Эрлинг

Дженсен проснулся ночью, приснилось что Джареда рядом нет. Дёрнулся, обливаясь холодным потом, и тут же остыл — вот он, сопит на клятой кушетке, насупленный и недовольный. Разбудить бы его поцелуем, уволочь на мягкую теплую кровать… Не решился, замер, рассматривая, чтобы украсть для себя минуты рядом. Эрлинг не походил на себя, ни на того Джареда, которого Дженсен знал, ни на Джея из снов. Тот же и совершенно другой. Даже во сне заметно как повзрослел. Сурово хмурится, поджимает губы. Снова совсем другой, опять как оборотень изменился. Дженсен поймал себя на страшной мысли — он не знает этого Джареда. Его оленёнок вырос, и Дженсен, привязанный к нему, зависящий сильнее чем от кислорода, вообще не знает, что он Джареду может предложить. Сердце кольнуло беспомощностью. Да, Джей его любит, держит, любые стены пробьёт, любые планы порушит, даже полоумный от боли будет цепляться, тянуть к себе когтями, связью. Всем. И драться за него будет до последнего врага. Как и Дженсен. Но Дженсен к страху своему осознал, что не представляет, о чём они могут поговорить. Как простые люди, друзья, супруги наконец. Чем будут развивать свою связь, не сексом же единым… Да и Джаред, наверное, сбит с толку — почти год нервотрёпки, а по итогам у него на руках вовсе не тот вечно юный красавчик Дженсен, в которого он влюбился. Разожравшийся небритый кабан, у которого крыша уже не едет, а просто живет отдельной жизнью. И Джей тоже не понимает как себя вести с этакой драгоценностью, выстраданной, вырванной из чужих рук ценой невероятных усилий. Бросить — немыслимо. Но и объясниться невозможно. Это тупик. Для них обоих. Дженсен в последний момент задушил панику. Сердце застучало ровнее, излишки адреналина перехватили и растворили наниты. Только в пот снова бросило, будто бежал. Задышал медленнее, привычно укрощая тело. Его сокровище рядом. Остальное он сможет пережить. Развестись? Бросить мужа и гордо ушагать в закат? Как бы не так. Ха! Капельница зажужжала, приборчик зажег красный глазок. Дженсен все же поцеловал мужа. Сухо и целомудренно. Джаред проснулся. Ресницы дрогнули, уши задрожали. Вялый и сонный, а взглядом шибанул, как обжёг. В полнейшей тишине Дженсен помог ему подняться, проводил в уборную, чтобы не завалился рогами в землю. Так же молча привёл обратно и указал на новые пакеты для капельницы. Покорность Джареда, смиренно подставившего руки под иглы, убивала. Какие пять лет? Джаред и двух часов не продержался. Едва влилась последняя капля, Дженсен снял аппарат, освободил вену от иглы… И выронил пластик как мусор, подхватив взметнувшегося эрлинга. Тот обнял, прижался. Облапал, как осьминог, вцепился конечностями и зубами. Дженсен запыхтел от тяжести на руках, но вслух не решился в этом признаться. Прикушенную на шее кожу больно сжимали клыки, а в ухо сопел абсолютно и достоверно спящий Джаред. Какие к черту пять лет? По сердцу опять скрипнуло постылое — что недостоин такого доверия, но Дженсен одёрнул себя, достоин или нет — не ему решать. Джаред его уже выбрал, осталось лишь соответствовать. Кровать под ними скрипнула и заколыхалась. Дженсен уложил свою драгоценность, собрал вокруг него гнездо из пледов и одеял. — Я взял тебя в плен, — сообщил Дженсен утром, ловко уворачиваясь от острых локтей и коленей. *** Вердикт врачей был суровый — никаких нагрузок в ближайший месяц. Диета, физиотерапия, сон. А кофе, секс и алкоголь — под запретом. Пока не убедятся, что риска кровоизлияния в мозг нет, хоть узелком завязывайся. Джаред мялся, отводил глаза, но настаивал — спать они будут в разных кроватях. От разных комнат Дженсену удалось отбрыкаться, заявил: «Тогда моя паранойя зацветет». Выдержали они предсказуемо пару часов, потом Джаред подсел к читающему Дженсену на диван. Пока тот отвлёкся — переполз поближе, под