Русалочка и Принц

Род проснулся, услышав приглушенные голоса. Стояла глубокая ночь. Вокруг темным-темно. Прижав руку к прохладной стене, он направился на звук голосов, доносящиеся откуда-то снизу. За одним шагом последовал второй, третий, четвертый — он быстро пересек коридор, комнату сестры и остановился перед спуском вниз. Там горел свет, и мерцающее пламя притягивало к себе, освещая перед ним деревянные перила. — Вовсе не обязательно этого делать. Там справятся и без тебя! — прошипел смутно знакомый женский голос. — Пафи нужно срочно помочь. Если не я, то кто? — пытался шептать мужчина, чтобы не разбудить детей. — А как же твоя жена? Дети? Ты нужен здесь! — Со мной им опаснее всего. Пожалуйста, спрячь их, пока меня не будет. Так, чтобы я не мог знать, где они. Род напоследок мазнул пальцами по стене и схватился за перила. Теперь они не давали ему упасть. Расширенными глазами он смотрел вниз и внимательно слушал. — Присмотри за ними. Пожалуйста. Офелии понадобится твоя помощь. — Я не… — Ты сильная женщина, Урсула. Мне больше некому довериться. Одна из ступеней скрипнула. Голоса замолкли. Род завершил спуск и уставился на бодрствующих: за столом сидел отец — его огромная фигура склонилась над одинокой свечой, и откуда-то взялась тетя Урсула — друг родителей, которой не было здесь, когда он засыпал. — Почему ты не спишь, Род? Уже поздно, — обратился отец к нему. — Ты тоже не спишь. Тетя Урсула, здравствуйте. Род переступил с ноги на ногу, почему-то он не решался спускаться с последней ступеньки, крепко держась за перила. — Привет, — улыбнулась женщина, — давно не виделись. Ты так вырос! Подойди ко мне. Отец открыл рот, желая что-то сказать, но смолчал и выдохнул воздух. Пламя свечи дернулось, Род разжал руку и двинулся навстречу женщине. Она схватила его за плечи и вгляделась в лицо. Удивленный, Род отвернулся от Урсулы и посмотрел на отца. Он выглядел непривычно — вид был слишком серьезен, а тонкие губы сжались в ниточку, придавая чертам некоторую суровость. — Весь в отца. Ты только взгляни, — довольно проговорила Урсула, задев этим Рода. Будто его здесь не было. Отец вздохнул, встал и бросил: — Извини, Урсула. Я сейчас подойду, — он направился туда, откуда пришел Род. Мужчина поднялся по наверх и зашел в одну из комнат. Проводив его взглядом, Род понял, что остался с Урсулой наедине. Заметив его неловкость, женщина понимающе улыбнулась. — Удивлен, Род? Поверь мне, я тоже, я тоже. Женщина притянула мальчика к себе, усадила на колени и положила подбородок на его плечо. — Твой отец всегда был упрямым. Он и сейчас уперся, будто бык, которого ведут в скотобойню… извини за такой пример. — Ничего, — произнес Род, — о чем вы сейчас говорили? — Ох, — Урсула вздохнула и опустила голову, упершись лбом о его плечо. Род продолжал смотреть вперед, на свечу, не осмеливаясь повернуться. Пламя на столе действовало на него успокаивающе, а тихий голос позади немного убаюкивал. В какой-то момент Род осознал, что женщина покачивается взад-вперед, и он зевнул. Плавные баюкающие движения сделали его голову тяжелой, а веки заставили опуститься. Наверху послышались шаги, отец вышел из комнаты, но не спустился, а отправился в следующую. — Понимаешь, твой отец боится. Да-да, — шепнула женщина, и Род с трудом сфокусировался на ее словах. Он захотел поспорить с этим утверждением, но говорить было слишком тяжело. Мальчик зевнул и удобнее устроился в мягких теплых руках. — Началось нечто страшное, только твой отец сможет победить врагов. Не волнуйся, мы всех победим. Он довольно скоро… Урсула не договорила. По лестнице спустились двое — мужчина и женщина. Мужчина хмурился, и под низко надвинутыми бровями холодным огнем горела зелень. Женщина была бледной, очень бледной. Она ничего не сказала Урсуле. Ее губы дрожали. Ведьма шепнула: — Он уснул. Род увидел мать и протянул к ней ослабевшие руки, к которым будто привязали гири. Мать обняла его, подняла, зарылась носом в его волосы. Рода вконец разморило, он широко зевнул. Лба мальчика коснулись губы — не мягкие теплые губы матери, пахнущие солнцем, но жесткие и прохладные, от которых тянуло железом. Род последним усилием воли приподнял непослушные веки и увидел грустное лицо отца. Он что-то сказал Урсуле, обнял мать, поцеловал ее и повернулся к ним спиной. Хлопнула дверь. Род в последний раз видит своего отца. *** — Ты тока посмотри на его сапожки. Эй, пацан, слыш. Род остановился. Эмелин, идущая за ним, выступила вперед и загородила собой. С двух сторон Рода закрыли стены, на третьей теперь стояла сестра. Ему ничего не было видно. Род вытянул шею и выглянул из-за спины старшей сестры, которая была намного выше его ростом. Впереди стояли