Русалочка и Принц

Солнце висело в зените. Оно светило ярко, весело даруя людям под собой последние радостные дни перед надвигающимся дождливым сезоном. Солнечные лучи сильно грели девушке макушку. Она пока этого не замечала, но в скором времени всадница с удивлением найдет при расчесывании странные локоны с сожженным медным оттенком. Ей бы следовало перед выходом озаботиться головным убором, который помимо волос спас бы ее бледный незагорелый оттенок кожи, но голова ее была забита совсем другими вещами. Из-за роящихся в голове мыслей не замечала она и прекрасную погоду, располагающую к беззаботным занятиям других юных леди. Будь то пение, музицирование или прогулка на свежем воздухе - все эти несомненно важные занятия давно потеряли для нее всякий интерес. Вместо этого она могла бы заняться делами, которые ей действительно нравились - будь то чтение художественных книг в старой библиотеке, а затем их обсуждение со стариком, или беседа с сестрой за чашечкой чая. Обсуждение с ней самых различных вещей, порой совсем глупых и бессмысленных, приятно грело ей душу. Однако все эти занятия предполагали, что за внешним спокойствием кроется и внутренний покой. Увы, о Люсьетт так говорить было нельзя. Она вела лошадь прямо к цели той дорогой, тем самым путем, которым она шла в тот раз – тот самый раз, когда она впервые осознанно вышла за пределы дворца без сопровождения. В этот раз она уже понимала куда именно идет. Она знала, что увидит. Оживленные улицы, площадь, мост через реку, ведущий в квартал победнее – все это девушка уже видела, потому не тратила попусту время на поиск дороги и на страхи, которые возникали у каждого человека, который возомнил будто он заблудился. Быстро пересекая площадь, она не смотрела по сторонам. Люди и так огибали ее лошадь, боясь быть случайно затоптанными. Она так спешила потому, что боялась. Боялась не того, что оставалось позади, и даже не того, что находилось впереди. Она боялась передумать. Решение возникло спонтанно. Импульс оказался такой силы, что Люсьетт моментально загорелась идеей и не желала сворачивать на полпути. Один из спутников нагнал ее, пришпорив скакуна, поравнялся с ней и замялся, не зная, как отговорить ее от этой затеи. Когда он заговорил, Люсьетт с трудом поняла его слова. Мыслями она была далеко отсюда. - Ах, великолепное место. Люсьетт, вы ждете фестиваля в этом году? - Что? Фестиваль? Какой фестиваль? – она еле оторвала взгляд от дороги, ведущей к мосту и удивленно посмотрела на Вальтца. - Фестиваль, знаменующий последний день лета. Во время осеннего фестиваля город просто расцветает, вам точно нужно будет это увидеть. Он длится обычно три дня, надеюсь, найдется время для посещения праздника. Вы можете пропустить первые два, но настоятельно рекомендую прийти сюда к вечеру третьего, - Вальтц игнорировал недоуменный взгляд девушки и продолжал воодушевленно говорить. – Во время первого и второго дня проходят различные соревнования. Между собой соревнуются фермеры, садовники, виноделы, животноводы… наверное, последнее вам не слишком интересно, но к трудам первых трех советую приглядеться. Вальтц подмигнул и поймал еще один непонимающий взгляд Люсьетт. Продолжая увлеченно говорить, он указал на площадь. - Вот здесь раскинутся палатки, в которых день и ночь будут продавать вкуснейшие свежайшие плоды трудов многих и многих людей. Обжаренные на открытом огне, запеченные, тушеные, обвалянные в сахаре – пальчики оближешь! По вечерам на улицы выйдут музыканты и фокусники, и я в их числе. Это будет незабываемое зрелище. Конечно, на фестивале будут присутствовать и феи с ведьмами. Народ ценит лекарственные особые травы, выращенные феями, а ведьмы больше выступают в роли иллюзионистов, развлекая людей волшебными огнями. - Зря стараешься, ей это не интересно, - с другого бока раздался голос ухмыляющегося Варга. - Нет, почему же. Мне интересно, - рассеянно возразила Люсьетт. – Обязательно схожу. Когда он будет, ты сказал? - Как раз через пару дней после вашего бала. Его Величество когда-то