предлогом погреть вечно мёрзнущие бока. Через пятнадцать минут Джаред спал, буквально свернувшись у него на коленях, а Дженсен снова постигал науку укрощения плоти. Тщетно. Эрлинга хотелось сожрать. Выгрызть, высосать до последней жиринки, чтобы поглотить полностью и никогда не отпускать больше. Чтобы всегда был с ним и никогда никуда не ушёл. Дженсен вздохнул, выкинул дурацкие мысли из головы, накрыл Джея пледом. Никогда ещё зачитывание про себя устава воинской службы не было таким трудным и полезным одновременно. Пару часов они выиграли, пока эрлинг спал. Ещё парочку — пока ел, умывался, под капельницей лежал. Но всё это чушь, ни капельки не помогало в главном. Дженсен не мог перестать хотеть Джареда, думать о Джареде, а тот — о нём, телепатическая ловушка захлопнулась. Дженсену было тошно, Джареду — неуютно, странно и страшно. Он привык вызывать сексуальный интерес. И прикасаться к мужу нельзя и не трогать не получается, раздрай накрывает такой, что даже уши повисли, никакого тебе трепетания, опустились, демонстрируя предел ужаса и отчаяния. Дженсен, в очередной раз отдёрнувший руки от вздрогнувшего Джареда, решил вспомнить кто тут у них старший, умный и опытный, поймал в объятья, сжал и успокоил: — Джаред, ты больше чем секс, — поцеловал в висок. — Больше чем жизнь и свобода. Я бы умер счастливым, освободив тебя. Был бы счастлив, валяясь парализованной подопытной болванкой, лишь бы ты приходил ко мне. Да жизнь в нищете на брикетах и редкой овсянке была бы мне в радость, если бы я просто знал, что ты живой, — он отстранился, но не выпустил эрлинга. Поймал взгляд. — А теперь я живой, свободный, денег немеряно. И ты рядом, любишь меня. Я люблю секс с тобой, но не расстроюсь, даже если придётся до конца жизни хотелку в сторону отставить. Я слишком люблю тебя, Джей, чтобы страдать из-за этого. — Я не могу… — Можешь. Подумаешь, месяц какой-то. Потом мы с тобой хоть всю камасутру… — Она скучная. — Новую напишем, и чтобы про хвост и рога там было, — Дженсен прижался к пушистому уху и прикусил за краешек. — С ума схожу по тебе. Ухо тут же взбодрилось — щёлкнуло по носу и затрепетало. Дженсен наигранно клацнул зубами рядом, Джаред отодвинулся, и взгляд его напоминал тот жуткий, от Глюцифера: — Сейчас твой последний шанс от меня сбежать, честно. Дженсен это предложение обдумал тоже честно. Целых три наносекунды раздумывал. Снова прижал к себе и затискал. — Покажи мне станцию. Джаред хлопнул глазами, слегка офигев от «плавного» перехода. — Зачем? Вся станция — десяток коридоров-проспектов, пара сотен мелких переулков, да пара-тройка торговых центров. Даже крупная станция — шаблонна более чем полностью. Всё одинаковое на сотнях таких же. Джаред подозрительно нахмурился. — Типовая планировка, стандартное развитие секторов, в секретную часть всё равно нас никто не пустит. Что именно ты хочешь увидеть? Дженсен пожал плечами, а потом — одним движением брови — ехидный вопрос, подозрение и тут же готовность спеленать, спрятать от других людей и не делиться ни с кем. Предложил: — Пойдёшь со мной на свидание? Сразил так сразил. Джаред завис, приоткрыв рот и забыв чего хотел доказать вообще. Потом вспомнил и пошёл одеваться. Выбор был не особо элегантный — широкие джинсы, простая клетчатая рубашка. Дженсен коварно вытащил свой подарок к набору — лишнюю на космической станции, но такую необходимую для стесняющегося Джареда шляпу. Глубокую и широкополую, как у древних ковбоев. Джаред надел и тихо пробормотал: — Закончились твои шансы. Решишься от меня уйти… — Угу, я помню. Похитишь, спрячешь и кормить будешь только овсянкой! Эрлинг, если и планировал что-то ответить, оглянувшись, замер каменным изваянием и слова сказать не смог. Дженсен умудрился переодеться, пока он шляпу надевал, и вместо расслабленного чудика в