Barbed wire & a breath of fresh air

      

- 12 -

             – Простите, я не расслышала... С чем у вас проблемы?!       – С чайником.       – Каким чайником?       – Обычным, электрическим. Я не могу поставить его на эту чёртову подставку! Полчаса кручу во все стороны, пока не войдёт в пазл... Коллеги по офису начинают странно на меня смотреть. Скажите, как на ваш взгляд, это может быть связано с моей склонностью к детерминизму? Или, может, во всём виновата пресловутая телеология и "травмы не существует"?       Женщина-лектор резко выпрямилась и насупила тонко выщипанные брови.       – Простите, господин журналист, но я не понимаю, как это связано с темой сегодняшней лекции и, тем более, с моим интервью. Если у вас проблемы с чайником, обратитесь в центр техподдержки, а своё время я привыкла ценить. До свидания.       И она быстро покинула пустую аудиторию, сотрясая воздух цокотом шпилек, недовольство которых было слышно вплоть до тех пор, пока женщина не покинула здание.       Марк улыбнулся и посмотрел в окно. До аудиторий третьего этажа еле-еле дотягивался молодой клён, весело пестря своими ярко-красными листьями. Он и не заметил, как наступила осень... Лучи солнца красиво подсвечивали крону, и Марк решил, что пора брать фотоаппарат и идти в парк. Но сначала нужно дописать статью. Журналист открыл ноутбук и вернулся к документу, который он так демонстративно нагло начал набирать ещё во время лекции. Марк ненавидел всех этих новомодных ныне "коуч-тренеров", которые всего лишь за пару сотен долларов обещают наконец сделать из тебя, такого жалкого дерьма, конфетку, как с тех профилей Инстаграм, что пошло давятся однотипными фото дорогих машин и Багамских островов, навязывая людям дёшево чужие и пусто ложные мечты и цели. И их редактор прекрасно знала об этом, поручая интервью именно Марку. Обычно такие вещи висели на Джено, но младший сейчас был в той самой командировке в Ванкувере, на которую кое-кто так и не попал...       Что-то с этой фразой было не так, но он никак не мог понять, что же именно.       «По данным с сайта высшей школы экономики Capital, билеты на бесплатное мероприятие знаменитой Сон ХаЧжи были распроданы за считанные минуты...»       Марк постучал пальцем по нижней панели клавиатуры... «Хммммм…» Ладно, над этим можно подумать и после... «Что вообще за человек эта Сон ХаЧжи?!» Журналист открыл Google.              В последнее время, после того, как Марк вернулся к работе после двухнедельного больничного (в котором, как он считал, не было совершено абсолютно никакой необходимости... но Джемин решил всё и за всех), он всё чаще давал себе послабления, не готовясь заранее к интервью и не крепя ночами над текстом. Получив новое задание написать об этой ставшей очень популярной в Сеуле тренерше по личностному росту три дня назад, полностью погрузившись в процесс продажи дома, он даже не удосужился прочитать ни одного эссе этой дамы, не говоря уже о её биографии. Да и подобные люди интересовали его меньше всего... Марк прекрасно знал, что их мнимые методы не работают. Что они просто играют на комплексах и неудовлетворённости несчастных людей, умело используя инструменты всех модных направлений современной психологии. Он твердо знал, что это невозможно:просто так вдруг взять, перечеркнуть своё прошлое, измениться и стать счастливым. Нет. Спасибо. Идеи Альфреда Адлера потому и «идеи», что не работают. И есть лишь одна истина – в полном отсутствии истин...              У Марка действительно были проблемы с их новым чайником в офисе. Когда сломался старый, ребята оперативно скинулись и путём игры в камень-ножницы выбрали жертву. Ему плевать на этот чайник, Марк всю жизнь пользовался лишь кофейным аппаратом в коридоре, но всем было пофиг, и пришлось идти в магазин. А почему он, собственно, вообще играл?! Этот стеклянный китайский ему сразу не понравился, как только Марк подошёл к витринам с чайниками. Он буквально физически ощутил непонятную ненависть к этому уродливому агрегату и тут же купил его. Через два дня кофейный аппарат, стоявший на их этаже долгие годы, увезли какие-то парни, бросив в ответ на отчаянный взгляд единственного свидетеля «не рентабельно». И вот она –реальность людей с чайными пакетиками. И этот идиотский чайник... Джено мог часами наблюдать, как Марк упорно пытается вернуть его на подставку, делая вид, что всё в порядке.       