Season Of Fall

– Надеюсь, я об этом не пожалею, – говорит Виктуар, положив на стол ключ от своей комнаты. – Ты даже не заметишь, что там кто-то был, – обещаю я. – Это будет тихий, спокойный девичник. К тому же, с нами будет Роза – а она самая благоразумная в нашей семье. – Неужели? – Ой! – спохватываюсь я. – Ты, конечно, тоже благоразумная. Я имела в виду младшее поколение. Брови Виктуар взлетают еще выше. – В смысле детей. Тех, кто еще в Хогвартсе. Учится. Я, пожалуй, замолчу. Я хватаю ключ, пока она не передумала, и усиленно улыбаюсь. – Спасибо, Вик. Ты лучшая! Она фыркает, но не делает попыток забрать ключ обратно. – Знаешь, если уж на то пошло, я думаю, что самый благоразумный среди нас Хьюго. – Почему? – я удивляюсь, не припоминая за кузеном каких-то особенно взрослых и серьезных поступков. – Благоразумие – это не мудрость и не следование правилам. Благоразумие позволяет человеку принимать лучшие решения для достижения собственного счастья. Виктуар не продолжает свою мысль, но это и не нужно – с такими решениями у нашей семьи действительно проблемы. Даже не знаю, кто бы выиграл в соревновании по неблагоразумию – я, Джеймс или Альбус. В последнее время мне кажется, что я. От этой мысли и намека Виктуар становится противно. Это вообще не ее дело. – Тогда ты отдаешь свою комнату под очень благоразумное мероприятие, – говорю я, уводя разговор от неприятной темы. – Это хорошо, – Вик снисходительно улыбается. – Я очень рада, что ты общаешься с девочками. Ясно. Видимо, нравоучения на этом не закончатся, но у меня нет настроения их слушать. От внезапно нахлынувшей злости мне хочется что-нибудь разбить. – А что я, по-твоему, делаю? Виктуар хмурится, как будто не понимая, что я имею в виду. – В каком смысле? – Ну ты так рада, что я всего лишь общаюсь с девочками – в противовес чему? Ты думала, я теперь общаюсь только со Скорпиусом? – Нет... – Вообще-то я не дура, которая забывает обо всем из-за парня, так что можешь не переживать так сильно о моем благоразумии! У меня сбивается дыхание, как будто я пробежала десять километров, но я просто ужасно, невыносимо устала от того, как все в этой чертовой школе меня осуждают. – Лили, я ни слова даже не сказала про Скорпиуса, ты сама... – Но ты об этом подумала! – взрываюсь я. – Я знаю, вы все так думаете. Смотрите на меня как на сумасшедшую. Как будто я совсем свихнулась, помешалась на Скорпиусе и не отличаю плохое от хорошего, но, к твоему сведению, это мой выбор, я делаю все так, как считаю нужным, и я очень счастлива! – Ты меня или себя пытаешься убедить? – спрашивает Виктуар, скрестив руки на груди, и я не понимаю, почему она так жестока со мной. Я вылетаю из Больничного крыла, хлопнув дверью. А если со мной что-то случится, то придется умереть, потому что я никогда больше не заговорю с Виктуар. *** Если бы не девочки, я бы подкинула ключ обратно Виктуар, но я обещала всем ее комнату. Веселый и классный девичник я тоже всем обещала, но я не знаю, как выдержу его теперь. Весь день – хотя правильнее сказать все два месяца – я на взводе и не понимаю, как расслабиться и забыть обо всем хотя бы на одну ночь. Я прихожу в комнату Виктуар за два часа до начала девичника, просто чтобы побыть одной. Злость на кузину сменяется дикой усталостью и немножко виной. Наверное, не стоило на нее орать. Но об этом думать у меня тоже нет сил. Я просто лежу, смотрю в потолок и хочу, чтобы матрас поглотил меня и мне больше не приходилось все это терпеть. Раньше всех появляется Роза. Она как будто не удивляется, увидев меня, и будничным тоном спрашивает: – Что делаешь? – Страдаю, – отвечаю я. Она гремит чем-то и ходит по комнате, но я не отрываю взгляда от потолка. – Я думала, цель сегодняшнего вечера – не страдать. – Ага, – я вздыхаю. – Но мы еще не начали. – Хорошо. Дальше мы молчим, пока я не начинаю чувствовать в воздухе запах моря и цитрусов. Оторвав голову от подушки, я вижу, что Роза расставила по столу и тумбочкам Виктуар ароматические свечи. Я вдыхаю по-настоящему как будто первый раз за день. Вместе с кислородом по телу растекается умиротворение, от которого даже мышцы отпускают напряжение. – Что это за магия? – спрашиваю я. – Просто травы и эфирные масла, – говорит Роза. – Это свечи для расслабления и медитации, но я решила, что нам это сегодня не помешает. Я прищуриваюсь. – Тебе Виктуар нажаловалась? – Виктуар я сегодня не видела и не знаю, о чем ты говоришь. Но я тоже в стрессе, и свечи взяла для себя, – Роза отвечает беспечным тоном, но я все равно слышу, как она обвиняет меня в эгоцентризме. Я не обижаюсь, потому что сейчас она права, но волшебные свечи не дают мне дальше уйти в самобичевание. До появления девочек я продолжаю лежать на кровати Виктуар. Свити и Мелани приходят вместе, и я с какой-то отстраненной тоской отмечаю, что они живут в одной гостиной и могут много общаться вдвоем. Я бы хотела, чтобы кто-то был на Гриффиндоре со мной. – Как вкусно пахнет! – восторгается Свити. – Это бергамот? – Он там тоже есть, – говорит Роза. – Это свечи для расслабления. – Я чувствую сирень, – замечает Мелани и призывает своего эльфа. По щелчку его пальцев на столе и тумбочках появляются блюда с едой. Я разглядываю их и понимаю, что она заказала наши любимые блюда из Атлантиды: розовые креветки в пряном кокосовом соусе, рулетики из манго и лосося, лимонные мидии, тропические десерты. Мне становится немного стыдно – девочки постарались, чтобы сегодняшний вечер напоминал МАЛ, а я оттуда принесла только свою драму. Мелани протягивает мне бокал вина и говорит: – Держи, а то на тебя смотреть грустно. Я могла бы огрызнуться, но решаю вместо этого последовать совету и осушаю бокал в несколько глотков. Горло жжет, а голову как будто заполняют пары Эйфорийного эликсира. – Ты даже не распробовала, – она неодобрительно качает головой. – Дорогое коллекционное вино так не пьют. – Какое дала, такое и пью, – говорю я и заедаю ничем не примечательный привкус сочной хрустящей креветкой. – Мерлин, а еда просто потрясающая. Спасибо, Мелани. Обезоруженная моей благодарностью, она не может продолжить спор, а только вздыхает и наполняет мой бокал снова. – Полностью согласна, – Свити забирается на кровать с тарелкой, в которую набрала всего по чуть-чуть. – Мелани, это волшебно. Я так скучала по еде МАЛа, когда была в Дурмстранге. – Неудивительно, – говорит Роза. – После того как Алекс показал мне дурмстранговский завтрак, бабушка отправила ему огромную коробку выпечки. – О, контрабанда! – смеется Свити. – Надеюсь, он прячет ее под половицей в спальне. Хотя ее можно много на что выменять... Возможно, ему еще месяц не придется делать домашку. – Или, – Мелани поднимает руку, перехватывая внимание, – мы обеспечим его домашкой за весь год, отправив к нему эльфа с этой едой прямо сейчас! Роза подскакивает, и даже меня охватывает энтузиазм, но Свити быстро тушит его: – К