футболке перед Джаредом уже стоял модный хлыщ в обтягивающих джинсах, пиджаке и шляпе-лодочке. Готов к соблазнениям и преступлениям… Эрлинг не выдержал, прижался к нему губами. Неласково, перехватывая инициативу, сгибом локтя прихватив за шею. А Дженсен покорно плавился в его руках, позволяя терзать и зацеловывать губы. Он и шею подставил под клыки, подумаешь, гигантский засос с четырьмя дырками, ему не жалко, а сокровище жить по-другому не может. Никуда они, конечно, после этого не пошли. Джаред, вампир совестливый, посмотрел на дело зубов своих и неожиданно разревелся. Пришлось волочь его до кровати, раздевать и утешать. Убеждать, что это скорее Дженсен его украдёт и спрячет, он у Моргана натренировался прятать и прятаться. И пусть его ненаглядный эрлинг даже не думает обратно в общину сбежать, у Дженсена теперь тоже рога имеются, приедет и найдёт, вот. Давление всё-таки поднялось. Джаред растёкся по кровати, а после укола, когда голова перестала болеть, вцепился в Дженсена и уснул. Какие уж тут прогулки. *** Зато как проснулся сообщил: — Здесь недалеко есть столовая. Сходим, поедим? Поесть Дженсен всегда был «за». Только эрлинг заставил голубую лодочку дома на полку положить, а вместо соблазнительно пиджака черную водолазку надеть. — Это чтобы не было видно? — Дженсен попытался натянуть высокий ворот и скрыть засос. — Неа, чтобы оставалась интрига, — Джаред поправил как ему показалось правильным, теперь шея действительно притягивала взгляд — над тканью выступала лишь часть синяка и одна дырка. Пришлось признать, эрлинг знал толк в совращении. Пока они шли, половина встречных себе чуть шеи не свернула, разглядывая. Вторая половина вовремя опознавала кто рядом с Дженсеном идёт, и исчезала с дороги сразу. Столовая оказалась общественной, а не лабораторной. Дженсен искренне поддержал этот выбор. И самим приятнее, и народ нормально поест не шарахаясь. Он предоставил выбор заказа Джареду. Себе тот заказал пару котлет, а вот для мужа… Дженсен рассматривал два заставленных едой подноса. Он к своему стыду даже названий этого всего не знал. Черпанул вилкой овощи из бурого месива. Джаред сообщил: — Это суп, лучше ложкой. — Лааадно… Тогда рассказывай, — Дженсер ткнул в красный блестящий кусок овоща, — это что? — Без понятия. Суп называется говержчь, говорят, что рецепт ещё на Земле придумали. Джаред охотно начал тыкать вилкой в остальные тарелки: тут — любцы, их проще нарезать, а потом есть, здесь — жирная котлетка, аккуратнее, ну а тут — паштеты, их, главное, не руками загребать. Что такое торт, пропитанный, с кремовой розочкой, Дженсен и так знал, но сказать не успел — розочка мелькнула и исчезла. Джаред на удивлённый взгляд смутился и покраснел. — Тебе же нельзя сладкое? — Много нельзя, — и глаза сделал такие честные-честные… Пришлось отдать и вторую. Принцип подбора блюд Дженсен уже выяснил. Всё что нельзя, но очень хочется, Джаред подсунул ему. И коварно и низкокалорийно наслаждался сворованными ощущениями. Только с тортом не удержался. Ну, что ж… Дженсен решил подыграть и смаковал еду по полной. Жевал медленно, с чувством, разбирая вкус на молекулы. Пробовал то одно, то другое. На черевниках с вишней эрлинг сдался: — Прекрати. Дженсен задумчиво облизал сок с губ, перекатил во рту последнюю вишенку, насладился терпкостью и нежностью… — Пожалуйста! — А то что? — У меня давление поднимется. Я уже хочу поубивать всех, кто на тебя пялится. Дженсен облизал ложку и наклонил голову вбок, воротник съехал, загадка на его шее стала чуть менее загадочной для окружающих, он буквально услышал разочарованный вздох. Джаред зарычал. — Может, нам лучше на дом заказать? — Неа, — Дженсен блаженствовал над каждой крошкой торта, а ложка теперь вызывала у Джареда абсолютно лишние ассоциации. Зараза! — Если ты не забыл, у