Цветущий ликорис: вторая жизнь

      «Дорогой Дитрих,       Как поживаешь? Слышала, ты остановился у Фантомхайва, с нетерпением ожидая его свадьбы? Уверена, ты будешь одним из почетных гостей! Больше меня беспокоит твое психическое здоровье и то, жив ли суженный моей сестры? Было бы очень странно, если бы он внезапно скончался.       Надеюсь, тебе весело в особняке графа.       Зима заканчивается, значит свадьба близко. Рейчел не может спокойно спать, трясясь от предвкушения. Стоит ли говорить, что её волнение передалось и мне, пусть мы живем отдельно друг от друга?       Наверное, ты удивлен, что я написала тебе. Конечно же удивлен, но, думаю, ты поймешь мою скуку как никто другой. Мой драгоценный супруг весь в делах, я слоняюсь по нашему поместью словно призрак, теряюсь в молчании серых стен и красочных картин. Уверена, твое положение сейчас ненамного лучше моего.       Дорогой Дитрих, знаешь ли ты, кого пригласил граф на свою свадьбу? Стоит ли мне готовиться к грандиозной встречи с остальными «злыми» Аристократами? Хах, вот был бы смех, если бы на свадьбе Цепного Пса Её Величества был Гробовщик!       Раздумывал ли ты о подарке, который обязан преподнести новой чете Фантомхайв? Спрашиваю тебя, как человека, прожившего столько лет бок о бок с графом.       Надеюсь на скорый ответ.       

Искренне твоя,

      

Дьявольски прекрасная Анджелина».

             «Анджелина,       Твоя наглость и беспардонность не знает границ, впрочем, стоит ли мне удивляться?       Жить в одном особняке с Фантомхайвом действительно то еще удовольствие. Надеюсь, ты когда-нибудь испытаешь его на себе.       К нашему глубочайшему сожалению, Фантомхайв жив и даже здоров, пугая своей улыбчивой физиономией. Хочу вернуться в Германию, но в то же время понимаю, что это будет пустой тратой времени — скоро нужно будет возвращаться в Англию. То, что я здесь провожу больше времени, чем у себя дома, совершенно не радует. Находиться здесь невыносимо уже только потому, что каждый день я вижу эту наглую Schnauze.       Я действительно был немного удивлен тем, что ты решила написать. Мне. Даже читая твое письмо, я чувствую сарказм.       Каждый холл этого особняка я уже выучил, как свой собственный, из-за чего мне еще больше хочется уехать отсюда. Не могу дождаться дня свадьбы.       Уверен, в назначенное время соберутся все аристократы, даже сумасшедший гробовщик. Понятия не имею, в качестве кого он там будет, но уверен, что Фантомхайв что-то придумает, тем более, что на твоей свадьбе он тоже успел побывать. Что вы в нем находите? Приглашать Гробовщика на такие «праздники» все равно, что пригласить мерзко хихикающую гиену.       Как по мне, то, что эта свадьба вообще состоится — лучший подарок. Мне вообще не обязательно что-то ему дарить, потому что, как человек, «проживший столько лет бок о бок с графом» (чему я совершенно не рад), понимаю — у этого прохвоста есть все, а любой подарок он сумеет высмеять.       Надеюсь на понимание, «прекрасная».       

Дитрих».

             «Дорогой мой Дитрих,       Ты как всегда до ужаса прямолинейный! Не могу поверить, что все еще существуют такие люди, тем более — аристократы.       Знаешь, у меня родилась совершенно безумная идея, которая должна тебе понравиться: как ты смотришь на то, чтобы оставить Фантомхайва и на некоторое время переехать в наш с доктором особняк? Согласись, это прекрасная альтернатива — ты будешь меня развлекать историями о своем доме, а я позволю тебе отдохнуть от графа.       Гробовщик имеет одну удивительную способность: он одним своим присутствием превращает даже самое нудное пиршество в что-то безумное. Скажи, разве это не прекрасно?       Не могу с тобой не согласиться, свадьба — лучший подарок от меня, но этого не достаточно. Моя Рейчел должна запомнить этот день как самый счастливый и самый лучший, я не могу не преподнести ей подарок! Фантомхайву будет достаточно подарить бурбон, мой тебе совет.       Кстати, я говорила вполне серьезно, когда приглашала тебя к себе. У меня сердце кровью обливается, стоит только представить, что кто-то должен каждый день видеть, как ты выразился, Schnauze этого Пса. Уверена, моя компания тебе придется более по душе.       Ах, ты все еще помнишь тот случай! Право, мне даже неловко, особенно если взять во внимание то, что тебе нравятся такой типаж женщин.       Надеюсь, ты примешь правильно решение,       

Искренне твоя,

      

Кровожадная Анджелина».

             

