***
Нэнси редко выходила на улицу после захода солнца, но сегодня был именно такой день. Звезды на небе сияли так ярко и так завораживающе, будто она в первый раз их разглядывала. Лунный свет падал на здания так, что они казались серебристыми, а стекла бликовали холодным белым свечением. Сегодня утром Нэнси обнаружила записку:Ты чудесно справилась, моя дорогая. Я знаю, что тебе пришлось очень непросто и поэтому хочу отблагодарить тебя за все, через что пришлось пройти. Жду тебя сегодня в девять вечера в ресторане "Curry House" на Ланстрит 32.
Она, конечно, сразу же поняла, что это от Сида. Нэнси слышала много положительных отзывов об этом заведении и была безумно рада приглашению. Правда, недалеко этого ресторана перекрыли несколько улиц из-за какой-то крупной аварии и ей придется обходить по той улице, на которой порядочным девушкам появляться вообще не положено, а в темное время суток еще и опасно. Но Сид наверняка знал это, когда планировал их свидание и учел это обстоятельство. Если Сида такой расклад совершенно не смутил, то и ей бояться нечего. Страх возможной опасности возрастал с каждым шагом, приближающим девушку к пресловутой улочке. Нэнси успокаивала себя безоговорочным доверием Сиду и объясняла свои чувства чрезмерной мнительностью. Её сердце колотилось как бешеное, когда она сворачивала, чтобы пройти это ужасное место. Пусто и тихо. Очень странно. Возможно, ее информация устарела и теперь здесь гораздо безопаснее, чем раньше. Она не может знать наверняка, потому что приходит по этой местности впервые. Впрочем это не особо важно, сейчас все в прядке, а в дальнейшем она больше тут не появится. В относительном спокойствии Нэнси пошла пару метров. Потом она заметила большую темную машину, которую, по непонятным причинам, не заметила сразу же, и на нее накатила новая волна страха. Машина казалась пустой, но девушка не была в этом уверена. Нэнси обошла пугающий объект по другой стороне улицы и начала снова успокаиваться, но почувствовала что-то странное на спине а потом поняла, что ее блузка намокает сзади, пропитывается чем-то теплым. Джон долго лежал и разглядывал крышу Каприза. Его руки были сомкнуты на груди, а пистолет лежал рядом на сидении, прямо под боком. Он даже чувствовал его. Иногда он заглядывал в окна и зеркала, пытаясь уловить движение. Он знал когда барышня должна была появиться и часы были прямо перед глазами, но вдруг она опоздает или решит прийти пораньше. Когда Фурия пророчила ему золотые горы и Джон был готов на все. Думал, что был готов на все. Теперь он караулит тут глупенькую девушку и боится. Она не даст ему отпор, даже не поймет, что произошло, скорее всего, но руки трясутся так, будто он сам идет на расстрел. Сразу после разговора с Фурией Джон поехал к Джею. Там он очень коряво, как мог, предупредил о возможной опасности и взял обещание осторожничать настолько, насколько это вообще возможно. Джей удивился, прихуел даже, но принял во внимание. Джон уже тогда нервничал из-за задания и просил у друга поддержки. - Тяжко тебе будет, но деваться уже некуда. Попробуй увидеть в ней врага народа, ну ли там убийцу твоей матери. Может проще будет. Глаза боятся, руки делают. Глаза боятся, руки делают. Именно так у него и получилось. Пистолет он снова достал с глушителем. Ему так было комфортнее. Снимая с трупа украшения и забирая кошелек, Джон чувствовал себя самым низшим существом в мире. Убийство с целью ограбления тут десятки раз в год. А что она здесь делала? Да кто её знает. Его записка оказалась при ней и Джон был очень рад такой сентиментальности. Через пол часа он будет смотреть, как бумажка догорает и думать, кого он убьет в следующий раз.***