двое — мальчишки постарше. Снова стал накрапывать дождь, мелкая морось стучала по бритому затылку и капли проникли за шиворот, подарив Роду напоминание о том, что нужно торопиться. Сегодня впервые за неделю не шел дождь, подарив брату с сестрой шанс на вылазку, и вот опять началось… Они проникли в старый дом за вещами Эмелин, которые она когда-то носила, только-только перешли по мосту через канал и ступили в район, в котором им теперь нужно было жить. Дом совсем близко, наверняка мать сильно волнуется, может ищет их снаружи… осталось только пройти по этому тесному проулку, а потом каких-то двести метров — и вот он дом. Но… Род крепче прижал к груди кожаную пару. — Дайте нам пройти, — прозвучал напряженный голос Эмелин. Мальчишки не обратили внимания и тыкнули пальцами в Рода. — Кремень, глянь, они те подойдут? — спросил самый долговязый у низкого крепыша сзади. — Да как-нить влезу. И в те, что на его ногах — тоже, — гоготнул он в ответ. Оба мальчика засмеялись. Род опустил взгляд — ноги «Кремня» были обмотаны какими-то тряпками. — Пошли, Род, — шепнула Эмелин, взяла его под руку и попятилась назад, начала поворачиваться для отступления… но не успела. Ее схватили за длинный хвост, потянули на себя и Эмелин упала на землю. — Вас никто не отпускал. Эк чо удумала. Добычу из-под носа унести захотела? Эмелин застонала от боли и схватилась за голову, долговязый продолжал держать в руке ее волосы. Род вскипел, выронил злополучные ботинки, сжал кулаки и бросился на обидчика. Перед ним возник крепыш, резко оттолкнул и Род отлетел к стене. Удар о стену выбил из него весь дух, мальчик охнул и сполз вниз. Крепыш глумливо захрюкал, а долговязый отпустил Эмелин. Он наклонился, поднял сапоги, рассмотрел их со всех сторон, кинул крепышу и повернулся обратно к девушке. — Я тут вот чо подумал, — он перевел взгляд на Эмелин, — у сестрицы износились туфли. Она еще мелкая, она такая слабенькая… ноги надо держать в тепле, знаешь ли. Подари ей туфельки, а? — Не смей! Не трогай ее! — крикнул Род и закашлялся. Кремень и долговязый презрительно фыркнули и отвернулись от него. Долговязый протянул длинные худощавые ручонки к ногам отползающей Эмелин. Костлявые пальцы обхватили ее ступни и резко дернули, туфелька взлетела и упала в лужу, внутрь затекла вода. Долговязый вскрикнул, отпустил девушку и схватил туфельку. Он принялся встряхивать туфлю, тщетно надеясь на то, что так она станет менее мокрой. Дождь зарядил сильнее. Эмелин быстро стала отползать назад, помогая себе ногами. Босая нога заскользила по грязи, руки погрузились в лужу, длинные волосы, являющиеся гордостью девушки, разметало по земле. Несмотря на положение, девушка не выглядела напуганной. Она продолжала отступать, но ее твердый взгляд не отрывался от довольного лица долговязого. — Не так быстро, — он протянул руку, схватил ее за вторую ногу, дернул, Эмелин упала на спину и ее протащило по земле. Девушка невольно вскрикнула, зашипела от боли, когда обкусанные грязные ногти впились ей в лодыжку, и пнула его в туловище. Долговязый упал. Крепыш взревел и грузно зашагал к ней, на ходу поднимая тяжелую руку… Род схватил камень и высоко прыгнул, обрушившись на крепыша всем своим весом. Оба покатились по земле, Эмелин закричала. Каким-то чудом оказавшись сверху, Род ухватил камень покрепче и ударил крепыша по голове. Затем еще. Брызнула кровь. В следующий момент удар! — Род отлетел от увесистого пинка в бок. Крепыш, подвывая, лежал и баюкал лоб, а Рода прижали к земле ногой. — Ты чо, совсем больной, а?! Прилетел второй пинок и Род зашипел, закрывая голову локтями. Третий пинок пришелся как раз по ним, едва не задев по лицу. В отчаянной попытке Род швырнул камень в долговязого, тот легко увернулся и занес ногу для нового удара. Его не последовало — Эмелин прыгнула на долговязого, он пошатнулся и упал вперед. Выругался, извернулся, отпихнул ее от себя, и тут… Раздался взрыв и грохот обрушивающихся камней. Кто-то заорал на улице: «Ведьмы!» Род с долговязым переглянулись. Долговязый подлетел к крепышу, поднял друга и побежал в одну сторону. А Эмелин и Род, схвативший сапоги и туфельку, — в другую. Во время бега Род обернулся и увидел вдалеке — где-то на окраине города, еще дальше отсюда, поднималось зарево. Под тучами с льющимся дождем где-то в городе начался пожар. Одним огнем дело не закончилось, снова что-то сверкнуло, загрохотало. Униматься под дождем огонь не спешил и с каждой секундой все выше поднимался к небесам. Снова грохот, сверкающий зигзаг, большие мерцающие круги — огонь исчез, как будто ничего и не было. Род облегченно выдохнул и крепче сжал руку Эмелин. Подбежав к дому, они юркнули внутрь. Эмелин задвинула