*****

      Я с громким хрустом откусила кусок яблока, не отрывая заинтересованного взгляда от Нины, которая воодушевленно описывала какое платье сошьет для моей Рейчел. Сестра продолжала ярко улыбаться, будто ей сделали предложение только вчера, а не месяц назад. Рейчел хотела, чтобы её свадьба была весной, когда распускаются цветы и тает снег, а не холодной лютой зимой, а Фантомхайв не был против, согласно кивая и улыбаясь на маленькую просьбу своей невесты. Она буквально сияла, и я была уверенна, что Рейчел будет самой счастливой и самой прекрасной невестой из всех возможных! Невольно начала сравнивать себя с ней: когда мне сделали предложение, я не была столь счастлива и воодушевлена, потому что все это было всего лишь спектаклем, постановкой, которая должна была развеять все нелицеприятные слухи, витающие вокруг меня, обманка, на которую тут же переключились все аристократы.       Мой брак был по расчету.       Брак Рейчел — по любви. С её стороны уж точно.       Около меня сидели отец с матушкой и если последняя внимательно слушала Нину, иногда задавая вопросы по поводу дизайна платья, то отец, судя по всему, чувствовал себя не совсем в своей тарелке и, кажется, не понимал, что он вообще здесь забыл, но все равно продолжал сидеть около меня, вертя в руках яблоко, глазами ища нож, чтобы снять кожуру. Вздохнула, понимая, что его здесь нет, а фруктов я сейчас очень-очень хочу, и без промедлений подала отцу скальпель, ничего не говоря. Тот недоуменно посмотрел на него и тут же перевел шокированный взгляд на меня, который буквально кричал: «Ты его всегда с собой носишь?». С улыбкой пожала плечами, будто в этом действительно не было ничего странного. Отец все так же молча вздохнул, беря в руки скальпель, которым тут же начал очищать яблоко. О реинкарнация, и это лучшие лекари страны!.. Кто бы нас увидел со стороны, не поверил бы.       Честное слово, никогда бы не подумала, что я буду с таким аппетитом уминать эти фрукты вместо любимого шоколада. Но…       Положила руку себе на живот, улыбаясь краешками губ.        — Так, с дизайном более-менее определились, — хлопнула в ладони Нина, начиная рыться в своем чемодане, вытаскивая несколько эскизов, с готовностью протягивая их Рейчел, — Что на счет украшений?       Мы с отцом одновременно обреченно вздохнули, понимающе переглядываясь. Безусловно, свадьба важное событие, но мне кажется, что даже к моей так долго не готовились, как к этой. Рейчел многого не надо, она в любом случае будет прекрасной, ей не нужна излишняя торжественность, потому что она в любом случае будет видеть только своего жениха, вот только теперь ей нужно соответствовать его статусу.        — Ох, за это точно не стоит переживать, — начала матушка, недобро косясь на меня. Кажется, последнее предложение я произнесла вслух, — Рейчел хватит благоразумия не надеть броские красные туфли в самый важный день своей жизни.       Я пристыженно улыбнулась, втянув голову в плечи под веселые смешки сестры и отца. О реинкарнация, она еще помнит об этом?        — Оставим дела минувших дней, — беспечно отмахнулась Нина, полностью поглощенная своим делом, — Вы мне скажите, что с украшениями?! Могу предложить жемчужные заколки, но я бы посоветовала маленькие белые розочки, они прекрасно будут гармонировать с платьем и подчеркивать чистоту и невинность невесты!       Опять не удержала обреченного вздоха. Нина Хопкинс была настоящим профессионалом в этой сфере и, честно говоря, я еще ни разу не видела, чтобы человек был настолько увлечен своей работой. Некстати вспомнился Гробовщик, но я тут же отмахнулась от этих мыслей, напоминая себе, что этот чудик не является человеком.       Еще одним признаком того, что Нина действительно обожала свое ремесло было то, что она в рекордные сроки закончила её неординарный заказ. Я не сомневаюсь, что шитье платье занимает много времени, учитывая еще тот факт, что у Нины было и без этого еще множество заказов, которые нужно побыстрее закончить. Несмотря на сроки, портниха была той самой натурой, которая сначала делает то, что ей интересно, а уже потом приступает к привычной рутине, возможно, именно поэтому Хопкинс сначала взялась за её заказ, в котором, кажется, действительно было много необычного, учитывая то, в каком веке они живут. Более того, Нина, как опытная портниха, сразу поняла по меркам, что платье, которое я заказала, на самом деле предназначено для мужчины, уже только это заставило её впадать в экстаз. Эх, Грелль, на что я готова пойти ради тебя?..       Я совсем не удивилась тому, что Нина, стоило ей увидеть меня, начала весело что-то щебетать, расхваливая мои идеи, тот самый заказ, в конце невзначай обронив, что кроме платья она пошила еще кое-что в качестве бонуса. Думаю, не нужно говорить, что фанатичный блеск в её глазах, не скрытый даже за линзами очков, меня одновременно заинтриговал и насторожил.       Я с улыбкой приняла от отца почищенное яблоко, с удовольствием вгрызаясь в него, не стесняясь причмокивать от удовольствия под неодобрительный взгляд матери. Несмотря на это, она сдержала себя от нравоучений, ограничившись только закатыванием глаз, наверняка делая скидку на мое состояние.       Отворились двери, и я сначала услышала очень знакомую брань, лишь потом увидев двоих людей, которые даже сейчас были слишком увлечены препирательствами друг с другом. Бенджамин привычным строгим тоном отчитывал своего коллегу, выглядя при этом весьма напыщенно, пока сам же Люмьер только и закатывал на это глаза, большую часть пропуская мимо ушей, но время от времени все равно недовольно вставляя свое слово, из-за чего Бенджамин злился все больше. Мне хотелось одновременно смеяться и плакать от счастья, наполнявшего меня сейчас, мысленно возвращаясь на несколько лет назад, когда я была совсем еще ребенком.       Вообще, когда я только зашла в родительский дом, меня встречали дворецкий Том и эти два лакея, которые, увидев меня, устроили настоящее шоу с примесью драмы. Удивительно, но первым не сдержался Люмьер, мигом подбегая ко мне, и, схватив меня за руку, начал слезно вещать о том, как он давно меня не видел, как соскучился и что без меня атмосфера в этом особняке совершенно другая. Мне только и оставалось, что стоять с неловкой улыбкой на лице, пытаясь так же неловко, даже неумело утешить слугу. Хорошо, что Люмьера от меня быстро оттащил Бенджамин, не скупясь на сильные подзатыльники для коллеги, но если я думала, что на этом все, и я могу расслабиться, то я сильно ошибалась, потому что Бенджамин не постеснялся упасть предо мной на колени, заливая своими слезами подол моего платья, пока Люмьер сморкался в платочек.       Все это было настолько смешно и трогательно одновременно, что мне хотелось рассмеяться, но, то ли гормоны, то ли меня действительно тронуло такое поведение слуг, служивших мне еще в далеком детстве, но я начала тихо шмыгать носом, чувствуя поступающую к глазам влагу.       Думаю, мне нужно будет поблагодарить Тома, который не утратил самообладания при виде рыдающих лакеев и почти рыдающей меня, мигом всех успокоив, в приказном тоне послав Бенджамина и Люмьера на кухню сделать чай.       Годы идут, но ничего не меняется.       Заинтересовано перевела взгляд на поднос, на котором были фрукты, несколько пирожных и конфеты, к которым я тут же потянулась. Стоило закинуть одну конфетку в рот, как удивленно что-то промычала, округлив, но тут же прикрыв глаза от неожиданного вкуса. Это определенно была вишня, очень вкусная, пряная с кислинкой вишня в черном шоколаде. Распахнула глаза, потянувшись к еще одной под приглушенный смех отца.        — Твоя матушка обожала есть вишню в шоколаде, когда была беременна тобой, — с улыбкой поделился со мной отец, подперев подбородок ладонью, щурясь, — Не было и дня, когда она не приказывала купить или сделать еще.        — Правда? — переспросила я, закинув в рот еще парочку конфет, — Вы никогда не говорили об этом.       Рейчел, видимо, услышав часть нашего диалога, заинтересованно повернула к нам голову, пока матушка обсуждала с Ниной варианты аксессуаров для невесты.       Отец тоже посмотрел на свою старшую дочь, улыбаясь так легко и тепло, что у меня защемило сердце от той нежности, которую он излучал только смотря на семью.        — Когда ваша матушка была беременна Рейчел, её невыносимо тянуло на изысканную еду: омары, стейки, лучшие десерты и напитки. В то время ей невозможно было угодить, — честно признался отец, вздыхая все с той же легкой улыбкой. Мы с сестрой переглянулись, представляя, насколько ему было тяжело потакать капризам беременной жены, характер которой с беременностью наверняка ухудшился, — Мы пригласили лучшего повара Франции, чтобы он готовил ей. И знаете что? Попробовав его кулинарный шедевр, соблазнявший одним своим внешним видом, матушку чуть не стошнило. Она прогнала бедного повара со словами, что худшего тартара в жизни не ела!       О реинкарнация, как же это похоже на нашу матушку!       Рейчел неловко захихикала и с улыбкой тихо извинилась, будто в этом была виновата только она.       Матушка повернула к нам голову, угрожающе прищурив глаза, наверняка поняв, о чем говорит её муж. Зная её нелюбовь к сплетням и разговорам за спиной, я начала справедливо опасаться за здоровье отца, но матушка только фыркнула, скрестив руки на груди:        — Это был просто перевод наших продуктов, ты готовил намного лучше.       Отец встрепенулся, услышав похвалу, и широко улыбнулся, влюбленным взглядом смотря на свою супругу, которая, поняв, что только что сказала, едва заметно напряглась под нашими с сестрой удивленными взглядами, и отвернулась, всем своим видом показывая, что продолжать эту тему больше не намерена.        — Мне было в радость готовить для тебя. Только для тебя.       Я видела её покрасневшие кончики ушей, как она вздрогнула от последний фразы своего супруга, как отец на это только шире улыбнулся, продолжая смотреть на неё с такой вселенской любовью, что стало жарко.       Еле заметно ущипнула себя, не веря, что это реальность. Матушка никогда не краснеет, кажется невероятно холодной даже со своим мужем, но, несмотря на это, на все годы, прожитые вместе в супружеской жизни, она умудрялась превращаться в скромную и стеснительную девушку.       Как это случается?       Почему это случается? Потому что они влюблены.       Разве это не странно? Это странно и дико для большинства, но разве это важно, если им двоим хорошо?       Так и должно быть в супружеской жизни? Нет, но лучше сгорать в пламени страсти, чем мучиться от холодного равнодушия.       Я улыбаюсь, смотря на них, потому что не могу иначе, потому что счастлива, потому что горда.       Я так же улыбаюсь, смотря на Рейчел, надеясь, что её семейная жизнь будет хоть немного похожей, или даже лучшей, чем у родителей, хотя для меня это кажется невозможным.       Рейчел обязательно будет улыбаться так, смотря на Фантомхайва.       Обязательно, потому что влюблена. Но влюблен ли он в неё в ответ?       Это не странно. Это дико, потому что я не представляю счастливого будущего рядом с ним.       Такой и должна быть её супружеская жизнь: счастливой, полной любви и искренности. Но сможет ли граф подарить хоть каплю той чистой и искренней любви?        — А во второй раз? Как это было? — тут же перевела тему Рейчел, с умиленной улыбкой смотря на наших родителей, будто действительно понимая.       Отец удивленно посмотрел на сестру, задумавшись на секунду, будто не понимая сути её вопроса, настолько он отвлекся, но почти сразу же улыбнулся, громко хохотнув, смотря на меня.        — Когда дорогая была беременна Анджелиной, требовала каждый день что-то новое, что еще никогда не ела. Том, ты помнишь те славные времена? — родитель тут же повернулся к дворецкому, который прикрыл глаза, еле-заметно улыбнувшись.        — Конечно, господин. Кажется, за несколько месяцев госпожа попробовала все блюда на свете, но все равно требовала еще, приготовленные Вами.        — Это так мило, — счастливо пропищала Рейчел, пряча покрасневшие от перевозбуждения щеки ладонями.       И я не могла не согласиться с ней, это действительно было мило и трогательно, немного нетипично для людей, которые провели столько времени вместе.        — Если Фантомхайв не будет таким же, как наш отец, я помогу тебе стать вдовой, — тихо прошептала сестре на ухо, почти не шутя.       Впрочем, Рейчел не обратила на это должного внимания, обняв меня за плечи, своим дыханием щекоча мне шею. Немного откинула голову, улыбаясь на её действия, потому что для нас это привычно, для нас это нормально.        — Не о чем переживать, Анна. Уверена, Винсент будет таким же чутким, как доктор Габриэль, — беспечно говорит сестра, а я вздрагиваю.       Вздрагиваю, потому что представила Рейчел на моем месте и Фантомхайва на месте Габриэля. Представила эти отношения и стало страшно. Сестра не заслуживает этого, она бы не вытерпела такого отношения к себе, загнулась бы, увяла, как Эмилия.       Прикрыла глаза, стараясь успокоиться.       Успокойся, Анджелина, не выдумывай. Винсент не Габриэль, Рейчел — не ты, у неё совсем другая судьба. Сестра непременно будет счастливой.       А конфеты все-таки вкусные.       