специально перенес дату фестиваля поближе к… Вальтц осекся. Люсьетт продолжила ехать, ничего не заметив. Варг фыркнул, подумав о чем-то своем. Троица пересекла площадь неспешным конным ходом и повернула на одну из дорог, берущую начало с круглой площади. Разговор завял, так толком и не начавшись. Затея Вальтца потерпела крах – Люсьетт все так же мрачно смотрела лишь вперед. - Может, вы все же передумаете, Люсьетт? - Нет. Вальтц вздохнул. - Она должна ответить за свои деяния, - Люсьетт сурово сдвинула брови, - и ты мне в этом поможешь. Ведьмак снова тяжело вздохнул. - Раз у тебя оказались такие силы, Вальтц, ты сможешь ее схватить. - Приношу свои извинения, Люсьетт, я не думал, что об этом нужно упоминать. - Ты мог сказать мне об этом, когда просил найти шкатулку. Было бы гораздо проще, если бы ты с самого начала рассказал о ее свойствах. - Мне очень жаль, - Вальтц неловко улыбнулся, - нельзя было, чтобы обо мне узнали раньше времени. Я должен был и дальше скрываться, но произошло нечто немыслимое. Второй спутник, плетущийся за ними следом, изящными движениями покрутил кистью в воздухе, будто говоря: «Я весьма польщен, что вы столь высокого обо мне мнения. Мои поступки не столь грандиозны, как я сам». Внимание Люсьетт привлек именно этот жест, и она некоторое время сверлила взглядом Варга, который по замыслу должен был именно вести, а не быть ведомым. Она порывалась спросить его, почему он столь неуверенно идет к своей союзнице. Не хочет ее выдавать? Или его смущает мысль о том, что ведьма выдаст его советнику? Впрочем, она еще успеет задать ему эти вопросы. - Раз нам представился такой случай, может, приоткроешь завесу тайны? Расскажи мне. Кто ты? - Как вы уже знаете, я ведьмак. Наверное, это самая яркая моя характеристика. Позади раздалось тихое, но ворчливое бурчание, заставившее Люсьетт невольно улыбнуться. «Как самокритично», - проговорил Варг, пользуясь тем, что Вальтц от него отошел. Расслышав ехидное замечание, Вальтц неловко кашлянул. - Если разбирать мое прошлое… я когда-то был учеником покойной королевы. - Это… - Люсьетт сжала поводья, сгребая их в кулак. – Продолжай. - У королевы было два ученика. Я был вторым, а первый… первый – это Мит. То есть, Митрос. Ох, я до сих пор не могу поверить, что это он. Сколько народа он обдурил, выдавая себя за кого-то другого? Если бы я его увидел, не зная кто он… возможно, я бы его и не узнал. Не только я имею навыки перевоплощения. - Каковы бы ни были его навыки, ты – на голову выше него. У тебя очень хорошо получилась иллюзия маленького ребенка, - собственный голос звучал для Люсьетт глухо. Она не слышала своего голоса, впитывая новые знания. Могла ли она как-нибудь понять, что маленький мальчик, встреченный ею случайно, окажется близким человеком ее матушки? Вряд ли. После слов Люсьетт позади раздался еще один странный звук. Вальтц недовольно обернулся. Смешок сразу затих. - Я был проклят. Это не было иллюзией. - Проклясть возможно и ведьму? То есть, и ведьму с силами? – неожиданно вспомнила она о своем происхождении. Что ж, такое все еще приходилось именно что вспоминать, до сих пор до конца не верилось. - Верно, если проклинает Хранительница Тенебраума. Спокойный ровный тон, которым он произнес эти слова, совсем ее не обманул. Ведьмак слегка прищуривался, возле его гранатовых глаз появились тонкие морщинки, говорящие о том, что этот человек привык много улыбаться. Несмотря на то, что его губ коснулась легкая тень скорби, он смотрел на нее ясно и все так же по-доброму. И этот человек – представитель рода ведьм. Ведьм, которых люди привыкли считать сущим злом. Люсьетт поняла, что рассказ дается ему с большой болью. Вальтц держал эту боль внутри и не позволял ей вырваться наружу. Он не хотел причинять окружающим неудобство. Он – хороший человек. Возможно, не стоит настаивать на том, чтобы он говорил. Смотря в бордовые глаза, в которых затаилась тяжелая скорбь, девушка озадаченно моргнула. Перед ее взором возник и пропал другой образ. Образ человека, совершенно непохожего на