Переломный момент

На следующий день после операции Энакина перевели из интенсивной терапии. Состояние его по-прежнему оставалось сложным, что впрочем врачей не удивляло, так как ранение было тяжёлым и долгое время пациент находился в опасности. Лишь только к вечеру второго дня состояние несколько стабилизировалось, однако, говорить об улучшениях было рано. Ведь говоря о состоянии нужно упомянуть не только физическое, надо не забыть и про моральное, а оно у дорогого пациента оставляло желать лучшего. Двойное предательство тех, кто долгое время был близок и которым Скайуокер доверял безоговорочно, отдавая всю душу и посвящая все помыслы, не могло не оставить следа даже в самом сильном и крепком сердце. Что тут говорить про Энакина, которого с детства отличала глубокая эмоциональность и способность привязываться к людям, горячо и от всего сердца, позволяя им сквозь его вспыльчивость и импульсивность натуры заметить настоящую сущность молодого джедая. Хрупкую и ранимую, как первый росток будущего сильного дерева. Увидеть, чтобы затем без жалости затоптать, а сверху ещё и станцевать. Как после этого подняться и жить дальше? Трудно. Едва ли возможно. И Энакин об этом не забывал, видя ночами яркие, подробные сны, в которых главными героями был он сам и двое его предателей. Хотя в тот день, когда он пришёл в себя от наркоза и после заснул от большой дозы успокоительного, ему привиделось совсем иное и совершенно другие люди, те, которые продолжали его любить, хотя и находясь уже в другом мире — там, где обитали души невинно умерших. Тёплые волны сна плавно качались перед глазами, обещая покой и умиротворение. И вскоре из их серой глубины выступило любимое лицо ещё не старой, но сильно уставшей женщины. Это видение невольно спровоцировал приход врача Немы, которая своим добрым отношением и ласковым голосом напомнила Энакину другую женщину, ту, которую он потерял больше трёх лет назад. Доктору Неме было за сорок, ровно столько же, сколько было бы сейчас его любимой матери, а в добавок к этому врач имела большие карие глаза и довольно длинные каштановые волосы, которые собирала в узел на затылке. Скайуокер, едва придя в себя и не совсем ещё вернув сознание после наркоза, не сразу сообразил кого именно напомнила ему эта женщина и только теперь, засыпая, вдруг понял это. Внешний вид, ласковый голос, заботливые прикосновения мягких рук, не причиняющих боли, а наоборот, делавших всё, чтобы причинить как можно меньше неприятного. Это всё было так знакомо, так сильно напомнило о лучших моментах детства, когда мама была жива и они были рядом, что Энакин на миг почувствовал себя спокойно и уютно. В этом состоянии и пришёл к нему сон, ровно через мгновение как его укрыли мягким покрывалом. И сейчас, погружаясь всё глубже в приятный сон, Энакин снова увидел ту, кого продолжал любить. Лицо матери, состаренное преждевременными морщинками ранней старости, взглянуло из прошлого, на миг вернувшись в явь, смотрело на сына взглядом, полным сочувствия и чистой, неподдельной любви. Энакину теперь ясно виделось, что мама сидит с ним рядом, в кресле, возле кровати и одной рукой держа неподвижную ладонь сына, второй приглаживала его мокрые от пота пряди волос. — Эни, бедный мой Эни, что же они с тобой сделали — произносила она вполголоса, глядя на сына прежним внимательным взглядом. Это было так осязаемо, словно душа матери, увидев, что нужна в мире живых и вправду испросила Великую Силу позволить ей ненадолго пуститься, чтобы утешить душевную боль молодого джедая, предчувствуя, что это под силу лишь ей. Матери. — Мама, за что они так со мной? Что я им сделал? — спросил Энакин, зная о том, что мама ответит, здесь, в другом измерении, они могли наконец поговорить. — Эни, мой милый, дорогой Эни, я всегда знала, что ты наделён открытой и чистой душой, — сказала женщина, не отнимая ладоней — Но сколько же есть на свете желающих опорочить её и смешать с грязью. Нелегко распознать тех, кто стремится к этому, отличая от тех, других, что напротив, стремятся к этой искренности, желая согреться и встать рядом. — Мама, но зачем же это? Зачем им нужно поступать так с теми, кто искренне любит? — снова спросил Энакин, не решаясь поднять на маму своих задумчивых глаз, изменённых болью — А я любил их обоих, любил так, что готов был умереть за них. — Сынок, ты многого ещё не знаешь — тяжко вздохнула мать — Чаще всего это делают те, кто сами нечисты душой и втираясь в доверие таким, как ты, пользуются их любовью, чтобы затем без жалости бросить, добившись своего, и только одно средство может помочь в следующий раз не поддаться — другое такое же искреннее чувство, такого же светлого и открытого человека. — Едва ли такие есть, мама — с глубоким сомнением