      

*****

      Молчание — благодетель, которую должна иметь каждая леди.       Мы с Габриэлем молча обедали, лишь изредка бросая друг на друга заинтересованные взгляды. Теперь мы не кидаемся обыденными скучными фразами, например: «Как дела на работе?» или что-то в этом духе, предпочитая молчать, когда не о чем говорить. Сегодня было воскресенье, единственный день, когда Габриэль мог хоть немного отвлечься от своих дел, разделяя со мной все приемы пищи.       Счастливо улыбаюсь, смотря на его рукава, замечая несколько маленьких красных пятен от краски и внутри будто распускаются цветы от счастья. Конечно, золотой цвет никуда не делся, но меня радует уже то, что доктор делает хотя бы маленькие попытки смириться с пугающим его алым цветом.       На столе запеченные картофель, овощи и свинина в честь «воскресного обеда», но даже несмотря на столь роскошные блюда, мне ничего из этого не хотелось, поэтому я попросила слуг приготовить стейк под удивленным взглядом доктора Брикмана. Очень скоро я с удовольствием ела стейк с кровью, хотя до этого терпеть его не могла, предпочитая хотя бы средней прожарки. Габриэль некоторое время удивленно смотрит на меня, не понимая причины для отказа от столь вкусных блюд, но вскоре махнул на эту странность рукой, возвращаясь к трапезе. Мысленно возмущаюсь: как он еще не понял? Да, я беременна всего два месяца, маленького животика совершенно не видно из-за платьев, пошитых мне Ниной, но ведь игнорировать мои маленькие странности… Он ведь замечает, я точно знаю, просто не берет это во внимание, не пытается понять.       Или же просто не хочет.       От таких мыслей меня передергивает, но я тут же пытаюсь отогнать их прочь. Возможно, мне самой нужно известить его, потому что рано или поздно он узнает, и лучше, если это будет рано. Я прекрасно понимаю это, но страх холодными нитями опутывает меня, и я трепыхаюсь, как бабочка в паутине, путаясь все больше и больше.       В обеденный зал бесшумно проскользнула горничная, начиная что-то тихо шептать дворецкому, который тут же заговорил:        — Госпожа, прибыл Ваш гость, — отрапортовал он, тут же замирая, будто ожидая дальнейшего приказа.       Габриэль на секунду замер, вспоминая о возможном госте, о котором я ему говорила, пока я тем временем с удивлением таращилась на дворецкого, не веря своим ушам. Это ведь… Дитрих? Он действительно принял мое приглашение? Честно говоря, я думала, что он как всегда грубо, зато прямолинейно откажет мне, но, несмотря на это, я все равно на всякий случай приказала слугам подготовить одну гостевую комнату. И не зря.        — Подготовьте все, — тут же приказала я, встав со своего места, — И принесите сюда поесть нашему гостю.       Горничные учтиво поклонились, тут же начиная все приготовления, пока я, незаметно для остальных, ускорилась, желая побыстрее его увидеть.       Замерла около лестницы, смотря на немца сверху вниз. Пока что он не замечал меня, с суровым видом подавая слуге свои верхние одежды, внимательно изучая пространство вокруг себя, хмуря брови. Честное слово, на миг мне показалось, что скоро он зарычит от настороженности, отпугивая всех вокруг, как настоящий доберман, но, естественно, это все было мое богатое воображение.       Дитрих подошел к лестнице и поднял голову, встречаясь со мной взглядом, тут же приподнимая брови, будто не понимая, чего я там стою и пялюсь на него.        — Анджелина, — приветственно кивнул он и я широко улыбнулась этой неуместной с его стороны официальности, начиная быстро спускаться, приподняв низ платья.       Я не знаю, что именно на меня так влияет, то ли радостная встреча с другом (а его я действительно могла назвать так), то ли беременность, но я умудрилась запнуться почти на последней ступеньке, буквально падая ему в объятья под полузадушенный вздох с его стороны, ничуть не удивляясь тому, что он меня поймал.        — И почему ты так и норовишь упасть на меня, спускаясь с лестницы, — пробурчал он, придерживая меня за талию, но я не обратила внимания на его слова, беспечно отмахнувшись от них.        — Дитрих! — назло пропищала ему на ухо, стараясь почти что на ультразвуке, на что немец зажмурился, раздраженно стрельнув в меня взглядом, но я только рассмеялась, обнимая его сильнее.       Совсем нетипичное для меня поведение, но в этот раз не я управляла эмоциями, а они мной, но страшно не было. Дитрих не был одним из тех напыщенных аристократов, которым только повод дать, чтобы распустить слух, не был Фантомхайвом и который сразу же воспользуется ситуацией. Он был простым и искренним настолько, что невольно хотелось вести себя так же в ответ.       Оторвалась от него, с улыбкой заглядывая в глаза. Дитрих хмурился и смотрел на меня так, будто сомневался в моем душевном равновесии, подозревая, что я успела выпить, оттого становилось еще смешнее.       Подошедший в этот момент Габриэль громко хмыкнул, заставляя обратить все свое внимание на него. Они двое замерли, внимательно разглядывая друг друга, пока я не поняла, что они ожидают, чтобы я представила их друг другу.        — Ох, — охнула я, освобождаясь от объятий, — Позвольте вас представить друг другу. Габриэль, это мой друг Дитрих. Дитрих, это мой супруг Габриэль.        — Приятно познакомиться, много слышал о Вас, — кивнул немец, глянув на моего мужа с какой-то толикой уважения, крепко пожимая его руку.        — Взаимно, — кивнул Габриэль, убирая руку, доброжелательно улыбаясь, — Вы, наверное, устали с дороги, но не желаете ли разделить с нами трапезу?        — Не откажусь, — опять кивнул Дитрих и доктор махнул рукой, приглашая следовать за ним.        — Надеюсь, ты любишь стейк с кровью, — коротко шепнула я, кожей ощущая его пристальный взгляд.       Не удержалась и повернулась к нему, с удивлением замечая, как подрагивают краешки его губ, будто он сдерживал улыбку, а в глазах плясали смешинки.        — Хах, теперь я окончательно убедился в твоей кровожадности, — не удержался от комментария тот, и я хохотнула в кулак, прекрасно понимая, о чем он.       На недоуменный взгляд доктора мы двое лишь пожали плечами, увиливая от ответа.              