того, который сейчас был рядом с ней. Он не был так высок, как этот, и возраст его был совсем невелик. Но боли, таящейся в изумрудных кристалликах застывшего льда, было столь много, что Люсьетт могла в ней захлебнуться. - Тебе не приходило в голову, что он делает это только для того, чтобы разжалобить тебя? На этот раз с явным недовольством к Варгу обернулись оба – и ведьмак, и принцесса. Третий всадник, сопровождающий принцессу, глядел на нее насмешливо. - Я предпочту думать своей головой. Благодарю, Варг, за беспокойство. - На вас смотреть противно. Для чего вообще я тебе понадобился? Хочешь поймать ведьму – ну и лови ее с ведьмаком, причем тут я? - Среди нас троих только ты являешься ее союзником. Нам нужно будет выманить ее наружу, и так, чтобы она ничего не заподозрила, - Люсьетт прижала к подбородку палец, заставляя поток мыслей сменить русло. Ей нельзя сейчас отвлекаться, ведь ей предстоит важное дело! Она впервые приняла такое важное решение, касающееся судьбы другого человека. Она приняла решение! Вместо того, чтобы сидеть и ждать, пока ей поднесут жалкие крупицы информации, которыми не жалко делиться, она сделает все по-своему. И великое счастье, что Вальтц оказался столь галантным человеком, чтобы отозваться на ее просьбу. Люсьетт слишком увлеклась мотивационными мыслями о самой себе, что не заметила воцарившегося молчания. Ее спутники разом замолчали. Правда, оба по разным причинам. - Пха-ха-ха-ха… - поперхнулся внезапным смехом Варг. - Люсьетт… Ваше Высочество, у вас, кажется, сложилось превратное мнение о той женщине. - Ха… ха… ты перечитала книжек, принцесска. Человек, который выступал в роли пленника фей, заходился в унижающем ее достоинство смехе, а Вальтц, являющийся человеком более рассудительным и взрослым, отчего-то странно замялся. Чувствуя, как начинают пылать уши от смущения, Люсьетт сказала как можно более спокойно: - Объясни, в чем я не права, Вальтц. - Во всем, принцесса, во всем! – выдавил из себя вместо него Варг и попытался успокоиться, маскируя искренний безудержный смех под многозначительное хмыканье. Люсьетт, не в силах более выносить эти звуки, опустила взгляд. Рассеянно погладив по аккуратной гриве Куколки, она подбодрила ее, чтобы лошадь спокойно пересекла по мосту бегущие воды канала. - Она сделала тебе что-то дурное? – проявил проницательность Вальтц. - Я… она… не понимаю, почему вы смеетесь?! Вальтц недобро уставился на Варга, и тот заткнулся, картинно пожал плечами и отвернулся, предоставив отвечать ведьмаку. - Госпожа Урсула – героиня войны и союзник Парфе. У Люсьетт дернулся глаз. Недоверчиво взглянув на ведьмака, произнесшего это с полной серьезностью, девушка нахмурилась. - Героиня войны? Она говорила иначе. По словам той ведьмы, она не принимала участия в войне и провела все годы в бегах. Тут уже нахмурился Вальтц. Пробормотал: «Это же ложь». - Она прокляла Рода! Она отравила рыцарей! Она пыталась меня убить! И ты утверждаешь, что она достойна доверия?! - Я… не в курсе всего, что происходило между ней и тобой. Она точно пыталась тебя убить? Скажи, что она сделала. - Она… - Люсьетт внезапно замялась. – Она… схватила меня за ногу. Мрачная решительность ведьмака сменилась легким недоумением. Где-то сбоку послышалось фырканье второго спутника. Поддерживая хозяйку, Куколка изогнула шею и тонко заржала, выражая негодование. В который раз за день Люсьетт покраснела и принялась объяснять: - Нет! Не рукой! И не просто схватила! Я пыталась выйти из дома, а она схватила меня и стала затаскивать обратно в дом! - Какой кошмар! У тебя сердце остановилось от страха, принцесска? - Заткнись, Варг. Люсьетт, говори. - Ее руки… не были руками. Меня схватило что-то большое, склизкое и мягкое, как… как… - Щупальца? - Да. - Больше она ничего не сделала? - Нет, не успела. Род разрубил ей щупальце, и мы убежали. - Хорошо. Это хорошо… Вальтц поднял глаза к небу и замолчал. Задумчиво проводя взглядом медленно плывущие над ними облака, ведьмак сглотнул, прочистил горло, затем опустил взгляд. Посмотрел прямо