Season Of Fall

Аромат цветов витает даже в холле перед Большим залом, и я догадываюсь, что меня ждет, еще до того как захожу. Сюрприз от этого не становится менее приятным, и я довольно улыбаюсь при виде гриффиндорского стола, заставленного букетами лилий. — Твоих рук дело? — прищурившись, спрашиваю я Алишу. Она округляет глаза: — Да я тут вообще не при чем! Я смеюсь. — На самом деле, это была идея Мэтта. Мэтта-который-по-уши-в-тебя-влюблен, — пропевает она, и я шикаю на нее, пока никто не услышал. — Не говори ерунды. — Я и не говорю, — хмыкает Алиша. — Это чистая правда. Не веришь мне — спроси Гордона. — Не буду я никого спрашивать. Все, тема закрыта, — успеваю сказать я, прежде чем к нам подходят сами Мэтт и Гордон. — С днем рождения, Лили! — почти хором произносят они. После небольшой заминки Мэтт, как будто решившись, обнимает меня. Я целую его в щеку, а потом тем же жестом отвечаю на поздравление Гордона как ни в чем не бывало. Алиша мне уже все уши прожужжала о чувствах Мэтта ко мне, и, хоть я и делаю вид, что воспринимаю все как шутку, я и сама заметила его повышенное внимание. Мэтт очень милый, но такое развитие событий меня расстраивает. Я никогда не смогу ответить ему взаимностью, а он ее заслуживает. — Спасибо! — в который раз за сегодняшний день я расплываюсь улыбке. — Я уже предчувствую лучший день рождения в своей жизни. Худший. Он будет худшим. Я в этом даже не сомневаюсь. — Идем за стол, — говорит Мэтт. — Мы попросили домовиков приготовить твои любимые вафли. — О, ребята, вы лучшие! Я сажусь спиной к столу Слизерина. Я теперь всегда так сижу. Мэтт занимает место рядом, Алиша с Гордоном — напротив. Раньше мы с мальчиками общались не больше, чем с остальными однокурсниками, но летом Алиша начала встречаться с Гордоном, и поэтому теперь мы почти всегда вчетвером. Алиша ставит передо мной тарелку с вафлями. Они приправлены взбитыми сливками, посыпаны клубникой и шоколадной крошкой и щедро политы карамелью, но даже они не справятся с горечью, которую я испытываю каждый день с тех пор, как столкнулась в поезде со Скорпиусом и Аделой. Я готовила себя к тому, что мне постоянно придется видеть их вместе, но привыкнуть к этому все равно сложно. Я знаю, что между ними ничего нет, но ее присутствие в школе — просто живое, яркое, кричащее напоминание, что он не может быть со мной. — Тебе налить кофе или чай? Или сок? — спрашивает Мэтт. — Пожалуй, я выпью кофе, — говорю я и сама тянусь к кофейнику. — Все сделали задание для Освальд? — Ты серьезно? — прыскает Гордон. — У тебя день рождения, а ты говоришь об уроках? — Ну, уроки в честь моего дня рождения не отменят, к сожалению, — вздыхаю я. — Так что давайте позавтракаем как в обычный день, а все веселье оставим для вечеринки. — Ну ладно, желание именинницы — закон, даже такое скучное, — вздыхает Алиша. — Так что, Мэтт, доставай Трансфигурацию, я знаю, что ты сделал. — Вообще-то я тоже сделал, — обижается Гордон. — Ты списал у меня, — напоминает Мэтт. Они втроем начинают смеяться, и я присоединяюсь к ним, чтобы никто не заподозрил, какое у меня наипаршивейшее настроение. — Я могу дать вам Трансфигурацию, но имейте в виду, что Освальд тоже здесь, — говорит Мэтт. — Я только хочу сравнить, не уверена, что поняла четвертое задание. Мэтт отдает мне свою работу. Он у нас на курсе один из лучших, и в правильности его домашки я не сомневаюсь. А я, конечно же, ошиблась. Бросив взгляд на преподавательский стол, где Освальд ест свою овсянку и не обращает на нас никакого внимания, я достаю свою работу и начинаю торопливо исправлять задание. — Превеликий Мерлин, — произносит Алиша, — никогда не думала, что скажу это, но мне искренне жаль Малфоя. Все они устремляют взгляды куда-то за мою спину, а я делаю вид, что увлечена Трансфигурацией. — Жениться на этой девице Селвин — слишком жестокое наказание за его грехи, — продолжает она. — Лили, ты только посмотри на нее. На какой средневековой барахолке она откопала это платье? — Я думала, мы не судим о людях по внешнему виду, — говорю я резче, чем следовало бы, но слушать это я тоже не могу. Да, Адела выглядит крайне странно, но я не могу обсуждать это за ее спиной, даже если она никогда не услышит. Каждый раз, когда я просто о ней думаю, мне становится стыдно. Она по пятам ходит за Скорпиусом, ждет не дождется свадьбы и даже не подозревает обо мне. Так что лично я даже не знаю, кого в этой истории мне больше жаль. — Да если бы только внешний вид! — Алиша не сдается. — Ты слышала, что о ней все говорят? — Я не слушаю школьные сплетни. — С каких пор? — фыркает она. — Или ты до сих пор бесишься на тех, кто пустил слух, что вы с Малфоем в лагере замутили? — Повторяю в последний раз: нам пришлось танцевать из-за дурацкого совпадения костюмов, и это был худший танец в моей жизни! — почти рычу я, потому что эта дурацкая сплетня, которая вовсе сплетней не является, изрядно потрепала мне нервы. — Да не переживай ты так, никто в здравом уме не поверит, что у вас с Малфоем может что-то быть, — хихикая, утешает меня Алиша. — Все знают, что у тебя хороший вкус. Она кидает многозначительный взгляд на Мэтта, и мне хочется удавиться. Был бы у меня хороший вкус, сейчас бы и горя не знала. А по поводу Мэтта с Алишей надо будет еще раз серьезно поговорить, а то у него от ее намеков может возникнуть неправильное впечатление. Алиша загорелась идеей свести меня и Мэтта еще летом, когда я была в МАЛе. Тогда они с Гордоном случайно встретились в Косом переулке, он предложил ей посидеть в «Воробье и смоковнице», а через два дня они пошли туда уже на первое официальное свидание. Когда мы увиделись после моего приезда, она, светясь от счастья, пересказала мне все