*****

      Сегодня в магазинчике Лау Тао более многолюдно, чем обычно.       Богатые простолюдины и аристократы сидят за столиками, весело о чем-то переговариваясь. Девушки в длинных ципао услужливо разносили чай ожидавшим, услужливо улыбаясь и желая приятного времяпровождения. Они совершенно точно не были китаянками, но эта одежда безумно шла им, складывалось ощущение, что под каждую девушку специально шили ципао, хотя скорее девушек выбирали под ципао, нежели наоборот.       Это странное оживление было нетипичным для этого маленького магазинчика и если вначале я зашла сюда, чтобы прикупить успокаивающего чая, то сейчас врожденное любопытство просто не позволяло мне уйти, не разобравшись в ситуации.       Не дожидаясь приглашения, молча зашла в тайную комнату, спускаясь вниз. Девушки-официантки не смели меня останавливать, наверняка их предупредили, что я — особый гость в этом заведении. Мне не нужно было сопровождение, чтобы найти Лау Тао, пусть даже комната была наполнена опиумным дымом. Если в «легальной зоне» было больше людей, чем обычно, то здесь, в «нелегальной», клиентов было побольше. Аристократы и простолюдины, которым хватило на это денег, валялись на полу, положив голову на стройные ноги китаянок в откровенных коротких ципао, блаженно делая каждую затяжку под тихий приятный смех девушек. Здесь и сейчас все были равны, никто не обращал внимание на финансовое положение друг друга, все просто наслаждались.       Прикрыла лицо белым платком, явственно морщась от отвращения. Чтобы расслабиться хватает и простого табака, травить себя наркотиками ради секундного успокоения? Бессмысленно. Неразумно. Жалко. Впрочем, каждый прожигает жизнь как может и как хочет.       Спутать статную фигуру Лау Тао с чей-то другой было просто невозможно.       Китаец вольготно расположился на диванчике, закинув ногу на ногу, немного откинув голову назад, выпуская облако дыма из своих легких. В отличии от остальных людей в этой комнате, у него это получалось естественно и красиво, легко и изящно, будто нет ничего проще.       Лан Мао сидела на спинке дивана позади него, раздвинув ноги так, чтобы ему было удобнее упираться головой о её живот. Скупа на эмоции китаянка, судя по всему, не думала о том, как это выглядит со стороны, главное, чтобы Лау Тао было удобно. Её оголенные ноги были плотно прижаты к его торсу, а руки мужчины легко касались их лишь кончиками пальцев, настолько, что даже со стороны эти прикосновения казались невесомыми.       Эти двое вместе выглядели естественно, правильно настолько, что остальные люди казались декорациями на их фоне. Просто поразительная энергетика.        — Все больше и больше это похоже на наркопритон, — сходу начала я, даже не поздоровавшись.       Мои слова наверняка звучали несколько оскорбительно, ведь все это место никак не тянуло на обычное место для сборища наркоманов. Лау Тао придерживался одного из своих маленьких правил: «Если отдыхать, так со вкусом. Если курить опиум, то только качественный. Если и покупать его, то только у меня».       Лау Тао и Лан Мао одновременно подняли головы, в упор смотря на меня. Китаец тут же улыбнулся, стоило услышать мой голос, пока его «сестра» сохраняла нейтральное, даже каменное выражение лица.        — Анджелина-а-а, — забавно протянул мужчина последнюю гласную, улыбаясь так, что, не знай я его, обязательно бы поверила, что он тоже курил опиум, — Ликорис мой, какими судьбами?       Насмешливо хмыкнула, в первый раз слыша, чтобы он называл меня ликорисом, хотя против этого я уж точно не была.       Многозначительно посмотрела на другую дверь, ведущую в его «кабинет», молча намекая, что хочу поговорить с ним в более приятной обстановке, на что мужчина хмыкнул, грациозно поднимаясь. Он совершенно не был похож на человека, сознание которого заволокло опиумной дымкой, но, кажется, это замечала только я.       Хитрый Лис.       Лан Мао тут же сдвинула ноги, с готовностью принимая протянутую «братом» руку. Янтароглазая пантера, другого сравнения не могу найти, так же грациозно поднялась, не забывая соблазнительно прогнуться в спине так, чтобы мужчины даже будучи не в состоянии реагировать на что-то, заинтересовано глянули на неё. Я не могла не закатить на это «детское» поведение глаза, так же, как и не могла не улыбнуться этой её маленькой прихоти, да и не я одна: Лау Тао так же с улыбкой хмыкнул, ни чуточку не впечатленный её умениями.       Китаянка с готовностью прижалась грудью к его руке, пока Лау услужливо подавал мне руку.        — Да Вы настоящий джентльмен, — со смехом признала я, смело принимая «ухаживания».        — Для меня честь сопровождать этих прекрасных дам. Так ведь говорят англичане? — немного озадачено уточнил он, показательно расслабляясь, стоило мне утвердительно кивнуть, — Аккуратно, не наступите на полицейского.       Опустила глаза, действительно видя мужчину в форме, через которого мы трое с готовностью переступили, будто под нашими ногами и не человек вовсе.       Лау Тао сел на широкий диван напротив меня, все с той же легкой полуулыбкой-полуухмылкой проследил за тем, как Лан Мао остановилась позади меня, положив свои ладошки мне на плечи, начиная массировать, будто это было привычным для неё, для нас.       Китаянка была человеком внешне, но внутри она казалась мне зверьком, действительно настоящей пантерой, которая в мирное время превращается в котенка. Лан Мао редко подавала голос, но была необычайно тактильной, несмотря на свое прошлое. Она жалась к Лау Тао, легко соблазняла мужчин одним движением, закидывая ногу на ногу, из-за чего браслет с колокольчиками на её ноге кокетливо звякал, но понятия не имела о манерах. Она ела исключительно с рук Лау Тао, как зверек, игнорируя столовые приборы, она предпочитала сидеть у него на коленях, так же игнорируя свободные места.       Маленькая китаянка действительно была зверьком в теле человека.       Поэтому я совершенно не удивилась тому, что она наклонилась ко мне, подозрительно принюхиваясь. С улыбкой повторно закатила глаза, вынимая с кармана несколько немного подтаявших конфет. Повернула к ней голову, молча протягивая одну вишню в шоколаде, китаянка так же молча наклонилась к моей руке, невозмутимо съедая конфету прямо с моих рук. Вздрогнула, когда она, не отрывая от меня взгляда, прошлась языком по моим пальцам, слизывая растопившийся шоколад под одобрительный смех Лау.        — Ах, Лан Мао, ты такая озорница! — наигранно пожурил её мужчина, даже не думая останавливать это безобразие.       Китаянка с равнодушным лицом отстранилась, стоило слизать весь шоколад с моих пальцев, и вернулась к своему спасителю, садясь на подлокотник по левую сторону от него, пока китаец привычно приобнял её за тонкую талию.        — Ты сегодня подозрительно активна, — невзначай заметила я, вытирая руку платком, чувствуя, как от её действий у меня все еще быстро стучит сердце. Оставалось надеяться, что мои уши не начали сливаться краснотой с волосами, — Впрочем, как и остальные в этой лавке. Что-то случилось?        — В кого ты такая подозрительная, Анджелина? — надулся Лау, приоткрыв один глаз и немного склонив голову в бок, из-за чего его немного отросшие волосы плавно скользнули по щеке.       Кажется, Лау Тао решил отращивать свои волосы, которые уже сейчас почти касались его плеч. Лан Мао спокойно расплела одну из своих косичек, доставая резинку, начиная собирать его волосы, чтобы заплести хвостик под одобрительную улыбку последнего.       Как у них получается сделать так, чтобы каждый чувствовал себя не в своей тарелке? Даже я невольно смутилась от столь простых действий, чувствуя, будто зашла не в самый подходящий момент, и замерла, боясь разрушить эту уединенную атмосферу. Несмотря на это, я все же нашла в себе силы тряхнуть головой, сбрасывая оцепенение.        — Мне стоит ждать ответа на мой вопрос? — невзначай поинтересовалась я, не чувствуя никакого недовольства.       Лау Тао вздохнул, но все равно продолжил улыбаться. Он взял в руки звоночек, несколько раз звякнув им, и двери отворились. Вовнутрь вошла еще одна девушка с подносом в руках.       Мы молчали, пока она разливала чай, молчали, пока она не покинула комнату, молчали, держа в руках чашки чая, молчали, наслаждаясь его ароматом.        — Мы возвращаемся в Китай, — коротко ответил Лау Тао, с нежностью проводя рукой по голове «сестры», — Лан Мао так давно не была дома.       Я замерла, так и не сделав глоток.       Столь короткое предложение смогло сбить меня с толку. Мы редко виделись с Лау Тао, редко разговаривали, но каждая наша встреча была как нечто обыденное, не стоящее особого внимания. Наверное, поэтому я позволила себе забыть, что рано или поздно, но он уедет из Англии, возможно, навсегда. Более того, я забыла, что Лау Тао не просто иностранец, который решил начать свой бизнес в чужой стране, а член Триады. Чай и китайские безделушки — всего лишь прикрытие. Опиум и лауданум (хах, как же символично звучит!) — вот, чем он занимается на самом деле. Нелегально. Опасно.        — Ясно, — прошептала я, опуская глаза, стараясь даже не смотреть на них, чувствуя неприятный ком в горле. Да что же это такое?! Я не буду спрашивать: «почему?», не буду спрашивать: «надолго?», потому что знаю, что точного ответа мне не дадут — он и сам не знает. Спрошу лишь: — Вы еще вернетесь?       