Первое тело нашли через неделю после смерти. Разлагающееся и "благоухающее" соответственным ароматом оно вполне вписывалось в общую обстановочку захламленной и давно неприбранной квартиры. Судмедэксперт сказал, что парень давно сидел на веществах и помер, собственно, от передозировки, так что искать им было некого. Зафиксировали и забыли. Единственное, что смутило судмедэксперта: он не смог определить на чем именно сидел парень. Говорит, никогда еще не встречал такое. Через пару дней нашли второго. От предыдущего он почти не отличался. Передозировка неизвестным наркотиком. Третьей была девушка. В отличии от своих предшественников, она сидела не веществах недавно. У нее не нашли ничего, кроме этой неизвестной наркоты. Знакомые говорили, что две недели назад она ходила на какую-то вечеринку и после этого ее никто не видел. Всех, кого опросил Фрэнк, удивляла причина смерти. Вроде как совсем на нее не похоже. Раньше она о таком и не думала. Когда ее нашли, труп был недельной давности. Шприцов было через чур много для одной недели употребления. Очень странная поебень. Одним вечером он задержался на работе дольше чем когда-либо. Взял не особо толстую пачку чистых листов и обложился материалами дел. Оттуда он коротенько выписывал основные сведения, с указаниями на источники, и добавлял свои комментарии. Закончив с имеющимся сведениями, Фрэнк аккуратно сложил их в заранее подготовленную папочку и доложил туда оставшиеся чистые листы. Будет записывать туда новую информацию. На папке он нарисовал жирный знак вопроса. Позже он скорее всего напишет под ним название наркотика, когда он таковым обзаведется. Папочка будет находится рядом с "неуловимыми ублюдками", где ей самое место. Официально это все никуда не пойдет, но может стать хорошей основой для крупного дела или даже ареста. В любом случае, лишним не будет. Возвращаться из капитанов в детективы было до противного обидно. Зеленый засранец явно приложил к этому аккуратную чистенькую ручку. Фрэнк видел это в его новом взгляде, который был переназначен исключительно для старшего напарника. Там было превосходство, надменность, кажется даже гордость. И еще кое-что, из-за чего Фрэнк нервничал: удовлетворение восторжествовавшей справедливостью. Ублюдок. Как будто опасного преступника поймал. Он знает? Эта мысль тревожила Фрэнка. Пока что он только добился его разжалования, но на этом дело может и не кончиться. С другой стороны почему бы крысенышу не засадить нерадивого напарничка прямо из капитанского кресла? Может просто не может? На бумаге он чист, никто не видел его с Фурией, да и подозрений не возникает. Хуй пойми, что там у него в башке, но ничего хорошего от правильного мальчика ждать не стоит. Хотел бы Фрэнк посмотреть него лет через двадцать службы. Останется ли он таким честным и правильным до самого конца?. Хотя не известно, честно ли он добился этого разжалования. Торжествовала малолетняя тварь, правда, недолго. Через несколько дней нашли пристреленную и ограбленную девицу. Видимо его девицу. Превосходство, надменность и все прочее как рукой сняло. Сид стал очень озлобленным и выдавал странные вещи временами. Фрэнк был в какой-то ничтожной мере рад этой смерти. Так нельзя было, но все же... С того момента стало понятно, что мальчишка играл грязно. За то и поплатился. Новый капитан казался тихим и зажатым. Когда Фрэнк задавал вопросы по текущим делам он выглядел так, будто его поймали на улице, избили, посадили в этот кабинет и заставили что-то делать, не объясняя как именно и зачем. Со всем соглашался, даже не думая как следует. При этом некоторые дела он контролировал лично и частенько заглядывал в архив. У Фрэнка понемногу складывалась общая картинка, но она нуждалась в дополнениях, которые Фрэнк не мог узнать точно, но мог только догадаться. Фурия явно расстроилась из-за сложившейся ситуации, но была рада возобновлению общения. Но как раньше уже не было. Она не особо активно участвовала в беседах, слушала его как фоновое радио, как казалось Фрэнку. Происходит что-то, о чем он не догадывается, но точно узнает, когда это произойдет. - Та девочка, якобы ограбленная... Твоих рук дело? - Если и так? Посадишь? Прочитаешь мне нотацию? - Надо бы, конечно, но нет. Если сделала, значит было за что. - Было. Она полезла не туда и узнала о нас, если ты это хотел узнать. В чем дело? - Не сама она сюда залезла, не сама... Фурия была с ним согласна. Даже знала, точнее предполагала, кто все устроил. Кандидатов не особо много. На деле она только вздохнула. Фрэнк решил, что все произошедшее связано, но не мог понять как именно. Наверное, можно было спросить у задумчивой барышни напротив, но он не стал этого делать.