засов. Род прижался спиной к двери и облегченно выдохнул. Сердце бешено стучало и барабаном забилось в ушах. Руки мальчика задрожали и выронили добычу из рук, поняв только сейчас в какой передряге они побывали. Грязные ботинки рассыпались по полу, подняв в доме шум. Эмелин тревожно вскинула голову и посмотрела вглубь дома. Они ожидали упреков матери, просьб и мольбы больше так не поступать, оханий и аханий, когда она увидит грязь на их одежде. Никто не вышел на шум. Эмелин тревожно взглянула на Рода и быстро направилась вглубь, оставляя на полу след босых пальцев, а Род остался стоять у двери, пытаясь придумать как им оправдаться. — Мама? Что случилось? — послышался голос Эмелин. Род глубоко задышал, успокаивая себя, неловко двинул рукой, поправил упавшие ботинки, подумал и поднял щетку для обуви. — Мама? В груди тревожно царапнуло, Род уронил щетку и весь обратился в слух. — Мама! Он сорвался с места, будто выпущенная стрела. Едва не поскальзываясь на мокрых грязных ботинках, Род влетел в комнату и увидел мать с Эмелин. Эмелин сидела на полу у ее колен, а мать… Мать сидела с ничего не выражающим лицом и смотрела в горящий камин. Услышав шум, она повернула голову. Мазнув взглядом по взъерошенному грязному Роду, она с равнодушным видом отвернулась и закрыла глаза. Род медленно подошел к ней, отмечая некоторые детали: ее опухшие красные глаза, смятые носовые платки, валявшееся на полу кухонное полотенце, разбитая чашка из ее любимого сервиса, который когда-то принес отец, вскрытый конверт, лежащий на столе и покоящееся на коленях письмо с резкими прыгающими буквами — почерк Урсулы. Эмелин накрыла ладонью безвольно лежащую руку матери и прижалась к ней лбом. Род поднял взгляд на мать. Женщина закрыла свободной рукой глаза, отвернулась от детей, прозвучал странный звук: горло дернулось, будто захлебываясь в нахлынувших эмоциях. Мать издала короткий всхлипывающий стон. Эмелин бросилась ее обнимать. Мать вся сжалась и спряталась в объятиях дочери, всеми силами старающейся не заплакать. Письмо упало на пол. Род присел на корточки и поднял письмо. «Дорогая Офелия, мне очень тяжело об этом сообщать…» Род не стал дочитывать, бросил письмо обратно и выбежал из комнаты. Сзади раздался протяжный, громкий, полный боли, рвущий душу Рода в клочья — крик, который вскоре превратился в всхлипывающие рыдания. Роду десять. Он в первый раз слышит, как плачет его мать. *** — Большое тебе спасибо, внучек, — прошамкала старушка и завернула в сверток горячий, пахнущий одуряюще вкусно батон хлеба. Род неловко кивнул ей и поднял принесенный старушкой сверток. Развязал, достал звенящую горстку монет и вопросительно взглянул на старушку. — Я не могла вас не отблагодарить, — старушка выудила из-под рук Рода потертую ткань, аккуратно сложила ее и убрала в складки длинной юбки. — Что вы, не стоило… — протянул Род монеты обратно. — Возьми, — остановила старушка его руку и оттолкнула — мягко, но на удивление сильно. — Вы мне очень помогли, внучек, а они мне больше здесь не понадобятся. Род удивленно поднял голову, затем спросил: — Вы уезжаете? — Да, в последнее время на дорогах стало спокойней, — старушка улыбнулась и указала в окно, — за мной дочка приехала. Хотела с вами попрощаться. Матери дома нет? — Нет, она вышла на рынок, — Род нахмурился. — Ненадолго! Скоро вернется, давайте ее подождем. — Я не могу ждать, — грустно покачала головой старушка, — надо добраться до города до наступления темноты. Старушка подняла сверток с хлебом, улыбнулась, смотря на Рода и думая о чем-то своем, затем воскликнула: — Иди-ка сюда! — распахнув руки, она схватила ошарашенного Рода мертвой хваткой и крепко расцеловала в обе щеки. Род смущенно вырвался, старушка хихикнула и доверительно коснулась сухонькими руками его ладони. — Передавай матери от меня привет, и денег половину себе оставь. На отчаянный отказ Рода старушка грозно нахмурилась: — Не чуди! Возьми их, не говори матери, невестушке своей подарков надаришь, — подмигнула она и рассмеялась, когда Род принялся доказывать, что нет у него никого и вообще ему не до этого. Вдоволь нахихикавшись, старушка на прощание обвела взглядом маленькое помещение, по стенам которого были расставлены прилавки с хлебом (и даже со сдобной выпечкой!), смахнула с щеки одинокую слезу и вышла за дверь. Больше Род ее не видел. Подумав, он положил под прилавок все монеты, не утаив ни одной. Роду четырнадцать. После смерти злой королевы жизнь в городе наладилась, больше не вспыхивают на улицах магические битвы, больше не боятся торговцы и простой люд ездить по дорогам. Все еще не безопасно, но людям в других городах дышится уже свободнее и легче. Заработали мастерские, исчезает