Возможно, это действительно хорошо, что они решили отъехать — в последнее время Цепной Пес подозрительно зашевелился, кажется, пытаясь обезопасить всю Англию и преподнести это в качестве подарка для Рейчел, уж она бы точно обрадовалась этому подарку, наивная душа.        — Здесь можно развить неплохой бизнес, — многозначительно протянул Лау, и я улыбнулась, понимая, что он имеет в виду: по крайней мере он рассчитывает на это.        — Даже не думай возвращаться сюда в ближайшие лет пять, — независимо фыркнула я, скрестив руки на груди, будто пытаясь обуздать все те чувства внутри.       Я стараюсь не смотреть на Лау Тао и Лан Мао, пытаюсь сморгнуть подступившиеся к глазам слезы, пытаюсь дышать глубоко и размеренно, но все равно чувствую тот самый неприятный комок, который буквально раздирает глотку, и чем больше я пытаюсь сдерживаться, тем больнее становится.        — Не знай я тебя, подумал бы, что ты сейчас заплачешь, — невзначай бросил Лау Тао, и я криво улыбнулась, наверняка жалко, потому что даже Лан Мао более внимательно посмотрела на меня.       Мужчина на самом деле замечает многое, лишь прикидывается ничего не понимающем дурачком, предпочитая скрывать свои знания. Он протянул это как всегда невинно, даже певуче, но я прекрасно понимаю, что он таким странным образом пытается меня приободрить, старается напомнить кто я и это бы помогло, но только не сейчас, не в этой ситуации.       Дальше я будто со стороны наблюдала за тем, как он поднялся, как подошел ко мне, протянув руки. Несмотря на мое плачевное эмоциональное состояние, я даже умудрилась икнуть от неожиданности, когда Лау безо всякого напряжения взял меня на руки. Я так же оторопело пялилась на него стеклянными от не пролитых слез глазами, когда он удобно устроился на диване, прижимая меня к себе, сидящую на его коленях. Наверное, со стороны я напоминала безвольную куклу, раз он без всяких промедлений прижал мою голову к себе, позволяя спрятать лицо на его плече.       Он начал говорить, размеренно, но не тихо, да я и не вслушивалась. Китаец перескакивал с одной истории на другую, сравнивал Англию и Китай, руками оглаживая мою талию, из-за чего я, сама не ожидая от себя этого, мелко вздрагивала.       Пораженно расширила глаза, пронзенная догадкой.       Лау Тао умело кидается многозначительными фразами, внимательно следит, за мировыми новостями, незаметно пытаясь обезопасить себя, приспособиться, выжить, строит из себя дурачка, умело одурачивая всех вокруг. Он и сейчас это делает, показывает, что не замечает моего состояния, но тем самым позволяя мне… выплеснуть эмоции?       Болезненно скривилась, тут же обхватывая шею мужчины, прижимаясь еще ближе, но тот даже не пошутил по этому поводу, продолжая говорить. Закусывая ткань на его плече, пытаясь заглушить всхлипы, пока он делает вид, что не замечает стремительно намокающей ткани. Лау обнимает меня за подрагивающие плечи, притворяется слепым и глухим, но это сейчас как раз то, что мне нужно.       Меня трясет как в лихорадке из-за чувства потери, из-за чего я прижимаюсь к нему еще ближе. Непозволительно близко, непростительная вольность как для девушки, носящей ребенка от своего законного супруга. Эти отчаянные объятья считались бы за измену?       Я смеюсь сквозь слезы со своих мыслей и тонкой шутки Лау Тао, всем своим видом и поведением наверняка напоминая отчаянного психопата.       Ни о какой Мадам Рэд и речи идти не может.       Без понятия, когда «очнулась» от истерики, но я продолжала сидеть на чужих коленях, только теперь с чашкой в руках, время от времени шмыгая покрасневшим носом. Лан Мао стояла на коленях на диване, свободно делая что-то с моими волосами, время от времени массируя кожу на голове под еле заметный одобрительный взгляд Лау. Я смотрю на свое отражение на дне чашки, боясь поднять взгляд, но все равно бросаю колкую фразу в сторону мужчины, которую он с легкостью отбивает, парируя таким же колким предложением.       Мои красные пряди не щекочут лицо, и я осторожно касаюсь затылка, чувствуя, кончиками пальцев чувствуя гладкую поверхность заколки. Перевожу взгляд на Лан Мао, которая сидит непозволительно близко ко мне, настолько, что я чувствую её дыхание на своем лице. Она сверлила меня равнодушным взглядом, наклонив голову, будто пытаясь понять мою реакцию, и я только сейчас заметила, как её волосы свободно струятся по спине, не удерживаемые резинками и заколкой.       Улыбнулась. Она меня так пытается подбодрить?        — Ты очень красивая с распущенными волосами, — голос был немного хриплым от недавней истерики, но звучал вполне себе искренне. Впрочем, китаянка сама по себе была обворожительна и каждый образ делал её только более прекрасной.        — Что нужно сказать, когда тебя хвалят, Лан Мао? — спросил Лау, будто уча ребенка жизни.        — Спасибо, — равнодушно произнесла девушка, и я не могла не улыбнуться, видя, как она еле-заметно втягивает голову в плечи от смущения.       Я немного подвинулась, сев только на одну ногу Лау, в то время как на вторую тут же села китаянка, послушно положив свою голову ему на плечо. Китаец показушно охает от неожиданности и небрежно бросает комментарий, что чувствует себя каким-нибудь шейхом в окружении прекрасных наложниц, за что получает от меня весьма ощутимый тычок в бок.        — Ты говоришь с замужней женщиной, веди себя прилично, — «недовольно» бурчу я, наконец делая глоток чая, тут же прикрывая глаза. Расслабляет.        — Ох, извини, я еще не разобрался в вашей культуре. Это нормально, что замужняя женщина сидит на коленях другого мужчины?       Хитрый лис, знает же на чем подловить!        — Только если ты не мой любовник, — невзначай обронила я, с удовольствием слушая хохот Лау Тао, полностью удовлетворенный моим ответом. Кажется, мы весьма неплохо забавляем друг друга.       Пусть я не могу сейчас полностью расслабится, искренне улыбнуться, но все равно стараюсь наслаждаться этими короткими мгновениями, запомнить их, чтобы вспоминать, когда они уедут.       Покачала головой, прогоняя депрессивные мысли, тут же заметив, что волосы от этого движения не мазнули меня по щекам. Вспомнив, что их удерживает заколка Лан Мао, тут же потянулась к затылку, но китаянка легко остановила мою руку, молча покачав головой, пока я опять умилялась тому, какая она красивая с распущенными волосами.        — Лан Мао не хочет, чтобы ты её забыла, — пояснил Лау Тао, внимательно наблюдая за нами.       Девушка кивнула на слова своего «брата», смотря на меня серьезно и даже чуть-чуть угрожающе, будто если бы я отказалась от этого подарка, она применила бы силу. Я опять почувствовала умиление, незаметно для себя начиная поглаживать ту по волосам, на что китаянка покорно прикрыла глаза, подаваясь вперед, действительно как маленький котенок. Лау Тао подошел к нам, обнимая сразу двоих, удовлетворенно вздыхая.        — Не скучай, — игриво протянул мужчина, сжимая меня в объятьях, наклонившись близко-близко, настолько, что я могла бы увидеть свое отражение в его глазах, если бы они были более приоткрыты.        — Не буду, — клятвенно заверила я, приподняв кончики губ.       Мы тепло распрощались, и я стремительно ушла, чувствуя, что еще чуть-чуть, и я снова расплачусь.       Я шла по улице, кутаясь в пальто, прикрывая глаза от особо сильного ветра. Кожу на лице неприятно пощипывало, и я с легким раздражением понимала, что домой я вернусь с неприлично покрасневшими глазами. Увидев впереди экипаж, ускорилась, неосознанно поднимая голову, на несколько секунд останавливаясь.       На ближайшей крыше стояли двое мужчин, один из которых отличался особенной красной шевелюрой. Грелль. Он стоял с маленьким складным зеркальцем в руках, подкрашивая ресницы, смешно приоткрыв рот. Мне так хотелось окликнуть его, помахать рукой, обнять в конце концов! Мы не виделись месяц и только сейчас я поняла, что без Грелля моя жизнь совсем не та. Хах, да и разве может быть иначе, если столько лет я провела с самым что ни на есть настоящим Богом Смерти?! Необычным, я даже бы сказала неординарным, странным до одури, но все же шинигами!       Около него сидел блондин с покрашенными в черный цвет волосами на затылке, подперев голову рукой, со скучающим выражением лица смотря в какую-то книгу. Время от времени он косился на Сатклиффа, из-за чего прядь, торчащая вверх, забавно качалась из стороны в сторону, и я даже с такого расстояния могла увидеть, как он закатывает глаза, спрятанные за линзами черных очков.       Еще один жнец.       Уж не Уильям Т. Спирс ли?       Будто почувствовав на себе чей-то взгляд, он встрепенулся, начиная озираться по сторонам, останавливая свой взгляд на мне. Секунду он тупо пялился на меня, а потом его рот странно приоткрылся, а глаза стали круглыми, настолько сильным был его шок. Не отрывая от меня взгляда, он потянулся к Греллю, дергая его за штанину, из-за чего последний дернулся от неожиданности, размазав тушь.       Ох, вот это ты зря, парнишка, сделал… Невольно захихикала, когда Сатклифф повернулся к своему товарищу будто в замедленной съемке, и я будто наяву слышала тиканье бомбы, которая вот-вот взорвется.       Продолжила свой путь, уже не смотря в их сторону, слыша громкие крики возмущения.       Ну, значит это кто-угодно, но уж точно не Уильям — уж на него Грелль бы никогда не повысил бы голос.              

