Non timebo mala quoniam tu mecum es

Говорил он хорошо. Чётко, с посылом, по делу. Говорил так, что слушать бы, да поражаться данными оратора. Том Риддл вообще никогда за словом в карман не лез, а его пафосной сучности позавидовала бы любая пафосная сучка. Что, возможно, и приведёт его к краху, — лениво думала Асура, потягивая из трубочки нечто, подозрительно напоминающее простое латте из двадцать первого века. — Когда настанет ответственный момент, он организует вам невероятную речь и проморгает побег всяких Гарри Поттеров, ибо Гарри Поттеры — подростки, а подросткам речи, что об стенку горох. Вот и сбегают… Но говорил он складно. Так, что в один момент у тебя мурашки по коже бегут, а в другой — провалиться сквозь землю хочется. Остапа, как говорится, понесло. Жаль, что до Асуры не доходило ни слова. Они сидели за столиком в небольшой волшебной кафешке, работающей дольше всех остальных в Косом. На Лондон уже опустилась ночь, и добрая хозяйка заведения устроила мелких посетителей за лучшим, по её словам, столиком прямо у дверей кафе, и даже принесла им бесплатные напитки в дополнение к двум булочкам, на которые, ворча, дети решили потратиться. Напиток Тому не понравился, а вот Асура, предпочитающая обычный чёрный кофе, как и, собственно, Том, почему-то порадовалась знакомому мягкому вкусу. — Ас-сура. Он что, шипит? Асура моргнула, на мгновение увидев перед собой совершенно другого Тома. Картинка была столь реальна, что Стоун пришлось потереть глаза. Тот, другой Том был высок, широкоплеч и до неприличия красив. На вид ему было около тридцати; тонкие черты лица, локон тёмных волос спадал на алебастровый лоб над нахмуренными бровями, губы кривились, а глаза… Асура судорожно вздохнула; глаза — тёмный штормовой океан, безбрежный и пугающий, с багровыми искрами где-то в глубине. — Ас-сура, слушай, когда я говорю, — и голос его — заставляющий подчиняться, обволакивающий, вселяющий дрожь. Асура тряхнула головой, и взрослый Том исчез, оставляя после себя привкус льда на языке и лёгкий аромат свежести. Вместо него на неё смотрел двенадцатилетний подросток, только-только обращающийся из мальчишки в юношу; его тонкие черты ещё не приобрели той взрослой, опасной, как переливающаяся на солнце ядовитая змея, мужественной красоты, но глаза — всё тот же океан, разве что без багровых искр. Он тоже был красив. Как ядовитая гадина. — Асура, — опасно-мягко произнёс Риддл и улыбнулся — невольные мурашки побежали по спине. — Тебе нехорошо? — Нет, — глупо ответила Стоун, занятая неожиданным «видением» и сумбуром в голове, который преследовал её всю дорогу от сестёр Мори до кафе. — Тогда, возможно, я тебе наскучил? — предположил Том, и взгляд его заледенел. От этого льда Асуру всю прошила невольная дрожь, будто её махом окунули в чан с ледяной водой. Секунд пять она бестолково смотрела в заиндевевшее лицо Риддла, а потом её разобрала злость. — Александрин Ирен Шерро, — сквозь зубы сообщила девочка. — Что? — Так звали мою… мать Асуры, — отрезала Стоун, откидываясь на спинку стула. — Фамилия девичья, как я полагаю. Отца Асура так вспомнить и не сумела, но его имя начиналось на «А». А моих родителей звали Мария Воронцова и Денис Ханн. Родители отца переехали из Кореи в Россию ещё до его рождения и назвали сына русским именем. Меня звали Зинаида Ханн. Приятно познакомиться, — ядовито добавила она, театрально кивнув. Том сощурился, тоже откидываясь на спинку. Выражение холодной злобы не сошло с его лица, но теперь на нём проступало и лёгкое любопытство; Риддл впился взглядом в лицо Асуры, будто пытаясь вообразить, как та выглядела в прошлой жизни. — В чём твоя проблема, Стоун? — прохладно поинтересовался