безработица, голод прекращен. Люди больше не боятся. Люди устали бояться. Люди расправили плечи, ведьмы почти побеждены. До конца войны осталось два месяца. Зазвенел колокольчик над дверью, в магазин зашла женщина в плаще с капюшоном. Из-под глубокого капюшона ниспадали вниз черные блестящие локоны. Лица видно не было, только бледный подбородок с пухлыми алыми губами. Губы раскрылись, когда посетительница увидела Рода. Раздался низкий грубоватый голос: — Что вы сотворили с моим домом? — Тетя Урсула? — ошарашенно уточнил Род. Женщина сняла капюшон и явила свету худое изнеможденное лицо с синяками под глазами. Если бы Род встретил ее на улице, то не узнал бы. Тетя Урсула громко смеялась, хихикала вместе с Эмелин, подшучивала над Родом, любила поесть и пошептаться с их матерью о женских штучках. Тетя Урсула дарила дорогие подарки, поднимала их в воздух волшебством, а потом спорила с отцом, когда он просил не использовать магию при детях. У тети Урсулы сияли глаза во время разговора, она всегда улыбалась. Она была такой. Сейчас на Рода смотрели безжизненные, всепоглощающе пустые черные глаза. Род сглотнул. Он смотрел на женщину, которую больше не чаялся увидеть. Как же давно она исчезла… такое чувство, будто им в дверь постучалось давно забытое прошлое. — Где ты была? Урсула подняла бровь и хмыкнула: — Ты даже не представляешь, как мне надоел этот вопрос. — Вот как? Род сжал челюсти и сердито нахмурил брови. Четыре года назад эта женщина исчезла, ничего никому не сказав. Время от времени она присылала письма, в которых в основном писала всякую чепуху, а со временем перестала присылать и их. Мать вообще подумала, что она тоже умерла, ей пришлось дважды оплакивать дорогих ей людей. Родная тетка тоже ничего не сообщала и не отвечала на письма. Их вообще все бросили. Отец, тетя, тетя Урсула, хотя все и клялись когда-то защищать их. А теперь она появилась вот так. — Слушай, Род, — произнесла ведьма, и у Рода дернулся глаз. — Ты говорил кому-нибудь о своем даре? — Зачем мне это делать? Что за вопрос такой? — раздраженно цыкнул Род. — Вот и молодец. Отныне всегда отвечай, что вы с сестрой совершенно бездарны и ничего не наследовали от отца кроме внешности. Хорошо? — С чего мне это делать? Род волком смотрел на Урсулу, и женщина раскрыла рот в странноватой широкой улыбке, от которой стыла кровь в жилах. — Мне стоило большого труда убедить в этом других. Так что не упрямься и будь хорошим мальчиком. Хорошо? Род опустил взгляд. -Я устала. Буду в одной из комнат. Если тут вообще что-то жилое осталось, — пробурчала ведьма и скрылась из виду. Шаги отдалились и зазвучали уже сверху — Урсула поднялась в спальни. Род сел и закрыл лицо руками. Урсула здесь! Она жива и… что с ней случилось? Куда она пропадала, она… не станет отвечать на вопросы. Роду вспомнились ее бесчувственное лицо, которое говорило о том, как ее все достало. Возможно, она ответит, но потом, когда она отдохнет. Мать будет рада. Род встал и вышел из дома-пекарни. Прищурился, когда в глаза ударил яркий солнечный свет, уселся на лестнице перед входом и принялся ждать мать. *** Род нашел ее во второй комнате, в которую заглядывал. Тетя Урсула из двух комнат выбрала именно его. Только у Рода была личная комната, Эмелин ночевала в одной комнате с матерью. Увидев, как тетя Урсула лежит на чистой постели, даже не сняв покрытый дорожной пылью плащ, Род поморщился. Поморщился он снова тогда, когда поймал себя на мысли, что он давно уже взрослый, а до сих пор зовет эту женщину тетей Урсулой. Даже мысленно. Мысли-то эта женщина читать не умеет, потому не имело никакого значения то, что он кличет ее в голове не так, как она просила давным-давно. Сколько ему тогда было? Пять? — У-урсула, обедать будешь? — спросил он. Ведьма не откликнулась. Она лежала вниз лицом. Грязные сальные волосы разметались по всей кровати и составляли причудливую картину — как будто в его комнате обосновалось волосяное чудище с длинными черными щупальцами. Она спит? Род подошел к ведьме и задумался, стоит ли ее будить. Он вспомнил, как в детстве попытался разбудить сестру. Стоило ему ее легонько коснуться, и Эмелин тут же закричала и свалилась с кровати. Потом она оправдывалась тем, что сильно перепугалась из-за сна, но кто их знает… Наверное, будет глупостью сейчас коснуться ведьмы. Никто не знает, как она отреагирует, если испугается. Потому Род сел на пол возле ее головы и уставился в потолок. Он надеялся, что ведьма проснется как только почувствует его присутствие, но тетя Урсула не шевелилась. Она вообще дышит? Род уставился на копну черных волос и прислушался. — Давно не виделись, Род. Такое чувство, будто прошла вечность с тех пор, как