Провела ладонями по зачесанными волосам и заправила выбившуюся прядь за ухо. Но те предательски топорщились в обратную сторону. Уложила заново — ситуация повторилась. Черт бы побрал мои лохмотья! Запустила руку и взъерошила шевелюру. Они тут же распались в хаотичном порядке, и только после этого я собрала их в обычный хвост — с причёсками у меня всегда были проблемы.
Торчавшие в разные стороны локоны, раскрасневшиеся от волнения и недосыпа глаза, под которыми сейчас так красноречиво виднелись опухшие синяки. Еще раз взглянув в зеркало, я скорчила своему угрюмому отражению недовольную гримасу. Мне было плохо — наверное, даже хренова. Как нетрудно догадаться, после ночи, проведённой в ванной, в обнимку с унитазом, а также после самобичевание, выспаться, естественно, не удалось. Оказалось, что эта паскуда подсунула чертовски большую дозу яда, из-за которой даже мой организм смог справиться не сразу. И благо, ему хватило мозгов не появляться передо мной вот уже несколько дней.
Итак, что мы имеем? Я еще раз окинула себя взглядом: отглаженная белая блузка (подарок Акико на окончание войны), классическая юбка и черный пиджак, купленный на последние деньги специально для этого случая. Образ среднестатистического офисного работника — как раз то, что нужно. Да, на должность секретаря мой внешний вид подходил как никогда.
Так же день не выдался с самого утра. Офис находился в самом центре города, и по дороге к нему я проклинала себя за то, что не удосужилась раньше побывать здесь и продумать маршрут. Ну или хотя бы выехать на полчасика пораньше. Я умудрилась опоздать на назначенное время собеседование, и вследствие чего мне сейчас приходится торчать в душном холе вместе с остальными соискателями и ждать своей новой очереди.
— Следующий, — каждые несколько минут доносилось до моих ушей.
Я сильнее прижала папку со своими данными к груди, ощущая нарастающий страх. За плечами я не имела красного или какого-либо другого диплома, в совокупности с отличными знаниями по этой профессии. У меня лишь неплохое аналитическое мышление и ответственность, а также задолженность по квартплате за предыдущий месяц и нехватка денег на собственное пропитание.
Наконец-то очередь дошла и до меня. Я встала, сделала шаг в сторону кабинета и, расправив плечи, глубоко вздохнула.
Через полчаса я выскочила оттуда, еле сдерживая слезы разочарование. Я впервые чувствовала себя подобным образом. Мысли путались, вид ухмылявшегося директора, предлагающего мне непристойные вещи, перед глазами плыл. Я уже четко осознала, что эту работу мне не получить — точно не после того, как я сломала ему нос. Оставалось только ноги унести и не быть пойманной охраной. Черт, обидно!
Мне уже отказали в трех местах, даже официанткой взять не решились. Только, по какой причине, я так и не поняла, и объяснение, которая промямлила хозяйка, меня не сильно успокоило, но ничего не поделаешь — пришлось уйти.
Затормозив первое попавшееся такси, я, назвав адрес своего дома, устало откинулась на сиденье. День выдался ужасным, и мне непомерно хотелось спать, даже без таблеток, от проведенной бессонной ночи. Поток мыслей прервала тихая мелодия телефонного звонка. Недовольно нахмурившись, я достала телефон и, заприметив знакомое имя, омрачилась еще больше. Легко коснувшись сенсора, приложила динамик к уху.
— Да.
— Здравствуй, это Фукудзава, — зазвучал как всегда сдержанный и вежливый голос.
Я цокнула и с рук переложила папку с документами рядом, на сиденье.
— Поняла уже. У меня не так много времени, так что говори быстрее.
— Что ты сделала с Дазаем? — продолжил мужчина. — В последнее время, он лишь лежит на диване и ноет. И в каждом его предложение, так или иначе, проскальзывает твое имя. Так что?
— Он идиот. Пошли его.