он. — Почему ты не можешь нормально рассказать о своём прошлом? Зачем скрывала правду о браслете и твоих вылазках в Лютный? — Потому что смысла в рассказах о моём прошлом нет, — резко отозвалась Асура. — Я больше не Ада. Мне и воспоминаний хватает, без озвучивания их вслух. Я ненавижу их. А что касается браслета и похода в Лютный — я тебе кто, сиамский близнец, не имеющий права на собственную жизнь? — Дело не в этом, — рявкнул Том. Атмосфера ощутимо сгустилась, и Стоун почувствовала давящую ауру Риддла. Она была холодной, тяжёлой. Тому всего двенадцать, но ощущение его волшебства, сильного, доминирующего, сковывало мышцы, заставляло вжимать голову в плечи и одновременно тянуться к нему. — Браслет — ценная вещь, она могла бы послужить нам обоим. Или считаешь, что только ты имеешь право колдовать вне Хогвартса? А Лютный… — Не смей давить на меня, — змеёй зашипела разозлённая Асура. Она ненавидела то, что какая-то, пусть маленькая, но часть её ощутила страх перед этим двенадцатилетним ребёнком. Том — как притаившаяся в траве гадюка, тот штормовой океан, готовый затянуть тебя в свои мрачные глубины, сгусток природной тьмы, отдающей опасностью на уровне животных инстинктов. А ещё Том — двенадцатилетний юноша, которого Асура знает пятый год, который не дорос ещё до Непростительных и перед которым Стоун не станет стелиться покорным прихвостнем. Ни сейчас, ни потом. — Я говорила: я не стану покорным слугой. Я не обязана делиться с тобой каждым мгновением своего существования. Я не вещь и не игрушка, Том. Не нравится — уходи. Пару минут они злобно сверлили друг друга взглядами. — Что-нибудь ещё из жизни той Асуры вспомнила? — ярость исчезла с лица Тома так стремительно, что Асура моргнула. Вместо неё глаза Риддла почти натурально наполнились безмятежностью и здоровым любопытством. Актёрище, с-сука. Стоун вздохнула, фантомно всё ещё ощущая злость, глодавшую Тома. — Нет, — запал прошёл, и девочка, в порыве донести до Риддла всю серьёзность своих слов наклонившаяся вперёд, вновь облокотилась о спинку. Вернулась головная боль и ощущение тумана в голове после ритуала. — Я слишком недолго болталась в этой «темноте» на задворках сознания, чтобы могла разглядеть жизнь Асуры. Она находилась в моей голове несколько лет, вот и, так сказать, «прониклась», — слизеринка с раздражением оправила воротник платья — вернуть вряд ли получится, а разбрасываться новой одеждой нельзя, раз уж на неё даже деньги были потрачены. Придётся носить. — Присутствия её я больше не чувствую. — А что насчёт кулона? — спросил Том, опуская взгляд на браслет. — Вряд ли браслет стоил дёшево, значит, и твой кулон ценен. — Да, — устало выдохнула Асура. — Но я не могу прийти к Бэрку и спрашивать о его ценности, это будет подозрительно. Том с минуту разглядывал девочку, а потом вдруг резко встал и махнул рукой: — Пошли. — А? — тупо обронила Стоун. — Куда? — В Лютный, — ответил Риддл так снисходительно, будто Асура — дитя неразумное. — К Бэрку пойду я и, если он уже выставил твой кулон на продажу, спрошу о его свойствах. Давай поднимайся, предприниматель ты наш. Асура идеей прониклась, хоть и устала как псина подзаборная. Они быстро покинули кафе и двумя мрачными тенями скользнули в Лютный переулок. — Подожди меня здесь, — Том кивнул на проход между магазинами «У Морибанда» и «Спини Серпент», и, оглядываясь по сторонам, поспешил к дверям «Горбина и Бэркса» — тот ещё работал. Асура задумчиво опустила взгляд на Куро и почесала нос. — Съебём? — поинтересовалась Стоун у лиса глубокомысленно. Тот весело махнул хвостом, «улыбнулся» и потрусил вверх по проулку. Асура направилась следом, погрузившись в мысли. Ей совсем не