*****

      Облегченно вздохнула, когда за спиной захлопнулись двери нашего особняка. Несмотря на то, что зима уже почти закончилась, на улице все равно было холодно, так что сейчас, даже стоя в холле, мне было невероятно тепло, но я все равно мечтала о чашке горячего чая, пусть я и выпила недавно одну.       Что-то больно кольнуло в сердце, стоило мне вспомнить, что Лау Тао скоро исчезнет из моей жизни, но я постаралась выбросить эти мысли с головы.        — Ты в своем уме — идти в таком виде в такую погоду? — грубо поинтересовался кто-то и я тут же встрепенулась.       Напротив меня стоял Дитрих, недовольно скрестив на груди. Ему бы еще начать притопывать ногой от раздражения, точно бы напоминали мужа с женой. Да уж, жаль, что Габриэль никогда не встречал меня так. Пусть у него действительно много работы, но как же мне хочется, чтобы он уделил мне хотя бы чуть-чуть больше внимания, чем всегда.       Усмехнулась, когда немец на секунду замер, внимательно вглядываясь в мое лицо, наверняка замечая мои воспаленные глаза. Хорошо, что он ничего не сказал, только поджал губы, умудряясь смотреть на меня так, что скромная неловкая улыбка сама появилась на моем лице. Он молча подошел, помогая снять с меня пальто, отчего в груди стало тепло-тепло.        — Спасибо, — прошептала я, отводя глаза от внезапной неловкости. Черт, что же меня из крайности в крайность бросает?       Немец ничего не говорил, ничего не спрашивал и за это я была действительно благодарна, потому что были подозрения, что стоило мне произнести вслух о том, что Лау Тао уезжает, как я опять бы разрыдалась. Да и, в любом случае, что бы я ему сказала? «Меня бросает один из моих возможных любовников»? Хах, да нет, бред.       Шмыгнула носом, чувствуя, что безумно хочу плакать, кутаясь в шаль, есть и играть на скрипке.        — Пошли, я приказал слугам сделать глинтвейн, — наконец нарушил молчание Дитрих, тяжело вздохнув.       Тут же оживилась, лучисто смотря на Дитриха, который опять недовольно фыркнул (скорее показательно, нежели по-настоящему) и отвернулся, пока я с умилением смотрела на покрасневшие кончики его ушей. Так просто? Его так просто смутить?       Коварно улыбнулась, без разрешения хватаясь за его локоть, тут же повиснув на его руке под недовольные крики немца:        — Хочу крекеры с сыром.              