протянул Энакин — Я знал только тебя, но ты ушла. — Есть, сынок, только сейчас не рядом — решительно возразила она ему — Из мира Силы многое видится иначе, чем отсюда. Я вижу одну, которая способна излечить твою отчаявшуюся душу и вернуть тебе веру в жизнь. — Ты знаешь, кто это, мама? Скажи мне — в глазах Энакина появился интерес, хотя и не совсем верящий в возможность того, что говорила мама. — Она скоро придёт, ты не ошибёшься, когда увидишь, — сказала мать серьёзным голосом — А мне уже пора, я скоро должна вернуться, ты поправишься, Эни, а твою душу спасёт та, у кого глаза цвета неба, береги её и никуда не отпускай... Голос мамы начал отдаляться, а её милый образ стал постепенно таять, пока не исчез совсем. Но как долго ещё после этого Энакин чувствовал на себе тепло её грубоватых от тяжёлой работы ладоней, казавшихся сейчас мягче свежего хлопка. А в ушах стояла последняя фраза. Глаза цвета неба. Кто же это такая? Но вот стихло и это, спустя несколько минут явив взору уже другое видение, с другим человеком. Другое ранение и иная ситуация. В этот раз события вернулись на полгода назад, в следующий день после того, как Энакин прилетел за Асокой на Ондерон, где она помогала повстанцам. Тогда её ранили, пусть несерьёзно, в плечо, однако это заставило поволноваться. В первую очередь его, заставляя думать, что это он не уследил за ученицей. Асока его тогда успокоила, сказав, что ей уже совсем не больно, однако, Скайуокер не очень поверил, Сила вокруг неё говорила иное. И желая хоть как-то помочь ей, а заодно и себе, предложил не ходить на завтра в медкорпус, а самостоятельно поменять ей повязку. Асока несколько удивилась этому и даже смутилась, но в итоге очевидно решила, что так будет лучше и робко кивнула. Тогда Энакин велел ей сесть на стул, при этом спустив тунику с плеч. Тогрута опять засмущалась, ведь это был первый раз когда учителю предстояло увидеть её в полуобнаженном виде. Как она после этого посмотрит Падме в глаза? Но Энакин присел рядом и положив руку на её здоровое плечо, мягко произнёс: — Асока, прошу тебя, не волнуйся, тут нет ничего страшного и постыдного. Я твой учитель и обязан заботиться о тебе. Тогда она успокоилась и расстегнув застежку на воротнике, спустила вниз верхнюю часть одежды, таким образом, чтобы она, открыв плечи, прикрывала грудь. Энакин уже приготовил всё нужное и теперь аккуратно снимал старую повязку. Он впервые увидел как выглядит полученное Асокой ранение и присвистнул. Ожог от энерголуча канонерки оказался достаточно глубоким и имел площадь размером почти с ладонь. С его ладонь. Такой, даже зажив, оставит неприятный шрам, вряд ли Асока это захочет. Скайуокер на минуту отошёл и вернулся, взяв что-то из тумбочки. — Не крутись — велел он ученице — Не то пластырь на спину приклею. Тано послушно замерла, но при этом потянула носом, явно уловив знакомый запах. Энакин это заметил и поспешил уточнить: — Ты помнишь, да? Этот бальзам нам подарили лурмены, когда мы помогали им отбить родину, он на основе орехового масла и в разы ускоряет регенерацию тканей. Он специально отвлёк её разговором, чтобы Асока не так сильно чувствовала неизбежную боль при обработке антисептиком. А после пропитал салфетку этим самым бальзамом и прикрепил к ранению. При этом он обратил внимание на то, как Асока реагировала на его прикосновения. Робко и немного пугливо, как все те, кто нечасто позволяет касаться себя. Это заметно сразу, ведь у них и кожа другая, более мягкая и нежная. Энакин сам не знал почему тогда обратил на это внимание и потом запомнил. Почему сейчас, в такой непростой момент своей жизни он вспомнил именно это? Наверное потому, что это был один из последних моментов, когда они проявляли доверие друг к другу, а после учитель и ученица начали незаметно отдаляться друг от друга, пока не произошло то, что навеки разделило двоих. Теракт в Храме, устроенный подругой Асоки Баррис Оффи, после которого Тано покинула Орден, разочаровавшись в пути джедая. А спустя недолгое время после ухода Энакин, желая найти её, узнал тяжёлую новость — Асока покончила с собой, наглотавшись таблеток. Врачи не сумели её спасти. Новая утрата, ещё один удар, гибель одного из немногих близких людей. Об этом ему сказал капитан Рекс, какое-то время близко общавшийся с тогрутой. После окончания Войн Клонов он уволился из армии и устроился куда-то на гражданскую службу, и принёс эту новость во время случайной встречи на Нижних уровнях. Но почему же тогда Энакин не ощутил её в Силе так же, как недавно, минуты назад, ощущал мать? Быть может потому, что сон был уже не таким глубоким? Или другая причина? Никто не знает, только сама Сила может, но и она промолчала, подумав, что пока не время раскрывать все карты.