Эрлинг

В госпитале Св. Доминика под нужды департамента, а фактически в распоряжении лично Дженсена, был выделен целый корпус. «Целый» — сильно сказано для двухэтажного дома. Две операционных, смотровая, подсобка и четыре палаты, зато в отдалении от людей и рядом со складом медикаментов. Дженсен с некоторых пор сильно ценил такую приватность. Сейчас пригодилось как никогда, еще в каре его начало пробивать эмоциями и болью эрлинга. Как электротоком: резко, сильно, чуть не до обморока. Он на ходу отправил запрос по справочнику. Было понятно — происходящее далеко за гранью нормы. Запрос в базу похищенных также набросал, понимая, что если дела и дальше пойдут ТАК, потом может и сил не хватить. Он быстро закатил носилки с бесчувственным телом в МРТ-диагноста, радуясь, что вытащил весь неуместный металлический пирсинг на месте. Потом перевел в камеру восстановления, в приоритет поставил внутренние повреждения: кишечник, отбитые почки и внутреннее ухо, по отчету диагноста там, кроме разрыва барабанной перепонки, скопилась кровь, началось нагноение. Маленькие крабы-носители накрыли тело частой сеткой, с них стартовали миниатюрные паучки-лекари. По теории Дженсен знал, что они тоже носители для капсул с нано-роботами, которые, собственно, и будут штопать раны, но их глазом не видно, а серебристое одеяло из крупных сородичей всегда его впечатляло. С рогами вышла неувязка. На восстановление кератиновых поверхностей оборудование не рассчитано. Тому же человеку ноготь проще удалить. А эрлинги столь редкие гости и так не любят лечиться за пределами родной планеты, что программа не понимает, что требуется. Дженсен вручную обработал перекисью раны, на рог достаточно плотной повязки, а с ногами сложнее. По три крупных пальца на ноге равно шести крупным проблемам. Стоило тронуть, с пальцев слезло глянцевое покрытие, плотные полупрозрачные пластинки остались в руках. Розовая, сочащаяся сукровицей подложка рога, зверски чувствительная к любым прикосновениям, осталась открытой. Едва способный соображать от ослепляющей боли, Дженсен рассудил, что выкинуть всегда успеет, и приложил их обратно на место, залил клеем, прирастет — хорошо, не прирастет — черт с ними, дома залечат. В конце концов, они не коровы и передвигаться без опоры на пальцы в состоянии. Закончив со срочным, Дженсен сбежал на второй этаж, там накрывало только отголосками, от которых не трясло, но сильно хотелось проблеваться. Прополоскал рот, пытаясь избавиться от привкуса плесени, и залез в базу. Новости не порадовали. Своим паролем он смог открыть данные по исследованию эрлингов, на кой такая секретность — стало ясно, когда открылись материалы. Исследования касались первых из эрлингов, когда они еще не получили статус разумных. Военные, заметив эффект болезненного воздействия на окружающих со стороны страдающих подопытных, хотели поставить его на службу, но команде Деймона Эрлинга хватило гуманизма понять, что такого рода выбросы суть предсмертные корчи, и невозможно обучить умирающего использовать их прицельно. Исследование было коротким, всего пару месяцев. Если судить по датам, они закончились через два дня после легендарного выступления Деймона и Сандивейта Эрлингов. Создателя и приемного ребенка. Деймон закопал этим свою карьеру, военные не прощают предательств. До конца жизни он был под прицелом и не покидал планету. Сандивейт вскоре погиб в катастрофе, спецслужбы открещивались как могли, но именно его смерть окончательно сдвинула общество к признанию новой расы, пусть и вышедшей не с другой планеты, а из человеческой лаборатории. А история Селин, невесты, не пережившей любимого и на полгода, стала самой известной в человеческом секторе галактики. Больше не было попыток вывезти эрлингов с планеты без их семьи. Чем больше Дженсен читал про тот эксперимент, тем меньше понимал, почему «его» эрлинг еще дышит. Он проверил показания приборов еще раз и отвалил спать, полудохлый врач пациенту только помеха. С утра новых данных по болезням эрлингов в его сетях не обнаружилось. Зато небольшая справка об устройстве их сообщества навела на дельную мысль. Морган, помятый и расхристанный, принял звонок мгновенно, старая привычка. — Дай человека. — Одного уже дал, мало? Как он там, кстати? — Нужен друг. Нянька, сиделка… Найди среди своих молодого, женатого и наивного. Ну, чистого, что ли, — Эклз вздохнул. — Не как мы. — Подумаю. А почему женатый? Столбишь территорию? — Мудила, — фыркнул Эклз. Он отродясь не скрывал любовь к своему полу, как и Морган страсть к противоположному. — Ладно, жди, пришлю к тебе Миллера. Верни здоровым, у него жена скоро тройню родит. — Клянусь, что не съем! — сделал страшные глаза Дженсен. — И даже не изнасилую. Морган ругнулся и дал отбой. Макс, чернявый смешливый парень, припарковался буквально через пятнадцать минут. Дженсен сразу поволок его в смотровую. — Джеффри сказал, что нужна помощь эрлингу. Что надо делать? — Ему требуется кто-то позитивный рядом, на кого он будет ориентироваться. Просто будь рядом и желай для него добра. Парень посмотрел на фигуру за стеклом, кивнул. — А вы? — А я его лечить должен, мне некогда, — Дженсен загнал его в дезинфекцию, заставил переодеться в больничную одежду. Глупость, конечно, но пару часов, пока восстановленные ткани приживутся, лучше перестраховаться. Натянув плотные тканые перчатки, Эклз открыл камеру и выдвинул носилки. — Вначале будет неприятно, не суй руки сразу, коснешься только когда оклемается. И еще, он тебя не слышит. Макс угукнул. В сиреневой больничной одежде спецназовец явно ощущал себя непривычно и неудобно. Может, ранение было, плохие воспоминания, Дженсен не заморачивался. Гравиносилки плавно выскользнули из пазов. Каменное лицо плохо скрывало гримасы боли, но Эклз надеялся, Миллер не заметит, как у него дергается угол глаза, и не напугается раньше времени. Расслабленные и спящие люди обычно выглядят умиротворенно, похожими на младенцев, какими были в далеком детстве. Как выглядел после рождения эрлинг, Дженсен не знал, но на умиротворенного походил мало. Если бы Эклз не знал до миллиграмма, сколько химии гуляет у того по крови, решил бы, что у человека — горе вселенского масштаба, и он ушел в глубину переживаний и мыслей о смерти. От наркоза инорасник отходил медленно, словно цеплялся за что-то ценное. Вот шевельнул рукой, затрепетал ресницами, и опять — полная неподвижность, и сердце замедляет ход. Дженсен почти решился ему адреналина прописать, когда тот открыл неожиданно ясные, осмысленные глаза. Эрлинг был сейчас красив, как древнее божество: тонкие черты, бледное, словно из мрамора выточенное лицо. Нестерпимо хотелось высвободить его из плена, отмыть, усадить на пьедестал и любоваться. Но нельзя. Самое вкусное достанется Миллеру, которому и задаром не надо. Зато у него не было грязного прошлого, которое инорасник прочует на раз, едва коснувшись кожи. И он не напугает эту красоту сальными мыслями о том, что несмотря на произошедшее, эрлинг до сих пор выглядит невинным ребенком, и так приятно было бы открыть ему, как может быть сладко на самом деле… Дженсен тряхнул головой, отступил в сторону от огромного соблазна, едва скрытого колышущимся серебристым покрывалом. Глядя на эрлинга, ткнул пальцем в Миллера и четко произнес: — Мой помощник, — повернулся к тому и попросил: — Макс, подай транслятор. Дженсен был очень хорош в своей работе, только поэтому дальнейшее не слилось в единое месиво событий. Миг — Миллер шагает вперед, протягивая «очки», улыбаясь, как фарфоровая кукла. Миг — сзади к открытой шее прижимается раскаленная рука. Миг — в голове звон, как от шум-гранаты, перед глазами фейерверк. Пестрые пятна сливаются, зрению