Он уже начинал привыкать вести себя при донсене так, как будто всё в порядке...              «... после блестящего окончания юридического колледжа Ли ХаЧжи было не трудно устроиться на работу в Министерство внутренних дел, где она и познакомилась со своим будущем мужем, Сон Юном, ставшим в последствии главой департамента по борьбе с наркотиками. И несмотря на то, что сейчас её муж находится под следствием из-за выявления ряда инцидентов...»       Марк захлопнул крышку ноутбука и достал телефон.       «Как...» Поисковая лента на экране выдала наиболее популярные варианты, не успел он дописать...       «как обогатить уран на кухне...»              А почему бы и нет?              ...              – С вас десять тысяч вон...       – Что?!       – Десять тысяч вон!       – Да я слышал! Почему так мно-... Джено, что это? – Марк отвлёкся, пока кассир пробивал, поэтому не сразу заметил огромную упаковку дорогущего мороженого от Баскин Роббинс.       – Хён, ты ведь обещал меня угостить, когда я вернусь...       – Я имел в виду пиво, и вообще-то...       – Я и пиво взял.       – Ладно, хорошо, пошли... – журналист пробил свою многострадальную карту и подхватил один из пакетов. – Не хватало ещё, чтобы дождь начался...       Можно было конечно взять такси, но Марк перестал им доверять, заметив, что каждый раз нервничает, заглядывая в лицо водителя... «Фуф, не блондин...»       Хотя, казалось бы, какая ему разница?.. С момента выписки он никого не видел из этих ребят, периодически лишь слыша от Джено фразы вроде «мы с Джемином и Чэнлэ...» или «Нана вчера звонил...» Конечно, Марк ревновал своего единственного друга к этим непонятно ненормальным личностям, не одобряя подобное тесное общение, но другая часть его всё же эгоистично надеялась, что донсен не разорвёт эту нить, связывающую его с этими парнями...ведь...       – Кстати, что за повод? Я вернулся сто лет назад, а собрались напиться только сегодня, – на обратном пути они решили пройти через парк, чтобы насладиться осенним шелестом сухих листьев под ногами.       – Я продал дом. Сегодня последняя ночь, завтра до обеда нужно съехать, так что... – Марк смолк. Он не подумал. Он опять забыл, что Джено брат Джуны, что он его лучший друг и что он всё прекрасно понимает...       – Но ты мне не говорил, Марк! Где же ты будешь теперь жить, ведь..? Я освобожу гостиную и...       – Нет, Джено-я. Не надо, спасибо. Я решил, что буду жить с мамой.       – Но ты же всю жизнь только и хотел, чтобы... И этот дом, он был так...– он оборвал себя на полуслове и неловко взглянул на хёна.       Они слишком долго жили в одной комнате, чтобы сейчас делать вид, что всё нормально. Но Джено был не просто другом, он был лучшим другом, поэтому весь оставшийся путь до дома, с которым им предстояло распрощаться раз и навсегда этой ночью, они весело хохотали, вспоминая студенческие беззаботные деньки.              – Эти часы... – Джено указал на единственный атрибут интерьера, оставшийся в просторной гостиной помимо белого дивана, на котором они сейчас пытались уснуть.       – Что?.. Ааа... Часы? Да пусть стоят. Это больше не моя забота…       – Выглядят дорого. Точно не заберёшь?       – Хочешь? Могу подарить. А ещё лучше забери их, подаришь Джуне...       – Джуне? Но... Кхм...       «Черт...» После такого количества пива Марк мог бы и предположить, что сболтнет лишнего, вот только дело сделано и поздно сетовать на бестолковость.       Он натянул одеяло повыше и закрыл глаза.       Марк был по-настоящему рад, что не остался в этом проклятом доме один в свою последнюю ночь...       – Если ты продал дом, то нужно чтобы Джемин ещё раз проверил на камеры...       – Зачем? Он сказал, что всё сняли, пока я был в больнице.       – Он сказал, что они сняли то, что вешали сами...       – В смысле?..       – Ли Дон-...       – Заткнись.       – Прости, хён... Просто...       – И не смей извиняться! – Марк резко встал и подошёл к старинным напольным часам.       «… –Только не говори, что специально имел моего сына, надеясь, что я увижу...       – Нет, что вы, разве я похож на извращенца?...»       Сердце бешено забилось, когда в голове воскресло то, что он всеми силами пытался забыть. О чём поклялся больше не думать.              Это было слишком смешно, чтобы быть очередным совпадением. И Марк больше ни во что не верил.       Редактор должно быть специально отправила его брать интервью у законной жены этого человека, хотя... Откуда ей знать? На Джемин мог всё рассказать, но что-то Марку подсказывало, что он не стал бы этого делать.       Любой бы с пеной у рта взялся утверждать, что ни один человек, узнав о своём биологическом отце, каким бы гадким субъектом тот ни оказался, не смог бы остаться равнодушным и стал бы копать прошлое. Но Марк именно так и сделал. Назло всему миру. Назло самому себе.       Собрав волю в кулак, всё, что с ним произошло с мая месяца, Марк умножил на ноль. Всё. И теперь ему плевать. Даже больше, чем раньше.              Часы мирно тикали, качая маятник, а стекло циферблата отражало бледное худое лицо с бровями-чайками. Марк поднял руку и даже в темноте белый шрам на ладони резал ему глаза, убивая.        «…Я просто не сдержался. Уж больно хотелось, чтобы все знали, что он мой…»              Да, Марк умножил на ноль.       Но забыл про скобки...              ...              Изящная загорелая рука, цвета мёда, налила Мартини и поставила бокал на стойку перед посетительницей. Марку нравился образ бармена, который, как и любой другой, идеально сидел на этом наглом парне. Серёжка в ухе плавно покачивалась, вторя движению головы, когда Хёк каждый раз поднимал лицо от приготовления очередного коктейля, чтобы поприветствовать нового посетителя бара обворожительной улыбкой. Не сводя с красивого лица безумных глаз, Марк осушил третий бокал виски.       «Что я здесь делаю?»... Периодически бармен подливал и ему, но делал он это не глядя и как-то демонстративно бесчувственно что ли. Так, что у несчастного журналиста сжималось сердце и сворачивался от обиды желудок. Да. Он сам сказал ему исчезнуть. И не жалеет об этом. Ни капли.       Бармен нагнулся, чтобы достать с нижних шкафов салфетки, и заправленная белоснежная рубашка чуть вылезла, открывая пару миллиметров смуглой кожи на пояснице и резинку белья... Ткань чёрных брюк натянулась, плотно облегая ягодицы, и Марка бросило в жар. Ладони вспотели, в горле резко пересохло...       «О нет... Что я здесь делаю?! Чёрт... Это плохо... Очень плохо...»       – Извините, можно мне..? – но он не успел договорить, приподняв стакан.       Хёк молча подошёл, забрал стакан и наполнил новый. Видимо, пока он искал салфетки, верхняя пуговица его рубашки расстегнулась. Поэтому когда он слегка наклонился, ставя перед журналистом новую порцию виски, Марк вдруг уловил знакомый запах горячей кожи, не отрывая глаз от соблазнительно выпирающих ключиц и точек из родинок на смуглой шее. «Их всегда было так много?.. Как же красиво...» Лёгкий аромат розмарина и лайма накрыл его с головой, заставляя окунуться в воспоминания. Эти моменты, что связали когда-то их... Значат ли они для них сейчас хоть что-то? Хотя бы малую часть от того, что значили тогда... Ведь однажды Марк уже решил спустить с цепи свои желания, попробовав поверить в ласку этих заботливых рук. Но ложь проросла намного глубже, чем он думал. И всё обернулось злой болью. Душа Марка кровоточила.       «Но мне больше не нужны перевязки. Ты был слишком опасен с самого начала. Слишком лжив. И в этом вся твоя суть...»       Нет, он не собирался во всём обвинять одного лишь этого парня.       Марк прекрасно знал, что вина лежит и на нём. На его глупости. Опрометчивости. Наивности. На его бездарности... Нет. Этот ужасный человек – не его отец. Этот красивый бармен, которого Марк так страстно хочет – не двуличный агент, которому поручили следить за внебрачным сыном. Этот шрам на сердце не от колючей проволоки, и это чувство – не жалость, и уж точно не ненависть к себе.       Сожаление? О, да, конечно... Но Марк сожалел лишь об одном.       