Фукудзава на том конце тихо что-то пробормотал и, скорее всего, усмехнулся. Слишком хорошо я успела его выучить.
— Дазай попросил меня, чтобы я пригласил тебя работать в Агентстве.
— Так и попросил?
— Хм, если шантаж можно таковым считать, — Фукудзава тяжело вздохнул. — Я вообще не понимаю, где он взял фотографии девочек с маленькими котятами. Мне казалось, что я их тщательно спрятал.
Рассмеявшись, я припоминала увлечение директора. Про его любовь к кошкам и маленьким девочкам (не извращенный интерес, надо заметить), я узнала совершенно случайно, неожиданно зайдя в его кабинет. Но запомнила надолго.
Наклонив голову набок, я понизила голос, пытаясь предугадать следующие слова Фукудзавы.
— Дазай, такой Дазай, — заметила я. — Мне уже удалось почувствовать на собственной шкуре его легендарные способности собирать информацию и умело ею располагаться.
— Так значит, ты согласна?
Задумчиво обведя взглядом салон машины, я посмотрела в окно. Наш нынешний разговор мне что-то напоминал, но вот что?..
— Прости, Фукудзава, но я отвечу отказом. Мне не хочется контактировать с этим уб… не самым приятным человеком.
В отражении стекла я увидела, как в моих глазах промелькнул гневный блеск. Я прекрасно осознавала, во что Дазай превратит мою жизнь, если я соглашусь. Считая его безнравственным и каким-то неправильным, с его пониманием смерти и жизни, но я не могла не признать, что его поступок был довольно ожидаем: неприятным — да, неожиданным — нет.
— Тогда мне правда жаль. Извини за беспокойство и прощай…
Юкичи отключился. Я даже перестала дышать, но через несколько секунд тишины разнеслось облегченный вздох.
Неужели это все? Неужели меня больше не будут беспокоить? Не знаю, так это или нет, но, по крайней мере, буду надеяться. Как говорится в народе: надежда умирает последней.
Когда я садилась в такси, беды ничего не предвещало. Погода стояла на удивление ясной, изредка из темных туч выглядывало солнце. Машина не попала ни в одну пробку, что, само по себе, удивительно, так как японские улицы многолюдны. И вот тут-то без того редкая удача повернулась ко мне, прошу прощение, жирной задницей. Прямо под наши колеса выбежала небольшая тень, силуэтом напоминающего ребёнка. Водитель моментально дал по тормозам, но несчастный автомобиль, как бы не старался, был не способен в одно мгновение замереть и вовремя остановится. Ругая высшие силы и свое невезение, я выскочила из машины и бросилась осматривать пострадавшего человека.
— Ты в порядке? — взволнованно спросила я у маленькой девочке, рассматривая небольшие пятна крови на белом сарафанчике, но ранений не было, что заставило меня ещё больше занервничать: если нет открытых ран, то могло быть внутреннее кровотечение — что еще хуже.
Бегло осматривая отрешенного от всего мира ребенка и не найдя сильных повреждений, я облегченно выдохнула, схватив вяло сопротивляющуюся пострадавшую и рванула обратно в машину. Но не успела я дойти, как она резко заверещала и заныла, а после быстро выскользнула из моих рук.
— Стой! — крикнула ей в спину и, секунду поколебавшись, бросилась за нею, напрочь позабыв о папке с документами на заднем сиденье такси. Мне было необходимо выяснить, что так могло напугать ребёнка. У нее была кровь — запах свежего металла я ни с чем не спутаю, но внешних повреждений у нее не было. Неужели кровь не ее? Но тогда чья?..