подробности их зародившихся отношений, а потом сообщила, что, по словам Гордона, я очень нравлюсь Мэтту еще со Святочного бала. Она упоминала это в каждую нашу последующую встречу, перечисляя все причины, по которым мы идеально подходим друг другу, и мне пришлось сознаться, что я летом тоже кое-кого нашла. Правда, я сказала, что это был Кайл, потому что Скорпиуса она бы точно не оценила. Это умерило пыл Алиши, но ненадолго. То ли она посчитала месяц достаточным сроком, чтобы забыть Кайла, то ли не может сдержаться, когда Мэтт так часто мелькает перед глазами, но с нашим возвращением в школу вернулся и ее замысел. С одной стороны, я ее понимаю: Кайл далеко, и с ним мы можем больше не увидеться, а Мэтт здесь, он милый и хороший, и в идеальном мире мы действительно подошли бы друг другу. Но с другой — иногда мне кажется, что ей просто нравится мысль, что мы будем встречаться с лучшими друзьями и ходить на двойные свидания. — Малфой у меня никаких чувств не вызывает, но про Аделу и я слышал много неприятного, — Гордон, разумеется, встает на сторону своей девушки. — Говорят, она считает, что домовым не надо платить. — И каким боком это относится к нам? — Так это же твоя тетя ввела закон. — Ну ей я доносить на Аделу точно не собираюсь, — я пожимаю плечами. — Ал говорил, что она болела и из дома не выходила, неудивительно, что у нее такие взгляды. Уверена, она скоро социализируется. — Сложно представить, — хмыкает Алиша, все еще глядя на Аделу. Не оборачивайся, Лили. Не смотри в ту сторону, не надо… Черт. Я оборачиваюсь. Разумеется. Когда-нибудь у меня получится пробыть со Скорпиусом в одном помещении и не посмотреть на него, но, видимо, не сегодня. Они с Аделой сидят лицом ко мне, а напротив никого нет, так что ничто не скрывает их от моих глаз. Я отметила эту тенденцию еще во второй день учебы: если к ним кто-то и присоединяется, то только Мелани, а все остальные действительно Аделу избегают. Они разговаривают, но оба не выглядят вовлеченными в беседу. У Аделы в принципе такое лицо, а вот Скорпиус явно страдает в ее обществе. Я согласна с Алишей: его действительно жаль, и если бы я не была тайной участницей всей этой истории, я тоже разносила бы новоявленную невесту Малфоя в пух и прах, потому что она — воплощение всего, с чем боролась моя семья. Не знаю, насколько привычными являются для Скорпиуса подобные изречения, но я бы и часа разговора с ней не выдержала. Скорпиус сталкивается со мной взглядом, и я тут же отворачиваюсь. Я не злюсь и тем более не ревную, но мне ужасно, невыносимо обидно. У меня день рождения, а я даже не знаю, поздравит ли он меня. Раньше я обожала этот день, а сегодня хочу, чтобы он побыстрее закончился. — Лили, ты чего такая? — спрашивает Алиша. Не знаю, как выглядело мое лицо, но я натягиваю самую правдоподобную улыбку. — Все отлично, просто очень хочу спать. Она сочувственно кривит губы. — Надо достать тебе бодрящего зелья, а то уснешь на собственной вечеринке. — Главное, разбудите, когда принесут торт. — Но огневиски-то ты выпьешь? — Гордон, ты неправильно произнес словосочетание «сливочное пиво»? — раздается над моим ухом голос Розы. — Конечно, все именно так, — Гордон нервно смеется. — У меня с детства проблемы с дикцией. Кузина фыркает и присаживается на скамью рядом со мной, оставляя ноги в проходе. — С днем рождения, Лили, — говорит она, коротко меня обнимая. — Спасибо, — я вымученно улыбаюсь, представив, сколько раз мне еще придется сегодня это сделать. — Придешь на вечеринку? — Конечно, — кивает она. — Я в любом случае обязана там быть, но да, я буду рада прийти. — Здорово. Гонок парней в женских платьях не обещаю, но должно быть весело. — Не сомневаюсь, — улыбается она. — Кстати, Алекс передал тебе свои поздравления. — Ого, спасибо, — меня это немного удивляет, потому что с Алексом я говорила всего пару раз. — Передай ему мою благодарность. — Передам. Как у тебя настроение? — Нормально, — говорю я, испытывая облегчение просто от того, что мне не нужно изображать радость. В лагере наше с Розой примирение было довольно шатким, а в августе мы вообще почти не виделись из-за ее поездки. Но, только приехав в школу, я осознала, как рада, что она здесь. Особо острой необходимости в этом пока не возникло, но Роза внезапно оказалась единственным человеком здесь, с кем я могла бы поговорить о Скорпиусе. Наверняка это был бы ужасный, полный неодобрения с ее стороны разговор, но даже такой лучше молчания. Мне достаточно того, что кто-то знает правду, сможет выслушать и не будет болтать об этом направо и налево. — Да, день рождения в учебный день — это не очень приятно. Не позволяй досадным мелочам испортить себе праздник. Я понимаю, кого она имеет в виду, но в моем мире эта «досадная мелочь» приравнивается к глобальной катастрофе. — Да, я постараюсь. — По крайней мере, про твой день рождения не забыли, — хмыкает Роза. — Да никто про твой не забывал, это был наш план! Она смеется и поднимается со скамьи. — Увидимся на вечеринке, — говорит она нам всем и уходит. Я машу ей и поворачиваюсь к ребятам. Алиша смотрит на меня изучающим взглядом, похоже, забыв о своем блинчике, который уже полностью измазан джемом. — Я до сих пор не могу привыкнуть к адекватной Розе, — говорит она. Мне становится неловко. Раньше я всячески ругала Розу при Алише, и это с моей подачи она ее недолюбливает, хотя на самом деле в нашем конфликте Роза не была единственной виноватой. — Она и раньше была адекватной, просто у нас были проблемы, — отвечаю я, надеясь, что эта тема не разовьется в очередную дискуссию. — Как скажешь, — пожимает плечами Алиша. — Главное, чтобы она не испортила нам тусу. Главное, чтобы я сама ее не испортила.