на Люсьетт. Глаза больше не улыбались. Смотря глубоко в прошлое, они начали рассказ. - Много лет назад, когда госпожа Хильдир еще была собой… у нее было две самые близкие подруги – Парфе, тогда имевшая имя Пафи, и госпожа Урсула, как человек, наиболее близкий ей по духу. Я часто видел их вместе. Они дружили. Примерно так же, как тогда я дружил с Митом. Я думал, что их отношения ничто не способно разрушить. Но понимаешь, Люсьетт, иногда дружба имеет свойство заканчиваться. Вальтц отвел от нее погрустневшие глаза и продолжил говорить. - Заканчивается она обычно с расхождением мнений и идеологий. Парфе отвернулась от твоей матери. Началась война между феями и ведьмами, недавних друзей заставили пойти друг на друга. Ведьмы убивали фей, а феи – ведьм. Фей вытеснили из столицы. Их семьи преследовали и безжалостно казнили. Брат Парфе был вынужден бежать из города. А его семья… единственные носители крови Хранителей Света оказались в безопасности – только они смогли избежать взгляда королевы. - Почему? – было странно думать о том, что Рода, Эмелин и Офелию Люсьетт могла и не встретить. Странно. Невозможно. - Потому что с королевой осталась ее правая рука – госпожа Урсула. Как думаешь, королева лично следила за тем, чтобы в городе не осталось ни одной феи? - Да?.. нет… существовало подразделение, которое следило за этим? - Его возглавляла госпожа Урсула. Много фей погибло от ее руки. Еще больше фей – не выросших и нерожденных отправилось на плаху по ее приказу. - И Парфе оставила ее в живых после этого? – Люсьетт в шоке смотрела на Вальтца, так легко говорившем о доверии к этой ведьме. - На что только не способен человек, желающий защитить своих близких. Госпожа Урсула своими действиями дала понять королеве, что она всецело на ее стороне. Она же и убедила ее, что племянники Парфе не унаследовали никакой силы. Королева могла избавиться от них. На всякий случай. Но решила, что всему свое время, и в качестве заложников в городе они смотрятся очень даже неплохо. А потом… - Что произошло? - Они предали ее, принцесса, - Варг улыбался. – И наш знакомый Вальтц, и ведьма Урсула. Они ударили ее в спину, выиграв этим войну. Теперь их зовут героями, разве не смешно? - Благодарю, Варг. Ценное замечание, - по глазам ведьмака было видно, что нет. Совсем нет. – Но есть одно существенное различие между мной и госпожой Урсулой. Ей хватило выдержки продержаться до самого конца. Мне - нет. Потому королеве хватило времени проклясть меня. Люсьетт с трудом оторвала взгляд от ведьмака и посмотрела на дорогу. Знакомые дома. Они близко. - Я… я понимаю, что она сделала многое для королевства, но… нет, я не понимаю до конца. И, наверное, не смогу понять. - Вам лучше не испытать ничего подобного в своей жизни. Как раз для этого и лилась многолетняя кровь – чтобы потомки могли жить спокойно. Я только надеюсь, что вы не будете с ней враждовать. Судьба госпожи Урсулы довольно сложна. Она спасала наследника Люкиса, но убила много невинных людей. Она спасала королевство, погибающее под войной, но обманывала всех вокруг. Она своими руками помогла убить лучшую подругу – ее королеву. Ее уважают, боятся, ненавидят – но неважно как кто к ней относится, никто не желает ее видеть вновь подле себя. Люсьетт помотала головой. Прошлые действия ведьмы спорны, и не ей их судить. Однако ее нужно судить по другим причинам. - Варг, ты говорил с Урсулой. Она рассказала тебе о проклятии Рода. Она дала тебе зелье, которое должно было заставить меня влюбиться в Митроса. Значит ли это, что она сейчас на стороне Митроса – ведьмака, покусившегося на жизнь Рода? - Хах. - Хах? Говори. - Я тоже внимательно слушаю, - поравнялся с ними Вальтц. - Это довольно забавно. - Не тяни, Варг. - Вам точно хочется это услышать? Мы уже стоим возле ее дома. - Варг! - Митрос не знал, что она предала королеву. Он много говорил о тебе, Вальтц, но про Урсулу отзывался довольно тепло. Его не было при ней во время смерти темной королевы, ты сам это знаешь, иначе сам бы его и прикончил – своего друга-то, да? Ведьмак