понравилось болтаться в той темноте, где годами прозябала маленькая-Асура. Это, как казалось, должно было всколыхнуть сожаление по отношению к девочке, но Стоун было плевать — они устроили чуть ли не дуэль в общем теле, когда сёстры Мори принялись за заклинание, и Асура знала, что сильнее; но действия Матильды каким-то образом подстегнули маленькую-Асуру, подкидывая ей сил, в результате чего Стоун отбросило на задворки сознания. Это не умерило её пыл — она сражалась каждую минуту, что провела в «темноте», и, наверное, именно поэтому сумела увидеть всё, что говорила и делала маленькая-Асура. Ей не было жаль. Когда дело касается выживания, Асура превращалась в зверя, зубами выгрызая себе путь на волю, что шло немного вразрез с похуистичностью Ады к собственной жизни в прошлом мире. Но пока она жива — она будет действовать. Тем более попав в мир волшебства. О, теперь она не просто будет бороться за жизнь, теперь она сделает всё, чтобы остаться в этом мире как можно дольше. Она — Асура, а не кто-то другой. И она будет Асурой, даже если для этого придётся погубить душу ни в чём не повинной маленькой девочки. В появлении Ады в этом мире был какой-то смысл, а бывшая хозяйка тела сгинула в возрасте семи лет. Всё остальное — ошибка. Асура резко остановилась, поймав в фокус вывеску «MORI’S». Опустила взгляд на Куро, вопросительно склонившего голову набок, вновь посмотрела на магазин и решительно повернула ручку двери. В помещении было всё так же сумрачно. Девочка с интересом осмотрела артефакты и картины на полках, череп на прилавке. Развернувшись, она заметила лиса, медленно подбирающегося к противоположному тёмному углу. — Что там, Куро? Лис фыркнул, и в следующую секунду из угла выскочил чёрный кот. Сверкнув ярко-зелёными глазами, зверь вспрыгнул на прилавок и громко мяукнул. Асура подняла брови, и, встретившись взглядом со своим фамильяром, увидела картинку, на которой присутствовала она сама с Куро у ног и Вивиан Мори, у ног которой тёрся кот. — Ещё один фамильяр? — догадалась Стоун. — Совершенно верно, — раздался шамкающий старческий голос. — Мисс Асура. Только не говори, что пришла избавиться от очередной души, — неприкрытая ирония наполнила голос Матильды ядом. — На такое, думаю, даже моя судьба не способна, — безразлично заметила Асура. Зачем она пришла сюда? — Мисс Мори, я хотела бы извиниться, — не чувство благородства заставило девочку это сказать — сёстры Мори, обладающие той странной магией, которой они выгнали душу Асуры, явно были полезны в сотрудничестве. После окончания ритуала покинули магазин они с Томом быстро, и девочку глодало чувство недосказанности. — За то, что напала на вас тогда. Мне показалось, вы собрались меня оглушить. — Так в тебе манеры проснулись, — беззубая старуха остро ухмыльнулась. — Показалось ей. Слышала когда-нибудь о заклинании «Акцио»? Так вот, я собиралась призвать свою трость и получила Ступефаем в лицо. Это, знаешь ли, неприятно. — Ещё раз прошу прощения, — Асура чуть склонила голову и без разрешения опустилась в кресло с ремнями. — Первый раз оказалась в Лютном. — Немудрено, что занервничала, — послышался голос, и в помещение скользнула Вивиан с подносом в руках. На нём громоздились три чашки с, по запаху, кофе. — Повезло, что к тебе пристала именно моя сестра, а не кто-нибудь, настроенный менее… мирно. — Пристала? — буркнула Матильда. — Ни к кому я не приставала. Детки, захаживающие в Лютный, такие милые. Топчутся, глазёнками бегают, отчаянно не знают, как лучше себя вести. — И я выглядела так же? — невольно вырвалось у Асуры. — С первого взгляда — да. Со второго… — Матильда сощурилась, принимая из рук сестры чашку. — Нет. Но ты