***

Гомон от заклинаний вокруг позволяет нам с Алишей спокойно обсуждать вечеринку прямо на уроке. Раньше я отмечала день рождения в небольшом кругу друзей, но теперь я пятикурсница и староста, так что ко мне могут прийти даже старшекурсники. Несмотря на мое настроение, мне хочется именно чего-то грандиозного, ведь если я проведу этот вечер одна в своей комнате, я не только вызову подозрения, но и совсем перестану себя уважать. — Ты серьезно разрешишь прийти всем, кто захочет? — недоверчиво спрашивает Алиша. — Ну да, — отвечаю я. — Но только из старших курсов. И так в гостиной будет полно малышни с Гриффиндора, так что с других факультетов никого не пущу. Кроме Луи, разумеется. — А если твой брат приведет Малфоя? — она поднимает брови. Я стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица. — Если Алу с Малфоем будет веселее, то я только за. — Ладно, с Алом все понятно, — кивает Алиша, — а если заявится какой-нибудь Розье с дружками? — Да брось, — фыркаю я. — Что Розье может забыть на моей вечеринке? Тем более, в гостиной Гриффиндора. — Ну да. Хорошо. Дело твое, но я бы так не рисковала. — Да слушай, учеников с других факультетов всегда можно выгнать, это не должно стать большой проблемой… Я замолкаю, заметив фигуру у нашей парты, и поднимаю глаза. Освальд смотрит на нас своим фирменным строгим взглядом, и у меня складывается впечатление, что она стоит так уже давно. — Девочки, я так понимаю, вы уже освоили заклинание, раз отвлеклись на разговоры, — говорит она, переводя взгляд с меня на Алишу. — Продемонстрируйте, пожалуйста. — Да, профессор Освальд, — лепечет Алиша и направляет палочку на стоящий перед ней стакан. — Эванеско. Край стакана начинает растворяться, как будто на него капнули разъедающего зелья, но процесс останавливается примерно на середине. — Что ж, прогресс есть, — Освальд одобрительно кивает, несмотря на то, что половина стакана так и осталась стоять на столе. — Но нужна практика. Советую ей и заняться. — Да, профессор. — Мисс Поттер, а вы меня порадуете? — она переключается на меня, и я внутренне чертыхаюсь. — Извините, профессор, я действительно отвлеклась, — голосом, полным раскаяния, признаю я. — У меня пока не получается, можно я сдам в конце урока? — Лили, я понимаю, что сегодня вам меньше всего хочется думать об уроках, но в школьной программе не предусмотрены пропуски под дни рождения. — Я знаю, профессор. — Так покажите, насколько вы продвинулись. Я вздыхаю и покрепче сжимаю палочку. Мы обе знаем, что у меня ничего не получится, но Освальд вечно на меня наседает, как будто ждет, что гены родственников внезапно проснутся во мне на ее уроке. — Эванеско, — произношу я без особого энтузиазма, наставив палочку на стакан. Ничего не происходит. — Попробуйте еще раз, — говорит профессор. — Движение палочкой должно быть более резкое. Я прочищаю горло. На нас уже смотрят однокурсники с ближайших парт, и это сильно мешает мне сосредоточиться. — Эванеско, — говорю я более вдумчиво, следуя ее рекомендации относительно палочки. Стакан слегка пошатывается, но из него не исчезает ни один миллиметр. — Еще раз. Да что она прицепилась ко мне, да еще и в день рождения?! — Эванеско! — выкрикиваю я, чуть не добавив в конец заклинания «черт возьми», но стакан по-прежнему стоит передо мной целехонький, как будто издевается. Я бросаю палочку на парту, и она искрит от удара. — Я же сказала, что у меня не получается! И никогда не получится. — Лили, не надо драматизировать, — спокойно говорит Освальд. — Сделайте глубокий вдох и исполните заклинание снова. — Да я не могу! — Профессор, она не может! — возмущенно вмешивается Алиша, приобнимая меня за плечи. — Вы же читаете газеты и знаете, что случилось. Теперь я чувствую на себе взгляды абсолютно всех. За эти несколько дней в школе только ленивый не спросил меня, что произошло с Кестером на самом деле, и многих даже не останавливал ответ, что я не хочу об этом говорить. Все равно другие атланты из Хогвартса — скорее всего, те же самые, что рассказали обо мне и Скорпиусе, — все-таки посвятили остальных в те подробности, которые знали сами, потому что информация у всех вполне правдивая. Но услышать комментарии лично от меня им все равно интересно. Интересно, у Ребекки там то же самое? Профессор оглядывается, тоже заметив повышенное внимание, и громко произносит: — Все уже справились с заданием? Ребята поспешно отворачиваются, возвращаясь к своим стаканам, и только Мэтт поднимает руку: — Вы можете проверить у меня, профессор? Я не уверен, что стакан до конца исчез. Она уходит к его парте, и я выдыхаю, пытаясь успокоиться. Мэтт ловит мой взгляд и ободряюще улыбается. Я уверена, что он специально отвлек Освальд, и это чуть-чуть поднимает мне настроение, но до конца урока я все равно сижу на месте, демонстративно сложив руки на груди. Когда раздается звонок колокола, я бросаю свои вещи в сумку и собираюсь первой покинуть кабинет, но Освальд меня останавливает: — Мисс Поттер, задержитесь, пожалуйста, на минутку. Черт, ну почему именно сегодня? И так тошно, а тут еще она со своими нравоучениями. Ненавижу. Она не проявила ко мне ни капельки сочувствия, а извиняться за грубое поведение заставит меня. Когда в классе не остается никого, кроме нас, профессор жестом предлагает мне присесть за первую парту, но я не сдвигаюсь с места. Надеюсь, это даст ей понять, что она сильно перегнула палку. — Лили, вы же понимаете, почему я требовала от вас выполнения задания? — спрашивает она. — Потому что я разговаривала на уроке, — отвечаю я скучающим тоном. Освальд вздыхает. — Нет, — говорит она. — Конечно, я предпочла бы, чтобы вы с мисс Джордан обсуждали свои планы на переменах, но я не поэтому настаивала. Я молчу. Наверное, она ждет, что я начну расспрашивать ее, какой такой важный урок она хотела мне преподнести, но мне плевать. — Вы знаете, как магглы восстанавливаются после травм? — Что? — переспрашиваю я, не понимая такой резкой смены темы. — Волшебникам достаточно нескольких зелий, чтобы полностью вернуть себе физическую форму, включая тот же «Костерост», — говорит профессор. — Но магглы ежедневно выполняют упражнения, чтобы напомнить своим мышцам, как правильно двигаться. Некоторым тяжело сделать даже несколько шагов, но они все равно их делают, потому что каждое маленькое движение ведет их к выздоровлению. Вы понимаете, к чему я веду? Я молча киваю. Мне становится стыдно из-за того, что я неправильно ее поняла, но даже если она действительно хотела мне помочь, способ оказался не очень гуманным. — Насколько я поняла, ваша магия восстановилась частично? — Да, — говорю я. — Большинство заклинаний мне удаются, но не все. — Значит, при постоянных упражнениях вы скоро вернетесь к своему прежнему уровню, — она удовлетворенно кивает. Я колеблюсь, не зная, стоит ли с ней делиться, но Освальд выглядит почему-то осведомленной в этом вопросе. — Целительница в Мунго сказала, что мой магический запас истощился и может не восстановиться полностью, — признаюсь я. — Она выдала это как положительную новость, потому что у меня больше не будет неконтролируемых всплесков магии, которой раньше было слишком много. Этому я рада, поверьте, но сам факт, что что-то настолько изменилось… Даже Кестер не знает, что это было за заклинание и какие еще у него могут быть последствия. Вдруг я так и не достигну нужного уровня, потому что мне не хватит на это магии? Вдруг она иссякнет со временем и больше не вернется? Вдруг мне… — Лили, дышите глубже, — перебивает меня профессор, когда я начинаю сбиваться. — Если у вас были неконтролируемые всплески, значит, ваша магия тесно связана с вашими эмоциями. Чем больше вы паникуете и накручиваете себя, тем чаще могут происходить перебои. Магия — это инстинкт. О ней не надо думать, ее надо просто творить. — Я не могу не думать. — Практика и еще раз практика, — непоколебимо говорит Освальд. — Давайте так. В этом семестре я буду ставить вам оценки только за письменные работы при условии, что на моих занятиях вы будете тренировать заклинания вдвое усерднее, чем обычно. Так хотя бы одной причиной для беспокойства будет меньше. Идет? Я недоверчиво улыбаюсь, чувствуя колоссальное облегчение. — Спасибо, профессор.

