принцесса выебала дракона

Принцесса — самая прекрасная девушка во всем огромном королевстве и двух соседних. Принцесса — длинное лиловое платье в пол, загадочная улыбка на губах, светлые локоны наматывать на палец в задумчивости, глаза ярче любых драгоценных камней. Принцесса — бесконечная битва в душе и война за признание в ней королевской крови, прошлое за черной вуалью, магия и тайный сговор с госпожой в балахоне и косой на костлявом плече, о котором лучше не знать Королю. Принцесса — влюбилась. Такое случается с ними, с принцессами, сколько бы сражений они ни прошли и сколько бы раз ни ложились в хрустальный гроб. Такое случается, что любимый — не королевских кровей, не носитель высокого статуса, а обычный подданный среди множеств других, верный воин и кузнец в одном лице. Такое случается — чаще, чем можно представить. Он ее смешит, и, наверное, за одно это она его полюбила. И теперь носит, как корону, в своих волосах ромашки — Клайд, бесконечный дурак, не нашел цветов для принцессы краше, сказав, что лишь в них он видит то солнце, что и в ней. Кенни каждый день лучшие из лучших приносят самые прекрасные букеты, сам Король преподносит ей розу в обед, и она, улыбаясь едва ли, прячет их по дальним залам, оставляя умирать или прислуге. Кенни растягивает губы в улыбке на все лицо, когда Клайд со съехавшим набок шлемом случайно роняет на нее очередные душистые ромашки. Лепестки падают к ногам, путаются в волосах, и Кенни обхватывает лицо любимого, целуя в щеки, в лоб, в нос, в губы — куда попадет, в общем, — пока воин тает под ее нежными пальчиками, бормочет что-то невразумительное и вплавливается принцессе в душу. Принцессе Кенне, самой прекрасной и самой смертельной, никто никогда не посмеет перечить. Король? Он в особенности. Побесится, покричит, что-нибудь разобьет, настучит верному и удивительно терпеливому паладину по голове, в приступе бешенства обвинит во всем эльфов и нападет исподтишка, но в конце концов махнет рукой на любую ее выходку. Потому что один раз уже пошел наперекор ее воле. Потому что один раз уже поплатился за это сполна. Принцесса знает об этом, но ей нравится так — тайно: водить Клайда по темным лабиринтам коридоров, смеяться в ладошку ночью, прятаться за огромными занавесками. Есть в этом что-то забавное, смешное, признается Кенни, распуская волосы и бросая платье к ногам. Клайд, весь в шипах да колючках, запыхавшийся от пряток по кустам, с ней не согласен, но видит перед собой белоснежную кожу, выступы ребер и забывает слова. Кенни прижимает его голову к своей груди, как новорожденного ребенка, которого у нее никогда не будет. Клайд и Король единственные, кто знает ее постыдную тайну, и, видит замерший над ними солнечный демон, она убьет обоих без раздумий, если у кого-то из них развяжется язык. Кенни прижимает его голову к своей плоской груди безлунными ночами, а днем говорит, мол, Клайд из оружейной лавки такой урод, и улыбается щербато и нисколько не зло, что даже зацикленный на рыжих эльфах Король подозревает неладное. Кенни на самом деле нет причин скрываться. Ей просто нравится играть в игры. Не о том ты думала, Принцесса, шепчет и скребется изнутри скрипучий голос, опаляя мерзким холодным дыханием смерти, когда они стоят на пороге новой войны. Они — и эльфы, и люди — на войне, от которой содрогнулся мир, которой не было ранее в истории, которая гораздо больше и сильнее всех их вместе взятых. На войне, которую развязал ее любимый. У Кенни со Смертью старый, покрытый трехтысячной пылью контракт. Клайд же костлявую приручил — она сидит у его ног смиренной кошкой и дарит мощь, способную переписать историю мира, пока он треплет ее за ушком. Кенни не поверила бы, если бы не увидела своими глазами; если бы нежить не напала на нее возле крепости. Один даже успел оборвать подол платья, прежде чем получить стрелу в череп. Остальные отступают — появляется, словно из ниоткуда, их предводитель. Живой, с кривой озлобленной улыбкой и уродливой короной из костей. Но глаза у него такие же, как у его приспешников. Мертвые. — Это ужасный способ приударить за девушкой, — щетинится Кенни, поправляя безнадежно испорченное платье. Клайд смеется — смех у него неестественный, и сколько бы Принцесса ни пыталась перестать думать о мертвых, она не может. — Ты убьешь меня? — Зачем мне это? — Клайд пожимает плечами в тяжелых доспехах. — А я тебя — да. Клайд смеется уже искренне, так, как раньше, и это приносит просто невыносимую боль. Он бросает: «Посмотрим» — и исчезает в дыму. Кенни на нетвердых негнущихся ногах возвращается в замок. — Принцесса Кенни! Что с вами произошло?! — На меня напал мертвец. Один. Я его пристрелила. — Черная магия? Хотите сказать, сюда пришел некромант?! — А кто еще умеет возвращать мертвое к жизни? И с такой легкостью ее отнимать. Принцесса Кенни идет на очередную в своей жизни битву, сжимая лук до белых костяшек, такая же уверенная и непоколебимая, как и всегда. Но за внешней стеной — пустота и глухие удары сердца. Пальцы тонут в черной крови. Одно платье, второе, третье. Король зло шипит, чтобы она подобрала себе доспехи получше в битву; Кенни не слушает уже никого. Все заканчивается, когда некроманта, изгнанника, вора, убийцу, разорителя земель — ее возлюбленного, ее самого любимого Клайда, который смешил ее и дарил каждый день ромашки, — сталкивают с высоты его башни. Принцесса вдыхает горячий после сражения кислый воздух, наполненный смрадом разложения, смерти, смотрит вниз в разверзнувшуюся бездну под ногами, и ей кажется: она упала тоже. Кажется, что во всеобщем праздновании победы ей нет места. Пока отовсюду раздаются радостные крики живых о победе, пока восславляют героев, пока эльфы и люди жмут друг другу руки и улыбаются, звонко стучат каблуки Принцессы по каменной лестнице. До тех пор, пока не вязнут в красном от крови снегу. Клайд все еще жив, но это его наказание за грехи — он медленно умирает, и даже лучший лекарь на всем свете не сможет ему помочь. В глазах, устремленных вверх, лишь пустота и усталость. Ночь щедра как никогда: рассыпала по небесному покрывалу все свои сокровища, озарив его драгоценностями. — Мой любимый, мой возлюбленный, — Кенни снимает атласную перчатку и выбрасывает к черту, встает на колени и касается нежно лица, поглаживая. — Я отомщу за тебя. Клайд переводит свой взгляд на нее. Кенни не уверена, что он услышал ее, разобрал слова, но мелькает в глазах что-то яркое, испуганное. Вспыхивает и тут же гаснет, сдаваясь под тяжестью век. Под любящими прикосновениями Принцессы Клайд плавится, оседая осадком у Кенни в крови. Сердце Клайда остановилось — раз и навсегда. Сердце Принцессы, дрогнув, забилось вновь — лишь из-за ненависти, бурлящей внутри нее. На той самой башне громко рассмеялся отдавший корону Король.