ведь гораздо старше, не так ли? — Из какого мира ты явилась? — продолжила Вивиан, и сердце у Стоун ёкнуло. Пару минут в помещении стояла тишина, и лампочка моргнула, когда сёстры с лёгкими усмешками переглянулись. Тени неверно падали на их лица, превращая их в старинные треснувшие по краям маски с чёрными дырами вместо глаз; странно, но это пугающее зрелище наполнило Асуру каким-то тёмным вдохновением. — Откуда вы знаете? — Деточка, мы практикуем Тёмную магию, — усмехнулась Вивиан, передавая девочке чашку с крепким чёрным кофе. — Та магия, что мы применили, дабы изгнать прошлую Асуру из твоего тела, темна от начала и до конца. И оттого так… прекрасна. Оспорить это Асура не могла. — Да и потом, — продолжила Матильда, явно наслаждающаяся и кофе, и происходящим, и неуверенностью, написанной на лице Асуры. — Для двух душ в одном теле есть не так много причин… Стоун молчала, внезапно проникнувшись некоторой настороженностью. Почему они так любезны? Да, не так страшен чёрт, как его малюют, и, наверное, не все в Лютном странные маньяки, бездушные твари или алчные тёмные маги, но Асура же, чёрт возьми, даже не оплатила свой «сеанс», а лишь наобещала помочь им в будущем. А они и кофе поят, и беседы беседуют, и даже Матильда явно оттаяла. Единственной причиной, по которой Асура согласилась на всю эту чертовщину, был Куро — он привёл девочку сюда и поделился мысленно портретом Вивиан с такой уверенностью, что Стоун доверилась. Но… — Из обычного, — наконец отозвалась слизеринка. — Обычный мир без волшебства. — Жаль, — весомо сообщила Матильда. — Да, — подтвердила Вивиан. — Хотелось бы услышать что-нибудь о, не знаю, других видах магии, будущем… На это Асура предпочла не отвечать. Она одним глотком опустошила полкружки и прикрыла глаза, чувствуя, как обжигающий напиток скользит по пищеводу. — Не могли бы вы рассказать о том заклятье, мисс Мори? — решилась обнаглеть девочка. — Оно было… красивым. Это какая-то вязь? — Это весьма сложно, — ответила Вивиан. — Пока ты вряд ли поймёшь, — продолжила Матильда. — Такие вязи плетутся с помощью фамильяров, — она кивнула в сторону Куро и зеленоглазого кота, что, видно, рьяно общались за спинами ведьм. — Без них будет труднее. Требуют много энергии, опасны и запрещены в нескольких странах. Неопытным колдунам это может вернуться сторицей… Если по свойствам, то мы отправили твою соседку в небытие. — Где она, по-видимому, и должна была быть уже несколько лет, — подхватила Вивиан. — Её нахождение здесь было неправильным, мы почувствовали это ещё в первый сеанс. Она должна была умереть. Скажи: ты же больше не чувствуешь её присутствия? Асура покачала головой. — Хорошо, — старуха махнула палочкой, подзывая к себе чайник. — Но что-то осталось, верно? — Всё ещё ощущаю спутанность мыслей, — кивнула девочка. — И пустоту там, где была она. Чужие мысли… Возможно, её воспоминания, но я не могу до них добраться. И я всё ещё не знаю, как она повлияла на меня за все эти годы. — С этим тебе придётся смириться, возможно, никогда и не поймёшь, — хмыкнула Матильда. Все трое замолчали, одновременно поднеся чашки к губам. — Ещё вопрос… — Асура подняла взгляд. — В какой ипостаси вы ожидаете помощь от меня, когда я «разовью свои силы»? Какие силы? Сёстры переглянулись и одновременно усмехнулись. Асура сощурилась — лампочка на потолке, видимо, реагировала на эмоциональное состояние хозяек, вновь замерцав, и на одну секунду Стоун показалось, что лица старух вытянулись, превратившись в страшные, кричащие в темноте маски, как на картине Мунка. — Всё, что могу сказать, — протянула Вивиан. — Найди информацию про Видящих. Ответить Асура не успела. Колокольчик над дверью