сожалению, не получится. Эльфы там не работают, поэтому и трансгрессировать туда не могут. Это было бы слишком ненадежно. Прости, Роза. Она расстроенно кивает. – Давайте выпьем за Алекса, – предлагаю я, чтобы хоть как-то ее поддержать и заодно поскорее напиться. – Чтобы он доучился этот год без происшествий. – И у него есть все шансы, – говорит Свити. – По моим рассказам Дурмстранг, конечно, кажется страшным, но Алекс там в очень выгодном положении. Его все уважают, и друзья у него есть. Так что, Роза, не переживай: его главная проблема – это невкусная еда, и твоя бабушка с этим уже помогла. Мы звеним бокалами. Вино разливается по моим венам, принося тепло и расслабление в каждую клеточку, и я покачиваюсь в такт играющей из радио музыке. Свити рассказывает девочкам, как она осваивается в Хогвартсе, но о Розье речь пока не заходит, поэтому я в разговоре почти не участвую. Про Кристофера я уже выспросила все, что могла, но своим мнением делилась очень сдержанно, чтобы ее не обидеть. Я понимаю, что со своими отношениями вообще не могу указывать ей, с кем встречаться, но я беспокоюсь за нее. Надеюсь, девочки собираются поднять эту тему и просто ждут, пока мы напьемся. Мне очень интересно, что они думают. Переключаясь между музыкой и собственными мыслями, я не сразу замечаю, что разговор почти сошел на нет, а сами девочки улеглись поперек кровати и даже накрылись покрывалом. Я требовательно хмурюсь: – Как вы можете просто лежать и засыпать! Мы же обещали друг другу кры-ше-снос-ный девичник! – Прости, Лили, это все свечи... – бормочет Свити, прикрывая глаза. Я делаю взмах палочкой, чтобы потушить огоньки. – Роза, это диверсия! – Я хотела как лучше, – она зевает, устраивая голову поудобнее на животе Мелани. – Всем нам нужно расслабиться... Я не позволю им испортить этот девичник! Несколько секунд поборовшись с окном, я распахиваю его, впуская холодный ветер, и подкручиваю громкость радио, чтобы не дать девочкам уснуть. Пока они недовольно возмущаются, я роюсь в запасах Виктуар в надежде найти что-то, способное спасти ночь. – Бинго! – восклицаю я, победно поднимая в воздух пузырек Бодрящего зелья. – Итак, кто хочет продолжить веселиться и провести незабываемую ночь веселья, ради которой мы все здесь сегодня собрались – подходите за своей порцией! Кто хочет быть скучной и продолжить спать – я даже не знаю, что вам делать, потому что в этой комнате будет тусовка до утра! Девочки, к их чести, послушно принимают зелье, и на их лицах начинает проступать осознание. – Роза, что это за свечи? – я повторяю свой ранний вопрос, добившись вертикального положения от всех трех. – Там точно бергамот? – Почему я чувствую сирень? – спрашивает Мелани, принюхиваясь. – Там что, шаньсийская валериана? У нее очень похожий запах. – Эм... может быть, – заминается Роза. – Я купила в маггловском магазинчике, когда мы путешествовали в Европе. – Давай угадаю, это ручная работа какого-нибудь эко-психо-энтузиаста? Роза кивает, а вот я пока не понимаю, к чему клонит Мелани. – Если нагреть масло шаньсийской валерианы, успокоительный эффект увеличивается в десятки раз. Сомневаюсь, что горе-свечник об этом знал. Откуда у магглов вообще доступ к магическим травам? – А мне интереснее, почему Лили не уснула, – говорит Свити. – Действительно, – Мелани присоединяется к ее подозрительному взгляду. – Почему? – Думаю, Виктуар дает ей слишком много зелья, восстанавливающего силы. Может, оно позволяет сопротивляться валериане? Интересно, кто-нибудь изучал этот эффект? – Давайте отложим занудство до будней, пока не уснули без всяких свечек, – командую я. – У нас вообще-то девичник! Вечеринка! Открывайте новое вино и давайте веселиться! Свити, это же была твоя лучшая идея в жизни – после перевода в Хогвартс, разумеется. Мы вообще должны проводить девичники каждую неделю. В МАЛе все постоянно что-то вытворяли – почему мы не можем здесь делать так же? Мелани, Роза, у вас вообще последний учебный год – почему вы не делаете ничего захватывающего? – А чего ты от нас хочешь? – Мелани поднимает брови, но исполняет мою просьбу, грациозно откупоривая новую бутылку. – Пьяных гонок на метлах? – Ну хотя бы! – я забираю свой бокал и пытаюсь вспомнить, что еще было в лагере. – Или например... А кто-то знает, что еще они делали на этом своем мальчишнике? Скорпиус мне не рассказывает. – Больше ничего интересного, – отвечает Роза и закатывает глаза. – Пили и играли в «Мою психованную бывшую». – Во что? – со смешком переспрашивает Свити. – Каждый говорит, что делала его «психованная бывшая», если чья-то делала так же – он пьет. – Потрясающая игра, – фыркает Мелани. – Уверена, что половину из них их же бывшие обсуждали в такой же игре. – Я бы поиграла, но мой бывший – это мой нынешний, – говорю я. – Некрасиво будет, наверное. – Мой бывший не был психованным, просто занудой с хрупким эго, – добавляет Роза. – А мой психованный пока не стал бывшим, но я работаю над этим, – Мелани запивает свои слова большим глотком. Мы смотрим на Свити. Я жду, что она скажет что-то про Марка – меня удивило, как легко она с ним рассталась и как быстро нашла ему замену. Но она качает головой. – Простите, не хочу говорить о бывших. – Так и быть, говорим о нынешних, – вздыхаю я. – Мой нынешний помолвлен с очень психованной бывшей. Что дальше? Как в это играть? – Пьют те, кто был в такой же ситуации, – говорит Роза. – У нас не получится эта игра. – И хорошо, – мрачно говорит Мелани. – Никому бы из вас не пожелала Адриана в женихи. Фу, даже имя его произносить противно. Черт, почему даже в такой вечер я не могу выкинуть его из головы? – Потому что он дьявол во плоти и отравляет всю твою жизнь – а заодно Скорпиуса и нашу с Джеймсом! – не сдерживаюсь я, потому что обсуждать это раз за разом уже невозможно. – Я не указываю тебе, что делать, но вы даже не попробовали пойти в суд и сказать, что договор нарушает ваши права! Скорпиус не пойдет, потому что не хочет подставлять тебя. И я все понимаю, Адриан вряд ли хорошо на это отреагирует, но на твоей стороне выступят мой отец и Гермиона. – Ты именно указываешь мне, что делать, Лили. Но скажи: сколько денег твой отец готов отвалить судье Булстроду? Я аж задыхаюсь от возмущения. – Мой отец – Гарри Поттер! Этого должно быть достаточно! – Булстроуд – давний друг Селвинов. Он не предаст Адриана ради того, чтобы подлизаться к герою войны. Уж прости, Лили, но даже влияние твоего отца не перебьет связи и деньги аристократов. Тебе легко отправлять меня в суд, потому что если не получится – не тебе жить с последствиями. – Да, но... – Нет, – отрезает Мелани. – Хватит. Вы с Джеймсом лезете, куда вас не просят, хотя это наша проблема. Лучше бы я оставила ее спать. – При чем тут Джеймс? – Он тоже считает меня эгоистичной, лицемерной тварью, которая хочет наиграться с ним и благополучно выйти за Адриана после. Я не верю своим ушам. – Это Джеймс