Уже подбегая к подъезду, где скрылась девочка, я начала подозревать, что дело будет нелегким. Сначала даже подумала, что ошиблась, или ребенок просто испугался и спряталась в первом же попавшемся доме. Но все-таки решила проверить. Район, в котором я находилась, представляет собой не самое приятное зрелище. Оборотная сторона города, так сказать, где нет чистых улиц и красивых домиков. Только на первый взгляд в любой стране всем живётся хорошо. Но если копнуть поглубже, то лопата может застрять вот в таком дерьме, как трущобы, где царит нищета и где мне раньше приходилось жить.
Остановившись возле здание, я снова осмотрелась. Все верно, девочка вбежала именно сюда. Я схватилась за холодную ручку железной, расписанной нецензурными словами и иллюстрациями, двери и удивилась, что она так легко поддалась. Поднимаясь по лестнице, я старалась высмотреть силуэт с выделяющимися кудрявыми волосами в белом сарафанчике. Ее внешний вид не совпадал с внешним видом подъезда. Неожиданно до моего носа донесся металлический запах, исходящий откуда-то сверху. Я подошла к нужной двери, замерев. Вонь была просто невыносима. Кнопки звонка не было, но стучать я не стала, а ближе подошла и толкнула дверь, которая со скрипом открылась.
Я несколько секунд помялась на пороге, потом убедилась, что корень этого смердящей вони шел именно отсюда, открыла дверь настежь и осторожно вошла. Квартира выглядела запущенной — одни свисающие обои чего стоили! — но когда я подметила брызги алой жидкости на стенах, то непонятное чувство в груди усилилось. Следовало бы вызвать полицию, но, по какой-то невидимой причине, я решила осмотреть квартиру сначала сама. Надеюсь, не нарвусь на обвинения в незаконном проникновении.
— Есть кто-нибудь дома? — громко спросила я, трезво рассудив, что если преступники до сих пор здесь, то будет лучше отвлечь их на себя — вдруг кому-то и удалось выжать.
— Мама!.. Помогите мамочке!.. — неожиданно откликнулся детский голос, а после послышался надрывной плач.
Вбежав во вторую комнату, я заметила ту самую девочку в белом сарафанчике, которую мы так недавно сбили. Она сидела на полу, прижавшись всем дрожащим телом к неподвижно лежащей пухлой темноволосой женщине. Первое, что я различила — это рваную рану на шее, и поняла, что с вырванными гландами у нее не было шансов на спасение с самого начала. Женщина была мертва. А потом я увидела заплаканные красивые глаза, в надежде взирающие на оцепеневшую меня.
— Вот черт, — меня охватило оцепенение, не позволяя сдвинуться с места.
— Мамочка, очнись! — всхлипнула девочка. — Помогите ей! Помогите моей маме, она такая холодная, ее нужно согреть, — безумно бормотала она и ближе прижалась к окровавленному телу. — Помогите…
Спохватившись, я схватила ребенка и, несмотря на громкие протесты, с силой оттащила ее от бездыханной. Вырубив лёгким ударом по шее, я аккуратно положила её на провонявшейся диванчик — времени выбирать не было.
В полной темноте я пыталась отыскать выпавший телефон. Тряхнув головой, сбрасывая обеспокоенную муть, я наконец вспомнила, что при попытке оттащить девочку, на пол что-то с глухим звуком упало. С осторожностью дотянувшись до трупа, мне удалось взять мобильный, упавший прямо на него. Отряхнув от крови вещь, я набрала заветные три цифры.
Через несколько минут в трубке послышался ровный голос оператора.
— Полиция? Срочно выезжайте по адресу. Здесь мертвая женщина… и девочка, вероятнее всего, с психологической травмой… Хорошо, жду…
Закончив разговор, я, все еще держа в руке телефон, обвела взглядом небольшую комнатку. Я печально посмотрела на бессознательную девочку, лицо которой было такое расслабленное и умиротворённое, что невольно начинаешь забывать об увиденном.
Я выдохнула и устало потёрла поясницу. Она была бедным ребёнком, на которую выпала такая страшная доля.
❃❃❃
Я уже говорила, что ненавижу больничные пункты? Так вот, сейчас моя неприязнь увеличивалась с каждым разом все больше и больше.
