Переломный момент

Звездолёт пошёл на снижение и вскоре сел в небольшом космопорте планеты Ондерон. На этой северо-западной планете было темнее, чем в центральном секторе, настолько, что если бы не освещение, Асока едва смогла бы различить окружающую действительность. То место, где находятся служебные квартиры сенаторов девушка и так-то помнила очень смутно, а теперь, волнуясь за последствия и время, перевалившее за одиннадцать часов, и вовсе почти потеряла ориентацию в пространстве. Выйдя из шумного космопорта и отправившись наугад в сторону окраины центрального сектора планеты. Вскоре, углубившись в незнакомые дворы, вернее, казавшиеся такими сейчас, в этот предпраздничный вечер, тогрута поняла, что ещё немного и она просто заблудится. Тяжёлый пакет бил по бедру, ночная прохлада забиралась под накидку, темнота и пустота на улице нагнетала и без того непростую ситуацию, в которую Асока загнала себя сама. Людей вокруг не наблюдалось и это не удивляло, ведь шёл двенадцатый час и все нормальные сейчас сидят за столом и глядя новогодние программы по головизору, с нетерпением ждут момента, когда часы пробьют двенадцать ударов и можно будет чокнувшись шампанским, пожелать друг другу счастья и начать есть праздничный ужин. Да, нормальные, а она, Асока тут при чем? Подумав так, девушка поморщилась с досады. Ну и чего, скажите, она вытворила на этот раз? Что задумала её такое безрассудное и такое мятежное, хотя и любящее сердце? Асока и раньше никогда не отличалась особой вдумчивостью и часто действовала под влиянием минуты, что иной раз приводило к печальным последствиям, как, например, однажды, когда поведя эскадрилью клонов, она чересчур увлеклась своей ролью командира и не слишком внимательно следила за бойцами, из-за чего многие из них погибли. Но разве и сейчас Асока поступила лучше? Взяла и приперлась на ночь глядя на чужую планету, где никто её не ждал и возможно даже не встретит. Сидела бы себе в Храме, вместе с юнлингами и падаванами, оставшимися там. И сейчас Тано живо представила себе как там теперь всё обстоит. В большом зале, обычно служившем для тренировок, стоит высокое зеленое хвойное дерево, доставленное с Эндора, обвешанное яркими цветными и светящимися шарами, а вокруг него сидят дети и старшие ученики, ожидая когда дроиды принесут подарки. Возле всех четырёх стен накрыты столы с угощениями, а над потолком светиться трёхъярусная люстра из хрусталя, подвешенная специально для праздника. И так там сейчас весело и уютно. Асока представила всё это, глядя на приветливо светящиеся окна ближайших домов и ей стало совсем грустно. Все люди дома, празднуют, все вместе, а она одна тут, стоит, как неприкаянная, ненужная никому и никем нелюбимая. У учителя есть Падме, у Рыцарей и Магистров Ордена—ученики, у этих людей—семьи. А у неё, у Асоки — никого. И даже Лаксу, тому, кого она любит всем сердцем, не нужно её чувство. Сразу же захотелось плакать, таким острым стало ощущение своего одиночества и ненужности миру. Тогрута присела возле стены какого-то дома и приготовилась уже разреветься от бессильного отчаяния, как вдруг заметила голографическую табличку на соседнем доме, стоявшем напротив того, у которого сидела Тано: «Служебное здание сената Ондерона». Сердце тогруты пропустило лишний удар и былая вселенская печаль в миг превратилась в острый авантюрный дух, а грусть в голосе стала уже наигранной, хотя и вполне естественной, когда набрав на коммуникаторе знакомый контакт, и довольно быстро дождавшись ответа, она тихо проговорила: — Привет Лакс, ты сейчас дома? — Привет, да, а что такое? — Лакс...мне нужна твоя помощь... — произнесла Асока совсем уж тихо — Я...