звякнул, и в следующее мгновение на пороге возник явно запыхавшийся разъярённый Риддл. — Стоун, — он смахнул со лба вьющуюся чёлку и прошил Асуру яростным взглядом. — Ты куда делась? С секунду девочка мерила друга тяжёлым взглядом, а потом оскалилась в широкой улыбке. — У меня было ещё одно дело, — пропела она ядовито, ставя чашку на столик и поднимаясь. — А ты чего так долго? Узнал про кулон? Том сощурил тёмные глаза, явно словив дежавю. — Ну что? — подначила Асура, продолжая улыбаться. Сарказм, казалось, вот-вот прожжёт ей язык насквозь. — Я бы вряд ли тебе помогла, случись что, мы же только первый курс закончили. В магазин я зайти не могла, а мне показалось, что вы с Бэрком вполне поладили. В последующей тишине явственно слышался скрип зубов. Премило улыбаясь, Асура развернулась к сёстрам Мори и слегка поклонилась. — До встречи, мисс Мори и мисс Мори. Спасибо за разговор и кофе, — она шагнула к выходу, поманив за собой Куро. Достигнув Риддла, слизеринка нарочито склонила голову к плечу, продолжая ядовито улыбаться. — Почему в твоих глазах… злость? — Стерва, — свистящим шёпотом выдохнул Том. — Стараюсь. Подай на меня в Визенгамот, — оскалилась Асура. Они вместе шагнули в тьму проулка и быстро зашагали к освещённому Косому. Куро бежал рядом. — Так что, выяснил про кулон? — Нет, — с явным недовольством огрызнулся Риддл. — Ничего похожего не нашёл — по-видимому, Бэрк не выставил его на продажу. Что ж, это неудивительно — им не могло настолько повести. В актёрских талантах Риддла Асура не сомневается, он бы разговорил Бэрка, но раз уж кулона нет… Можно подумать и о другом. Видящие.

***

Он стоял во главе длинного стола; высокий, красивый, статный… холодный. Его аура распространялась вокруг щупальцами тьмы, заставляя присутствующих чуть ли не задерживать дыхание в страхе обронить хоть слово, хоть один лишний вздох. Фигуры на стульях вытянулись в струнку; кто сверлил взглядами столешницу, кто бросал короткие взгляды на остальных, кто смотрел на мужчину, невысокого, худого и бледного, замершего над противоположной Тёмному Лорду стороной стола. — Ты разочаровал меня, Фоули, — мягко пожурил Лорд бархатным, глубоким голосом, от которого добрая часть присутствующих дёрнулась, будто Волдеморт закричал. — Не твои ли пафосные речи о недопустимости грязнокровок на руководящих постах мы слушали? — Д-да, мой Лорд… — И что же теперь? — тёмные брови поднялись, в синих глазах полыхнули алые искры. — Как так получилось, что грязнокровка МакДавин обошёл тебя? — Милорд… — Я отвечу, — он стремительно вышел из-за стола, и все взгляды, как приклеенные, последовали за статной фигурой, облачённой в чёрную мантию. — В то время, как ты, Фоули, праздновал свою необъявленную победу, МакДавин трудился не покладая рук, — ноздри точёного носа раздулись, тонкие губы скривились, и в голос пробрались шипящие нотки, от которых сидящих за столом охватила дрожь. — Пока ты набивал брюхо, грязнокровка обставил тебя, подлизался к магглолюбцам, доказал, что имеет право на эту должность. Иронично, не правда ли? — склоняясь над замершим Фоули, поинтересовался Лорд. Пару минут он хищно разглядывал посеревшее лицо мужчины, а затем отвернулся и зашагал обратно к своему месту во главе стола. — Это откидывает нас далеко назад, друзья мои. Фоули выдохнул, утирая со лба испарину. Но потом Волдеморт произнёс: — Асура, прошу. Она встала со своего места, поднимая безразличный взгляд на провинившегося волшебника. Фоули втянул голову в плечи; лицо его потеряло всякий цвет. — Пургатьо анимаэ, — чётко произнесла девушка. Полыхнул лиловый свет, и мужчина закричал. Асура проснулась резко, чувствуя, как что-то острое упирается в