так сказал? – Не такими словами, но да. – Не такими словами, потому что он не думает про тебя такими словами! Что вообще произошло? – Ничего не произошло. Просто Джеймс считает, что я хочу поразвлекаться с ним до свадьбы, а потом счастливо жить в браке с Адрианом. Но я не могу сейчас позволить себе жить так, как будто никакой помолвки нет. Потому что она есть! И я до сих пор не знаю, как от нее избавиться. Он ничем не рискует и не имеет права требовать никаких рисков с меня. – Он не хочет, чтобы ты рисковала, – возражаю я, не понимая, как вообще можно было о нем так подумать. – Наоборот, он ужасно за тебя боится. А ты не даешь ему помочь и заставляешь смотреть на это со стороны и просто ждать, закончится все твоей свадьбой или нет. – Отлично, вы еще и обсуждаете это. – Нет, – я качаю головой. – Но я видела, как он не находил себе места в августе. И я знаю Джеймса: если есть какая-то проблема, он не успокоится, пока не найдет решение. – Но это не его работа – искать решение. – Почему ты такая гордая, Мелани? – я вскидываю руки. – Он хочет помочь тебе решить твои проблемы, а ты это совсем не ценишь! Да все мечтают о таком парне, как он! – Дело не в гордости, Лили, – цедит Мелани. – А в том, что переходить дорогу Адриану опасно. И пока это не является напрямую проблемой Джеймса – пусть считает себя счастливчиком. Ее ответ сбивает меня с мысли. Почему-то я не видела в поведении Мелани никакой заботы о Джеймсе, и мне больше не хочется с ней спорить. Но я должна хотя бы попытаться их помирить. – Джеймс не собирается вызывать Адриана на дуэль, – говорю я. – Ему просто нужно не чувствовать себя бессильным. И если ты хочешь, чтобы он был частью твоей жизни – разреши ему быть ей, а не стоять за стеклом. Я даже не обещаю, что он найдет какое-то решение, но он хотя бы будет знать, что сделал все, что мог. – А ты? – Мелани поднимает бровь. – Тоже хочешь сделать все, что можешь? – Сейчас я не знаю, что делать. Но я знаю, что происходит. А он в темноте. Хотя бы рассказывай ему что-то. Уверена, на его месте ты бы тоже этого хотела. Представь, что помолвлен только Скорпиус... Нет, давай возьмем другой пример. Представь, что кто-то из твоих любимых людей заболел неизвестной болезнью. Ты бы стояла в стороне и ждала его излечения или сварила бы тысячу зелий, пока не подобрала лекарство? Мелани молчит. Свити выбирает именно момент, чтобы чем-то подавиться и закашляться, и я вспоминаю, что мы на девичнике, на котором я приказала всем быть веселыми. – Простите, – шепчет она. – Нет, это мы увлеклись. Пора переходить к следующему парню, – я падаю спиной на кровать и вздыхаю. – Больше всех здесь повезло Розе. – Это почему же? Я поворачиваю голову и встречаю ее скептический и как будто даже обиженный взгляд. – Ты не помолвлена, Алекс не помолвлен – это потрясающая основа для отношений. К тому же, Алекс просто лапочка. – Да, а еще он сейчас в трех тысячах километров отсюда. Я не увижу его до Рождества, – говорит она, и я начинаю жалеть о своих словах. – Извини. Я не хотела сказать, что у тебя все классно – это вообще вечеринка для тех, у кого все не классно. Просто в твое будущее с Алексом я верю больше, чем в свое – со Скорпиусом. – Простите, пожалуйста, что влезаю, – подает голос Свити, – и я не хочу показаться бесчувственной, но я обязана уточнить: а почему у меня все не классно? Красивый, умный, богатый англичанин – это вроде бы похоже на везение. Вы что-то знаете? Я что, встречаюсь с серийным убийцей? – Нет, – фыркает Мелани. – Ты встречаешься с Кристофером Розье. Наконец-то. – И что в этом плохого? – Ну, если тебе нравятся избалованные, самовлюбленные, богатенькие мальчишки, которые любят издеваться над другими, – то ничего. Спасибо, Мелани, что сказала это – теперь мне не придется. – Над кем он издевается? – хмурится Свити. – Сейчас может и ни над кем, но в детстве у них со Скорпиусом была жесткая война, – говорит Мелани. – У вас с Лили тоже была война, и даже не в детстве. – Хмм, а ты права, – задумчиво протягивает Мелани. – Похоже, воевать с избалованными и самовлюбленными у нас в крови. – Эй! – я дотягиваюсь до подушки и кидаю ее в Мелани со всей силы. – Скажешь, что я не права? Я закатываю глаза, но радуюсь, что наш спор о Джеймсе остался позади. – Как у вас вообще все началось? – спрашивает Роза. – Не то чтобы я в курсе всех сплетен Хогвартса, но для всех это стало неожиданностью. – Поначалу он просто помогал мне освоиться, но потом, – Свити понижает голос, как будто здесь есть кто-то посторонний, – он поймал меня после отбоя за пределами гостиной. Лили показала мне зал, где можно танцевать, и я пошла туда ночью. Он меня не сдал, и после этого все как-то закрутилось. Не знаю, – она улыбается, – я не планировала себе тут кого-то искать, но это само произошло. Крис очень милый, мне нравится проводить с ним время. А Скорпиус не похож на жертву буллинга. Поэтому я надеюсь, что это была просто детская вражда, которая ничего не говорит о том, какой он человек сегодня. Я тоже очень на это надеюсь. – Это все о парнях? – спрашивает Роза. – Потому что я вообще-то еще кое-что припасла для этой вечеринки. – Надеюсь, ты купила это не там же, где свечи. – Если бы не мои свечи, Лили, ты бы уже все тут разнесла, – отвечает она, закатывая глаза. – Возможно, тебе как раз нужен эффект шаньсийской валерианы. – Проехали со свечами, Роза, что ты принесла? – влезает Мелани, как будто спорить на этой вечеринке разрешено только ей. Роза наклоняется к лежащей рядом с кроватью сумке и, порывшись в ее бесконечном содержимом, достает большой плоский сосуд, под крышкой которого мерцает бело-голубая жидкость. – Это то, что я думаю? – с восхищением спрашивает Свити. – Если ты думаешь, что это Омут памяти, – ты права. Я решила, что если мы хотим окунуться в атмосферу Атлантиды, мы можем... ну, буквально в нее окунуться. В моей голове вихрем проносится каждый день смены, который я хотела бы прожить заново, и я не могу сдержать восторга. – Роза, забудь все, что я говорила до этого, это самая гениальная идея в твоей жизни! Я хочу посмотреть все! А сколько длятся воспоминания? Я хочу заново прожить все тридцать дней. – Так не получится, – она смеется. – Это Омут из папиного магазина, он не вечный. Но ты можешь выбрать первое воспоминание. Мысли разбегаются в разные стороны, одновременно хочется на вечеринку, на пляж и на мероприятие. В МАЛе было столько всего, что стоит повторить, и я не знаю с чего начать. Мои метания прерывает раздраженный голос Мелани: – Лили, если ты не выберешь сейчас, уступи кому-нибудь другому. Я вот хочу посмотреть наш... – Нет, я все! – выкрикиваю я, цепляясь за один вечер. – Это хорошее начало, чтобы создать настроение. Что я должна сделать? Роза объясняет мне, как вытащить воспоминание. Тонкая нить растет между концом палочки и моим виском, и я завороженно наблюдаю, как она переливается, отделяется