Звук мигалок и крик сотрудников стоял повсюду. Нервно расхаживая по коридору, я не сводила взгляда с двери палаты, куда поместили найденную мной девочку. Проскальзывали очередные крики медперсонала и прибывших полицейских. И меня это сильно раздражало и нервировало. Но обстоятельства нахождения здесь были намного весомей.
А так же меня раздражали вопросы следователя, который спокойно наблюдал за моими метаниями и задавал, в моем понимании, глупые и неуместные сейчас вопросы:
— Значит, с той девочкой вы не знакомы?
— Нет.
— И с умерившей?
— Нет, незнакома.
— А с Мафией?
Я пыталась быть благоразумной и контролировать эмоции, но светловолосый мужчина в форме все не унимался. Ведь даже если бы я состояла в Мафии, полицейский вряд ли бы об этом узнал из моих уст. Законы Омерты* еще никто не отменял. Хотя если посудить, что Дазая так просто оставили в покое, то вряд ли Портовая Мафия придерживается этих законов.
— Нет! — рявкнула я. — Ни с ребенком, ни с погибшей я не знакома и вообще вижу их впервые!
— Спокойнее, девушка, я задаю вам стандартные вопросы, чтобы понять, стоите ли вы за этим. Тогда зачем вы побежали за ней?
— Я уже говорила: чтобы проверить ее состояние.
И так продолжалось целый час. Только потом время замедлило свой ход, растягивая секунды ожидания в часы. Этот период я провела, как на иголках. Когда приехала «скорая помощь», я, схватив бессознательную на руки, тут же ринулась к ней. Пришлось долго уговаривать санитаров взять меня с собой, но в палату к ребенку меня не впустили и отправили смывать кровь с одежды.
Через какие-то несколько минут, меня наконец-то отпустили, заставив расписаться в каких-то документов.
Когда вышел врач, я подскочила, как ошпаренная.
— Доктор, как девочка? — взволнованно пробормотала я, метнувшись к нему.
Не знаю, что он увидел в моих глазах, но, положив руку мне на плечо, сказал только:
— С ней все хорошо. Не волнуйтесь, ничего серьёзно, всё обошлось без тяжёлых физических повреждений — только пара синяков, да сотрясение мозга. Вот только…
Я нахмурилась, сделав шаг назад.
— Вот только?..
Выслушав непонятные диагнозы, я молча вошла в палату. От увиденного сердце болезненно сжалось. Девочка была бледной, под глазами залегли темные тени, а губы выделялись на лице мертвецкой синевой.
Я постаралась улыбнуться как можно доброжелательней и неспешно подошла к кровати.
— Как себя чувствуешь? — охрипшим голосом поинтересовалась я, осторожно взяв ее маленькую ладошку.
Но она промолчала и только подняла свою кудрявую и лохматую голову, и мне стало не по себе — ее глаза ничего не выражали, они были пугающе пустыми.
В общем-то состояние девочки было понятным и объяснимым — как еще должен был отреагировать ребенок на смерть своего родителя?
— Меня, кстати, Настя зовут, а тебя? — я бросила быстрый взгляд на оставленные врачом документы, лежащие на рядом стоящей тумбочке. — Атсуко? Значит, «трудолюбивый ребенок». Хорошее имя.
Девочка неуверенно приподняла уголки губ. И на душе сразу сделалось как-то тяжелее. Очень надеюсь, что у нее есть родственники — не хотелось, чтобы она осталась сиротой.
— Тебе здесь нравится?
Снова безмолвие. Я сжала ее руку сильнее, а в голове в это время уже сформировалась причина её молчаливости. Задумчиво вперив взгляд в дверь, где стоял доктор, я припомнила слова и диагноз, сказанные им, смысл который только сейчас дошел до моего воспаленного мозга.