рёбра. Уже по привычке скользнув языком по тому месту, где отсутствовал зуб, девочка повернулась и отодвинула от себя одну из раскиданных по всей кровати книг. В ворохе литературы рядом обнаружился спящий Том, тоже полностью одетый, и Стоун задумчиво склонила голову к плечу, разглядывая безмятежное бледное лицо. Он ещё ни разу не снился ей так — не в облике полубезумного Лорда Волдеморта, но взрослым, не потерявшим человеческие черты, могущественным, таким, к кому прислушиваются. А они прислушивались — те, кто сидел за столом; их страх был благоговейным, почти что восхищённым, и Асура чувствовала то, что не ощущала, смотря на Лорда во времена Гарри Поттера: за ним следовали, потому что хотели этого, а не из страха. Это плохо укладывалось в сознании. Для Стоун обстоятельства поделили Тома Риддла на две ипостаси: слишком молодую, с которой она была знакома, и на Лорда Волдеморта из снов и воспоминаний — взрослого, безумного, змееподобного. Она почти не думала о том, каким он был после Хогвартса, каким вышел в открытый волшебный мир и каким стал после своего путешествия, почти добившись власти, до того, как Пророчество о Гарри Поттере перемкнуло что-то в его мозгу. А ещё она никогда не видела себя. Обычно она просто стояла, недвижимая, наблюдая разрозненные картины будущего. Сейчас она тоже смотрела на всё своими глазами, но в этот раз появились видимые различия: она будто бы была заперта в собственном повзрослевшем теле. Асура видела, как скользит, точно тень, Том, видела со своего места за столом Фоули, видела, как поднялась и направила палочку на волшебника. Видела свои руки. Чёрные, будто сгнившие, но объективно не подверженные тлению, да и двигались пальцы нормально. Какого Мерлина? — Пургатьо анимаэ, — прошептала девочка. Созвучно с латинским «очищение души». Что это за заклинание такое? Асура оглянулась на разбросанные книги; она зарывалась в них каждый день последних недель, но про Видящих так ничего найти и не смогла. Странного заклинания из сна в наштампованной Томом литературе тоже не было, она бы запомнила. Мазнув взглядом по часам на стене, Стоун страдальчески вздохнула — четыре-двадцать утра. Прелестно. Заснуть больше не получится, это сразу стало ясно, так что Асура аккуратно вытекла из кровати так, чтобы не разбудить Тома, и, едва не навернувшись на собранном ещё вчера чемодане, выскользнула через приоткрытую дверь в коридор. Со стороны кухни слышалась какая-то возня, и девочка, не задумываясь, направилась туда. Едва она переступила порог, взгляду предстал доктор МакКензи — взъерошенный, будто только что свалился головой в стог сена, в одной майке и старомодных семейниках. Он напевал что-то немелодичное, погромыхивая сковородой. Асура задумчиво склонила голову набок. Последние полтора месяца Джон каким-то образом к пробуждению Асуры и Тома всегда был с иголочки либо уже в докторском прикиде, собираясь на работу, либо в повседневной одежде. Сколько-нибудь домашним он будто бы боялся показаться; Тому было плевать, Асура же считала это глупостью — живут вместе, делят еду, даже график душа распределили, а МакКензи всё нежничает. Сейчас же Стоун смогла, наконец, оценить доктора по достоинству: высокий, объективно очень даже симпатичный, стройный, но не тощий и не качок — в меру накаченный, будто Асура что-то упустила и не знала, что МакКензи посещает какой-нибудь зал. Интересно, не в больнице же он бицуху качает… В общем, вполне себе ничего, в прошлой жизни Ада бы даже прониклась, наверное. — Ой, — Джон повернулся к столу и явственно вздрогнул, наткнувшись на пристальный холодный взгляд. Один из оладушков весело полетел со сковороды на пол, и доктор заметно