Что был человеком и мог чувствовать.       И ещё этот дурацкий электрический чайник...       – Извините... – чьё-то похлопывание по плечу отвлекло Марка от бессвязных мыслей.       Перекинув через плечо пиджак, Хёк крутил на мизинце ключи от машины.       – Что?       – Мы, как бы, закрываемся, так что...       Марк попытался слезть с высокого табурета, но чуть не упал, застряв ботинком в нижней перекладине. Почувствовав, как чужие руки его подхватили, помогая обрести равновесие, журналист понял, что больше не может, потому что по телу пробежал электрический ток, а волосы встали дыбом. «Черт... Я безнадёжен... Зачем всё это?! За что?!»       – Вызвать вам такси? – карамельный голос почти над самым ухом дарил невероятные ощущения, и Марку так хотелось не просыпаться...       – Нет. Отвезите меня... Пожалуйста...       Всю дорогу журналист смотрел то на руки на руле, то на обтянутые чёрной тканью брюк бёдра, с каждой секундой понимая, что ещё чуть-чуть и он не сможет больше дышать. Так хотелось дотронуться... «Странно...» Марк отдавал себе отчёт в своих желаниях. И ничуть не смущался их. Его больше трогал этот детский страх не понравиться, это глупое желание стукнуть Хёка и услышать как он возмущается, все эти бессмысленные вещи о которых он так сильно хотел с ним поговорить, будто умрёт, если не сделает этого.       Марк хотел, чтобы Хёк чувствовал то же, хотел так же и был ближе. Как можно ближе... и проще… Без всех этих историй с заданиями и бесконечным враньём.       «Это всего лишь глупый сон...»       – Приехали, – за всё это время красивый бармен так ни разу и не посмотрел журналисту в глаза. Почему? Ах, да... «Я же сказал ему исчезнуть из моей жизни... И правильно сделал... Всё зашло слишком далеко. Я больше не хочу участвовать в этом... Не хочу... У меня и так хватает проблем...»       Больно. Но это пройдет…       Марк положил руку на дверной рычаг... Эта Porsche была так хорошо ему знакома. Ветер сдувал листья, приземляя их на блестящий капот, и судя по краскам неба на горизонте, не за горами был рассвет. Придётся проснуться, открыть глаза и начать заново. Каждый день – это новая попытка обыграть в покер саму жизнь. Вот только карты всегда выпадают одни и те же. А Марк не умеет мухлевать.       – У меня проблемы...       Молчание...       Почему он прогнал его?       Потому что больше не мог доверять из-за этой истории с камерами и биологическим отцом. Но неужели только поэтому?.. Скорее всего, нет.       Донхёк ведь на самом деле совсем в нём не нуждается так, как казалось... Как хотелось… Всё было обманом с самого начала.       Как так вышло, что Марк влюбился в этого таинственного и самодовольно наглого, смуглого парня? Если бы он только не поехал в ту командировку!..       Почему с самого рождения Марк живёт в дурдоме?       – Слышишь?.. Проблемы с чайником... С электрическим... Он... Он никак не ставится на подставку...       Сильным порывом ветра с деревьев сдуло новую порцию больших листьев, и на мгновение журналист испугался, что их засыплет.       – Если у вас проблемы с чайниками, обратитесь в службу техподдержки, – Хёк не смотрел на него.       – Но я обращаюсь к тебе, – Марк повернул голову к своему холодному водителю... «Почему ты не смотришь на меня?..» – Ли Донхёк?.. Ты не знаешь, что с этим дурацким чайником?..       – Если вы с ним не справляетесь, просто избавьтесь от него. Это не трудно.       – Избавиться?.. Но... Я не могу... Он мне не принадлежит...       – Тогда просто не пользуйтесь им. Купите себе новый. Тот, с которым не будет проблем.       – Но я всё равно не смогу перестать думать именно об этом чайнике! Почему я никогда не могу нормально его поставить?! Почему?! Почему это всё со мной происходит?       – Извините, я не понимаю, о чём вы сейчас говорите. И ваши глупые претензии к чайнику... Вы же прекрасно знаете, что дело не в нём, верно?       – Хэчан-а... – Хёк повёл плечом, будто еле удержался, чтоб не ответить, повернувшись к своему пассажиру. – Почему ты на меня не смотришь?       – Не слишком ли много вопросов, господин журналист? Вы же сами меня прогнали, забыли? Это было вашим желанием. И не могли бы вы уже перестать наведываться в бар? Я больше не наме-...       – Скажи. Почему ты мне не сказал про отца? Ты вшил мне отслеживающее устройство из-за его задания приглядывать за мной? Почему ты сблизился со мной? Почему оберегал? Всё из-за него? Это было всего лишь задание, верно? Эти перевязки... О чём я только думал?! Двойной агент, привыкший с детства врать...но даже когда я узнал об этом, я так хотел чтобы ты по-прежнему смотрел на меня и называл непонятными кличками... Я не знаю... Я... Ты обыграл меня, Хёк. Правильно... Это всё для тебя лишь часть огромной лжи, на которую ты идешь ежедневно ради достижения общей цели. Я был очередным инструментом, и знаешь, это нормально. Всё правильно, я понимаю. Но... Зачем ты так поступил? Ты переусердствовал... Это грязно, Хёк. Играть чужим сердцем ради забавы.       Уже почти рассвело, и машину укутал туман. По запотевшим окнам стекали капли, как после дождя, и сердце обливалось мокрой болью. «К чему все эти разговоры? Это всё теперь не важно…»       – Играть?...Ты... Скажи мне. Только честно. Ты хотя бы пробовал доверять мне? Сколько обычно минут ты верил мне? Пять? Две? Одну? Ноль? Ты хоть раз пытался... разглядеть меня? Без поиска подвоха... Без мыслей о себе... Марк, знаешь?.. Тот мальчик, что сидит вечно напуганный и обиженный в тебе. Пора его отпустить на волю. Можно, я с ним познакомлюсь? Если ты позволишь, я покажу ему, что всё хорошо. Что он не один и его любят.       – Чт-... О чём ты говоришь?.. Я...       – Тебе легче выкинуть этот чайник, чем научиться его ставить, верно, Марк? Но ты знаешь, что, даже если выкинешь, всю жизнь будешь думать о нём. И ты боишься этого. Именно поэтому это тебя так беспокоит. Ты застрял. Ты в тупике. И кажется, что дерьма в твоей жизни становится только больше. Но, знаешь, что? Это не потому, что у тебя было трудное детство и психически больная мать. И не потому, что твой отец самый последний подонок, что бросил юную любовницу, как только узнал, что она забеременела. И даже не потому, мой милый, что ты бездарное и бесполезно одинокое существо, нет. Ты сейчас именно там, куда тебя привели твои ноги. Твои. И всё плохо не потому, что всё плохо. А потому, что ты решил думать об этом именно так. И боишься начать думать иначе. Ненавидишь жалость? Да тебе нравится себя жалеть! Казаться сильным, и медленно убивать себя изнутри, ненавидя жалость и вечно жалея одновременно...              – Марк, там кто-то в дверь звонит... Марк?.. Хён!!       – Что? – Марк резко сел.       Было ещё немного сумрачно, но всё же утро. Из прихожей настойчиво продолжал доноситься звонок. Джено застонал и накрыл голову одеялом:       – Кого принесло в шесть утра?! Мы только полчаса назад уснули... Неужели новый владелец так рано?..       Еле попав в тапочки с первого раза, Марк кое-как на ходу попытался пригладить взъерошенную шевелюру и открыл, наконец, дверь. С улицы подул холодный ветер, мгновенно разнося запах сухой листвы по всем пустым комнатам большого дома.       – Джуна?..       – Доброе утро, Марк. Прости, что разбудила.              ...              – Кофе? – Марк достал три кружки и включил кофемашину. «Как хорошо, что я не всё увёз...»       – Мне зелёный чай, пожалуйста. Я больше не пью кофе, – Джуна сняла розовый кардиган и бросила на соседний табурет, присаживаясь к кухонному столу.       «Но ведь ты его любила...» Он не стал произносить этого вслух.       – А ты, Джено? – лицо донсена было довольно неоднозначным. Пара полос на щеке от подушки, скованные эмоции и наспех причесанная голова.       – Я не буду, хён... Я пойду. Вам нужно поговорить, а у меня как раз дела.       – Дела? Шесть утра сейчас... И... – Марк взглянул на Джуну.       Она смотрела спокойно, с какой-то лёгкой грустью, и журналисту очень было нужно, чтобы Джено остался.       Чай был только чёрный. Сливок для кофе конечно же не было и в помине. Они сидели уже минуты три, каждый уткнувшись в свою чашку, и если Марк думал о том, что это пить просто невозможно, то Джуна видимо думала совсем о другом.       – Мне звонила твоя мама, Марк.       – Я, пожалуй, пойду, хён... – Джено поднялся.       – Нет! Ты ещё не допил... – Марк смотрел умоляюще, прекрасно понимая, что ведёт себя по-детски...       – Я всё равно скажу то, зачем пришла, Марк. Так или иначе. Не глупи. Джено – мой двоюродный брат и твой друг, так что пусть остаётся, мне это нисколько не помешает.       – Но... – страдальческое выражение лица невыспавшегося донсена заставляло Марка испытывать стыд за свою трусость, но он и не подумал отпустить его.       Ему часто снился Хёк в последнее время. Но этой ночью они впервые заговорили, и он всё ещё не отошёл от услышанного, до конца не переварив очередной «привет» от подавленных эмоций и желаний, так явно напоминающих о себе, стоит им вырваться из тёмных глубин подсознания...       А теперь ещё и Джуна с этим решительным взглядом, в котором Марк прочёл забытую любовь... Зачем она пришла? Почему именно сейчас?       – Послушай, Марк. Я... Я всё ещё переживаю за тебя... Ведь... Я... В общем, твоя мама просила меня поговорить с тобой. Она считает, что ты не должен жить с ней. Она говорила, что ты в последнее время и так ходил как полудохлый, вымотавшись будто от чего-то убегая... Совместное жильё с ней не пойдет тебе на пользу. Мы все прекрасно знаем, как ты ненавидишь эту квартиру, Марк... И я, если честно... Я... Да я думала об этом всю неделю, Марк! И днём и ночью! Я решила, что... – он не сразу понял, почему она вдруг замолчала и повернула голову в сторону двери.       Внутри Марка рос шторм гнева и раздражения. Он был расстроен и, казалось, что сейчас начнёт задыхаться от странной безысходности.       Неприятная догадка отозвалась болью в области сердца, но он ещё не знал, что паниковать пока действительно рано. Пока…       Кто-то опять от души звонил в дверной звонок, явно теряя терпение.       Джено с Джуной вопросительно уставились на бывшего хозяина дома, но тот был слишком занят и погружён в себя, судорожно обдумывая стратегию предстоящей нелегкой, как он думал, битвы.       Журналист не заметил, как донсен быстро опрокинул свою чашку и, вытирая ладонью губы, побежал открывать. Однако бледное как смерть лицо Джено, когда он через секунду пулей влетел обратно на кухню, вернуло Марка к реальности.       – Что такое? Кто та-..?       – Марк, ты что, ни разу не общался с новым владельцем?!       – Нет... Со мной всегда связывалась его риелтор... А что та-..?       Но он не договорил, замерев и не веря своим глазам... Почти сразу за Джено вошёл внезапный гость, назвавшийся открывшему дверь парню новым хозяином дома.       На Донхёке были чёрные, рваные на коленях джинсы и тёмно-зеленая тёплая водолазка, поверх которой, как всегда идеально, сидела чёрная кожаная куртка. В ухе та самая серёжка, что когда-то постоянно приковывала к себе внимание журналиста, на пальце брелок от машины, а на губах едва уловимая усмешка. Идеально...       У Марка в лёгких вакуум: он не может дышать, не может даже пошевелиться. Распахнутыми на максимально возможную ширину глазами журналист просто смотрел и ничего не чувствовал. Сердце бешено стучало так, что казалось вот-вот взорвётся...       В голове была лишь одна мысль в виде огромного билборда над пустыней: «Ли Донхёк».       Бывший двойной агент смотрел на него в упор, вмиг заполнив собой всю комнату без остатка, и Марку показалось, что ничего вокруг не существует, только эти красивые насмешливые глаза... «Какого чёрта происходит?..»       Первой опомнилась Джуна. Она встала, будто не замечая неловкости повисшего молчания и натянутой до предела атмосферы. Она недоуменно посмотрела на Марка, явно удивляясь его странному поведению, и указала гостю на свой стул, по привычке беря на себя роль гостеприимной хозяйки:       – Садитесь. Вы... Вы новый владелец? Хотите чай? У нас больше ничего нет, но...       Нахмурив брови, Хёк посмотрел на стул, который ему предложили, и отодвинул тот, что стоял с торца стола. Переложив с него кардиган на сидение Джуны, он наконец уселся, оказавшись по левую руку от Марка.       – Мне пора, хён... – Джено попрощался и испарился, оставив молчание плести свою липкую паутину в этой полупустой и по-утреннему холодной кухне, пока кое-кто лишний раз убеждался в том, что похоже снимается в документальном фильме про дурдом. «Предатель хренов...я ему припомню...»       – Эмммм... Марк? – в замешательстве Джуна застыла, оперевшись о стол и посылая бывшему жениху многозначительные взгляды.       Но журналист сидел будто статуя, ничего не видящими глазами уставившись на стену перед собой. По спине холодным градом стекал пот, и это был первый раз в жизни Марка, когда он испытывал дикий страх, сам не знаю почему. Казалось, подай ему сейчас стакан с каплей воды, он и это расплескал бы, так стучало его сердце, сотрясая каждый миллиметр кухни. Запах дорогого парфюма, проникая в лёгкие, разрывал их изнутри... До лежащих на мраморной столешнице, собранных в замок, изящных рук сантиметров пятнадцать, не больше... И этот парень смотрит на него. Он это чувствует всем своим существом. Журналист не спит. И это усложняет дело в миллиарды раз…       – Марк?! Ты в порядке?       «Как так получилось, что Джуна с нами в одной комнате?.. И главное... Что здесь делает он?!..»       – Что?.. – Марк вдруг вскочил, ударившись больно о мебель, но он даже не понял чем и обо что. – Чай? А да... Я сейчас сделаю... Извините, просто я ждал вас к обеду, а сейчас слишком рано и... Я не про то, что я не готов. Нет. Всё давно готово. И ключи... Только вот эти часы в гостиной... Я хотел, чтобы Джено их забрал, потому что в квартире, где я буду жить сейчас совершенно нет для такой огромадины места, но он уже ушёл... Кстати я ещё хотел предупредить, что трубы в подвале я недавно менял, поэтому вам лучше заново настроить все счётчики, иначе...       Пока Марк что-то лепетал, изо всех сил стараясь взять себя в руки, толком даже не вникая в смысл своих слов, он налил в чайник воду и пытался поставить его греться на подставку, но... У него не получалось. Странно, с этим же никогда раньше не было проблем...       – И насчёт чердака... За всё время, что мы здесь жили, я, как ни странно, ни разу даже туда не залазил, и... Ах! – он вздрогнул и отскочил, когда почувствовал, как кто-то мягко хлопает его по плечу.       – Разрешите вам помочь? – но вместо того, чтобы забрать и поставить самому, Хёк кладет свою теплую руку поверх руки Марка и, направляя, помогает поставить чайник.       Это странно, но как только журналист чувствует это мягкое прикосновение, он вдруг моментально успокаивается. Как будто своей рукой Хёк отключил сигнализацию, остановив землетрясение внутри напуганного сознания. Нажал на курок и всё, что бушевало, вдруг выстрелило и испарилось, даря возможность снова вздохнуть. Краски, затем и звуки – всё вернулось, и Марк удивился, искренне не понимая, почему он раньше так боялся встретить эти глаза. Донхёк смотрел на него спокойно и внимательно... Как тогда, когда слушал его историю, делая торт на кухне бара "Луг". Журналист улыбнулся, понимая, что вся его жизнь, как и он сам, перестают быть его, когда рядом находится один человек... Если он давно уже его... то к чему всё это? Вы не знаете?..       – Спасибо... – Марк остался стоять у чайника, а Хёк вернулся на место.       – Так вы новый хозяин? – Джуна тоже села. – Действительно, как и сказал Марк, мы ни разу не заглядывали на чердак. Знаете, дом огромный: здесь пять спален сверху и...       – Если я его купил, то я наверное знаю, – карамельный голос был немного дерзковат, и Марк почему-то покраснел...       – Разумеется, простите, – она неловко посмеялась и продолжила, а журналист чувствовал себя как сын пастора, постыдная ложь которого вот-вот раскроется перед всей паствой и спрятаться будет негде. – Тогда вы в курсе, что окна большой спальни выходят прямо на окна соседей, поэтому мы пользовались гостевой, которая прямо на-...       – Напротив большой спальни. Но знаете, мне не нравится цвет потолочной обивки в этой комнате, особенно по утрам. Поэтому я буду пользоваться спальней. К тому же, мне нравится, когда смотрят.       – Что?..       – Пхах-пха! Кхм... – Марк вдруг подавился и стал судорожно кашлять.       – Всё в порядке? – Джуна подскочила.       – Всё...