от меня и с перламутровым мерцанием растворяется в жидкости Омута. Интересно, все воспоминания выглядят одинаково? Было бы таким же красивым самое мрачное и болезненное воспоминание из моей головы? – Надеюсь, я не увижу о тебе с моим братом ничего, что придется стирать Обливиэйтом, – говорит Мелани, с подозрением глядя на Омут. – А я о тебе с моим. – Давайте просто договоримся – никаких личных воспоминаний. Мы ложимся вокруг Омута, и я сгибаю ноги, чтобы они не свешивались с кровати. Опускать голову в неизвестную жидкость довольно страшно, но товарам из УУУ я доверяю. Я делаю глубокий вдох, закрываю глаза и погружаюсь. Костры полыхают со всех сторон, освещая ночной пляж лагеря. Смех, музыка и шум прибоя смешиваются в приятный гул, который в моей голове всегда сопровождает воспоминания о МАЛе. Я жадно вдыхаю, и насыщенный соленый воздух наполняет мои легкие, как будто я действительно нахожусь в Атлантиде. – Хороший выбор, – признает Мелани, восторженно осматриваясь. Я нахожу себя в компании девчонок – мы водим хоровод вокруг костра, и мне кажется, что я давно не выглядела такой счастливой, какой была тогда. Роза смотрит не на вечеринку. Проследив за ее взглядом, я вижу у океана силуэты, в которых легко узнаю ее и Алекса. – Тогда у вас все началось? – Думаю, да, – отвечает она с легкой улыбкой. – Мы познакомились раньше, но до этого я постоянно отталкивала его и все портила. А тогда наконец решилась. Хотя я измазала все лицо в зефире, так что было не очень романтично. Она смеется, но даже в темноте я вижу тоску в ее взгляде. – Прости, что я сказала, что тебе легко. Я не подумала. – Спасибо, – кивает она. – Я понимаю, почему ты это сказала, но мне правда ничуть не легко. В любом случае, я надеюсь, что у нас всех в итоге все будет хорошо. – Да. – Они сейчас пойдут прыгать через костер, – говорит она, и как по команде Алекс начинает тянуть Розу ко всем. – Нам тоже стоит это вспомнить. Мы подбираем девочек по пути к костру, вокруг которого меньше народу, и, взявшись за руки, с разбегу перелетаем через языки пламени. Огонь не может повредить нам здесь, но мое сердце стучит в груди, как бешеное, и я смеюсь и чувствую себя невероятно живой. ___ Зал переполнен атлантами во всевозможных костюмах, и я заново поражаюсь их изобретательности и талантливости. Даже немного обидно, что я брожу среди этих ярких нарядов призраком в пижаме, но мне достаточно смотреть на себя со стороны – как же роскошно я выглядела в платье Джульетты! – До сих пор не могу поверить, что ты подстроила наши костюмы, – говорю я Мелани. – До сих пор не могу поверить, что ты меня за это не поблагодарила, – хмыкает она. – Идемте, мне кажется, это должно быть сейчас! – Свити настойчиво тянет нас куда-то вглубь зала. Мы подходим к компании, состоящей из самой Свити, Доминик, Ала и Диего. Они позируют для фотографа, который делает несколько снимков, и только после этого, когда Ал подзывает Скорпиуса, я понимаю, что сейчас произойдет. Мальчики встают перед камерой. Вспышка – и Альбус превращается в Северуса. Легендарный момент, который я видела только на фотографии. – Вот за это я буду благодарить тебя вечно, Мел, – говорю я, утирая слезы от смеха. ___ Крыша жилого корпуса переполнена. Мы гуляем среди танцующих атлантов, наслаждаясь атмосферой вечеринки, и я счастлива снова быть здесь. Но после такого погружения я точно буду скучать по МАЛу еще больше. Хочется заморозить воспоминание и остаться в нем навсегда. «Лили тебя убьет», – внезапно доносится до нас. Пока я озираюсь по сторонам, Свити уже ведет меня к сидящим на подушках Алу и Скорпиусу. «Что? Почему?» – спрашивает Скорпиус. «Если ты начнешь клеить ее подружку. Свити, не знаю, какое у нее настоящее имя». Мы со Свити переглядываемся и начинаем смеяться. «При чем здесь Свити?» «При том, что ты смотришь в ее сторону последние несколько минут. Конечно, она в твоем вкусе, но...» «Не в моем. Подожди, что? Я не смотрел на нее, просто задумался». – Я просто не понимаю, как твой брат ничего не понял, – говорит Свити, продолжая хихикать. – Все это было настолько очевидно. – Он ничего не понял, даже когда залез в окно комнаты, где мы со Скорпиусом были вдвоем, – напоминаю я. – Возможно, психика защищала его от травмирующей правды. Как думаешь, если бы не Крейг, сколько бы еще он пребывал в неведении? – Хороший вопрос. Он был слишком занят Саммер, а потом еще дольше от нее отходил. Думаю, он узнал бы вместе со всеми после того, как меня ударила эта чокнутая. Ал встает со своей подушки, и я понимаю, что пропустила часть их разговора. Надеюсь, там больше не было ничего про меня. – Если вы хотите увидеть, как Роза уничтожает Альбуса, надо поторопиться, – рядом с нами внезапно возникает Мелани. – Я точно должна на это посмотреть. ___ Мальчики врываются на девичник в кабинет Шикобы, за что получают искрами из костра. Диего нападает на Сесилию со страстными объятиями, и я поворачиваюсь к Розе: – Они ведь все еще вместе? – Да, – улыбается она. – По крайней мере, были полторы недели назад. Недавно я отправила им по сквозному зеркалу, и недавно Диего прислал огромное письмо с благодарностями. – Даже не написал ничего противного про то, как они эти зеркала используют? – Конечно, написал, – фыркает она. – Я пропустила этот абзац. Он искренне хотел дать совет, как нам с Алексом укрепить отношения на расстоянии, но это немного не в моем стиле. – Представь, если у нас всех все получится. Столько было пар – мы, вы с Алексом, Мелани с Джеймсом, Сесилия и Диего... Даже Немиров все еще с Джоанной, если верить Кайлу! Если все останутся вместе, это будет самая важная смена в истории летних лагерей. – Ты никогда не замечала, что очень любишь гиперболизировать? – Что? – Ты используешь самое большое количество преувеличений в истории преувеличений. – Нет, не замечала. Роза ухмыляется и оставляет меня одну. Я наблюдаю за собой и Скорпиусом. Я уже забыла, насколько плохо и болезненно я выглядела тогда, но он смотрит на меня как на самую красивую девушку в мире... Да черт возьми, Роза, зачем ты это сказала! «Эй, Малфой! – кричит Джеймс из другого конца комнаты, когда Скорпиус меня целует. – Ты совсем страх потерял? «Спасибо, Джим, за твою неиссякаемую заботу о моей чести!» – кричу я. «Пожалуйста, милая. Можешь на меня положиться, я всегда буду следить за вами». Я фыркаю и качаю головой. Вскоре Кайл зовет меня танцевать, и всю песню я с удовольствием наблюдаю за ревностью на лице Скорпиуса. Я выныриваю из очередного воспоминания, перевожу дыхание и говорю: – Во что превратилась наша жизнь? Нам просто необходимо больше вечеринок. *** Свити жмется ко мне под мантией-невидимкой, и я физически ощущаю ее дрожь. – Ты чего? – шепотом спрашиваю я. – Если нас поймают, нас исключат. – Свити! Это была твоя идея! – Я знаю, но я новенькая! Меня вообще нельзя слушать! – Ничего с нами не случится, не