я сюда поднялась, — проворчала ведьма, вернувшаяся домой каких-то полтора часа назад. — Извини. — Офелия вернулась? — голос звучал приглушенно. — Угу. — Она не может подняться сама? — У нее покупатели. — А, точно. Вы же превратили мое маленькое уютное логово в обитель сирых и убогих. Род прыснул, сам не зная, что его рассмешило. Ведьма повернула голову вбок и подула, слабый поток воздуха убрал несколько прядей с ее лица и создал щель, через которую Род мог видеть саму тетю Урсулу, а не только ее голову. — Прости. — То есть ты за эти годы научился извиняться? — Я всегда умел, — оскорбился Род. — Да-да, точно, — согласилась ведьма и вздохнула. — Ты превратился в точную копию своего отца. Внешне, я имею в виду. Род поднял бровь. Слова прозвучали несколько неприятно. Возможно, оскорбиться следовало именно сейчас. Однако Род не стал развивать эту мысль, было слишком много всего, что он хотел спросить у Урсулы. Он не стал выпытывать у нее, где была ведьма все эти годы — один раз она уже не ответила. В любом случае, это у нее спросит и его мать. Может быть, ей Урсула и скажет. Поэтому он спросил другое: — Как ты сюда попала? В городе давно не видели ведьм. — Не знаю о чем ты, разве ж я похожа на ведьму? — Урсула с усилием приподнялась на руках, села и откинула назад волосы. — Ну… — растерялся Род. — Я не думаю, что во мне могут заподозрить ведьму. Ведь ведьмы умеют так, — быстрый взмах рукой, на мгновение появившееся и сразу исчезнувшее плетение — невидимые руки впились в бока Рода и принялись его щекотать. Род вскрикнул и попытался отбиться. Завалившись на бок и свернувшись в калачик, он закричал, хохоча: «Хватит! Хватит! Перестань!» Ведьма ухмыльнулась и подняла вверх пустые ладони. — Я ничего не делаю. Это все ведьма! Страшные создания — остерегайся их. — Ну пожалуйста! — взмолился Род. Невидимые руки сразу пропали. Ведьма с кряхтением встала с кровати и потянулась. Род, вспыхнув со стыда (он что, лежал на полу, кричал и хохотал как малый ребенок?!), тоже поднялся. Тетя Урсула посмотрела на него — посмотрела на него так, как смотрела всегда в его детстве. Она приходила в гости к отцу, но всегда находила на него время, когда Род звал ее играть. Оба улыбнулись друг другу. Роду показалось, что теперь все будет хорошо. *** Холодная вода стекала с него ручьями. Казалось, будто отсырела не только одежда. Холод и сырость поселились в нем самом. Род пробежал всю дорогу. Он бежал со всех ног, не веря в происходящее. Он бежал и бежал, пока не перешел мост, не перебежал площадь, и вот ноги привели его домой — в настоящий дом. Месяц назад они вернулись обратно. На первом этаже пекли хлеб, и здесь всегда пахло очень вкусно. Аромат свежего запеченного хлеба пропитывал стены и одежду, даруя ощущение тепла и счастья. Род толкнул дверь. В нос ударил слабый запах выпечки, будто ослабевший из-за ливня снаружи. В зале никого не было видно. Сверху доносились голоса. Эмелин наверняка уже дома. Ей тоже холодно и сыро. Наверняка мать сейчас поит ее горячим чаем с вареньем. Может быть, Эмелин вытащила на свет старое шерстяное одеяльце и сидит сейчас укутанная в нем, пытаясь согреться после пронизывающего до костей ледяного дождя. Род прошел мимо пустых полок, мимо стола, печей и пары стульев в отдельном маленьком помещении и поднялся по скрипучей лестнице. Голоса замолкли, и Рода наверху встретили с охами и причитаньями. Его завернули в теплое шерстяное одеяльце Эмелин, которое купили ей, когда брат был еще не рожден. Оно едва закрывало его плечи и спину. На столе стояли три дымящиеся чашки. Виорики видно не было. Должно быть она уже ушла домой. — Божечки мой, ты просто ледяной! Давай, иди сюда! — подвела его мать к еще одной печи — маленькой, для обычной готовки. От нее несло невыносимым жаром. Роду подумалось, что подойди он туда — и он сгорит. Мать подводила его все ближе к печи, и Род вырвался. Эмелин и мать удивленно на него посмотрели. Род плотнее укутался в одеяльце и остался стоять у дальней стены. Эмелин и мать переглянулись. — Род, что с тобой? Где ты был? Глаза защипало. В горле застрял комок льда. Род открыл рот и ничего не ответил. — Подойди, Род. Выпей чаю, — улыбнулась Эмелин, — яблочное варенье, которое принесла мама Виорики, еще осталось. Род не сдвинулся с места. Эмелин удивленно посмотрела на мать. Офелия нахмурилась. — Род? Глаза щипало все сильнее. Эмелин и мать перед Родом расплылись и потеряли четкость. Род не решался моргнуть. Тогда все увидят. — Род, что случилось? — встревоженный голос матери его добил. Род схватился за горло, раскрыл рот и попытался выдавить из себя хоть что-то. Лед в нем треснул и расцвел острыми царапающими краями — они впились в него