резко дернул поводья. Конь недовольно всхрапнул, грубое движение всаднику причинило ему боль. Вальтц закрыл глаза, весь сжался, напрягся… и отпустил. Его лицо разгладилось, а руки принялись извиняюще поглаживать недовольное животное. Отпустив вспыхнувшие злостью чувства, ведьмак повернулся к спутнику. - Тогда почему она помогла Миту? - Ведьма помогала не ему, - Варг посмотрел на Люсьетт и отвел взгляд. – Давайте зайдем к ней. Вальтц резко резанул по воздуху рукой. Натянув поводья, он спустился с коня и подал руку Люсьетт, помогая ей. Дав ей коснуться ногами пыльной дорожки перед серым домом, ведьмак неминуемо двинулся к Варгу, внимательно следя за тем, чтобы он, спрыгнув с коня, первым направился к закрытой двери. Солнце жгло им затылки. Оказавшись в прохладной тени непримечательного домика, который ныне приобрел мрачные и скучные серые тона, говорящие о некоторой заброшенности и запустении, троица облегченно выдохнула. Люсьетт вдохнула прохладный воздух, который, казалось, вырабатывали серые камни этого дома. Когда-то в доме кипела жизнь: ранним утром топились печи, доставались пышные ароматные заготовки, раздавались оживленные радостные голоса детей и матери, пекущей для них хлеб, со всей улицы сюда стекались соседи за горячим вкусным хлебом и обменивали его на что-то свое, чего маленькой семье сильно не хватало. Но то было в прошлом. Сейчас дом пребывал в холодном забвении. У него имелась хозяйка, но… в этом доме живет ведьма-предательница. Ведьма, которую избегали. Ведьма, которую боялись, которую ненавидели, но предпочитали не трогать. Ведьма, которую захотели забыть. Люсьетт опустила голову. Стоя в спасительной тени дома, она сухо прокашлялась, только сейчас ощутив, как в горле пересохло. Кончики волос спутались, увлажнились от пота и противно прилипли к шее. Девушка попробовала отлепить волосы, но быстро сдалась, добившись лишь ощущения пота, застывшего на пальцах. Девушка чувствовала себя преотвратительно. Самое то для похода в логово ведьмы. Девушка поднялась к двери и занесла руку. Дерево гулко отозвалось, пропуская звук внутрь дома. Стук пронесся по коридорам, полном искусственных зверей-охранников, проник на кухню с сушеными травами и кореньями, неуверенно двинулся по лестнице, ведущей на второй этаж, и остановился, не найдя нужного отклика. Прождав некоторое время, Люсьетт постучала снова. И снова. После третьего раза ее осторожно отодвинули от двери. Теперь вместо маленькой девичьей руки по дверям забарабанила сильная мужская. Не дождавшись и теперь ответа, Вальтц подал голос: - Госпожа Урсула, вы дома? После особенно сильного удара дверь сотряслась… и открылась. Она была не заперта. - Мне это не нравится. Вальтц и Люсьетт с удивлением обернулись на Варга. Уж от кого-кого, а от него таких слов не ожидали. - Ведьма смогла сделать то, чего не сделал я. Сбежала, пока никто ее не хватился. Какая жалость. - Нет, она не должна. Она не должна была уезжать. Не сейчас, - Вальтц выглядел неприятно удивленным. Осторожно глянув внутрь, он сказал: - Пусто. - А там… звери стоят? Статуэтки видны в коридоре? Ведьмак вновь взглянул в щель, на этот раз уделив разглядыванию коридора намного больше времени. - Ого. Да, стоят. Откуда она столько стражей достала? – пробурчал он и, не будь рядом леди, присвистнул бы от восхищения. - Что за стражи? – не выдержал Варг и придвинулся к залипшим у двери ведьмаку и принцессе. В пыльном коридоре все так же стояли кто на полках, а кто на полу, магические застывшие звери. Звери белели гладкой глазурью, поблескивали красноватым металлом, они не казались чем-то опасным и требующим осторожности. Освещенные ярким солнцем, они казались простым делом скульптора. Смотря на них сейчас, Люсьетт с изумлением обнаружила, что скульптуры были выполнены грубо и безыскусно, почти кустарно. Увидь она такую работу в другом месте, и не подумала бы, что в ней кроется могущественное колдовство. - Заходим? – спросил внезапно проникнувшийся происходящим Варг. Люсьетт и Вальтц, знающие о звериных стражах побольше