переживай. – Боже, зачем я только это предложила... – Затем, что ты хотела сделать наш девичник еще более потрясным. Все будет супер. Мы почти пришли. Ванная старост пахнет свежестью и душистой пеной. Я открываю несколько кранов на полный напор, чтобы они быстрее наполнили бассейн, и сбрасываю мантию, оставаясь в купальнике. – Я была здесь несколько раз, и все еще не верю, что это действительно существует в школе, – говорит Свити. – У тебя еще два с половиной года, чтобы привыкнуть. Я хотела стать старостой ради Ванной. – Как же нам повезло, что за порядок в школе отвечает человек, так ответственно относящийся к своей роли, – говорит Мелани. – Не переживай, Мел, – усмехается Роза. – Я хотела стать старостой, чтобы соответствовать репутации своих родителей. – Этому я доверяю больше. Перенести девичник в Ванную старост было потрясающей идеей. Я всегда ее любила, но есть что-то особенно приятное в том, чтобы быть здесь на вечеринке, пока все спят. Как будто тайное элитное общество собралось ночью в секрете от всех. Теплая вода и масла обволакивают все мое тело, избавляя его от последних капель напряжения. Я лежу на воде в облаке густой розовой пены, расслабленная и умиротворенная, пока идиллию не нарушает внезапный визг Свити. Я дергаюсь и едва не ухожу под воду, поднимая вокруг себя волну брызг. Свити тяжело дышит и смотрит наверх – прямо над ней, злорадно смеясь, парит Плакса Миртл. – Не бойся, – успокаиваю я ее. – Это Миртл, одно из школьных привидений. Что ты тут делаешь? – А у меня вопрос получше: что вы здесь делаете? – отвечает она. – Или еще лучше: знают ли преподаватели, что вы здесь? – Не знают, – говорит Роза. – И мы будем очень тебе благодарны, если ты им не расскажешь. – Вы вне своих гостиных после отбоя. Вы должны были подумать о последствиях прежде, чем закатывать вечеринку, – с отвращением произносит Миртл. – Просто так вам это с рук не сойдет! Я сообщу директору прямо сейчас! Она взмывает вверх прежде, чем я успеваю что-то сообразить, но Свити кричит ей вслед: – Присоединяйся к нам! Миртл замирает в воздухе. – У нас девичник, ты отлично вписываешься, – продолжает Свити. – Я Светлана. А это – Лили, Роза и Мелани. Мы решили собраться, чтобы отдохнуть и отвлечься. А как у тебя дела? Не знаю, как ей пришло это в голову так быстро, но план Свити срабатывает – Миртл спускается к нам в бассейн и говорит: – Если тебе так интересно, то дела у меня не очень. – Почему? – А ты видела остальных призраков? Одни старики да Елена, которая от всех воротит нос! Мне не с кем дружить, не с кем даже поговорить! – Поговори с нами, – я осторожно подаю голос, боясь ее спугнуть. – Вы называете меня Плаксой Миртл за моей спиной, – обиженно говорит она. – Мы тебя никогда так не называли, – я мотаю головой. – С чего это я должна тебе верить? Все называют, а вы не называете? – Я тут новенькая, – приходит на помощь Свити. – И не знаю, почему тебя так называют, но могу догадаться. И на самом деле я не вижу ничего плохого в том, чтобы плакать, когда тебе грустно. Это наоборот помогает освободиться от тяжелых эмоций и почувствовать себя лучше. В моей прежней школе нельзя было плакать – это там считается слабостью. Знала бы ты, сколько там злых учеников, которые копят в себе всю боль и выплескивают негатив на других. И насколько бы стало лучше, если бы им просто дали поплакать. Миртл шмыгает носом. – У меня на курсе было много таких. Красивые, популярные, вечно на вечеринках и на свиданиях – но злые и гадкие! Вечно меня задирали, как будто я была хуже них. – Нам очень жаль, Миртл, – говорит Роза. – Мы знаем каково это – быть непринятыми окружающими. Это очень больно, и ты этого не заслужила. Ты точно никогда не была хуже них. Миртл взвывает от избытка чувств, стремительно взлетает под потолок, разворачивается и падает в бассейн. Она остается под водой дольше, чем смог бы живой человек, и мы неловко молчим, ожидая, пока она придет в себя. Она резко выныривает между мной и Мелани и, позабыв слезы, с воодушевлением спрашивает: – Хотите узнать, что я увидела недавно в туалете? Через полчаса мы знаем сплетни о трети учеников Хогвартса и даже парочку о преподавателях. К сожалению, они не настолько сочные, чтобы заставить кого-то забыть обо мне, Скорпиусе и Аделе, да и я бы не стала их разносить. Но послушать интересно. Миртл рассказывает с удовольствием, хлопая в ладоши и кувыркаясь в воздухе, когда мы особенно ярко реагируем. – Миртл, ты просто супер! – говорит Свити. – Я давно так не смеялась. Спасибо, что согласилась присоединиться к нашему девичнику – с тобой он стал гораздо лучше. – О, – она зависает на месте и с удивлением смотрит на свои руки, которые начали терять свечение. – Вы не представляете, как я мечтала попасть на вечеринку с крутыми девчонками, – говорит она завороженно. – Я ничего не хотела так сильно. Это была лучшая ночь за все мое существование. И теперь я свободна. Спасибо вам... Миртл блаженно вздыхает и просто тает в воздухе, оставив после себя множество маленьких белых искорок. Через пару мгновений потухают и они. – Она что... только что умерла? – шепотом спрашивает Мелани. – Она давно умерла, – говорит Роза. – Но да. Похоже, мы помогли ей закрыть неразрешенные вопросы в нашем мире и отправиться дальше... – Восемьдесят лет Миртл оставалась призраком, просто потому что хотела на вечеринку, – я качаю головой. – Удивительно. Свити, ты потрясающая. Ты дала ей то, о чем она мечтала все это время. – Я даже не пыталась, – растерянно произносит Свити. – Просто не хотела, чтобы она донесла на нас, но... Вау. Надеюсь, она теперь счастлива. – Да... Это был самое неожиданное событие, которое могло сегодня произойти, и я не понимаю, как реагировать. Судя по лицам девочек, они разделяют мои чувства. Мы молча приходим в себя, и я уже готова предложить всем вернуться в комнату Виктуар, как вдруг раздается щелчок замка. Дверь в Ванную начинает медленно открываться и я, не найдя ничего лучше, ныряю под воду. Мне становится плохо без воздуха довольно быстро, но я не понимаю, что происходит. В ушах стоит шум, который мешает мне что-либо расслышать. Я открываю глаза. Их тут же начинает щипать, но я вижу расплывчатые силуэты девочек – никто из них не прячется под водой. Кто бы ни пришел, он уже знает, что мы здесь. Я выныриваю и шумно глотаю воздух, убивая свой последний шанс спрятаться. Между дверью и бассейном стоит Кристофер Розье. Он смотрит на меня, приподнимает брови и переводит взгляд на Розу. – Ты Староста Школы. – Да. И я сопровождаю их в спальню, – серьезно говорит Роза. – Пришлось пойти длинным путем. Он закатывает глаза. – Крис, – окликает его Свити. – Лана. Лана? Это ее новое прозвище, которое использует только он? Мерлин, это даже мило. Она вылезает из бассейна и направляется к нему. Эффектный способ заставить его все забыть – в купальнике она смотрится очень красиво. И он явно это замечает. Она