кх... всё отлично – он слегка согнулся и постучал по груди. «Так вот что чувствуют мужчины, когда их жена вдруг встречается с любовницей................Стоп. Что?!!»       Марк заварил чай и поставил перед Хёком, но смущался он зря, потому что сейчас взгляд «нового владельца» привлёк всё ещё не убранный диван с мятыми простынями, видневшийся из гостиной. Внутри журналиста похолодело, когда Хёк, насмотревшись вдоволь, хмыкнул и медленно повернул голову в сторону Джуны.       – Джено ночевал у меня, – Марк неосознанно выпалил и тут же смолк, краснея. Что за дурацкая ситуация? Что здесь вообще происходит? Почему он так странно по-идиотски себя чувствует? В конце концов, с этими людьми его сейчас абсолютно ничего не связывает.       – Ох, простите. Мы сейчас уберём... – Джуна поднялась, собираясь идти в гостиную.       – А вы?.. – Хёк отпил чай и поморщился.       – Я? Марк, может представишь меня... – она всегда была проницательна, но сейчас Марк был уверен, что Джуна искренне не понимает, в чем заключается источник всей абсурдности ситуации. В то время как его самого выворачивало изнутри. Марк мечтал раствориться и исчезнуть с этой проклятой кухни.       «Он издевается... Он зол... Он... Что он вообще здесь делает?!»       – Это Джуна... Она... Она...       – Я его девушка, – чисто на подсознательном уровне, опираясь на одни инстинкты, Джуна всё же почувствовала непонятную угрозу в этом дорого одетом парне, что помешал ей высказаться сегодня утром, появившись так не вовремя. И решила сделать свой ход. Всё-таки женщины удивительны...       – Зачем ты..? – Марк не успел спросить. Грохот поставленной на стол чашки остановил его.       Хёк брезгливо причмокнул и отодвинул напиток. В его поднятых бровях было достаточно скрытых угроз, чтобы наивно полагать, будто бы их не будет в этом пронизывающем насквозь взгляде. Марк замер, утонув. По позвоночнику прошёлся ток, и странное напряжение из области груди опускалось ниже. «Нет... Ты не получишь это...» Но было поздно. Хёк слегка склонил голову набок, заставляя плавно покачиваться сережку, и вдруг плотоядно улыбнулся, закусив губу.       – Девушка?       – Нет... Эм... Мы... – он почувствовал, как до его коленки под столом дотронулась чужая нога.       – Марк, собери диван, пожалуйста. У меня не получается. Отдай ключи и пойдём. Мы так и не договорили, – Джуна засунула простыни в большую сумку с оставшимися вещами Марка, что он приготовил заранее, и подняла со стула кардиган. – Было очень приятно познакомиться, но нам пора. Желаю вам хорошо обосноваться в этом доме.       Её взгляд на нового владельца был полон неприязни. Толком не поговорив, вот так, за пару минут, они всё поняли друг о друге, и Марк был поражён тем искрам ненависти, что буквально сверкали сейчас между ними. Это всё пахло бредятиной с самого начала, но журналист знал, что самое интересное ещё впереди. Ведь когда дело касается Хёка, конец не бывает предсказуем.       – Вы так торопитесь... Давайте так: вы, госпожа, пока идите, подождёте его в своей любимой кафешке на углу соседней улицы. А Марк уберёт диван и быстренько покажет мне, какие там счётчики в подвале нужно менять или настроить. Кстати, тигрёнок...       Внутри Марка что-то ярко вспыхнуло, и краснее его лица сейчас была только лондонская телефонная будка...       – Чт-?.. «Тигрё-..»? – Джуна недоуменно сощурила глаза.       Хёк наконец встал и потянулся:       – Малыш, я конечно всё понимаю, но где мои машины, что я переписал на тебя?       «Будь ты проклят...»       – Маши-... Неужели?.. Стоп. Марк, что все это..?       – Джуна. Иди подожди меня в нашем кафе, я скоро приду. Только покажу этому недо-мафиози счётчики, –и не смотря ни на кого, он быстро вышел в гостиную, направляясь к двери в подвал.       Марк резко открыл её и мгновенно ослеп от непроглядной тьмы. Пахло сыростью и паутиной. Всё чего он хотел – это чтобы свет внизу, когда он спустится, не включился и не выдал его...       «Я ведь просил его исчезнуть. И он пообещал...»       Марк думал, что всё умножил на ноль и начал заново. Но сейчас, глядя в эту тьму, куда вела подвальная лестница, он понимал, что только теперь начинает разбираться со "скобками".