него, поспешно помотали головами. Одна мысль о том, чтобы зайти туда без позволения, вызывала у Люсьетт мурашки. Тени на полу причудливо играли. Девушке показалось, что один из зверей, притаившийся в тени, двинулся и посмотрел на нее. - Давайте еще позовем? - Кого позовете? Еще один голос возник как гром среди ясного неба. Люсьетт подпрыгнула. Развернулась в полете и схватилась за Вальтца, спрятавшись за ним от женщины, стоящей в двух метрах от них. Женщина смотрела на них насмешливо прищурив глаза. В руках она легко несла полные ведра воды. Ведьма Урсула собственной персоной. - Госпожа Урсула, вы дома! – немного нервно воскликнул ведьмак. Ведьма оглядела всю троицу, задержав внимание на пытающегося держаться невозмутимо Варга. - Ты, - насмешка в глазах сменилась осторожным подозрением, которое в ней вызвал Варг. Медленно моргнув, она обратилась к ведьмаку. - Если можно так сказать. Вам бы хотелось иначе? - Ну что вы, что вы, мы рады, что удалось вас застать. - Добрый день. Пройдем внутрь? – справилась с секундной слабостью Люсьетт и выступила вперед. - Опять ты. Люсьетт нервно улыбнулась. Все шло не так, как должно было. Ее не должны лить в уши грустные истории о прошлом. Пленить и судить ведьму надо было беспристрастно. Она опасна. Неважно, какие сантименты она вызывает у остальных. С ней ведьму ничего не связывает. Урсула действительно выглядела как простая работящая женщина. Чепчик, фартук, массивные грубые руки, привыкшие к труду, красноватое лицо с сухой шелушащейся кожей… лишь глаза. Живые глаза привлекали к себе внимание, отличая ее от сотен других. Взгляд ее был остер так же, как Люсьетт помнила. А кривая улыбка все так же навевала на нее ужас. - Мы настаиваем, - мягким тоном произнесла Люсьетт. Урсула фыркнула. Поставила на землю ведра, махнула рукой, подзывая парней. - Ну-ка, молодчики, взяли, да помогли старой женщине! Вальтц подлетел к ней и поднял ведро. За ним молчаливой тенью взял второе Варг. - Не наговаривайте на себя так, госпожа Урсула, вы еще очень молоды. - Скажешь тоже, - пробурчала она, скосила глаза на Люсьетт, махнула ей, говоря о том, чтобы тоже следовала, и направилась не туда, куда намеревалась Люсьетт – на задний двор. Задний дворик у дома присутствовал. Когда-то здесь все дома имели дворики, тогда город еще не был большим, и население могло порадовать себя личными двориками с цветами, клумбами и чаепитием на их фоне. Со временем город разросся, территории с садами продали, на их месте построили дома поменьше, провели мелкие сети тонких дорожек, создав этим множество новых улочек. Но некоторые сады сохранили. Сохранила дворик и Урсула. Только цветы она там не садила. Она ничего там не садила. Люсьетт недоуменно уставилась на дворик, где в самой середине на зеленой некошеной траве валялись ковры, ковры, ковры. Ее поразило смутное сомнение, что где-то она эти ковры видела. Ковры пестрые, красные, темные, багровые, желтые, изукрашенные цветами, конями, людьми, кувшинами, виноградом, великое множество и множество ковров, потемневших от впитанной воды, пошедших белыми пенными пятнами от нанесенного мыла. - Поставьте сюда ведра, мальчики. Давайте. Ага. Дай сюда. Женщина опрокинула ведро, вылив воду на один из ковров. - Какая красота! – восхитился Вальтц. Урсула одобрительно закивала, схватила щетку и плюхнулась на ковер, принявшись усиленно его тереть. – Вылей ведро вот туда. Хорошо. Отправь этого звереныша к колодцу. Да бери ты ведра, и не смей филонить! Я тебя помню, и этот поступок запомню. Ведьма вскинула руку со щеткой и указала им на Варга. Тот страдальчески поморщился, но ведра поднял. Проводив его ошарашенным взглядом, Люсьетт не менее шокированно посмотрела на Вальтца, увлеченно ползущем по ковру с особо интересным узором. Все шло не так, как Люсьетт хотелось. Вместо того, чтобы наброситься на ведьму с обвинениями, ведьмак вел себя максимально дружелюбно. Варг, который должен был помочь вывести ведьму на чистую воду, внезапно превратился в носильщика воды. Люсьетт направлялась сюда с