покраснел. — Прости, Асура, я думал, вы ещё спите… Да что я там не видела, — едва не отмахнулась Асура, вовремя вспомнив, что сейчас ей двенадцать, а то, что она на самом деле ненамного Джона младше, всё ещё остаётся для этого Джона тайной. Да, определённо, МакКензи можно проникнуться. — Хорошая фигура, — бесстрастно заметила Асура, усаживаясь за стол. — Подтянутая, — она пододвинула к себе чайник, налила кипяток и оглянулась в поисках кофе, наслаждаясь повисшей неловкостью. — Уважаю. — Кхм… Да, — МакКензи скованно почесал двухдневную щетину и забегал глазами со сковороды на дверь в свою комнату. — Я, наверное, лучше оденусь… — Не нужно, — пожала плечами Стоун, наконец находя банку и ссыпая содержимое в чашку. Пожалуй, всё дело в раскрепощённости Асуры со времён двадцать первого века и всё же каких-никаких порядках тридцатых годов двадцатого. Во всяком случае, ничего жуткого в мужчинах в труселях девочка не видела — эка невидаль. Она подняла взгляд на МакКензи. За эти полтора месяца они сумели притереться друг к другу; Асура подумала о том, как Джон всегда готовил им завтраки, каждый день, без исключений; подумала о вечерних разговорах за чашкой кофе или чая, вспомнила, как он привёл их в магазин и разрешил купить любую одежду, какая понравится; как проводил их в Косой, когда пришли письма из Хогвартса, как отдал им два комплекта ключей от своей квартиры — что-то своё, будто бы у приютских действительно появился свой дом, — как сделал всё так, чтобы дети ощутили себя раскованно, на своём месте. Вспомнила — и что-то в груди потеплело. МакКензи казался родителем больше, чем родители Ады вместе взятые и помноженные на десять. — Я старше, чем кажусь, Джон, — внезапно выдохнула Асура, сделав глоток кофе. МакКензи приподнял брови, неуверенно усаживаясь напротив Стоун. — Намного, — скупо продолжила девочка. — Мне почти столько же, сколько и вам. Это не метафора, — добавила она, разглядев выражение лица доктора. — В декабре мне исполнится двадцать девять. — Как такое возможно? — помолчав, осторожно спросил Джон — боится спугнуть. — Я… когда-нибудь расскажу, — честно пообещала Асура. Правда расскажет. Но не сейчас. Асуре трудно доверять даже спустя почти пять лет, хоть и Джон, ломая все представления Стоун о людях, сумел, как и Мередит, зажечь крохотный огонёк в её душе. — Может, следующим летом. Или напишу письмо. Глаза МакКензи потеплели так, что Асуре стало неуютно и как-то горько. Тут определённо должна быть какая-то гадость. Так почему её не видно? Ну невозможно, невозможно, чтобы всё было так безоблачно — её забрали из приюта, её приютили и оберегали, как кого-то близкого. Так не бывает. Она встала, резко заинтересовавшись тем, что готовил Джон. Вовремя — в соседней комнате закопошился Риддл. — Я всё же оденусь, — с ноткой веселья в голосе сообщил МакКензи, тоже поднимаясь. — Тарелка с готовыми оладьями у холодильника. Возьми джем. Сука, да ну почему… — Джон, — не сумев сдержаться, вновь позвала Стоун. — Послезавтра. — Что? — всё ещё улыбаясь, переспросил доктор. — Послезавтра начнётся война, — грудь сковало холодом, и этот холод отразился во взгляде и голосе. Асура кашлянула. — Будьте… осторожны. — Нет. Мередит и Джон синхронно моргнули. — Нам не нужны провожатые, — отрезал Том, перегораживая тележкой путь. — На платформу вы с нами не пойдёте, — он посмотрел на Асуру, но та рассеянно глядела в толпу людей расфокусированным взглядом. Послезавтра начнётся война. Странный холод продолжал сковывать внутренности, и Стоун не могла понять, почему. Война. Непонятное дежавю, преследовавшее её ещё в прошлой жизни. Будто она как-то относится к этой войне, будто… уже бывала на ней. Асура