останавливается перед ним, проводит руками по его плечам. Мне очень интересно, о чем они говорят, но я ничего не слышу. Под конец разговора он начинает неохотно улыбаться, и она целует его в щеку. Ладно. Они и правда мило смотрятся вместе. – Крис никому не расскажет, – говорит Свити, повернувшись к нам. – Но давайте уже закругляться. Мы молча собираем вещи и выходим. Обратно под своей мантией-невидимкой я иду одна – Свити идет с Крисом, который вызвался нас провожать. Когда мы втроем заходим в спальню Виктуар, она остается снаружи, чтобы с ним попрощаться, и приходит через пять минут. Когда за ней закрывается дверь, мы молчим несколько секунд, а потом начинаем хохотать. Это был потрясающий девичник. Надеюсь, этого настроения мне хватит надолго. *** Я кутаюсь в мантию и смотрю на собственные шаги, чтобы не видеть чужих лиц. Холод замка заполняет меня изнутри, стирая тепло вина, летних воспоминаний, бассейна, объятий девочек и утреннего кофе. А я надеялась, что эффект от этой ночи продлится хотя бы несколько дней... Уже проснувшись, я почувствовала, как магия девичника начала уходить при свете дня, как будто он мне просто приснился. Полчаса назад я еще завтракала с девочками, пытаясь уцепиться за остатки ночной эйфории, но сейчас иду по коридору и собираю на себе липкие взгляды. Уверена, мои соседки уже рассказали всем в Большом зале, что я не была ночью в комнате. Интересно, сколько человек за это утро уже успели назвать меня шлюхой в своих разговорах? Если бы мне не было так противно, было бы даже смешно – раньше Адела была горячей темой их обсуждений и главной злодейкой школы. Все эти девочки поливали ее грязью и жалели Скорпиуса, вынужденного жениться на этой пуританке, но теперь она – несчастная жертва обмана и измены. Сколько они кричали, что брак по договоренности – это прошлый век и нарушение прав человека, но стоило эту договоренность нарушить... Я уверена, что в них говорит даже не праведный гнев, а токсичное желание раздуть скандал, но как же меня это бесит! Я требовала от Скорпиуса рассказать все Аделе, чтобы не быть с ним за ее спиной, а в итоге оказалась на виду у всех на арене цирка. Я устала от этой несправедливости. Я просто хотела встречаться с мальчиком, который мне нравится, и стала разлучницей и шлюхой. Кажется, что если я сейчас умру, я стану привидением Шлюхой Лили и буду преследовать студентов восемьдесят лет, пока кто-то не скажет мне, что я имею право на свою личную жизнь. Скорее бы все это закончилось. Мы договорились встретиться со Скорпиусом в зеркальной комнате – Свити сказала, что она ей сегодня не нужна. Так иронично – я ненавидела прятаться по углам, а сейчас сама назначаю свидания там, где нас никто не увидит. Если бы у меня был Маховик времени, вернула бы все назад. Мне достаточно знать, что Скорпиус готов бросить Аделу ради меня, но последствия мне совсем не нравятся. Кроме разве что одного – Скорпиус стал в десять раз заботливее. Вот и сейчас он встречает меня пикником: на полу раскиданы цветные подушки, перед ними ковер, уставленный тарелками с закусками и пирожными, посреди него – большой букет георгинов. – Привет, – говорит он, когда я опускаюсь на подушки, и отвечает на мой поцелуй. – Как ты? – Бывало и получше, – морщусь я. – Плюс сегодняшнего дня в том, что я еще не видела своих соседок. Минус – они будут особенно несносны вечером. Скорпиус хмурится. – Может, ты можешь еще какое-то время пожить у Виктуар? – Нет, – я вздыхаю. – Мы с ней вроде как поссорились вчера. Я отправила Розу относить ей ключ. – Что случилось? – Да я просто психанула, не бери в голову. Эта школа меня с ума сводит. Он сжимает челюсть. – Как же меня бесит, что тебе приходится терпеть все это из-за меня. Ты вообще ни в чем не виновата. – Да никому не интересно, кто виноват! – я вскидываю руки. – Они ухватятся за любую историю, повернут ее так, как будет грязнее, и будут пережевывать ее, пока не появятся новые сплетни! Скорее бы кто-то залетел или сел в тюрьму, а то я уже не могу находиться в этой чертовой школе! Скорпиуса цепляет что-то в моих словах. – А где бы ты хотела находиться? – спрашивает он со странной настойчивостью в голосе. – В МАЛе. Или где угодно, только не здесь. А что? Он поворачивает голову в сторону и выкрикивает в воздух: – Тинки! С громким хлопком в комнате появляется эльф Малфоев. – Мистер Скорпиус, мисс Лили, – кланяется он. – Что вам угодно? – Пожалуйста, перенеси это все в мою спальню в поместье, – говорит Скорпиус. – А потом вернись за нами. Я хватаю его за руку еще до того, как полностью осознаю его слова. Скорпиус улыбается. – МАЛ я тебе не обещаю, но несколько часов вдали отсюда нам не помешают. И через пять минут мы оказываемся там, где никакие сплетники, соседки и психованные невесты нас не достанут. Вся наша еда и цветы расставлены в середине мягкого бежевого ковра, и Скорпиус устраивается на полу как ни в чем не бывало, как будто он только что не спас мое настроение, ментальное здоровье и вообще всю жизнь. – Ну. Как прошел девичник? Он разливает лимонад и смотрит на меня, страшно довольный собой. – Хорошо, – отвечаю я в тон ему. – Вкусно поели, повспоминали лагерь, поиграли в «Моего психованного бывшего». Я с удовольствием наблюдаю за тем, как он давится лимонадом на последних словах. – Мм, интересная игра? – Очень, – отвечаю я. – Хотя нам было актуальнее говорить про нынешних, но за идею спасибо. – Это была не моя идея, – откашлявшись, протестует он. – Но ты участвовал? – Я не помню. – Не помнишь? – Я был пьян. – Тогда точно участвовал, – киваю я. – На тот момент я была твоей бывшей. Ты говорил про меня? – Я не пом... Тогда все говорили, возможно... Кажется, я сказал что-то про то, что разбил тебе сердце, – морщится он. – Дурацкий был вечер. И я больше никогда не хочу думать о тебе как о своей бывшей. – А я больше никогда не хочу быть твоей бывшей. – Не будешь, – говорит он. – Я все для этого делаю. – Я знаю, – вздыхаю я. – Скорее бы это все уже закончилось. Я так устала. – Лили, если ты не хочешь больше терпеть своих соседок, ты не обязана. Если не получится договориться с Виктуар, ты можешь перемещаться сюда, когда захочешь. Или в любое другое место – я просто попрошу Тинки всегда являться на твой зов. Даже если хочешь побыть одна – тогда просто предупреждай меня, чтобы я не волновался. От этого предложения у меня щиплет в глазах. Это именно то, чего я хотела. Больше не придется терпеть намеки и насмешки, можно будет просто ходить на уроки, а потом возвращаться сюда, где никто меня не тронет... – Нет! – внезапно возражаю я, удивляя саму себя. – Я все-таки Лили Поттер – я не собираюсь становиться жертвой и убегать при малейшей неприятности. А мои соседки – всего лишь назойливые мухи: неприятные и раздражающие, но я скорее прихлопну их, чем уйду из дома. – Вот это настрой, – ухмыляется Скорпиус. – Теперь мне даже хочется извиниться