воинственным настроем духа. Поймать отравительницу и заточить ее в темницу, допросить. Вальтц, находившийся сейчас во дворце как спутник почетного гостя, мог такое провернуть. Ее спутники оказались бесполезны, а она сама ни на что не способна. Поэтому Люсьетт отрешенно стояла в стороне, смотря на то, как ведьма чистит ковры. Щетка терла «шух-шух», «шух-шух». Ведьма ползала по ковру на четвереньках, подол ее платья был насквозь пропитан мыльной грязной водой. - Южане делают прекрасные ковры. Ты согласна с этим утверждением, милочка? Пока что ее слова не предвещали ничего зловещего. Вальтц и Род почему-то уверены в том, что эта ведьма на их стороне. И что ее злодеяния таковыми не являются. Какая чушь. - Мыльная пена не дает мне оценить их по достоинству. Вы привезли их со странствий? - За пределами королевства находится много прекрасных земель. Там интересная культура, вкусная еда и замечательные люди. - Тем не менее вы вернулись сюда. - Да. Вернулась. - Почему? - Люсьетт, ты хочешь сделать так, чтобы я пожалела об этом решении? - Ты опасна, - Люсьетт прошла к середине дворика. Огибая мокрые ковры, по тонкой зеленой дорожке с протоптанной и местами желтой травой. Мокрая трава скользила под ее ногами и медленно погибала от мыльной воды, оросившей ее землю. Силуэт ведьмы напрягся. Так застывала кошка, пересекшаяся с собакой. Так напрягались малозначимые дворяне на приеме у короля. Люсьетт впервые за этот день почувствовала себя… значимой. Она подходила к ведьме, и та становилась все напряженней. О том, чтобы вернуться к абсурдной чистке ковров не шло и речи. Ведьма бросила щетку и встала с колен, встречая гордо приблизившуюся Люсьетт лицом к лицу. Краем глаза принцесса заметила, как ведьмак перестал дурачиться и теперь внимательно за ними следил. Сразу бы так. - Для кого опасна? - Ты представляешь собой опасность для людей. Твои зелья, твоя отрава, твои заклятья, твои… связи, - Люсьетт осеклась, увидев недоумение на лице ведьмы. – Скажешь, не так? - Опасно ли само по себе оружие, которым пользуется мечник? Считаешь ли уместным посадить на цепь топор, срубивший голову невинных по воле палача? Люсьетт нахмурилась. Ведьма выглядела слишком спокойной для человека, повинного во многих злодеяниях. - Что такого я совершила, что дочь моей подруги желает моей медленной мучительной смерти в темнице? - Что… - Люсьетт сжала пальцами виски. – Это были самые нелепые слова, которые ты могла произнести в свое оправдание. - Я заслуживала бы смерти, оставь ее в живых. Надеюсь, ты это понимаешь. Крепко сжав зубы, Люсьетт постаралась спокойнее отнестись к этим словам. Не думай о матушке. Не думай о ней как о матушке. Думай о ней как о деспотичной королеве, которую, к счастью, свергли. Никак иначе. Не дрожи. Смотри прямо, не позволяй губам и голосу дрожать. Внешнее спокойствие не равно внутреннему. Люсьетт не смогла произнести ни слова. Ведьма это заметила. - Маленькая принцесса, ты злишься. - К-какая разница? Причем тут это?! Не дрожи. Пожалуйста, не дрожи, Люсьетт. Не давай ведьме коснуться твоего слабого места. Не слушай ее. Не давай ей говорить. - Ты сама этого не видишь, но злость снедает тебя. Ты страдаешь и жаждешь причинить страдания другим. Не слушай. Прикажи Вальтцу схватить ее. Он не посмеет ослушаться. - Неприятности копились, копился и твой гнев. Копился до тех пор, пока с последней каплей не решил выплеснуться наружу. Злость не дает тебе мыслить здраво. Тебе кажется, что с тобой все в порядке, но это не так. - В-Вальтц! – вскричала Люсьетт. Ведьмак дернулся. Но не двинулся к ведьме, он смотрел на Люсьетт. Он стоял как пришибленный, не двигаясь с места. - Люсьетт, я помню тебя маленькой девочкой. Ты научилась ходить, держась за ручку со своей матерью. Ты этого не помнишь, но называла меня «Усюла». - Замолчи! Ты опасна! Ты травишь людей, обманываешь королевских особ, снабжаешь врагов зельями и проклинаешь невинных! - Моим арестом ты хочешь подарить людям и себе чувство безопасности? Защитить народ, друзей, себя, семью. - Именно! - Как