дому за собакой, пытаясь надеть на нее поводок, пока стоящий уже у двери, обутый и со связкой ключей на пальцах Хёк не останавливает его. – Слушай, дорогой… Может, ну его?..Поехали. – Но тебе будет тяжело с ними двумя! – Уверен? Сидеть! – недолго думая, Счастье подскочил к агенту и сел, довольно виляя хвостом. «Я слишком легко забываю, кто он…» Выйдя на улицу вслед за довольно посвистывающим Хёком, Марк замирает. У подъезда, привлекая слишком много внимания прохожих, стоял тот самый Rimacс красным салоном, на котором когда-то в полусознательном состоянии его везли из убежища в отель… – Что?.. Я продал его! – Пфф… Ты думал, я так легко смирюсь с этим? Ты сегодня весь день меня недооцениваешь, милый. – Я не «милый»! – Это точно. Садись, у нас нет времени. « ~ It 's been a long time coming since I've seen your face, And I've never went back trying to replace everything That I've had till my feet went numb, Praying like a fool that's been on a run…» Они ехали так быстро, что пейзаж за окном почти сливался. Погода, казалось, кричала о приближающемся лете, освещая тёплыми лучами всё вокруг. « ~ Heart's still beating but it's not working, It's like a million dollar phone That you just can't ring. I reach out trying to love but I feel nothing, Yeah, my heart is numb…» Марк открыл окно и высунул руку, пропуская потоки воздуха между пальцев… « ~ But with you … I feel again …» – Оторвёт. – Ничего, зашьёшь. « ~Yeah, with you I can feel again…» – И то верно, – Хёк сделал погромче и вдавил педаль в пол. « ~ I'm feeling better since you know me, I was a lonely soul but that's the old me…» Марк чувствовал, что если они будут ехать ещё быстрее, они догонят его… Хотя, нет… Оно уже здесь. Счастье. Оно уже в машине… – Вчера был ровно год с того вечера в баре, когда ты впервые напился и пожирал меня глазами, малыш, – чтобы перекричать музыку, Хёку пришлось постараться и он засмеялся от того, как забавно это вышло. – Что?! Не было такого! Я просто оценивал тебя! Ты мне тогда показался абсолютно не вписывающимся в это место… Да ещё и с таким наглым взглядом. Меня это поразило. В тебе было столько тайны, я не знал куда спрятаться. – Значит признаёшь, что захотел меня, как только увидел, да? – Нет, не придумывай. Это ты был тем, кто постоянно домогался при первой же возможности! « ~ But with you … I feel again… And , with you… I can feel again…» – Если бы ты не соблазнял меня своей беззащитностью и гейской паникой… – Какой паникой?! – Гейской. – Но я не гей! – Отсюда и паника. – Не понял… – Забей, Марк. Всё хорошо. Главное, ты сейчас рядом… А гей ты, или нет, это мы потом решим. – Мы будем жить вместе? Хёк не ожидал такой резкой смены темы, но для Марка это было естественным продолжением слова «потом»… Сейчас они заберут маму, потом Марк съездит в командировку, потом он заставит Хёка сделать операцию, потом … Но что будет потом? Будут ли они и через год так же вместе ехать со скоростью света на дорогой машине под громко орущую музыку о любви? Марк не знает. Но Хёк уверен. И чрез год, и через два…десять…двадцать… – Я не знаю, на что ты там надеялся, но по моим данным, люди, которые любят друг друга и планируют кое-что «переделать», должны жить вместе, Марк. Извини, конечно, но тебе придётся терпеть меня всю свою оставшуюся жизнь, тигрёнок, даже если тот огромный кактус подохнёт, а шрам на твоей руке не станет больше чётко виден. – Ты как солнце. – Что? Это какой-то арбузный шифр? – Я как будто всю жизнь прятался от дождя, но… Ты показал мне, что