***

Только я наливаю себе тыквенный суп, как прямо в него, забрызгав все вокруг, приземляется незнакомая сова. У нее такой потрепанный и обессиленный вид, что я даже не раздражаюсь, а просто прошу Алишу побыстрее налить воды. Она передает мне наполненную до краев плошку, и я подношу ее к клюву совы. Птица ныряет в нее головой, заливая мне руки, и жадно пьет. — Ты откуда такая уставшая, бедняжка? — спрашиваю я, стирая капли супа салфеткой. — Салемский Институт… Ого, Кайл Этвуд! — читает Алиша, наклонившись к привязанному конверту. — Эй! — я легонько ударяю ее по руке, чтобы она не вздумала читать. — Это мое. Я отвязываю письмо и говорю сове: — В совятне есть много корма. Найдешь других сов? Птица ухает мне в ответ и улетает. Надеюсь, это было согласием. Я нетерпеливо открываю конверт, достаю письмо и откладываю его, заметив, что там есть еще что-то. Первой я вынимаю красивую заколку с водяной лилией. Мне часто дарят что-то с этими цветами, бабушка так вообще каждый год вышивает их на моих рождественских свитерах, но именно с водяной у меня ничего нет. — Красивая, — говорит Алиша. — Тебе помочь ее надеть? Я киваю и поворачиваюсь к ней спиной. Она аккуратно собирает мои пряди на затылке и скрепляет их заколкой. — Хорошо смотрится на твоих волосах. А что там еще? — с любопытством спрашивает она. Я достаю две фотографии. На одной мы с Кайлом позируем в костюмах Алисы и Капитана Америки в День культур, а на другой Кайл, Оливия, Ребекка и Скотт машут мне, держа плакат с надписью «С днем рождения, Лили». Это настолько неожиданно, мило и трогательно, что у меня начинает щипать в глазах от благодарности, ностальгии по лету и от того, что я впервые за сегодня чувствую то радостное предвкушение праздника, которое должно сопровождать именинницу на протяжении всего дня рождения. Я вижу, что Алиша пытается, скосив глаза, прочесть мое письмо, поэтому только пробегаю по нему взглядом, решив оставить его на потом. Но один абзац цепляет меня, и я хмурюсь, прочитав его целиком. В моей голове появляется сразу много не самых хороших мыслей, и как бы мне ни хотелось, чтобы ни одна из них Ала не посетила, рано или поздно он все равно узнает, а мне не хочется снова быть человеком, который что-то от него скрывал. — Извини, мне надо поговорить с братом, — говорю я Алише и поднимаюсь. Ал сидит один в самом конце стола. Это место закрепилось за ним с начала года, и, хоть это и очень грустное зрелище, я радуюсь, когда вижу его там, потому что иногда он вообще не появляется в Большом зале. — Можно к тебе? — спрашиваю я и, не дожидаясь ответа, сажусь рядом. — Приятного аппетита. — Спасибо, — безучастно говорит он. Мне кажется, весь его недельный эмоциональный запас истратился, когда он поздравлял меня утром в гостиной, а сейчас в него входят одна улыбка и одно объятие. — Утром родители прислали мне подарок, — я решаю начать издалека, — и я собираюсь сейчас написать им. Припишешь что-нибудь от себя? — Нет, просто передай им привет. — Хорошо, — я киваю и проглатываю ком в горле. — Ал, есть еще кое-что… Мне написал Кайл, поздравлял с днем рождения. Он сказал, что Саммер не вернулась в школу и не отвечает на письма. Я внимательно слежу за его лицом, не зная, к какой реакции готовиться, но не поступает вообще никакой. — Ну, значит, она решила не доучиваться и поехать в кругосветку на два года раньше, — он безразлично пожимает плечами. — Вполне в ее духе. Я не знаю, что ответить. Наверное, хорошо, что он не стал переживать, это ему совсем ни к чему. С другой — беспокойство было бы более здоровой реакцией, чем эта. По крайней мере, он не испугался, как я, что она может быть беременна. Я очень надеюсь, что это не так, но не знаю, по какой еще причине она могла не поехать в школу. Хотя в таком случае ее родители точно написали бы моим, так что этот вариант отменяется, конечно же. Это плохой вариант. Может, Саммер просто перевелась в Мапл Гроув. — Ну ладно, — растерянно говорю я. — Тебе сказать, если появятся еще новости? — Как хочешь, — он пожимает плечами. — Мне правда все равно. — Хорошо, — киваю я. — Но я всегда рядом, если ты захочешь поговорить. — Ага. Ал ведет себя так с самого расставания с Саммер, и я не понимаю, как ему помочь. Из нас двоих страдала всегда я, а он был заботливым и мудрым старшим братом, который знал, как решить мои проблемы и исправить мои косяки. И вот мы поменялись ролями, но я оказалась совершенно не готова к своей. Я помню, как плохо было мне самой, когда я узнала об Аделе, и себя я пыталась занять всевозможными мероприятиями, но не факт, что с Алом это тоже сработает. Но можно попробовать. — Как думаешь, что мне сделать на вечеринке? — спрашиваю я. — Не знаю, это же твой день рождения, тебе и решать, — говорит он. — Да, но я наслышана о вашем мальчишнике, и твои организаторские способности мне очень даже пригодятся, — продолжаю я, стараясь звучать воодушевленно. — Пусть это будет «вечеринка Поттеров». Ал как-то неприятно усмехается. — Я думал, мне на твоей вечеринке отведена одна роль. Я вспыхиваю, когда понимаю, что он имеет в виду. — Не говори так, Ал, — прошу я. — Я хочу провести день рождения с людьми, которых я люблю, и ты в самом начале этого списка. — Да ладно, Лили, мы оба знаем, кто в нем на первом месте. Можешь не притворяться, что тебя волнует кто-то еще. — Меня волнуешь ты, Ал! — не выдерживаю я, но он ведь сам попросил оставить притворство. — Я вижу, что тебе плохо, но ты молчишь. Не хочешь говорить об этом со мной, поговори со Скорпиусом, да хоть с кем-то! Но держать все в себе гораздо хуже, поверь, уж я-то знаю. — Лили, — морщится он, — давай начистоту: то, что ты тайно замутила с помолвленным парнем, не делает тебя экспертом по вопросам сложных отношений. Пожалуйста, просто не лезь в мою жизнь. По-моему, это справедливая плата за то, что я не лезу в твою. А теперь, извини, мне пора на урок. Ал уходит, хотя до звонка остается еще целых полчаса. Я не знаю, как дожить этот день до конца.