думаешь, Люсьетт, какие эмоции испытывала твоя мать, когда люди стали гнать и избивать ведьм? Люсьетт отшатнулась. Теперь Урсула надвигалась на нее. - Твоя мать – Хранительница Тенебраума. Выше всего она ставила благополучие и счастье своего народа. Несмотря на то, что ведьмы помогали людям и состояли в совете короля, простые россказни бестолкового сказителя подвергли нас опасности. Смешки и слухи стали оборачиваться всеобщей ненавистью. Последней каплей для твоей матери стал тот день, когда подвыпившие мужики разбили окна бедной старушки, имевшей несчастье родиться в глупом мире слишком одаренной. Они разбили окно, залезли в дом и забили ее камнями. И только лишь потому, что накануне она прогнала дурного мальчишку, мучившего котенка, метлой! С каждым шагом давление ведьмы становилось все сильнее. Теперь перед Люсьетт стояла не деревенская баба в грязном платье и чепчике. Глаза простых женщин не горят злобным бесовским огнем. - Ты, милочка, руководствуешься благими намерениями. Так же, как в свое время твоя мать. Скажи, через сколько лет ты станешь таким же тираном, как и она? - Н-не сравнивай меня с ней. - Умей слушать других, девочка. Научись отказываться от своих желаний. - Пожалуйста, не будьте так строги. Люсьетт быстро учится, она станет хорошей королевой, - решился втиснуться меж разъяренными женщинами ведьмак. - Не сюсюкайтесь с ней! Ты и Парфе должны были всему ее научить, но девочка слепа, как только что родившийся котенок! Она и так всю жизнь прожила как марионетка в руках своей матери, но вот все наладилось, и что?! Что вы сделали? Где она была, какие решения принимала, делала ли она хоть что-то, что она должна делать как правитель? - Не тебе меня учить! Бросаешься тут пустыми речами, но что сделала ты? Ты пыталась затащить меня в дом, когда я пыталась уйти! Ты сварила зелье для приворота меня! Ты не делала ничего, кроме тех вещей, что только выставляли тебя в дурном свете! И теперь говоришь, что самая невинная тут ты?! - Госпожа Урсула! Принцесса! Ведьма рыкнула. Принцесса обожгла его ледяным презрением. Вальтц неловко улыбнулся и сделал шаг назад, едва не поскользнувшись на мыльном ковре. Во дворе, полностью застеленном мокрыми мыльными коврами, стояли две разъяренные представительницы слабого пола. Бросались обвинениями, кричали и чуть было не разрывали друг друга горло. Рядом с ними, но не вместе, стоял испуганный мужчина. Чтобы хоть как-то отвлечь этих женщин, ведьмак произнес: - А где Варг? Он давно должен был вернуться с ведрами. Взаимные обвинения моментально затихли. Тяжело дыша, принцесса и ведьма переглянулись. Ведьма спросила: - Кстати, что-то я не заметила, чтобы вы вели себя как наглухо влюбленные. Он так и не подмешал тебе зелье? - Кто? - Варг. Кто же еще. Я продала ему зелье, когда он сказал, что давно влюблен в подругу детства – тебя, но ты только и смотришь, что на другого мальчика. - Что за чушь? Он отдал мне это зелье, чтобы я подмешала зелье Роду и Виорике. Он сказал, что его проклятье завязано на ней. - Кто такая Виорика? – ведьма помотала головой. – Неважно. Наверное, он поступил правильно. Люсьетт непонимающе на нее посмотрела. - Никто не знает, что случиться, если наследники Люкиса и Тенебраума соединятся в брачном союзе. Заставить одного из вас заключить брак с кем-то другим было бы безопаснее всего. - Брак?! - О, не говори, что никогда не думала о браке. - …не могу понять, о чем вы вообще думали, когда отдавали ему зелье! Он мог вас обмануть и отдать его Митросу! - О, этот мальчик бы так не сделал. Он ведь не врал насчет тебя. Какими бы ежовыми рукавицами не держал его Мит, бедняга никогда бы не пошел на это. Ведьма всем видом показывала, что вышесказанное не стоит и крупицы внимания. И вообще, чего это все волнуются. Пустяк же. Вальтц ошеломленно уставился на Люсьетт, посмотрел в ту сторону, куда ушел Варг. Люсьетт сделала то же самое. Затем ее взгляд вернулся, исследовал место, на котором она стояла. Под ногами засыхал взмыленный грязный ковер. Люсьетт застонала и обхватила руками голову.