Перелетные птицы

От внимательного взгляда карих глаз не укрылось напряжение мышц, когда она проводила тканью по очередному участку раны, очищая тот от крови и грязи, открывая для воздуха простую плоть с неровными краями. И Тиша была готова поклясться, что то же самое происходит с её собственным израненным сердцем, которое уже успело покрыться такой же запекшейся корочкой, что сейчас безбожно сдирали, пытаясь его очистить от той мерзости, произошедшей в прошлом, но причиняя при этом лишь боль. И если с физическим чувством еще можно бороться, сжимая зубы, как делал Тирион, и что не укрывалось от женщины, то с происходящим в душе нельзя было даже смириться. Столько лет она запрещала себе даже думать о нем, вспоминать, чтобы не бередить старые раны. Ни расспросы Лианны, ни настойчивая забота Тейлора не заставили её рассказать о прошлом, об их встрече и короткой семейной жизни, а сейчас все, что было заперто в самых дальних уголках памяти, обретало плоть и кровь, что она смывала с такого родного и одновременно невероятно далекого человека. Пятнадцать лет изменили их обоих, и никто не знал, в какую сторону. По крайней мере, Тиша не знала до момента, когда Тирион неуклюже попытался пошутить, чем вызвал прилив совершенно, как ей казалось, немотивированной нежности и теплоты. Однажды она слышала, что если человек еще шутит, то не все потеряно, и он борется с недугом или печалью. Вот и сейчас эта странная фраза доказывала, что где-то внутри еще есть тот юноша, который однажды её спас, которого она любила, и тот, кого видела в своей дочери. Это было странно. Странно вновь ощущать давно забытую и совершенно неуместную слабую улыбку. Словно они вновь сидели в какой-то скромной таверне, пытаясь перевести дух после того, как Тирион спас её от насильников. Тогда он тоже о чём-то шутил, желая её растормошить и доказать, что все хорошо, а она так же, как сейчас, робко улыбнулась. — Не скажу, — мягко пообещала Тиша. — Потому что отец не должен лгать, а ты лжешь о себе, — и она была в этом абсолютно уверена. Никакой пьяница не смог бы стать советником королевы, преодолеть море и разглядеть в совершенно незнакомой девочке собственные черты, узнать свою дочь. А он смог. Смог и сейчас пытается глупо себя принизить, пусть и в шутку. Правда, то, как мужчина дернулся от очередного прикосновения, заставило Тишу испуганно попытаться отдернуть руку. Только вот чужие пальцы с удивительной для такого небольшого человека силой сжали её, вынуждая поднять взгляд обеспокоенных глаз. Даже собственная боль от содранной кожи, казалось, отошла на второй план, когда их взгляды встретились. Женщину словно окатило ведром ледяной воды. Она уже множество раз слышала подобные слова от бессчетного количества людей. И каждый раз ей лгали. Каждый раз, когда действительно нужна была помощь, её бросали на произвол судьбы. Но почему-то именно сейчас Тиша верила этому уверенному и холодному голосу. Верила, что не обманет и защитит, не бросит. Ей хотелось ему верить, не разумом, а сердцем, которое учащенно забилось при звуках собственного имени. Сколько лет прошло с тех пор, как он произносил его в прошлый раз… Это было накануне того страшного дня, виновник которого, судя по словам мужчины, был мертв. И пусть радоваться чужой смерти казалось кощунственным, но с души словно упал огромный груз. Она все еще боялась этого человека, его ледяного взгляда и сухой жестокости, с которой он отдавал приказы. Где-то в глубине души страшилась мысли, что когда-нибудь весть о существовании Лианны может дойти и до Западных Земель, и тогда жизнь дочери окажется под угрозой, но сейчас… Сейчас все эти страхи отступили, давая возможность вдохнуть полной грудью и осторожно коснуться руки, что так судорожно сжимала её собственную. — Я верю, что так и будет, — Тиша мягко улыбнулась, высвобождая собственную руку, чтобы аккуратно прикоснуться к щеке собеседника, убирая отросшую и выбившуюся прядь за ухо, — но сейчас королева ждет тебя, ты нужен нашему городу и Матери Драконов. А мы никуда не убежим и дождемся, честно, — тихо пообещала женщина, отстраняясь, чтобы взять импровизированный бинт и начать осторожно перевязывать рану на груди. Конечно, Тирион был нужен им, но это не шло ни в какое сравнение с делами государства. Она ждала пятнадцать лет и подождет еще столько же лишь для того, чтобы поговорить спокойно, никуда не торопясь, не страдая от ран. Им слишком много нужно было друг другу сказать, принять факт того, что они все еще не чужие люди, что все еще есть что-то, связывающее их и отзывающееся теплотой в груди при прикосновениях и взглядах. Закончив с перевязкой, Тиша придирчиво её оглядела, признавая, что несколько часов вполне проходить можно, а потом все равно нужен будет мейстер или лекарь, чтобы сменить. Как бы ей сейчас ни хотелось никуда не отпускать мужчину, она понимала необходимость все осознать и то, что королева не станет ждать. Произошедшее в городе требовало внимания десницы и других советников, где-то там ждущих его, так что оставалось лишь еще раз улыбнуться и встать, чтобы достать из комода одну из свободных рубашек Лианны. Такие носили и мальчишки, и девчонки, когда занимались какой-то физической работой, а сейчас, благодаря юному возрасту девочки, эта вещь вполне была бы впору Тириону, ну или разве что немного длинновата, но можно же заправить в штаны. — Беря вещь из дома, обычно возвращаешься туда, — вспомнила она деревенскую примету, протягивая мужчине одежду и скрывая за этой простой фразой лишь то, что действительно будет ждать, и теперь у него будет повод вернуться — хотя бы из вежливости.