задумчиво хрустнула шеей; если она переродилась в новой жизни, существовала ли вероятность того, что были ещё? Возможно ли, что до того, как родиться Адой, Асура уже жила, скажем, во время этой же войны? Додумать ей не дали — где-то неподалёку раздалось дребезжание, и в следующую секунду в локоть прилетело так, что болезненный импульс пронзил руку от плеча до кончиков пальцев. Зашипев, Асура резко обернулась, встречаясь взглядом с мальчишкой лет двенадцати. Тот тряхнул забранными в небольшой хвостик каштановыми волосами и, сверкнув зелёным прищуром, поклонился. — Прошу прощения, мисс, — нарочитое сожаление портила широкая, кривая улыбка. — Сбив вас своей колымагой, я просто обязан узнать ваше имя, обворожительная леди! Асура смерила парня ледяным взглядом. — Не твоё дело, — холодно отрезала она. Неизвестно почему, но пацан не понравился ей с первого взгляда. — Чушка. — За что ж вас ваши родители так не любят, — округлил глаза мальчик. — Ну что ж тогда, до новой встречи, мисс Чушка. Стоун уже открыла рот, дабы осадить нахала, как тот навострил уши. Откуда-то из-за спин раздалось зычное: — Антонин! А ну сюда, быстро! — Кто куда, а я мордой в стену, — заспешил парень. — Обожаю Англию. Увидимся! Он встал на тележку, разогнался, лавируя между людьми, с громогласным «ю-пи-и!» вписался точнёхонько между платформами «девять» и «десять» и исчез. — А Хогвартс продолжает обрастать дебилами, — проворчала Асура, вновь поворачиваясь к Тому, МакКензи и Мередит. — Том прав, — Стоун вполне понимала нежелание Риддла появляться на волшебной платформе с двумя магглами в сопровождении. — Попрощаемся здесь. Мередит ещё какое-то время глупо смотрела на стену, где испарился некий Антонин, но потом тряхнула головой и вновь перевела взгляд на слизеринцев. Она, чтобы проводить Асуру и Тома на вокзал, подскочила в четыре утра и явилась к дому МакКензи к началу шестого — и Стоун, и Риддл с непривычки оба ворчали больше обычного, но Лютер и бровью не повела. — Пиши мне, пожалуйста, — попросила она, обнимая Асуру. — Думаю, на парочку сов никто не обратит внимание. — Да, — Стоун неловко похлопала девушку по спине. — Пока, Мередит. Увидимся следующим летом. С МакКензи неловкость возросла. Оба потоптались на месте, а затем доктор наклонился и быстро обнял Асуру за плечи одной рукой. Та застыла, прислушиваясь к ощущениям — за лето нелюбовь к чужим прикосновениям только усилилась из-за Майкла, но сейчас она почти не почувствовала отторжения. Что не есть хорошо, в общем-то. — Держите, — Джон протянул сначала Асуре, а потом и Тому по контейнеру с утренними оладьями, которые понравились детям так, что Риддл даже расщедрился на благодарность. — И джем, — на ладонь опустилась небольшая баночка. — Пообедайте в поезде. Я бы пригласил вас на зимние каникулы, но, подозреваю, вы не захотите покидать школу, — доктор криво улыбнулся. — Да и с этой войной... Будет лучше, если вы окажетесь как можно дальше отсюда. Если что — пишите. Они какое-то время постояли молча, ощущая, как неловкость достигла апогея. Асура сумрачно подумала, что тут сейчас собрались сломанные, потерянные люди, не привыкшие к теплу и как-то криво на это тепло реагирующие. Лично ей захотелось уйти как можно быстрее — было что-то неправильное в этой странной картине сентябрьского утра, где они с Томом не бредут в одиночестве на поезд до Хогвартса, а их провожают и дают оладья на обед. Словно чёртов сон, который обязательно прервётся и больше никогда не повторится. — Ладно, пошли, — буркнул Риддл, обменявшись с Джоном коротким, но крепким рукопожатием. Оба развернулись к разделительной стене, подталкивая вперёд свои тележки. Они возвращались домой.