изнутри и заставили Рода закричать от боли. Крик все нарастал, с ним нарастала и боль. Род согнулся и, крича, стал царапать горло ногтями в дурной попытке добраться до спрятавшегося внутри куска мерзкого острого льда. Пальцы почувствовали влагу и тепло. Но оно не спасало от всепоглощающего колкого мороза, который захватил его шею. Род все кричал. Крик зарождался в груди, накапливал силу в горле, но не выходил наружу. Звуки застревали в нем и не принимали форму снаружи. Эмелин и мать ничего не услышали. *** Он помог Эмелин спуститься. Она до сих пор не привыкла носить неудобные платья, которые своим весом затрудняли ее движения. Вот и сейчас сестра неловко пошатнулась, когда спрыгивала с кареты. Род подхватил ее и привычно помог ей восстановить равновесие. Брат и сестра стояли перед новым магазином Виорики — так теперь следовало воспринимать это здание. Вывеску с дымящимся хлебом убрали, вместо нее висела новая. Она будет заставлять проходить через двери людей, ищущих игрушки. Когда магазин откроют. Род с Эмелин переглянулись. Эмелин ободряюще улыбнулась ему, Род глубоко вздохнул и открыл дверь. Над головой знакомо прозвенел старый колокольчик. Род ошарашенно поднял голову. Неужели ее перенесли сюда? С порога их сразу же встретил оживленный голос старой подруги. — Ах! Вы пришли! — воскликнула Виорика. Девушки закричали и принялись обниматься. Поприветствовав Эмелин, Виорика попыталась обнять и Рода, но он ужом вывернулся из ее рук и принял извиняющийся вид. Уроки фехтования с сэром Алкастером давали первые плоды. Виорика несколько огорченно опустила руки и понимающе улыбнулась ему. Род неловко ответил на улыбку. — Я так рада видеть вас! Ох, еще раз спасибо за этот дом. Честное слово, я не знаю, что бы без вашей помощи делала, — раскинула руки в стороны Виорика, охватывая все помещение. Род проследил за ее руками и осмотрел полки, на которых раньше лежал свежеиспеченный хлеб, теперь же их заняли куклы и плюшевые игрушки. Довольно мило. Но непривычно, очень непривычно и странно. Эмелин замахала руками. — Что ты, что ты, не благодари. Мы не могли никому больше доверить магазин. Ты нам помогла с решением этого вопроса. — Вы же могли передать здание своей тете? — Вряд ли она стала бы заниматься чем-либо подобным, — возразила Эмелин, — а так, как у тебя дела с магазином? Справляешься? — Да, Дезмонд иногда приходит сюда помогать, ну там, материалы завезти… мебель передвинуть — Виорика и Эмелин раздвинули занавесь и прошли внутрь. Род шел за ними. — О? — голос Эмелин принял подначивающие нотки. — Дезмонд? — Ничего такого! — Виорика вспыхнула и украдкой взглянула на Рода. — Мы только друзья! — Хорошо-хорошо, — рассмеялась Эмелин. Пока девушки болтали, Род осматривал окружение. В этой комнате мать пекла хлеб, здоровенная печь, от которой от рассвета до заката пыхало жаром, стояла на старом месте как ни в чем не бывало. Однако теперь ее никто не растапливал, и никто не пек в ней уже давно — в холодной отмытой печи теперь лежали ящики с тканью. Род приподнял бровь. Окинул взглядом пол, заваленный лоскутами, обрезками, ящиками с невыставленными игрушками и непонимающе сдвинул брови. Подойдя к щебечущей Эмелин, Род дернул ее за рукав и, когда та обернулась, указал ей пальцем на печь. Эмелин и Виорика недоуменно посмотрели в указанном направлении. — Что? — Эмелин несколько раз моргнула, отвлекаясь от разговора и пытаясь понять, чего хочет от нее брат. — Ох! — воскликнула она, поняв. — Разобрать ее будет довольно сложно, — тоже поняла Виорика и с серьезным видом постучала по печи, — я даже не знаю с чего тут начинать. — Как думаешь, Его Величество одолжит нам стражников для этой работы? — предложила Эмелин. Род закатил глаза. Да. Стражники для такого и существуют. Он бы посмотрел на лица гвардейцев, которым предложат разобрать по кирпичику огромную печь в магазине игрушек. Наверное, он даже смеяться не будет, слишком жалко это будет выглядеть. Эмелин неловко улыбнулась, заметив выражение лица брата и пообещала подруге: — Я скажу об этом матери. Мы что-нибудь придумаем, Ви. Далее они поднялись по старой знакомой лестнице со скрипучими ступеньками (Род до сих пор помнил какие их них скрипят, а какие — нет) и заняли места за столом, за которым Род и Эмелин сидели с самого рождения. Какое-то время девушки болтали о всякой чепухе, неинтересной для Рода, и сам он участия в разговоре не принимал, но в какой-то момент уши кольнула знакомая тема. — Вы видели Ее Высочество кронпринцессу? Ох, конечно же видели. Какая она? — На самом деле, нет, — огорчилась Эмелин, — нам редко удается ее увидеть, и то издалека. Даже едим отдельно. Род понимал ее огорчение. Он тоже был расстроен. Несмотря