прятаться нет смысла. – Если косишь под ненормального, в надежде отвертеться от кактуса, то это бесполезно. – Если кактус сдохнет, я куплю новый, Хёк. Если шрам сотрётся, я просто попрошу тебя полазить вместе со мной по заборам. Если мне придётся терпеть тебя всю оставшуюся жизнь, то я не согласен. Видишь ли… Мне мало жизни. Если ты будешь рядом. В каждой капле дождя скрыто послание, взывающее к самым прекрасным чувствам души, но сколько ни ходи под зонтом, ты его не услышишь, пока голова занята другим. Марк не понимал этого, пока однажды не встретил красивого смуглого парня, незаметно изменившего всё в его жизни. Они наконец остановились, подъехав к дому тёти. – Хорошо, тигрёнок. Я понял. Мы повязаны навечно. Но вот, что ещё… Отдай мне мою серёжку, по-братски. Иначе Джемин меня по стенке размажет за растрату казённого имущества. – Неееет. Я отдам её тебе только в обмен на устройство, на котором будет отображаться её местонахождение, понял? – Хммм… Ну ладно… Думаю, я смогу его задобрить, какой там номер у Джено? – Я серьёзно, Хёк. – О дааа, ты всегда очень всё «серьёзно» и это пугает, – он отстёгивает ремень и тянется к соседу, чтобы поцеловать. Марк не сопротивляется, позволяя чужому языку гулять, где ему вздумается. – Я люблю тебя, помнишь? – тяжело дыша, Донхёк упирается своим лбом в лоб Марка, и ноздри щекочет знакомый аромат розмарина с нотками лайма. – Да. Но можешь повторять это хоть каждые две минуты. Смуглый парень тихо смеётся и берёт в свою руку чужую ладонь: – Тогда, боюсь, у твоей мамы возникнут вопросы. Он нежно проводит пальцем по белой линии шрама, и Марк готов поклясться, что сейчас в их головах одно воспоминание на двоих. Одно, но не единственное. – Вопросы возникнут у меня, если не будешь этого делать. – Ладно, хорошо, я понял… «Я люблю тебя». Всё, засекай. И Марк засёк. От этой самой минуты и до конца.« ~ I was a lonely soul but that's the old me…»
Barbed wire & a breath of fresh air
The End
________________________________________________________________________ Мне не легко заканчивать… Я буквально плачу… Поставив точку, я визжала как ненормальная и носилась по комнате. Я даже выпила, как и планировалось)) Но сейчас я не чувствую ничего кроме пустоты от понимания того, что пришло время попрощаться… И это оказалось больно. Я так полюбила их… Ведь по плану всё должно было обойтись 8 главами, не больше. И переспать ребята должны были ещё когда Хёк зашивал журналисту руку. И Хэчан намекал, что он не против,но Марк вдруг свалился в обморок, и животрепещущую сцену пришлось отложить………но кто ж знал что на овер дофига глав?!))))) Короче, говорить я могу бесконечно… Пора заканчивать. Последнюю главу я решила целиком и полностью отдать маркхёкам, ведь она последняя и не хотелось распыляться… Иначе набежало бы ещё на три)))) А у номинов всё не так-то просто, чтобы рассказать в двух словах, да и не умею я коротко, как вы заметили. Ведь Джено не такой дурак как некоторые, и его не убедить в том, что спать с парнем – не значит быть геем))) Пломбирному Джемину будет не просто, но я знаю точно, что в итоге Джено прекратит эти странные отношения и признается в любви)))) Я хочу поблагодарить всех тех пупсиков, что читали эту работу и были со мной до конца, так тепло поддерживая своими комментариями тттт Я не продержалась бы без вас… И вообще… Если бы не вы, я бы не испытала так много положительных эмоций. Так что посвящаю эту работу вам! Спасибо за внимание))) Я люблю вас!! И берегите себя. А я пошла рыдать ТТ ТТ ТТ ТТ