*****

       — То есть ты действительно доверишь своего сына мне? — на всякий случай переспросила я, даже не думая скрыть своего недоумения.       Френсис недовольно посмотрела на меня и если бы взглядом можно было убивать, то я уже была бы мертва. В который раз. Впрочем, мое удивление легко можно было объяснить, ведь маркиза всегда стояла горой за свою семью и ходили слухи, что она проводила какое-то особое испытание для каждого учителя и нянечки, которые в будущем должны были заниматься с её сыном. Френсис всегда была напряжена и иногда мне даже казалось, что во всем видела вселенский заговор, что не удивительно, если учитывать тот факт, что выросла она в роду Фантомхайв. Так что я действительно имела право подивится тому, что она сама предложила мне посидеть с Эдвардом.        — Он и твой крестник, — сказала очевидное маркиза, одной лишь этой фразой имея ввиду, что за родных людей я глотки перегрызу. Хах, в какой-то мере это даже льстило.       Закатила глаза, но все же, искренне улыбнувшись, кивнула, чувствуя острую ностальгию по тем временам, когда мы еще учились в колледже — Френсис вела себя почти так же. До сих пор поверить не могу, что наши отношения настолько продвинулись!        — Мы отстаем, — невзначай заметила Эмилия, кивком головы указывая на идущих впереди Сьюзен и Рейчел.       Особняк МакГрегори не был особенно роскошным в сравнении с поместьем того же Фантомхайва, Транси, доктора Брикмана или родительского дома, но выглядел все равно интересно. Не знаю, было ли это изначальной задумкой, или садовник не справлялся со своей работой, а потом было поздно что-то сделать, но стены поместья были полностью обвиты плющом, из-за чего летом стены наверняка казались зелеными. Немного небрежное убранство, впрочем, не выглядело слишком убого, у хозяев определенно был какой-то вкус. На мое удивление, цветов здесь не было совершенно. Никаких клумб, петуний, фонтанов, ничего из этого не было, зато было много-много деревьев. Сейчас они были полностью голыми, покрытые слоем снега, но Сьюзен воодушевленно вещала, что здесь есть и яблони, и груши, и вишни, поэтому весной здесь все цветет и пахнет невероятно сладко.        — Я мечтаю когда-нибудь посадить деревья персиков. И лимонов! –пропела Сьюзи, мечтательно закатывая глаза.        — Какая прекрасная мечта, — снисходительно улыбнулась Рейчел, смотря на подругу материнским взглядом, умиляясь её наивности. Мы все прекрасно понимали, что посадить столь капризные к теплу деревья в туманной и дождливой Англии просто невозможно.        — Персики вкусные, — задумчиво протянула Эмилия, смотря куда-то вдаль пустым взглядом.       Мы с Френсис переглянулись и, вздохнув, предпочли воздержаться от ненужных комментариев.       Собираться этой компанией уже не казалось мне странным и диким, мигом став чем-то привычным, но уж точно не обыденным. Я даже перестала столь остро реагировать на Сьюзен, она уже не так раздражала меня своим поведением и навязчивостью, но это не значило, что я могла разговаривать с ней, как с подругой. Не думаю, что когда-нибудь смогу пустить её в свой узкий круг приближенных.       Изнутри дом также не был очень роскошным, возможно, даже бедным, если сравнивать с величественными особняками других аристократов, но и назвать его домом простолюдинов тоже язык не поворачивался. Сьюзи увлеченно рассказывала о своем детстве, родителях и даже о работе. Дом МакГрегори изготовлял мебель, ничем не примечательную, в меру дешевую, исключительно для простолюдинов, и кукол, пусть и не самые красивые, но некоторые из них действительно были стоящие, особенно если ты делаешь индивидуальный заказ куклы по твоему дизайну. Это не было особо популярно, но все равно немного интересно. Я видела, как у Рейчел загорелись глаза, стоило ей услышать, как её подруга увлеченно расписывает все прелести своего хобби, даже попросила показать свою мастерскую, если такова имеется, на что Сьюзи клятвенно заверила нас, что покажет все-все-все, но только после чаепития.       Время от времени я косилась на хмурую Френсис и спокойную Эмилию, которая шептала себе под нос что-то о персиках, и поняла, что очень хочу, чтобы они тоже знали о моем положении. Но сейчас точно не время и не место: не хочу, чтобы Сьюзи это услышала, она непременно не удержится и расскажет кому-то, а мне не нужно лишнее внимание. Хотя…       Незаметно прикоснулась к руке Рейчел, заставляя ту вопросительно взглянуть на меня. Выразительно покосилась на Сьюзи, на сестру, намекая, чтобы та её отвлекла. Рейчел, хоть и не совсем понимая зачем, но все же кивнула и, подхватив МакГрегори под локоток, начала говорить о своей свадьбе. Эффект получился бесподобный: Сьюзи тут же счастливо запищала, совершенно забывая обо мне и Мидфорд с Транси, позволяя Рейчел с самым заговорщицким видом увести себя.       Френсис смотрела на все это, недоуменно приподняв бровь, но тут же настороженно покосилась на меня, прекрасно понимая, кто был настоящим инициатором этого, на что я молча открыла двери какой-то комнаты, жестом прося пройти за мной.        — К чему такие сложности? — бурчала маркиза, стоило двери за её спиной захлопнутся.        — Не ворчи, душа моя, — рефлекторно вырвалось у меня, но подруга даже не обратила на это особого внимания.       Она по-хозяйски оглядела помещение, морщась, стоило её взгляду наткнутся на тонкий слой пыли на тумбочке, но тут же села на диван, закинув ногу на ногу. Я всегда поражалась тому, как ей удается в каждом особняке выглядеть как королева, почтившая своим присутствием своих поданных. Слишком величественно.       Эмилия же молча отошла, молча прислонившись спиной к окну, всем своим видом выражая, что внимательно слушает и не намерена первой подавать голос.       Вдохнула, неловко закусив губу, только сейчас поняв, что не знаю, как им сказать об этом.       Френсис многозначительно покосилась на часы, как бы намекая, что время идет, а её терпение не вечно.        — В общем… — глубоко вдохнула, набираясь мужественности и в то же время неосознанно оттягивая момент признания, — Я беременна. Подумала, вы должны знать.       Маркиза еле-заметно округлила глаза, совсем не ожидая такого, но быстро взяла себя в руки, буркнув что-то вроде: «Наконец-то», но я готова поклясться всем, что у меня есть, что в этот момент её глаза будто посветлели и что она улыбнулась краешком губ!       Со стороны окна послышался рваный вдох. Эмилия резко побледнела и покачнулась, будто из неё высосали все силы. Я тут же подскочила к ней, помогая стоять ровно, обеспокоенно смотря на неё. Было странно смотреть на такой контраст как «сияющая» Френсис и «потускневшая» Эмилия.        — Тебе плохо? Что-то болит? — начала я, прощупывая пульс на её запястье, подивившись тому, насколько быстро и рвано бьется её сердце.       Я задавала вопросы, но графиня ничего не слышала, смотря вроде бы вперед, но в то же время внутрь себя. Эмилия была похожа на сомнамбулу, смотря куда-то сквозь меня, в то же время доставая из кармашка какой-то маленький флакончик. Удивленно смотрела на то, как графиня Транси откупорила бутылочку и поднесла к своему лицу, глубоко вдыхая, сразу же вздрогнув, но её глаза сразу же прояснились, перестав быть стеклянными.       