на то, что жили они, считай, вместе, Ее Высочество не посещала места, в которых бывали они. Уроки у нее шли в отдельном кабинете, уроки верховой езды проходили строго в то время, когда у Эмелин и Рода проходили совместные уроки бальных танцев, а принимать пищу кронпринцесса предпочитала в своей опочивальне, в которую, естественно, вход посторонним воспрещен. Если бы не постоянный плотный график кронпринцессы, он бы посчитал, что Ее Высочество избегает их общества. Вряд ли это так, Ее Высочество — человек серьезный и занятой, ей нет дела до таких глупостей. — Какая жалость, — искренне расстроилась Виорика, ожидавшая свежих сплетен о кронпринцессе, о которой в народе в последнее время все чаще ходили слухи. — А ты, Род, как у тебя дела? Род пожал плечами и вытащил из-за пазухи свернутый лист бумаги. Вытащил перо, промокашку, откупорил чернила и принялся старательно выводить буквы каллиграфическим почерком, которому его все еще обучали. Получалось пока нелепо. Виорика и Эмелин со скрытой болью наблюдали за ним и дали ему дописать. «Мы едем к тете Пафи» — написал он. — Точно! — бодро подхватила Эмелин, — она позвала к себе Рода, чтобы что-то обсудить. Семейные дела. Род помотал головой и снова притронулся к перу. «Не я. Мы. Ты тоже пойдешь». — Нет, Род, — нахмурилась Эмелин, — она звала только тебя. Пафи обещала найти средство, которое поможет… Эмелин не договорила и прикусила язык. Род и так все понял, он часто все понимал, к своему сожалению. Резко хлопнув рукой по столу, он случайно задел чернильницу, и та опрокинулась на стол. К счастью, чернил там оставалось совсем немного. Черная жидкость мигом растеклась по столу и тут же впиталась. Чернила нельзя смыть. Практически невозможно. Впитавшись в поверхность ИХ стола, они застыли вечным марким пятном, к которому лучше теперь не прикасаться. Макнув в пятно перо, Род вывел на единственно уцелевшем чистом участке листа: «Тогда я пошел. Скоро буду». Когда принц стремительно вышел из дома, Эмелин спрятала лицо в ладонях и позволила себе расплакаться. *** Льющаяся по залу музыка очаровывала. Она звучала гораздо лучше, чем музыка, которую играли на параде. В толпе наряженных людей, сияющих тяжелыми украшениями-каменьями музыкантов видно не было. Род вытянул шею и встал на цыпочки, пытаясь разглядеть хоть что-то. Музыканты должны быть здесь. Но их нигде не видно. Не видно и Ее Высочества кронпринцессы. — П-с-с, ты что делаешь? — возникла рядом мать, — тебе весело? — Нет, — он не стал скрывать, но ответил тихо, так как мать приглушала голос. Себби виртуозно передавал его мысли именно так, как надо. — Скоро будем танцевать. Ты же помнишь все движения? — Да, не волнуйся, мама, — успокоил Род нервничающую мать. — Пойдем. Нас скоро объявят. Ты же помнишь, что должен сделать? Род кивнул, и Офелия улыбнулась. Высоко подняв голову, она степенно направилась в середину зала. Там уже стоял Его Величество с другими взрослыми мужчинами и вел разговор. Увидев Офелию, Дженаро что-то сказал им. Мужчины кивнули и отошли. Его Величество поднял руку. Музыка замолкла. Он склонил голову перед Офелией и подал ей руку. Женщины ахнули, зашептались. Все расступились, оставляя посередине неровный пустой круг. Род стоял на месте, потому оказался в первых рядах, перед ним подробно раскрылся весь вид. Королева вложила ладонь в руку короля, заиграла музыка. Пара закружилась в танце, вместе с ними затанцевала и музыка, приняв мягкий, но сильный мотив. Род быстро стал крутить головой, ища взглядом Ее Высочество. Он должен пригласить ее на танец. Ах. Вот она. Фигуру кронпринцессы, как всегда, окружал загадочный ореол, она стояла гордо и величественно. Она была одна, никто не спешил приглашать ее на танец. И Род знал почему. Никто не посмеет не приглашать ее раньше него. Улыбнувшись, он на всякий случай прокашлялся. «В этом нет необходимости» — напомнил ему Себби, и Род запнулся о собственную ногу. Рядом охнули люди и зашептались, обсуждая неловкость нового принца, и Род вспыхнул. Преодолевая смущение, он быстро зашагал прямо к Люсьетт. Подальше от этих людей. Поближе к ней. С каждым шагом она становилась все ближе. Ее невероятные медовые глаза тоскливо смотрели на танцующих, и от их грусти у Рода разрывалось сердце. Она немного наклонила голову, длинные ресницы спрятали невероятные глаза принцессы от его внимания, украшения в дивных блестящих волосах засияли и, казалось, зазвенели — Роду показалось, что он услышал этот тишайший звон сквозь громкую музыку. Род остановился перед ней. Полный волнения, он произнес через закрытые губы. Себби послушно озвучил то, что Род репетировал: — Ваше Высочество, согласитесь ли вы на один танец со мной? Принцесса