я осталась в праздник на улице. Обратно не улететь... Можно я побуду у тебя? Я сейчас недалеко, напротив... Сказала и замерла в глухом волнении. Ведь в данную секунду решалась её судьба, от того, что Лакс ей сейчас ответит, зависело и то, что будет дальше с их отношениями. Казалось, в те несколько секунд, что юный Бонтери решал, что ему делать со свалившейся на его голову безумной тогрутой, она забыла как дышать и сердце замерло, словно покрывшись льдом. Вот сейчас он скажет ей: «уходи, откуда пришла, нечего бегать за мной, ты мне без надобности» и наверное потому, задумавшись об этом, тогрута не сразу услышала тяжёлый вздох и негромкое: — Стой, где стоишь, я сейчас тебя встречу. Тогрута решила, что ослышалась и радостное ликование вмиг растеклось по всему существу, затмив все остальные чувства и вызвав на лицо совершенно не соответственную выбранной ситуации улыбку. Наверное и Лакс успел заметить её следы, когда заметив в темноте его фигуру, девушка спешно прекратила демонстрировать радость от удачи плана. Но даже в такой момент Асока заметила насколько он красив, хотя, выбегая из дома в спешке, Бонтери не особо заботился о том, как выглядит. Его каштановые волосы были слегка встрепаны, а из расстёгнутого пальто виднелась выцветшая домашняя футболка и старые джинсы. «Скорее всего он дома один» — сделала вывод Асока, подумав, что в таком виде гостей не встречают. Только если близких...её, например... При этой мысли Тано покраснела и опустила глаза: — Привет, я тут, так вышло — пробормотала она как можно скромнее и несчастнее. Лакс не торопился позвать с собой, а посмотрев на девушку слегка недоверчивым взглядом, спросил: — В чем дело? Расскажи, как ты здесь оказалась? — Я планировала встретить праздник у Райо, но в последний момент она позвонила и сказала, что не сможет принять меня. И вот, я осталась на улице, улететь в храм не получится. Сам понимаешь, в такое время космопорт уже закрыт, праздник же — выдала Тано придуманную на ходу легенду, стараясь говорить наиболее естественным голосом. — Отчего же не улетела сразу или учителю не позвонила? Он бы забрал тебя — чуть недоверчиво, но уже не так сильно как до этого поинтересовался Лакс. Асока подняла взгляд и добавив в него немного слез, сказала совсем уж тихо и безнадёжно: — Пилоты брали тройную оплату, а я потратила всё на дорогу сюда. Учитель с женой, зачем я буду им мешать своими проблемами, им и так редко удаётся быть вместе. Лакс помолчал ещё недолго, словно на что-то решаясь и наконец, махнув рукой, сказал, протягивая другую за пакетом: — Пошли. И всё. Никакой нежности и даже намёка на радость. Скорее это было смирение с ситуацией и нежелание выглядеть плохо в глазах людей и самого себя. Но Асока и этому была рада, ведь самое главное было в том, что Лакс пустил её к себе и они проведут праздник вместе, тот самый, до которого осталось полчаса. — Спасибо тебе — сказала она как можно признательнее перед тем, как зайти в подъезд — Я просто не знаю, что бы я делала сейчас, когда меня так кинули. — А ты хитрюга, Тано, не зря учишься у своего наставника — неизвестно зачем сказал Лакс, заставив Асоку снова заверить его в своей бесприютности и Бонтери не пытался более подколоть её. Слишком уж у неё и правда был жалкий вид. Молодые люди поднялись на четвёртый этаж и Лакс открыл коричневую дверь, обитую кожей, впуская Асоку в небольшую прихожую, где стоял шкаф для верхней одежды. — Повесь сюда накидку и проходи в комнату — сказал Лакс, пристроив в шкафу своё пальто и поставив в нижний ящик ботинки, а сам унёс с собой пакет Асоки. Та послушно повесила накидку и с облегчением сняла сапоги, ноги сильно устали от непривычных каблуков, к тому же она замёрзла и здорово хотела есть. Вскоре, когда она, помыв руки, вернулась, её желание было удовлетворено. В небольшой комнате, единственной в квартире, обставленной очень просто, стоял стол, а на нем, хотя и скромные, но весьма сытные блюда. Лакс никого не ждал, собираясь провести праздник один и потому еды было не очень много. Миска с салатом, ещё одна со спаржей, блюдо с фруктами и варёная картошка, а посередине графин с соком, алкоголь Бонтери не выносил. — Садись — сказал юноша, поставив к столу второй стул — Не знаю, принято ли это у джедаев, но вот... И с этими словами Лакс наполнил тарелку Асоки содержимым мисок и налив сок в стакан, поставил всё это перед ней. — Спасибо, а то я так проголодалась, набегавшись по дворам — ответила она и первое время ничего не могла более произнести, просто насыщаясь и только потом вспомнила — Вот, возьми ещё у меня в пакете, а то так и забудем. Лакс выставил на стол принесённое ей и наполнив уже свою тарелку, принялся за угощение. На этом традиционная часть закончилась и началась другая, о которой можно сказать: слишком быстро, просто стремительно.