— У тебя психогенный мутизм**, верно? — тихо прошептала я, не ожидая услышать ответа. Невозможность воспринимать окружающий мир при сильном психологическом стрессе — хм, если честно, это было ожидаемо.
Я никогда не думала, что что-то подобное может произойти в моей жизни. В конце концов, я никогда не оттаскивала детей от мертвого тела родителя, ведь я Анастасия Цветаева — хладнокровный наемник, немеющий права на сострадание и жалость. А сейчас я успокающе прижимала к себе потерянного дитя, и в моей голове ни разу не появилась мысль, что это неправильно. От, даже вымытых, волос девочки исходил неприятный металлический запах крови; ее била крупная дрожь, и она жалась ко мне в поисках защиты; длинные ресницы мелко подрагивали от добравшихся до ее глаз горьких слез. Образ ребёнка, прижимающего окровавленную мать к себе, так и стоял перед взором — хотя такие сцены мне видеть не в первые… Сейчас эта кроха, которая так цепко меня обнимала, оказалась последней каплей на моих весах справедливости. Выбор стал очевидным.
— Не переживай, малышка, я помогу найти того плохого человека, который так поступил с твоей мамой, — поморщившись от подступающего плача, хрипло прошептала я. — Обещаю.
❃❃❃
Через несколько часов…
Жарища стояла несусветная. Несмотря на то, что я не любила холод, удушливое лето, точно сжимающее горячие пальцы на моей глотке, мне никогда не привлекало. И из-за духоты в маленькой и обшарпанной квартирке витал омерзительный затхлый запах крови. Повезло, что хоть труп труповозка вывезла.
Я уныло разглядывала окровавленный пол. Некогда белоснежная новенькая блузка, сейчас была испорченная алыми разводами, прилипала к коже и заметно намокла в области подмышек и шеи. Пот струился со лба. Я запрокинула голову к окну. Сегодня был один из тех дней, когда солнце медленно, словно давая возможность людям насладиться заходящими лучами, заходило за горизонт, окрашивая кучевые облака в разные оттенки красного и розового.
Я усмехнулась. Кажется, именно в такой период времени со мной происходит самое страшное: начиная с предательства и смерти Вани и заканчивая признанием Дазая…
Проводя рукой по темным влажным волосам, я на какое-то время погрузилась в свои мысли. Я пыталась разобраться в себе и своих страхах, ведь, что бы я ни говорила, они червями сомнений пробирались под кожу, проникая внутрь. Сейчас в голове появлялись идеи о трусливом побеге.
Но я дала обещание, которое попросту отторгало все эти трусливые, крутящиеся в голове, мысли. Потому что я не собиралась сбегать, даже несмотря на, ранее незамеченную, кровавую надпись, которая красноречиво гласила о причастности знаменитой в этом городе Портовой Мафии.
«Пора подыхать, мразь,
Мафия вышла на охоту»
Потому что мне есть, ради кого найти убийцу.
— Думаю, мы справимся, охотник, — переплетая свои пальцы с пальцами возникшей способности, прошептала я.
Она сжала мою руку в ответ, а ее глаза лихорадочно заблестели, которые были отчетливо видны даже через туманную маску, скрывавшую долгое время от меня лицо. Тот, кто не убивал, не может оценить в полной мере силу моей способности. Люди могут кричать и биться в страхе перед ней, но они никогда не смогут познать всех тех чувств, когда ты видишь в своей тени мертвецов, которые хотят забрать тебя с собой.
— Я справлюсь, — прежде, чем развернуться и закрыть дверь, тихо прошептала.
И я очень надеюсь, что та паскуда, убившая женщину, ранив ребенка и оставив кровавое послание, будет тем вторым, кто сможет познать все аспекты страха от своей же кровожадности.
Когда вышла из грязного подъезда, смотря на мигающий экран телефона, я быстро набрала одно единственное сообщение и отправила его ненавистному мне человеку.
Все-таки первый шаг навстречу к нему сделала я.
