Переломный момент

Неделя после того случая прошла вполне неплохо, Асока и Лакс не виделись, но часто переписывались в соцсети и подолгу общались, он часто спрашивал о состоянии, на что тогрута отвечала, что всё хорошо. Ушиб у неё на самом деле первые несколько дней ужасно болел, так, что даже глубокий вздох отзывался страданиями, лишь только к концу недели немного прошёл. И сколько же раз за эту неделю Асоке безумно хотелось рассказать об этом кому-то близкому. Магистру Пло или хотя бы Энакину. Но мужественно крепилась, чтобы не подставлять Лакса под удар, ведь Энакин, зная его крутой нрав, никогда бы не пустил такое на самотёк. Да от Лакса бы и мокрого места не осталось, узнай он, как тот поступил с его Шпилькой. Хотя удержаться подчас было ужасно трудно, например, в понедельник, когда ей понадобился Магистр Йода и Асока искала его по всему храму, не находя, пока не спросила попавшуюся навстречу Магистра Билабу. Та оказалась в плохом настроении и весьма невежливо ответила Тано: — Да откуда мне это знать, Асока? Я вроде бы не его сожительница. После этой отповеди плотину прорвало и давняя обида на судьбу вот вот готова была прорваться наружу, но пока лишь ударялась о поверхность души, просясь наружу. И лишь изредка, когда становилось невмоготу, выливалась наружу одинокими солёными каплями. Асока украдкой вытирала их, пока никто не видит. На теоретическом курсе Баррис заметила покрасневшие глаза товарки и попыталась спросить в чем дело, но та лишь отмахнулась. Да, Асоке безусловно требовались поддержка или хотя бы сочувствие, вот только совсем даже не от неё и вообще не от женщины. От мужчины, причём, от конкретного. Баррисс, в ответ на её скупой призыв отстать, лишь покачала головой, по принципу, ну и ладно, не хочешь, Сила с тобой, была бы честь предложена. Но прошло уже несколько дней и настроение понемногу выровнялось, а в субботу тогрута на всех парах мчалась на Ондерон, предупредив Лакса сообщение и не получив отрицательного ответа. Да и к чему он был нужен? Ведь встреча наконец-то оказалась именно такая, какую Асока ждала все эти месяцы. И пускай Лакс её снова не встретил, вёл он себя с ней просто замечательно. Хотя, в этот раз Тано подстраховалась и пошла на хитрость, что прежде было ей несвойственно. Она умышленно пошла к дому Бонтери через парк, бывший в зимнее время года пустынным и умышленно уронив себя в сугроб, облепила одежду снегом, а потом, нарочно оступившись на неровной дороге, специально упала коленями вперёд, чтобы разодрать старые ссадины на них до такой степени, чтобы на неопытный взгляд они сошли за свежие. И придав лицу несчастное выражение, призвав на память самые грустные из моментов жизни, Асока позвонила в дверь. До этого она шла в расстёгнутой накидке, отчего дрожь в её теле была естественной. Уже у самого порога она с рыданием бросилась к Лаксу и захлёбываясь слезами, поведала жуткую историю о том, что её сейчас в парке пытался поймать насильник и только Сила позволила ей вырваться. Лакс поверил и проведя в комнату, начал обнимать и успокаивать, затем самостоятельно обработал её колени. Асока была на седьмом небе от счастья, а ночью оно стало полным. Бонтери был именно таким, которого Тано уже и не надеялась вернуть — нежный, ласковый, заботливый. Ночь была прекрасна, а утро тоже полно тихого счастья, даже расстались они в этот раз мирно и без драк, имея надежду на возрождения былого. Асока не сомневалась, где проведёт и следующий выходной и все остальные. Однако, судьба любого человека всегда держит за спиной ведро холодной воды, чтобы в нужный момент отрезвить таких вот не в меру размечтавшихся юных особ и следующий день после воскресения стал сущим наказанием. Лакс, не объясняя причин, попросту заблокировал её в соцсети и на коммуникаторе, а заодно удалив её из обоих источников. Асока пришла в недоумение и всеми силами пыталась убедить себя в том, что это лишь из-за неуверенности и желания побыть наедине с собой, дабы решиться на дальнейшее будущее с ней. Да, точно, так и есть, поняла Асока, когда через три дня блоки были сняты, а у тогруты появился официальный повод искать встречи с юным Бонтери. На занятиях по Основам дипломатии, в качестве курсового экзамена, всем падаванам задали составить доклад о карьере и жизни одного из молодых политиков, начинающих, только вставших на этот путь, сопроводив его красочной презентацией. Лакс показался ей лучшей кандидатурой, считая, что ему напротив будет приятно такое внимание. И потому она немедля написала ему в соцсети, расписав в красках восторг от своей идеи, рассчитывая только на один положительный ответ. Но вот вместо этого получила ещё одно ледяное ведро, которых у судьбы было достаточно, зависимо от того, какова степень восторженной мечтательности. Видимо у Асоки она