возвращается фокус. Он на Кирден-2, полутемная зала, сливки местного общества предаются увеселениям и разврату. Его цель — распятый на одном из станков парень. Подойти незамеченным можно только с одним делом. Дженсен помнит момент и знает, что будет дальше. Он расстегнет ширинку, помассирует вялый член и втиснет его в растерзанную задницу. Догонится быстро, имитируя бурный оргазм, вцепится в болевые точки. Потом оботрется от крови и чужой спермы и свалит так же быстро и незаметно, как появился. Чтобы когда у жертвы остановится сердце, и теплый труп выбросят на заднем дворе, успеть туда раньше падальщиков. Он это знает. Но когда пристраивается к дрожащему телу, дергает за посеченные бока, человек оборачивает голову. Чуть раскосые, покрасневшие влажные глаза смотрят с укором. С обломков рогов, скрытых слипшимися волосами, капает кровь. Вокруг не злачное заведение с Кирден-2, Дженсен стоит в подвале, который увидел впервые вчера. Он растерянно сглатывает, обнаружив шокер в своих руках. Обводя глазами пространство, цепляется взглядом за свое отражение. Маска скрывает верх лица, но Эклз как-никак профи. От узнавания прошивает ужасом позвоночник. Он всегда это чувствует за секунду до смертельно опасного провала. Миг — сознание возвращается вовремя, он отбил от глаз дужки «очков» и врезал под дых предателю. Они схлестнулись насмерть, не до уловок, прижать или обездвижить, вопросом стоит жизнь. Для Дженсена и жизнь эрлинга тоже. Единственное, чего не учел Миллер, это здоровая, годами выпестованная паранойя Эклза. — Бот, смерть! — рявкнул он, оттеснив противника от гравиносилок. Миллер успел даже рассмеяться. А потом повис, харкая кровью на острых пальцах манипулятора. Вообще это запасная рука хирурга в сложных операциях, но Дженсен в первый же день покопался в настройках и добавил парочку нужных функций. Вынести сердце по команде, например. Дрожа от перенапряга, он вытащил комм, рявкнул условным: — Звонили с Эриды. Джеффри включил защищенный канал и выгнал секретаршу из кабинета. Дженсен поднес камеру к лицу трупа. — Это Миллер? — Блядь, Дженс… — Морган ошарашенно пялился на экран. — Ты видел его жену? — Эклза потряхивало после драки, но еще больше пугало дальнейшее будущее. — Какого у тебя… Нет. — Так увидь. Код триста. Связь через час. — Пиздец. — Подтверждаю, — он сбросил сигнал и поковылял к эрлингу, бледному, но не демонстрирующему ни одного из обещанных отчетом симптомов переживания чужой смерти. Похоже, у любого миролюбия есть пределы, сложно сожалеть о смерти того, кто измывался над тобой, а потом в наглую приперся добить. — Не представляешь, как мы с тобой влипли, парень… Дженсен опустил ему на нос погнутый, но функционирующий ретранслятор. — Спасибо, что показал. Я тебе жизнь должен. У эрлинга пошла носом кровь. Стоило бы стереть ее с лица, но не убьет ли это касание его спасителя… Широкая сухая ладонь вцепилась в запястье без предупреждения. На очках пробежала строка: «Ты же спас его, того парня?» — Если не считать двух месяцев комы, да, спас. «Ты был один. Никто не помогал. И ты вывел его оттуда.» Дженсен замер, чувствуя покалывания там, где их кожа соприкасалась. Он испугался сильнее, чем пять минут назад. Сейчас эрлинг копнет поглубже, скривится в отвращении, и он никогда больше не почувствует этого теплого взгляда. «Ты хороший. Джаред.» — Ч-что? «Я Джаред. Ты поможешь мне?» — пальцы сомкнулись на косточках запястья, сильно, уверенно, многообещающе. Дженсен не мог принять то, что ему предлагали. Бесконечному доверию нет цены. А он уже мысленно его предавал, воспламеняясь от невинного касания. Выкрутил руку из плотной хватки, шагнул прочь. От удивленного взгляда эрлинга ком застрял в глотке. — Я — Дженсен. И я помогу тебе вернуться домой, — с трудом продавил он. На сердце стало погано. Словно только что умерло что-то очень хорошее.