***

Я сижу на подоконнике перед кабинетом Защиты от темных искусств и раздумываю, позволит ли мне Тедди ничего не делать сегодня на его уроке. Дверь приоткрывается, и оттуда выглядывает Виктуар. Она обводит глазами собравшихся студентов, пока не натыкается взглядом на меня. — Лили, зайди на минутку, пожалуйста. Я спрыгиваю и подхожу к кабинету. Едва дверь закрывается за мной, Виктуар и Тедди сжимают меня в крепком двойном объятии. — С днем рождения, милая! — Поздравляю, Лили. — Мы хотели подарить тебе наш подарок сейчас, раз уж на вечеринку ты нас не пригласила, — объясняет Виктуар. — Эй, ну вы же понимаете… — Да шучу я, — смеется она и протягивает мне подарочный пакет. — Открывай скорее! Ее энтузиазм заражает меня, и я с удовольствием распаковываю несколько свертков. Среди подарков оказывается новая книга о великих женщинах-волшебницах, нарядное платье с огромным количеством блесток, личный дневник в красивом кожаном переплете и серебряный значок с надписью «Мисс Исключительность», явно добавленный Тедди в память о лагерном конкурсе. — Ребята, вы такие классные, — улыбаюсь я, нацепляя значок на себя. — Спасибо вам. Ой, Тедди, а можно мне еще один подарок? — Дай угадаю: халявную оценку? — уточняет он, подняв бровь. — От такого никогда не откажусь. Но я хотела попросить освобождение от сегодняшнего урока, — говорю я, молясь, чтобы он не обиделся. — И что же ты собираешься делать? — интересуется он. — Да так, посижу в комнате, почитаю вашу книгу, — я пожимаю плечами. На их лицах появляются одинаково обеспокоенные выражения. — Почему? У тебя что-то случилось? — спрашивает Виктуар, пристально глядя на меня. — Нет, конечно, — заверяю я. — Просто я не выспалась, и голова сегодня совсем не варит. Может, как раз посплю перед вечеринкой. Кузина прищуривается и прикладывает ладонь к моему лбу. — Мерлин, Лили, да у тебя жар! — восклицает она таким перепуганным голосом, как будто я бьюсь на полу в припадке. — Тебе срочно нужно в Больничное крыло. Тедди хмурится и тоже пробует мой лоб, а я не успеваю отшатнуться. — Да нет, у нее нормальная температура. — Мистер Люпин, у кого из нас двоих тут медицинское образование? — строгим тоном спрашивает Виктуар. — Я медсестра и я утверждаю, что этой студентке необходимо обследование. Он качает головой, переводя укоризненный взгляд с нее на меня. — Ладно, миссис Люпин, отпускаю мисс Поттер под вашу ответственность, — сообщает он официальным тоном. — А у вас, мисс Поттер, посмотрю переписанный конспект на следующем занятии. Я жалостливо округляю глаза. — То есть, пока все будут веселиться на моем празднике, я должна буду писать конспект? — Ой, вы обе меня с ума сведете! Ладно, Лили, иди отдохни и не забудь сама повеселиться на своем празднике. — Спасибо, — я целую его в щеку. Собрав обратно в пакет свои подарки, я направляюсь к выходу, но меня окликает Виктуар. — И куда это ты пошла? — возмущенным тоном спрашивает она. Я неопределенно машу рукой в сторону двери. — Так Тедди же меня отпустил. Вик подходит и обнимает меня за плечи. — Он тебя отпустил в Больничное крыло, потому что ты очень больна, — говорит она. — Так что пойдем-ка со мной, дорогая. Она выводит меня из кабинета, и Тедди смеется за моей спиной. Когда проходим мимо ребят, я машу им рукой и предупреждаю, что на уроке меня не будет. Зная о моем родстве с Вик, они не удивляются. В Больничном крыле, к счастью, никого не оказывается. Виктуар подходит к дальней кровати, взбивает подушку и жестом предлагает мне прилечь. — Ты шутишь? — Нет, — кузина остается непреклонной. — Ложись, будем выяснять, что с тобой. Я закатываю глаза, прохожу вглубь кабинета и падаю на кровать. Не знаю, что там Виктуар собирается делать дальше, но эта ее идея мне уже нравится. Хочется накрыться одеялом с головой и проспать до завтра. Завтра, конечно, тоже будет дурацкий день, но это будет нормально — в конце концов, будет прекрасное оправдание в форме осенней хандры. Но в день рождения людям почему-то запрещено грустить. Виктуар берет со стола планшет и перо, подтаскивает к кровати стул, садится и устремляет на меня внимательный взгляд. — Итак, для начала разберемся с симптомами, — говорит она. — Опиши мне, что ты чувствуешь. — Я просто хочу спать, Вик, давай закончим все это. — Хочешь спать, поняла, — проигнорировав мою просьбу, кивает она и делает пометку на бланке. — Дальше я сама буду называть. Так. Слабость? Я пожимаю плечами, упирая их в подушку. — Бывает, когда перенапрягаюсь, — признаю я, принимая правила игры. — Головокружение? — Тогда же. — Нежелание вставать по утрам? Плохое настроение? Общий упадок сил? — Все вышеперечисленное, — вздыхаю я. Виктуар глубокомысленно кивает и записывает что-то. — Испытываешь глубокие эмоциональные переживания? — Ага. — Избегаешь больших скоплений людей и общих территорий? Я хмурюсь, уже не понимаю, к чему она клонит. — Ну да, бывает. — Так, кажется, я все поняла, — сообщает Виктуар и с серьезным видом перечитывает все, что только что себе записала. — Мой диагноз — Adelius Selvinus. Болезнь не смертельная, но очень тяжелая. Лекарство находится в разработке, но я могу предложить… Она не договаривает, потому что я швыряю в нее подушку, когда я с опозданием соображаю, что за диагноз она мне поставила. — Это не смешно! — возмущенно восклицаю я, но сама не могу оправиться от шока. Когда я нарекла Розу единственной потенциальной собеседницей, я совсем не подумала о Виктуар, которая, как и все члены нашей семьи, тоже в курсе этой драмы. — Я не смеюсь, Лили, — говорит Вик, наконец оставив свой псевдо-профессиональный тон. — Я пытаюсь вывести тебя на разговор. Ты делаешь вид, что все нормально, но одного взгляда на тебя хватает, чтобы понять, что с тобой происходит. И для этого мне не нужно быть медсестрой — а только твоей сестрой. Я не сразу замечаю, что по моим щекам начали течь слезы, но потом всхлипываю и уже не могу остановиться. Как будто мне наконец разрешили сделать то, что мне давно было нужно, — расплакаться. — Это так тяжело, Вик, ты просто не представляешь, как это тяжело, — слова сами вырываются между рыданиями, и я не могу их контролировать. — Это так ужасно, это так тяжело, так ужасно… Я утыкаюсь головой в колени и просто плачу, выплескивая все, что накопилось во мне с тех пор, как я узнала что Адела едет в Хогвартс. Виктуар ничего не говорит, но пересаживается ко мне на кровать и опускает руку мне на плечо. Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем меня отпускает. Я перестаю протяжно завывать и пытаюсь привести в порядок свое дыхание, но оно сбивается каждый раз, когда я всхлипываю. Рука Вик ненадолго исчезает, и я слышу звук выдвигающегося ящика и следующее за ним шуршание. Я открываю глаза и вижу, как она разворачивает плитку шоколада. Виктуар замечает мой взгляд и виновато улыбается, как будто ей стыдно, что она отвлекла меня от рыданий. — Это не лекарство, но может немного облегчить симптомы. Я вытираю нос рукавом и тянусь за шоколадом, отламывая сразу огромный треугольный кусок, игнорируя деление на дольки. Откусываю немного и медленно пережевываю, потому что мне едва хватает сил шевелить челюстью. Удивительно, но от шоколада и правда становится легче. Прикончив этот кусок, я тянусь еще за одним. — Это что, какой-то волшебный шоколад? — спрашиваю я, шмыгнув носом. — Весь шоколад волшебный, — говорит Вик. — Давай я сделаю тебе чай. Когда она приносит мне горячую чашку, я уже доедаю остатки плитки, полностью придя в себя. — Можно я скажу тебе кое-что? — спрашивает Виктуар. Я киваю. — Ты помнишь Джеффа? Я фыркаю. — Все помнят Джеффа. Тот еще кретин. Виктуар закатывает глаза, но улыбается. — Когда он бросил меня, он разбил мне сердце. Мне было грустно каждый день, что бы я ни делала, и я думала, что мне будет грустно до конца жизни. Я просто не понимала, как смогу снова почувствовать счастье, — говорит она. — И я понимаю, что тебе тоже тяжело сейчас в это поверить. Но это возможно. Боль действительно проходит со временем, это я тебе гарантирую. Я не знала этого о Виктуар. Когда они с Джеффом расстались, я была маленькой, и мне казалось, что она просто сменила его на Тедди — тогда я еще думала, что именно так живут крутые взрослые девочки. — Но у тебя был Тедди. — Тедди тогда был мне просто другом, даже братом, и я никак не могла подумать, что выйду за него замуж, — говорит Виктуар. — Но он был именно тем, кто был мне нужен. У тебя тоже есть столько друзей, готовых тебя поддержать. — Кто? — я невесело усмехаюсь. — Алиша никогда меня не поймет, Свити далеко, Ал теперь не разговаривает со мной, а с Розой мы только-только перестали враждовать. — А я? — Виктуар прищуривается. — Если ты скажешь, что я слишком старая, то я поколочу тебя, несмотря на то, что ты моя пациентка. — Нет, ты, — я качаю головой, — ты замечательная, на самом деле. Спасибо тебе. Я не знаю, как бы пережила этот день без тебя. — Иди сюда, — кузина протягивает руки, и я с удовольствием падаю в ее объятия. — Я не могу сказать, что точно знаю, что ты чувствуешь, — говорит она. — Но я могу обещать, что тебе не всегда будет плохо. Все пройдет. Я отстраняюсь и смотрю на нее. — Но я не хочу, чтобы все проходило, в том и дело, — говорю я. — Вы с Джеффом расстались, потому что он был мудилой, а мы со Скорпиусом расстались, потому что его хотят насильно женить на другой девушке. Мне надо просто как-то пережить этот период, пока кто-нибудь не найдет способ расторгнуть договор. — Значит, держись за это. Вы будете вместе, просто не сейчас. Это как отношения на расстоянии. — Ага, только вместо расстояния между нами стоит его вездесущая невеста. — Да, плохая аналогия, — морщится Виктуар. — Ты доверяешь Скорпиусу с Аделой? — Да, — отвечаю я, не раздумывая. — Конечно. Между ними ничего не будет. — Значит, она просто человек из его окружения, — говорит она. — Который исчезнет из него, как только договор разорвут. Сосредоточься на другом, пока ждешь. Я знаю, что это звучит как тупой совет, но это реально помогает. У тебя учеба, подготовка к С.О.В., исторический кружок, и к тому же ты теперь староста. Черт, да у тебя полно дел! Не завидую тебе. — Да, наверное, я так и сделаю, — киваю я, действительно чувствуя какую-то новую уверенность. — Еще мне надо тренировать заклинания, чтобы магия окончательно вернулась. — Вот это наша Лили, — одобрительным тоном произносит Виктуар. — Я тобой горжусь. — Я ничего не сделала. — Я не знаю, сколько сил должно быть у человека, чтобы вытерпеть все, что происходит с тобой, — говорит она серьезно. — И если тебе снова нужно будет поговорить об этом, мои двери всегда открыты для тебя. — А можно я еще тут побуду сейчас? — Конечно, — улыбается она. — Можешь даже поспать, а к вечеринке я тебя разбужу. Кстати, у тебя с собой уже есть новое платье, и я с радостью помогу тебе подготовиться. — Спасибо, Вик, — говорю я, падая на подушку и закрывая глаза. — Ты лучшая.

***

Я кутаюсь в мантию по пути в башню Гриффиндора, но макияж и укладка все равно привлекают ко мне внимание. Кто-то из встречающихся на пути учеников поздравляет меня, кто-то спрашивает, можно ли прийти на вечеринку — всем, кроме детей, я отвечаю да. Перед портретом Полной Дамы я снимаю мантию, чтобы появиться на празднике в подходящем виде. Виктуар сказала, что ребята заходили, пока я спала, и пообещали подготовить все к моему приходу. Встать мне было настолько сложно, что Вик в конце концов дала мне бодрящего зелья, так что вечеринка должна была уже начаться. Надеюсь, никто не придерется к тому, что я сама на нее опоздала. — Ты прекрасно выглядишь, дорогуша, — благосклонно сообщает мне Полная Дама. — Спасибо, — говорю я. — Львиное сердце. — Все верно, — кивает Дама и открывает проход. Меня встречает хор поздравлений и аплодисментов, и, несмотря на свое прежнее нежелание идти, такое теплое приветствие и вид украшенной гостиной вселяют в меня какое-то острое желание веселиться, пить и танцевать до самого утра в потоке блесток. — Спасибо всем, что пришли! — выкрикиваю я, улыбаясь. — Эй, Лили, — Алиша протискивается ко мне через толпу и обнимает. — Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно, — отвечаю я, даже не чувствуя, что привираю. — Все, что мне было нужно, — это пара часов отдыха. И спасибо, что принесла мои туфли! — Не за что, — отмахивается она. — Золушка не может появиться на собственном балу без туфель, так что я не могла их не принести. А сумка твоя у нас в комнате. — Спасибо. Мне нужно только занести свою мантию… — Нет-нет-нет, ты только пришла на вечеринку и не можешь уйти, — Алиша категорично машет головой. — Гордон! Забери, пожалуйста, у Лили мантию. — Давай, — Гордон возникает рядом из ниоткуда и принимает у меня мантию. — Веселись, Лили. Алиша проводит меня через всех гостей в другой конец комнаты к столу, терпеливо ожидая рядом каждый раз, когда я останавливаюсь чтобы поблагодарить и обнять кого-то из своих друзей. — Лили, как ты себя чувствуешь? — Мэтт приветствует меня у стола, протягивая бокал шампанского. — Превосходно, — я опустошаю бокал в два глотка, закашливаюсь и опираюсь на стол от наплывшего головокружения. — Черт, сразу в голову ударило. — Аккуратно, вся ночь впереди. Вот, заешь, — Мэтт протягивает мне профитроль, который я тут же съедаю. — Все нормально, просто очень давно не пила алкоголь, — успокаиваю я ребят и оглядываю стол. — А вы устроили шикарную вечеринку. Я