не ответила. Она мазнула по нему невидящим взглядом, в сердце Рода екнуло. Она посмотрела на него! Они стоят так близко! Она такая красивая… Он протянул ей руку в томительном ожидании и принялся заранее вспоминать все шаги. Он же не ошибется? Ее Высочество танцует с детства, он не должен посрамить ее достоинство плохим танцем. Так вот, после того как она положит руку ему на плечо, он должен повести. Они должны танцевать вместе с Его Величеством и тем самым открыть бал. После того, как… Род моргнул. Люсьетт сжала губы, окатила его презрительным холодным взглядом и прошла мимо. Она вклинилась в тут же принявшуюся шептаться толпу и исчезла. Род остался стоять с протянутой в пустоту рукой. *** Солнце ярко освещало родную и до боли знакомую улицу. Она не изменилась. Все те же дома, те же жильцы, та же дорога, по которой он проходил тысячи раз. Даже дворовая серая кошка, поглядывающая на них из подворотни, вызывала чувство узнавания. Что-то все же изменилось. Редкие деревья казались меньше и тоньше, окна и двери тоже изменились, и теперь на него смотрели знакомые лица домов, которые вызывали у него странные чувства. Будто перед ним стоял человек изрядно постаревший с прошлой встречи. Род вздохнул, потер покрасневшие глаза и пришел к выводу, что его восприятие ломается из-за коня. Также надо бы умыть лицо, из-за соли кожа на щеках неприятно стянулась и дарила ощущение, будто все вокруг видят его проявление слабости. Он отвернулся от домов. Сбоку от его коня пристроилась лошадь, на которой ехала Люсьетт. Она не прекращала беспокойно роптать и гарцевать. Чуткие уши животного дергались и реагировали на каждый звук. Род одобрительно прищурился. Несмотря на трусливость и вредность характера, лошадь не сбежала и дождалась хозяйку. Насчет хозяйки… Люсьетт сидела отрешенно от окружающего. Ее широко раскрытые глаза задержались на созерцании гривы ее лошади, поводья свободно свисали с рук. Наездница вовсе не следила за дорогой, давая скакуну полную свободу. К счастью, та покорно следовала за своим соседом. — Ты в порядке? Люсьетт никоим образом не показала, что слышала. Род повторил вопрос. Люсьетт вздрогнула и подняла на него взгляд. Ее брови дернулись. Девушка опустила голову и снова принялась гипнотизировать гриву. Род было подумал, что она опять ушла в себя, но тут она сказала: — Не совсем. Не каждый день терплю покушения на убийство. — Она не убийца. — Ты в этом уверен? Уверен, что мы говорим об одной и той же ведьме? — Люсьетт повысила голос, — Ты же видел, во что она превратилась! — Я… это сложно, — Род повел коня по мосту. Перейдя мост, он понял, что Люсьетт отстала. Лошадь принцессы заупрямилась и не хотела переходить шумящую текучую воду. Как и сама принцесса. — Вы знакомы с ней. Ты знал, где меня искать. Род кивнул. Люсьетт скорбно опустила брови. — Я могу верить ее словам? — Зависит от того, что она тебе сказала. — Я вообще могу, — волосы девушки беспорядочно опустились на лоб, когда она опустила голову и приобняла себя за плечи, — кому-нибудь доверять? — Ты можешь доверять Эмелин, — горько произнес Род. Судя по всему, Урсула ей рассказала. Люсьетт не могла больше ему верить. Наверняка она обижена, оскорблена, зла и унижена. Ее так долго водили за нос. Ей навязали новую семью, когда ее отец привел домой женщину, которую даже не по-настоящему любил. А ведь этим он отвернул от себя добрую половину аристократии. Королю простили лишь потому, что новая королева была слабой и беспомощной, в отличие от предыдущей. Она могла всего этого избежать. У нее не отняли бы отцовского внимания, ей бы не пришлось терпеть его общество. Это его вина. Могло ли быть иначе? Простила бы она его, скажи он обо всем сам? Как глупо… он мог только тешить себя такими фантазиями. Ему нет прощения. То, что судьбы стольких людей поменялись — его рук дело. — Да, ей я могу, — сказала Люсьетт. Янтарные острые глаза твердо смотрели прямо на него. Роду захотелось спрятаться, но он не мог оторваться от этого чарующего взгляда. Янтарный мед укорял его, обвинял и разоблачал. Он не мог ничем оправдаться. — Скажи, Род, — спросила она, — почему именно я? Вопрос его обескуражил. Род не мог поверить своим ушам. Тем временем его глаза тоже видели что-то странное. Люсьетт повела лошадь через мост и приближалась к нему. В этом перемещении не было ничего странного, но плавные тягучие движения и выражение ее лица приковывали к себе взгляд. Ее лицо расслабилось, взгляд смягчился, а губы приоткрылись в едва заметной полуулыбке и спросили вновь: — Что ты во мне нашел? Лошадь остановилась. Род с Люсьетт оказались лицом к лицу. Она ожидала, потому Род ответил: — Ты выглядела так, будто сошла со страниц сказки.