нас свидание. Я пытаюсь тебя соблазнить. Эрлинг чуть не подавился котлетой. — Вообще-то мы женаты, — от следующего взгляда захотелось хлебнуть чего-нибудь холодненького, Дженсен услужливо пододвинул компот. — Это не повод не ходить на свидания. Эрлинг завис, пытаясь собраться с мыслями. — Хорошо. И что люди на свиданиях делают? — Говорят. — О чём? — Друг о друге. Джаред прищурился и спросил: — И чего мы друг о друге ещё не знаем? — он буквально клокотал раздражением. Дженсен его память изучил подробнее, чем он сам когда-нибудь решится вспомнить. Он туда не хотел. А память самого первого, настоящего Джареда тем более не жаждал поднимать, раз уж он всего лишь клон. Дженсен прикоснулся к связи, словно погладил по плечу, успокаивая. — Моё любимое блюдо? Самое вкусное, что я пробовал в жизни и готов питаться им хоть целую неделю. Джаред моргнул. Посоображал, перебирая похождения Дженсена в воспоминаниях. Злость как рукой сняло, Дженсен был прав. Видеть память не значит всё понимать. Он включился в игру: — Яичница. Морган к твоему приходу рефрижератор яйцами забивал, ты их поедал как не в себя. — Неа, — Дженсен махнул вилкой и ткнул в поплывший шоколадом брауни. — Вот их обожаю. Раз даже задание едва не сорвал, так хотелось сожрать все кексики на столе. А программа устроила мне за них неделю в туалете. Яичницу я не любил, просто мог её есть без последствий. Он приподнял бровь, приглашая Джаред к беседе. И понеслось. Пока поднос не опустел, а жевал Дженсен неторопливо, они выяснили: — Джаред на самом деле фанат непрожаренного мяса. Но натуральное на станции дорого даже для его доходов, а биореакторное ему невкусно, ему бы стейком; — Дженсен ненавидит принимать ванну, застарелая фобия, его там дважды топили. Душ — другое дело. А джакузи они договорились вдвоём попробовать; — Джаред ненавидит спорт, особенно командные игры. Он, тот прежний Джаред, торопел, когда несколько эрлингов бежали в его сторону. А нынешний вообще не переносил, когда в комнате больше трёх человек. Только ранешний Джаред расстраивался и плакал, а нынешний клацал зубами и лишних сам изводил. Когда к концу подошел даже компот, Дженсен вдруг вспомнил своё удивление эрлингами. Не удержался, спросил: — А помнишь то странное чувство, будто они ждали от тебя чего-то и при этом расстраивались? Ты выяснил что это было? Что там за тайна такая на всю планету? Джаред вздохнул: — Конечно. Я ведь тоже любопытный. Вот ты знал, что у них до сих пор имя «Джаред» под запретом? Ни одному в голову не придёт назвать так ребёнка или питомца. Вообще. Ни Джеев, ни Джаредов, ни Джаредин. — Но ты-то Джаред. — Когда я появился на свет, эрлингов всего было около трёх тысяч. Большинство подростки и новорожденные. Дженсен что-то прикинул, посчитал… — Получается, ты родился, когда эрлинги только-только стали свободными? — Да. Дженсен задумался. Все, буквально все кто видел Джареда, знали его. Даже те, кого он сам ни разу не видел. А кто у эрлингов в то время был самым знаменитым? Не Джаред точно. Не Деймон же? И тут до него дошло. — Погоди, ты ребёнок Селин и Сандивейта, Эрлингов? — Угу, — Джаред понурился. — Но почему тогда Падалеки? — Это фамилия моей крёстной. Она была из команды Деймона, человек. Тоже рано погибла, я почти не помню её лица. — Но тогда… Я не понимаю. К чему были все эти странные ожидания вокруг? Джаред потянулся связью, коснулся рукой запястья и произнёс, как они раньше умели, только в голове: — Они не телепаты. И ложь от правды не отличают. Для большинства эрлингов различать даже чужие эмоции — это вершина их достижений. Последним настоящим был Сандивейт. Все остальные только держались легенды. Дженсен чуть не перекусил забытую во рту ложку. Вот тебе и раса «исключительно честных». Джаред пожал плечами и так же безмолвно продолжил: — Мне тоже