бы сделала хуже. — Это неправда, — Мэтт качает головой. — Но мы были рады помочь. В конце концов, это твой день рождения, ты вообще не должна ни о чем беспокоиться. — Эм, кроме того, что в нашу гостиную только что зашла она, — настороженным тоном говорит Алиша, и я оборачиваюсь, не зная, кого ожидать. Мелани, в черном платье и с темным, как будто зловещим макияжем, заходит на нашу территорию с видом королевы и, найдя меня взглядом, улыбается такой коварной улыбкой, что я сразу предчувствую плохие новости. Я не успеваю спросить, что она здесь делает, потому что, как только я приближаюсь, она раскрывает руки: — Лили, поздравляю! — она заключает меня в объятия и шепотом сообщает мне на ухо: — Поздравляю, Скорпиус идет сюда вместе с Аделой, держи себя в руках и не устраивай истерику. — Это что, шутка такая? — я мгновенно вскипаю, но каким-то чудом сохраняю тихий голос. — Вот именно этого не делай, когда они придут, — говорит Мелани невозмутимо. — А еще я принесла тебе подарок. С днем рождения, дорогая соседка! Носи его с удовольствием. Все еще не отойдя от новости, я с подозрением заглядываю в подарочный пакет. — Серьезно? — спрашиваю я, поднимая брови. — А что? — она невинно пожимает плечами. — Я думала, это твой любимый цвет. И это брендовая вещь, между прочим. Я закатываю глаза и достаю длинный ядовито-зеленый плащ из змеиной кожи. — Что, сама сбросила? — Вот, чудесно, сохрани этот язвительный тон для правдоподобности, он тебе сейчас пригодится. В гостиной становится тише, что сразу говорит о прибытии самых неожиданных гостей. Я продолжаю стоять напротив Мелани с дурацким плащом в руках и пытаюсь настроиться на встречу. — Привет Лили, — раздается голос рядом со мной. Я вздрагиваю, делаю вдох и поворачиваюсь. — С днем рождения. — Спасибо, Малфой, — сдержанным тоном отвечаю я. Мне даже не приходится изображать неприязнь, потому что это все, что я чувствую сейчас. — С днем рождения, Лили, — вторит ему Адела в своей средневековой чопорной манере. Она пришла сюда в неизменном белом кружевном платье, которое вкупе с бледной кожей делает ее похожей на привидение, и смотрится в нашей яркой обстановке так странно и нелепо, что ее присутствие кажется мне еще менее реальным. Ну как, как она здесь оказалось? Как Скорпиусу вообще в голову пришла мысль привести ее сюда, в мою гостиную на мой день рождения? — Спасибо, — говорю я. — Напитки и еда в той стороне, Ал у шахматного стола в углу, добро пожаловать, веселитесь. Я стремительно ухожу к столу, надеясь, что Скорпиус и Адела сначала подойдут к Алу, и наливаю себе еще целый бокал шампанского. Трезвой мне точно это не перенести. — Лили, все хорошо? — ко мне подходит Мэтт. — Что они здесь делают? — Пришли на вечеринку, как и все. Ал их позвал, — говорю я и делаю большой глоток. — Вот Нотт плащ подарила. Красивый? — Это что, змеиная кожа? — спрашивает он с легким отвращением. — Ага, — я хихикаю и отпиваю еще. — Я спросила Мелани, не она ли это скинула, но она мне так и не сказала. Мэтт усмехается. — Даже представить не могу, как вы жили с ней в одной комнате. — Поверь мне, это было отвратительно. Музыка сменяется на более медленную, и танцующие разбиваются по парочкам или расходятся по углам. Мэтт с надеждой смотрит на меня. — Не хочешь потанцевать? — Почему бы и нет, — решаю я. — Но подожди, я хочу еще шампанского. Бутылка оказывается неожиданно легкой и, увидев через стекло, что там осталось совсем немного, я допиваю остатки прямо так. Если Мэтт посчитает это неподобающим, то ему же лучше, но сейчас я просто хочу танцевать. Если уж Скорпиус привел Аделу, то я не должна стоять в стороне в одиночестве. Праздничная атмосфера и два с половиной бокала шампанского делают свое дело. Вся вечеринка сливается в моем сознании в калейдоскоп маленьких событий: вот я танцую с Мэттом, а вот уже с Тимоти, а потом с кем-то еще, и Алиша ставит нашу любимую песню, и мы кричим слова до хрипоты, и в какой-то момент на мне оказывается розовое боа, и я использую его, чтобы ловить и вытаскивать гостей на танцпол, а потом Мэтт выносит огромный торт с шестнадцатью свечами, и я устраиваю огненное шоу прежде чем задуть их, и все это так весело и ярко, но в каждой картинке оказывается одна неизменная темная деталь — сидящие в углу Ал, Скорпиус и Адела. — Лили, — Роза касается моего плеча, отвлекая от танца. — Тут кое-кто хочет тебя поздравить. — Кто? — я оглядываю пространство рядом с ней, но кузина одна. — С тобой никого нет. Это я пьяна или ты? Роза усмехается и поднимает передо мной зеркальце, но вместо своего отражения я вижу в нем улыбающуюся Свити. От радости я начинаю визжать так громко, что все оглядываются на меня. Свити смеется и говорит что-то, но ее голоса совсем не слышно из-за шума и музыки. — Подожди секунду, — кричу я и, продравшись через толпу, выхожу в коридор. — Приве-е-т! — С днем рождения, Лили! — говорит Свити негромко. — У меня немного времени, по нашему времени уже давно был отбой, просто хотела тебя поздравить. И мой подарок еще в пути, извини, я поздно отправила. — Ничего страшного, — я мотаю головой. — Как же я рада тебя увидеть! Как у тебя дела? — У меня все хорошо, но это твой день рождения, — говорит Свити. — Расскажи мне все. Вижу, у вас там классная вечеринка. — Она была бы классной, если бы не одно «но», — морщусь я. — Подожди, я уйду куда-нибудь. Звук моих шагов эхом разносится по коридору, пока я иду к самому близкому к нашей гостиной месту, где можно спрятаться. — Как там Тот-кого-нельзя-называть? — спрашивает Свити. Я фыркаю. — Мой отец победил его еще в девяносто восьмом. — Ты знаешь, о ком я. — Ага. Именно о нем и пойдет разговор. Я останавливаюсь, поднимаю край гобелена с Леди Бертрэйд, надавливаю на камни в нужном порядке и проскальзываю в открывшийся узкий коридор. Не знаю, было ли у него раньше какое-то другое назначение, но сейчас он просто позволяет добраться до лестниц на три минуты быстрее. Но главный его плюс заключается, конечно, в том, что про этот проход не знает никто, кроме обладателей Карты Мародеров. — Круто, — комментирует Свити. — Хотела бы я, чтобы в нашей школе такое было. — Загляни за каждый портрет, наверняка что-нибудь найдешь, — советую я. В коридоре темно и жутко холодно, настолько, что я трезвею, но я помню, что где-то посреди коридора всегда горит факел. Держась за стену, я аккуратно ступаю каблуками по неровному полу. — Насчет Скорпиуса, — начинаю я. — Ты не поверишь: он привел Аделу на мою вечеринку. — Он что сделал?! — Да! Я тоже охренела! Хорошо хоть Мелани меня предупредила, пусть и в своей сучьей манере, — говорю я, наконец доходя до факела и поднимая к пламени ладонь. Огонь ползет по моей руке, согревая, но не обжигая. — Но, пожалуйста, давай о чем-нибудь другом поговорим, я даже думать об Аделе больше не могу. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Свити тут же. — Ну, физически. — Нормально. С магией еще бывают проблемы, но в целом все хорошо. А что там Кестер? Его правда исключили? — Да. — Хорошо, — безжалостно говорю я. — Теперь тебе будет спокойнее в школе. — Да, — улыбается Свити. — Ой, кстати, вам что-нибудь говорили про чемпионат по квиддичу? — Нет, Макгонагалл только сказала, что он будет и чтобы мы собирали команду. Но какие школы играют первыми, вроде никто не знает. Вам же тоже не сказали? — Нет. Но было бы здорово, если бы мы могли пересечься. — О, да! Это было бы идеально! — загораюсь я. — Надо сходить к Макгонагалл, чтобы она взяла меня в команду поддержки. — Лили. Я резко оборачиваюсь на голос и вижу Скорпиуса. Он стоит неподалеку, не делая шагов ко мне, и смотрит на меня виноватым взглядом. — Так, мне уже пора идти, надо вернуть Алексу зеркало, — спохватывается Свити. — Эм, привет, Скорпиус. — Привет, Свити. — Все, я пошла. Лили, с днем рождения! — Спасибо, дорогая. Надеюсь, Роза с Алексом дадут нам еще поболтать. — И я. Связь прерывается. Я смотрю на Скорпиуса и даже не знаю, с чего начать. — Что это было, Скорпиус? — спрашиваю я дрожащим голосом. — Я понимаю, что ты должен везде с ней ходить, но это мой чертов день рождения! — Лили, прости, — говорит он, осторожно приближаясь. — Адела узнала, что мы идем на вечеринку, и внезапно захотела с нами. Я пытался убедить ее, что ей не понравится, но не получилось. У меня просто не было оправданий. — И поэтому ты решил окончательно испортить мне и так плохой день? — Почему плохой? — хмурится он. — А ты как думаешь? — Черт, Лили, — выдыхает Скорпиус и в один миг пересекает оставшееся между нами расстояние. — Я знаю, что я все испортил, но, обещаю, на твой следующий день рождения я приеду утром и мы проведем вместе весь день, в школе или сбежим в Хогсмид, или даже в Лондон, будем делать все, что захочешь. Я вздергиваю брови. — Надеюсь, тебе не придется ради этого сбегать от жены. — Не придется, — он заключает мое лицо в ладони, и я больше не могу злиться, потому что наконец-то. — А теперь ты позволишь мне поздравить тебя так, как я хотел с самого утра? — Поздравляй, — разрешаю я, и в следующую секунду он впивается в мои губы поцелуем, на который я отвечаю, не раздумывая. Мерлин, я ждала этого весь день. Скорпиус прижимает меня к стене всем своим телом, его руки скользят по моим плечам, по талии, по бедрам, я задыхаюсь, но не останавливаюсь, нет, наоборот, я вцепляюсь пальцами в волосы на его затылке, чтобы он даже не смел прекращать целовать меня, никогда, никогда, никогда… — Никогда, — вырывается у меня, когда он ведет губами по моей шее. — Что? — Никогда, — повторяю я протяжным стоном, — никогда больше не возвращайся к ней, все, я не могу, мне надоело… Когда ты уже ей скажешь? — Скоро, — он перемещает руки на мое лицо, водит пальцами по щекам, стирает слезы, я даже не знаю чем вызванные — эйфорией или безнадежностью, потому что эти два чувства в равной степени сопровождают все наши встречи. — Как только она здесь освоится, я расскажу ей правду. — А если она не освоится? Я слышала о ее взглядах, Скорпиус, она же совершенно сюда не вписывается. На что ты надеешься? — Просто подожди еще немного, — просит он. — Пожалуйста. Я не могу просто бросить ее одну в первую неделю в незнакомой обстановке. — Да знаю я… Но я устала ждать, — я откидываю голову назад, упираясь в холодный камень. — Мне не нравится это подвешенное положение, это даже хуже, чем в лагере. Там мы хотя бы тайно встречались, а тут я чувствую себя какой-то любовницей, к которой ты сбегаешь от надоевшей жены… — Лили, — твердо перебивает меня Скорпиус, заставляя посмотреть ему в глаза. — Я тебя люблю. И я хочу быть с тобой, и мы будем вместе очень скоро. Я обещал тебе это, и обещание свое сдержу. — Скорпиус, я понимаю, что ты чувствуешь свою ответственность за Аделу, — говорю я, — но давай ты не будешь слишком уж сильно переживать. Она не умрет. А вот я умру, если мне придется и дальше смотреть на вас в Большом зале. — Хорошо, я перестану есть, — говорит он с серьезным видом. Я закатываю глаза. — Просто поговори с Аделой. Чем раньше ты это сделаешь, тем ей же будет лучше. — Да, — кивает он. — Но это потом. А сейчас я хочу подарить тебе кое-что. Скорпиус достает из кармана небольшую квадратную коробочку, перевязанную серебристым бантом. Я развязываю ленту и открываю коробку. Мое дыхание перехватывает от светящегося кулона на черном бархате — небольшой прозрачной бусины, источающей теплый свет. — Там внутри искра вечного пламени. Она никогда не погаснет и будет светить, как бы темно ни было вокруг. Поскольку это огонь, ты сможешь повелевать им, как тебе захочется. И если ты будешь носить его каждый день, — Скорпиус аккуратно поднимает кулон за цепочку, расстегивает ее и сводит обратно за моей шеей, — то всегда будешь помнить, что, с кем бы я ни был, хочу я быть только с тобой. Кулон приятно согревает участок кожи, к которому прикасается. — Спасибо, — говорю я и целую его, а потом с сожалением напоминаю: — Я лучше пойду, а ты возвращайся через несколько минут. Не хватало еще, чтобы кто-то заметил, что нас обоих нет, только слухи подкрепим. — Хорошо, иди, — кивает он, но, когда я делаю шаг, ловит меня за руку и притягивает обратно к себе. Я обнимаю его, поднявшись на носочки, и утыкаюсь носом в его шею. Как же мне хочется простоять так всю оставшуюся ночь, поселиться с ним в этом коридоре или забрать его с собой в комнату, прятать за балдахином и никуда не выпускать. Но, как и каждый вечер здесь, я нахожу в себе силы разжать руки и уйти от него, ни разу не обернувшись. Я уже научилась прощаться. В основном коридоре так же холодно, и я сжимаю в ладони кулон, пытаясь нагреть его еще больше, но не могу перестать дрожать. Я быстрым шагом возвращаюсь к гостиной и уже на подходе встречаю Мэтта. — Лили, а я как раз тебя искал, — взволнованно говорит он. — Хотел отнести тебе мантию, чтобы ты не замерзла в платье, но не нашел. — Да, я далеко ушла, — говорю я и забираю у него мантию. — Спасибо большое. — Очень красивый кулон, — замечает Мэтт. — На вечеринке я его не заметил. — Да, на свету он полностью прозрачный, — вру я. — А светится только в темноте. Я кутаюсь в мантию и незаметно снимаю кулон, потому что с Алишей эта ложь точно не пройдет — она досконально знает содержимое моей шкатулки. Приходится спрятать его в карман, и вместе с ним пропадает тепло, подаренное мне Скорпиусом. В гостиной я сразу прохожу к разожженному камину, но тепло так и не возвращается.