была просто непомерной, ибо ответ Лакса был до обидного сухой и холодный: «Не думаю, что я достойный кандидат. Попроси лучше Падме или Корки, контакт с ними у тебя налажен, так, что вперёд». Асока сказала, что они совершенно не годятся, первая в политике давно и всем хорошо известна, второго и вовсе сложно было причислить к таковым. Бонтери сопротивлялся, хотя в ход пошли все доступные средства: слезы, просьбы, мольба. Кончилось очередной блокировкой. Тогда Асока с чужого коммуникатора, заимствованного у Оффи, дозвонилась до Лакса со слезами на глазах в последний раз попросила помочь. В конце-концов юноша тяжело вздохнул и произнёс: — Хорошо, я тебе помогу, не из любви к тебе, но из любви к народу, которому обязан служить. Тогрута просияла и как на крыльях прилетела на Ондерон, прихватив учебные материалы. Лакс встретил приветливо и предоставив свой датапад, начал подробно диктовать ей все основные вехи своей биографии. При этом они иногда прерывались и говорили о своём, обнимаясь и шутя друг с другом. Однако, когда однажды их работу прервал звонок коммуникатора, тогруту ждал неприятный сюрприз —оказалось, что Грэйс в курсе того, что Асока здесь и теперь осведомлялась насколько всё далеко зашло. Пока вроде ответ её устроил и ребята вновь занялись докладом. Когда же он был закончен, Лакс пригласил её попить чай, а после предложил проводить до космопорта. Асока так и вскинулась в недоумении: — Ну как? Мы же решили, что я снова останусь. — Я не решал, сказал лишь, что уже поздно и на улице небезопасно, оставлять тебя снова я не собирался — спокойно ответил Бонтери и Тано заметила, что после разговора с родными юноша разительно менялся. До него он был одним, после становился совсем иным, таким, будто беседы с Асокой вовсе и не было. Разговор опять прервался звонком сенатор ответил. Асока не слышала слов Грэйс, за то ответ донёсся в полной форме: — Нет, я пытался, но ты представляешь себе, ей хватает наглости упираться. После этих слов Грэйс очевидно попросила его дать коммуникатор Асоке и не замечая её отчаянного выражения лица, Лакс всунул ей в руку связное устройство и ей осталось лишь обречённо сказать в динамик: — Слушаю. — Хорошо, что слушаешь, а теперь ещё и пойми, нет, уясни раз и навсегда — громко прозвучал нервный голос — Хватит к нему ходить, он ясно дал понять, что не хочет этого. Я в жизни не наблюдала подобной наглости. — Но зачем вы так? Я просто попросила о помощи, больше не к кому было обратиться — попробовала Тано достучаться до её разума. Но всё безуспешно. — А потому, что твоя наглость просто не знает пределов — ответила она в прежнем тоне — Политиков в Республике полно, иди в сенат и там карауль желающих, а к нему больше не ходи, иначе я позвоню племяннику и попрошу его разделаться с тобой, а сама прилечу сюда и буду жить с ним до самого отпуска. Потом, не дождавшись ответа, отключилась. Однако, на этом унижения не закончились. Позвонил Магистр Пло, велев ей немедленно вернуться в храм, а то ему звонит сумасшедшая Грэйс, угрожая всеми карами небесными, если Асока сейчас же не уйдёт. Лакс, перехвативший комлинг, лишний раз подтвердил ему, что желает того же. Чтобы Асока ушла и никогда более не приходила. Мольбы и слезы успеха не принесли, пришлось одеться и вслед за Лаксом выйти из дома, почти не слыша ответного звонка любимой бабуле о том, что угроза устранена и сейчас улетит. Можно ли вообще жить после таких унижений? Ответ очевиден и специально сев не в тот корабль, который довезет до знакомого космопорта, невдалеке от храма, а тот, что доставлял на Низы. План сложился молниеносно. Жить более не хотелось, смысла бороться не было. Когда-то давно Асока где-то прочла, что если выпить много алкоголя, а потом заснуть в холоде, потом не проснёшься и умрешь без мучений, как раз то, что было ей надо, новой боли она просто не вынесла бы. На улице уже стемнело, за то в небольшом супермаркете приветливо светилось окно, призывая зайти. Возраст покупателя тут явно значения не имел, были бы деньги. У Асоки были и потому толстая кассир с опухшим лицом без лишних вопросов продала юной тогруте банку крепкого пива, коктейля с водкой и какого-то явно паленого вина. Выйдя из магазина, Асока отошла как можно дальше от людных мест, в какой-то заброшенный квартал, где в этот час никто не ходит и открыв банку с коктейлем, начала его торопливо заглатывать. Опьянение пришло быстро, но степень была ещё не та и потому, не дав себе передышки, Асока взялась за пиво и добила себя вином. Пойло было просто отвратным, лезло назад и застревало в горле, но девушка продолжала пить, пока тело не обмякло и не в силах уже искать подходящее место для смерти, а едва сделав несколько шагов от лавки, на которой сидела, тогрута бессильно упала на землю. А вокруг не было ни души.