за то, что предложил такой малодушный выход. – Это прекрасный выход. И, возможно, иногда я буду им пользоваться – как сейчас. Но если я ото всех спрячусь, я проиграю и буду слабачкой. А я не хочу этого. Пора уже дать отпор и вмазать кому-нибудь Летучемышиным сглазом. Скорпиус смеется, откинув голову назад. – Вот это моя Лили. Не жалей никого. Но если серьезно, избегать людей, которые делают тебе плохо, это не слабость. Это забота о себе. – Когда это ты стал таким умным? – Ну я в принципе не тупой, – ухмыляется он. – Но на самом деле я сам прибегал к этому на первом курсе. Когда совсем все надоедало, звал Тинки и просил его перенести меня домой. Просто сидел в своей комнате, чтобы родители не узнали, но мне этого было достаточно. Я беру его за руку. Даже когда я ненавидела Скорпиуса, он всегда казался мне таким сильным и уверенным, что до сих пор сложно представить, что ему пришлось пережить травлю. – Почему ты не хотел, чтобы родители знали? – спрашиваю я. Не представляю, как я могла бы на первом курсе что-то от них утаить. Я бы скорее сама вызвала папу в школу, чтобы он разобрался со всеми моими обидчиками. – Они бы переживали, чувствовали вину. Если бы папа приехал в школу, стало бы только хуже. А переводиться куда-то, где говорят на незнакомом языке, я не хотел. Но не переживай, – он сжимает мои пальцы, заметив что-то в моем лице. – Потом мы подружились с Алом, и мне стало наплевать на всех остальных. Поэтому мне и сейчас все равно, кто что обо мне говорит, но я понимаю, как это тяжело для тебя. – Я переживу, – говорю я, чувствуя себя гораздо лучше, чем час назад. – Правда. Ты вытащил меня оттуда, и я как будто снова вдохнула свежий воздух. Теперь все кажется не таким плохим. Но я все еще надеюсь на новую сплетню, а она должна быть просто невероятно скандальной, учитывая, что даже Свити и Крис не заставили всю школу забыть о нас с тобой. Скорпиус морщится. – Да, я тоже не уверена, что это хорошая идея. Но он вроде уже не такой мудак, как раньше? – Он всегда мудак. Но не то чтобы я общаюсь с ним каждый день и могу провести сравнительный анализ. – Мы встретили его сегодня ночью, – говорю я. – Если бы я не знала, кто такой Крис, я бы подумала, что они со Свити мило смотрятся вместе. – Вы встретили его в спальне Виктуар? – хмурится Скорпиус. – Нет, в Ванной старост. – Вы были ночью в Ванной старост? – Не смотри на меня так, как будто никогда не был ночью в Запретном лесу! И нас никто не поймал, так что тебе нет смысла читать нотации. – Вас поймал Розье. – Скажи еще, что нас поймала Роза, – я закатываю глаза. – Крис не сдаст Свити, так что можешь не переживать. – А я переживаю, – по-детски возражает Скорпиус. – Мне не нравится, что она с ним. Она могла выбрать кого угодно. Ты не хочешь свести ее с кем-нибудь из своих друзей? С Мэттом, например? Они отлично смотрелись бы вместе. – Свити и Мэтт? – удивляюсь я. – Они оба очень милые, но больше у них нет ничего общего. Так что вряд ли что-то бы получилось. Да и поздно уже Свити с кем-то сводить, ей нравится Крис. – У нее ужасный вкус, – тут же говорит он. Я сжимаю губы, чтобы не рассмеяться, и глажу его по плечу. – Я понимаю, почему тебе это не нравится. Но уж мы с тобой точно не можем указывать кому-либо, с кем им можно и нельзя встречаться. Свити имеет право принимать собственные решения. И не беспокойся – я буду настороже. Если я что-то заподозрю, помогу тебе спрятать его тело. – Свити только перешла в Хогвартс, ее решения не могут быть взвешенными. Пусть она сначала посмотрит на всех, а потом уже решает, с кем ей быть. Я уверен, что Мэтт... – Ш-ш, – я прикладываю палец к его губам. – Свити сама разребется. А я не хочу больше обсуждать ни Криса, ни Мэтта. – Хорошо, – вздыхает Скорпиус, когда я убираю руку. – Чем тогда ты хочешь заняться? – Не знаю, – я наклоняюсь к его лицу. – А что ты планировал, когда заманивал меня в свою спальню подальше от всех? – Твое спасение от соседок. – Мои соседки и так считают, что я занимаюсь чем-то крайне непристойным, – улыбаюсь я. – Пусть хоть это не будет совсем клеветой. – Ты меня с ума сведешь, – буркает он, но охотно отвечает на поцелуй, когда я сокращаю расстояние между нами. С каждой нашей встречей, с каждым вздохом и поцелуем мы приближаемся все ближе к черте, которую я не хотела пересекать, пока над нами висит эта треклятая помолвка. Скорпиус никогда не давит, ни о чем не просит, но я сама уже не могу точно вспомнить, почему мне было так важно ждать. Если он женится на Аделе, мне будет плохо независимо от того, куда зайдут наши отношения, но мне надоело жить будущим и отказывать себе в настоящем. Я люблю Скорпиуса сейчас и мне хорошо с ним сейчас, и почему я не могу просто... ... проскользнуть пальцами под его свитер и почувствовать, как сокращаются от прикосновений мышцы его живота... ... спуститься губами к шее, под которой бешено бьется пульс... ... услышать, как судорожно он повторяет мое имя... Резко отпрянуть, когда дернется ручка двери. – Здесь кто-то есть?.. О, так мне не послышалось. Здравствуй, Лили. – Здравствуйте, миссис Малфой. *** Миссис Малфой разливает чай по красивым фарфоровым чашкам. В воздух поднимаются клубы пара, но даже кипяток не может быть таким же горячим, как мои щеки. Она ведет непринужденный разговор, вытягивая из нас односложные ответы, как будто не находит в нашем появлении в спальне ее сына ничего необычного. На самого Скорпиуса я боюсь посмотреть, поэтому не знаю, как он переносит эту ситуацию. Я благодарна всем богам за то, что мы были на полу перед тарелками с едой, а не на кровати, но растрепанные волосы и красные лица явно не говорят о невинном пикнике. – Драко еще в Бельгии, – сообщает миссис Малфой, – но командировка прошла очень хорошо. – Я думал, ты поехала с ним, – говорит Скорпиус, выдерживая на удивление ровный тон. – Так и есть, я просто вернулась на день раньше, – отвечает она так же спокойно, как будто не думает в это время о том, как мы могли воспользоваться пустым домом во время их отъезда. – А вот тебя я еще полтора месяца не ждала. Она говорит это без капли обвинения, но я все равно съеживаюсь на своем стуле. – Мы хотели немного отвлечься от школы, – говорит Скорпиус.