было неприятно это узнать. Зато я понял, что зла они не хотели тогда. Просто не знали, что я уродился в папу. А из-за моей немоты не стали продолжать его линию. Смешно. А у меня могли бы быть братья… — Скорее уж правнучатые племянники. — Всё равно семья. Дженсен отодвинулся от стола, подошел и обнял мужа. Поцеловал нежно. — У тебя всегда буду я. А хочешь, заведём детей, когда отсюда выберемся. Джаред совсем расстроился: — Если, а не когда. Пока шли к дому, почти не разговаривали. Джаред жался к мужу, а Дженсен не хотел больше тревожить дурацкими разговорами. Даже вечер провели в молчании. Только старые фильмы, компот и тёплые касания через связь. *** — Джей, не пугай меня. Ты полтора часа так делаешь. Эй, мне уже страшно. Джаред слишком долго пялился на документы. Как утром увидел папку, так и завис. Дженсен уже капельницу ему сменил, компот принёс, бутерброд третий намазал. А эрлинг всё таращился и молчал. Иногда переворачивал страницы, будто там должно было появиться что-то новое. На ментальном уровне — звенящая пустота, ни одной мысли, а эмоции… Неопределимы. Сидит и молчит. А документы простые. Завершение контракта с Джаредом, проведение последних выплат, завершение оказания услуг с «эрлингом» Дженсеном Россом Падалеки, оплата услуг. Распоряжение о выделении в соответствии с контрактом каюты на судне класса «Эрэль» для доставки обоих на Ти-4. Дженсена тут всё устраивало. — Джей, в чём проблема? Джаред положил бумаги, протянул ему комм. С незнакомого номера пришёл странный набор цифр — «52684582258548965». Номер секретный, ничего просто так не могло появиться. — Что это? — Моргана можно не искать примерно ближайшие… несколько месяцев. Это его шифр мне. Джаред опять выпал из реальности и замер над бумагами. Дженсен не выдержал, ущипнул себя за руку. Так больно, что Джаред подпрыгнул. — Эй, ты чего? — А что происходит, Джей? Тот огляделся, ещё раз перечитал бумаги, сверил даты. — Мы уезжаем. — Случилось твоё «когда»? Джаред перешёл на беззвучный разговор: — Я не верю. Не мог он так просто отпустить. — Я собрал чемодан. Думаешь, тебя попытаются устранить? — Нет. Шеп, как бы его не называли, чтит договоры до последней буквы. Но он просто не мог их закрыть. Его переклинило в последний месяц, все хотел разобраться, как твои наниты взаимодействуют с информационной системой. Повернулся на идее отжать у Моргана его лучшего аналитика и гения тайных операций. Он подозрительно уставился на мужа. Дженсен сделал брови домиком, а глаза — невинными и непонимающими, переспросил: — Кого-кого? — Тебя. Дженсен пожал плечами: — Не знаю про что ты. Но если ты так уверен, то, пожалуй, Моргана мы не то что пару месяцев, пару лет найти не сможем. — Он выдёргивал тебя на разговор, я же помню! — Я тебе обещал не лезть в твои дела и память без разрешения. Я и не лез. А когда меня так по-дурацки пытаются раскрутить на демонстрацию моих секретов, ты уж прости, я принципиально не поведусь. Джаред плюхнулся на кровать, неверяще таращился то на Дженсена, то на документы. — А камеры поставить, а прослушку? Дженсен взял у него документы и запихнул их в карман чемодана. Сделал невинное лицо. — Поверь мне, весь функционал нанитов задокументирован. И ничего сверх-супер-пупер-гениального там нет. А Морган пригрел у себя кибера-боевика из полицейской программы. И для всех в этом мире будет лучше, если так оно всё и останется. Он бросил Джареду на колени одежду, вслух сообщил: — Если мы свободны, предлагаю отваливать уже сейчас. Говорят, в столице на Ти-4 в это время года сакуры безумно красиво цветут. КОНЕЦ P. S. На Ти-4 действительно оказалось красиво. Но у Дженсена на некоторых эрлингов проявилась неустранимая аллергия, так что жить они переехали на Аррентайн. И даже завели детей и домашних животных. И всё у них дальше было хорошо.