– Побыть подальше от сплетен и надоедливых соседок Лили. – Ох, – голос миссис Малфой становится сочувственным. – Я в свое время тоже натерпелось, когда мы с Драко объявили о помолвке, а это было уже даже не в школе. Людям просто не дают покоя чужие отношения. Она не выглядит и не звучит осуждающей, но я все равно не верю, что она меня не осуждает. Я не могу понять, как она ко мне относится. Я предпочла бы, чтобы мистер и миссис Малфой вообще ни о чем не знали и до сих пор думали, что мы расстались летом. Так думают мои родители, и меня это более чем устраивает. Мама, очевидно подозревает что-то, потому что в каждом письме напоминает, что я могу поговорить с ней о чем угодно, но пока не может сказать мне ничего напрямую. Скорпиус же рассказал все своим родителям, когда был на дне рождения деда. И я понимаю почему – как минимум он должен был предупредить их на случай, если Адриан решит написать им гневное письмо о его распутном поведении и неуважении к Аделе. И я знаю, что он не стал бы рассказывать никаких личных подробностей о нас. И я на него не злюсь. Но Астория Малфой – настоящая леди. Вряд ли она уважает чужих любовниц, а я, как бы мне ни хотелось оправдываться и прикрываться ненастоящей помолвкой и настоящими чувствами, именно ей и являюсь. Конечно, я не думаю, что она желает своему сыну несчастного брака или одиночества, но я не ее дочь, а всего лишь его безнравственная девушка. И пусть сам Скорпиус хочет быть со мной, моя репутация в глазах миссис Малфой лучше не становится. – Скорпиус, милый, – внезапно говорит она. – Дойди до зеленой гостиной, там на столике письмо, которое я собиралась отправить, когда вы появились. Скорпиус медлит одну секунду и поднимается, а мое сердце – падает, как на детских качелях. Ей же не нужно сейчас это письмо, разве Скорпиус не понимает, что мать спроваживает его, чтобы остаться со мной наедине и высказать все, что думает о моей распущенности? Дверь за ним мягко закрывается. Все, у меня нет сердца, оно не бьется. – Лили, мне очень жаль, что вам со Скорпиусом приходится проходить через это. Я чувствую себя виноватой за то, что позволила отцу так поступить с моими детьми, – Астория держит чашку у самого рта, будто прячась за ней, и кажется, что у меня слуховые галлюцинации, а не она это говорит. – Я постоянно твердила себе, что ничего страшного не произойдет, но только потому, что не могла ничего изменить. Я не стану наследницей фамилии, чтобы расторгнуть договор. Мы с Дафной не получим никакого влияния, мы бессильны, – она дергает рукой, и несколько капель стекают на оливковую скатерть. – Я уже извинялась перед Скорпиусом, но это касается и тебя. Пожалуйста, прости меня, Лили. Я виновата перед тобой тоже. Я отмираю. – Я не хотела встревать в чужие договоренности, – я все еще пытаюсь оправдываться, хотя как будто уже не нужно. – Я не знала, когда... когда все началось. – Это было неизбежно, – вздыхает миссис Малфой. – Однажды Скорпиус должен был влюбиться, и я никогда не верила, что это будет Адела. Она милая девушка, но... Я усмехаюсь и поспешно притворяюсь, что подавилась чаем. Совсем не изящно. Да и чашка моя вообще-то стоит на столе. Миссис Малфой благосклонно делает вид, что не заметила. – Мне жаль, что извинение – это единственное, что я могу тебе предложить, – говорит она. – Я хотела бы дать тебе совет, но увы, я не знаю, как тебе поступить. Остается надеяться, что Скорпиус и Мелани найдут способ переубедить моего отца. Или что Адриан послушает Аделу, но от него нам не приходило никаких писем, и, честно говоря, я сомневаюсь, что он посчитает это достаточной причиной для расторжения помолвки. – Я тоже на это надеюсь, – говорю я, потому что больше мне добавить нечего – я сама не знаю, как мне поступить. – Ты мне очень нравишься, Лили, – она улыбается. – И я буду счастлива, если у вас со Скорпиусом все сложится. – Спасибо, миссис Малфой. – Астория, прошу тебя. – Э-э, хорошо. Спасибо, Астория. – Думаю, у вас хватило времени посплетничать, я едва тащился по коридору, – в гостиной появляется Скорпиус. Он вглядывается в наши лица, чтобы понять, все ли в порядке, и я улыбаюсь. – Истории про тебя в детстве теперь мои любимые. – Что она рассказала? – прищуривается он. – Скорпиус, воспитанные молодые люди не допытываются до леди, – упрекает его Астория. – Это наш с Лили маленький секрет. Я же не спрашиваю, о чем вы разговариваете с отцом. – Да, потому что он сам тебе все рассказывает. – Конечно же, не все. Я надеюсь, вы останетесь на ужин? *** В гостиную я возвращаюсь уже совсем поздно. Я бы с удовольствием переночевала в поместье, но если я пропущу вторую ночь подряд, мои соседки могут не только придумать сплетню, что я уехала делать аборт, но и донести на меня МакГонагалл. Я захожу в свою комнату как ни в чем не бывало, и разговор, который шел до этого, тут же прерывается. – Лили, мы тебя уже и не ждали! – Лили, даже не хочу спрашивать, в чьей кровати ты ночевала сегодня. – Интересно, а отсутствие Малфоя в Слизерине тоже заметили? – Когда ты не вернулась сегодня, мы подумали, что ты уже тайно вышла за него замуж, чтобы он точно не достался Аделе. Но, похоже, риск все еще есть... – Кому он точно не достанется, Ингрид, так это тебе, – внезапно влезает Алиша. Что? Я не ослышалась? – Вы хоть понимаете, как это смотрится со стороны? – продолжает Алиша, и мне хочется плакать. – Как будто вы просто несчастные завистливые сучки, которым не с кем ночевать не в своей спальне, хотя они отчаянно об этом мечтают. Может, если вы перестанете смотреть на других людей и займетесь своей жизнью, чтобы стать более интересными и приятными людьми, то тогда и вас кто-нибудь захочет – не думали об этом? Ингрид и Вероника смотрят на нее в полном шоке. Я и сама не могу поверить в то, что услышала. – Пойдем, Лили, – Алиша демонстративно хватает меня за руку. – Здесь слишком токсичная атмосфера. Я заторможенно следую за ней из комнаты, все еще не понимая, что происходит. – Как давно я хотела им это сказать! – выдыхает она. – Просто невыносимо. – Спасибо, – выдавливаю я. – Лили, – она качает головой. – Черт, я им все высказала, но и сама вела себя как сука. Прости. Мне было так обидно, что ты скрывала от меня такую важную часть своей жизни, и я чувствовала себя дурой, но это не давало мне права вести себя так. – Я хотела тебе рассказать, но не знала как. – Я понимаю, такое легко не расскажешь... Мир? Я обнимаю Алишу и зажмуриваюсь, чтобы остановить слезы. Как же я рада, что кто-то снова на моей стороне! Наконец-то я перестану чувствовать себя самым одиноким человеком на земле в собственной гостиной. – Пойдем посидим с ребятами? – предлагает она. – Дадим Веронике и Ингрид время обсудить, какие мы твари. – Я не думаю, что Мэтт будет рад меня видеть, – морщусь я. – Он вообще не злится, – говорит Алиша. – Очень переживал, когда ты не приходила на вечерние обходы. И вообще, это все моя вина: я давила на тебя и строила иллюзии для него, просто потому что видела то, что хотела видеть. Если ты и правда хочешь быть с Малфоем – Годрик тебе судья. А Мэтту мы еще найдем классную девчонку. – Чтобы ходить на тройные свидания? – Мерлин, свидание со Скорпиусом Малфоем... Ужасно интересно! Я за. – Он очень обрадуется, – ухмыляюсь я. – А где вы вообще ночевали сегодня? – Вообще-то, я была даже не с ним. Мы собирались с девочками, – я заминаюсь и тут же добавляю: – На следующий девичник обязательно позовем тебя. Была очень странная ночь – особенно когда мы пошли в Ванную старост. Придем к ребятам, и я расскажу вам самую невероятную историю в жизни.