Осторожно взяла с её холодных рук флакончик, краем сознания замечая, что его можно сравнить с маленьким произведением искусства, и осторожно понюхала. В нос тут же ударил неприятный резкий запах, от которого меня чуть не стошнило. Сомкнула губы, закрыв их ладонью, борясь с приступом тошноты, чувствуя чужие руки на своей спине. Меня кто-то придерживал, аккуратно усаживая меня на диван, обмахивая меня чем-то. Я слышала злое шипение Френсис, но не могла разобрать слов, слышала робкие извинения Эмилии, но не запоминала, полностью сосредоточенная на своих скверных ощущениях.        — …елина. Анджелина, ты слышишь меня? Посмотри на меня, — приказала Френсис, приподнимая мою голову за подбородок.       В глазах на секунду помутилось, мир расплывался, но я отчетливо видела обеспокоенное лицо маркизы, которая внимательно вглядывалась в мои глаза. Сглотнула, на секунду прикрыв глаза, тихо кивнув:        — Я уже в порядке, спасибо, — получилось как-то хрипло, даже надломлено, и я поспешила откашляться, сжимая ладони в кулаки.       Френсис положила свою ладонь мне на лоб, продолжая хмурится, и, кивнув чему-то своему, убрала руку, переводя взгляд на испуганную Эмилию. Та дрожала как осенний лист на ветру, обхватив себя за плечи, будто пытаясь согреться, и смотрела на меня взглядом побитого щенка, так, что даже у черствого человека что-то дрогнет внутри. Я успокаивающе ей улыбнулась, но, наверное, получилось как-то жалко, потому что Эмилия съёжилась, смотря на меня еще более виновато, и ни слова не сказала. Френсис как-то обреченно вздохнула, глядя на наши переглядывания, но тут же обернулась ко мне, взглядом обещая мне все муки Ада.        — Тебе голова для чего дана? — змеей прошипела она, буквально нависая надо мной, — Может, ты еще на лошадь сядешь, чего уж мелочиться?!        — Я не думала… — растерянно пролепетала я, впервые видя Френсис настолько злой на меня.        — Это я виновата, простите. Нюхательная соль помогает мне прийти в себя, но я не ожидала, что из-за меня… — прошептала Эмилия, будто уменьшаясь в размерах от вины, и Френсис взяла слово прежде, чем я успела возразить:        — А тебе нечего делать, кроме как себя обвинять? — рыкнула она, раздраженно отбрасывая газету, которую до этого времени использовала как веер для меня, помогая дышать.       Нюхательная соль? Точно, в эту эпоху женщины, и некоторые мужчины носили корсеты, сдавливавшие грудь и уменьшавшие объём легких. Вследствие этого малейшее волнение или физическая нагрузка, сопровождающиеся учащением пульса, приводили к обмороку от недостаточного поступления кислорода в мозг. Нюхательная соль быстро приводила «пострадавших» в себя своим резким запахом. Я не раз видела нечто подобное, но никак не думала, что Эмилия будет постоянно носить её с собой, используя как странное успокоительное.        — Почему ты так испугалась? — спросила я, вспоминая её странную реакцию. Даже Френсис заинтересованно посмотрела на графиню, ожидая незамедлительного ответа.       Эмилия покраснела, тут же побледнела и посмотрела на меня так, будто я была жертвой маньяка: со страхом и сочувствием.        — Он тебя принудил к этому? Заставил? — серьезно спросила она, видимо, даже не рассматривая вариант, что все могло быть по обоюдному согласию.        — Нет, с чего ты это взяла?.. — оторопело спросила я, но тут же вспомнила её мерзкого мужа, смотря на которого уже тянуло брезгливо поморщиться, это как минимум. Да уж, с таким спутником никак не получится смотреть на мир более оптимистично.       Эмилия, поняв, что её опасения напрасны, облегченно вздохнула, мигом расслабившись, уже больше напоминая человека.       В таком состоянии нас и застали Рейчел со Сьюзен. Последняя резко открыла дверь, входя в комнату, и тут же возмущенно всплеснула руками, сетуя на то, что они нас ищут, а мы все это время тут от них прятались. Френсис на это закатила глаза, рвано вздыхая, будто стараясь успокоится и не сорваться на ту из-за её раздражительного капризного тона. Эмилия неловко извинилась перед ними, пока Рейчел подходила ко мне, спрашивая о моем самочувствии, беспокоясь из-за моей бледности, на что я только отмахнулась. МакГрегори прервала нас, сказав, что уже все готово для чаепития, прося поторапливаться, иначе чай остынет.       Смотря на маленькие закуски на столе, я только сейчас поняла насколько голодна.       Я с удовольствием ела мягкие хрустящие булочки с изюмом, щедро нанося на него сладкий крем, запивая все это вкусным чаем, и жизнь вмиг стала снова прекрасной. Эх, все же как мало нужно для счастья!        — Кстати, Анджелина, ты сегодня без своего дворецкого. Что-то случилось? — вдруг спросила Сьюзи, оглядываясь, будто Грелль мог быть где-то неподалеку, но просто решил нам не мешать.       Приподняла бровь, не понимаю, зачем она задала столь бессмысленный вопрос: разве её должно волновать прибыла ли я со слугой или нет?        — Я дала ему отгул, — спокойно оповестила её я, невольно морщась от чувства, будто я отчитываюсь перед ней, — А с чего ты спросила?       Сьюзи неловко засмеялась, теребя кончик своей косы, и посмотрела куда-то в сторону. Я буквально могла увидеть то, как крутятся в её голове шестеренки, пытаясь придумать, что же мне ответить. Столь нездоровый интерес к Греллю меня немного напрягал. Я все еще помню, как странно она повела себя, когда впервые его увидела. Девушка никогда не здоровалась так со слугами, которых видела в других особняках, только благодарно улыбалась, но тут же возвращала все свое внимание Рейчел, слушая её буквально с открытым ртом. Но стоило ей увидеть Сатклиффа, так она чуть ли не кинулась ему в руки, начиная что-то восторженно лепетать, просить называть её по имени и вообще выглядела так, будто встретила своего кумира, по крайней мере мне так казалось. Это совершенно не нормальная реакция на простого слугу, кем себя выдает Грелль. Тогда как объяснить её реакцию?        — Мне он просто показался интересным, — беспечно отмахнулась МакГрегори. Слишком беспечно.        — Этот криворукий идиот? — не удержалась от комментария Френсис, — Его давно пора выгнать.        — Попрошу не оскорблять моих слуг, — нахмурилась я, чувствуя укол обиды за Грелля. Если бы Френсис знала, какой он на самом деле!.. Хотя нет, хорошо, что она не знает.       Сьюзен рассмеялась, мигом расслабляясь, возвращаясь к теме свадьбы.       Разве что она знает о его настоящей сущности.       После чаепития девушка все же решила сдержать свое слово и показать свою мастерскую. Судя по её словам, та была около её комнаты, чтобы далеко не ходить, когда приходит «вдохновение». Комната особо не впечатлила своими размерами, но на стенах висели эскизы будущих творений, строения тела куклы, дизайны одежды… У меня сложилось впечатление, что я попала в общую комнату Гробовщика и Нины Хопкинс, настолько хаотично все было разложено. Зато сразу было понятно, что Сьюзен действительно нравится заниматься этим.        — У меня куча идей, но воплощать я их пока что не умею, — призналась девушка, с легким волнениям следя за выражениями наших лиц. Наверное, она ждала нашей реакции, но, судя по всему, её порадовала только Рейчел, которая не стеснялась иногда восхищенно охать, а иногда и спрашивать то, что ей интересно. Эмилия лениво скользила взглядом по всему, не двигаясь с места, Френсис, опять же, была будто настоящей хозяйкой, подходила к каждой стене, разглядывала рисунки и непременно морщилась, когда ей что-то не нравилось. Я же просто с интересом все разглядывала, но особого воодушевления не ощущала, в своей жизни видя и более интересные вещи, но что-то меня здесь все равно напрягало. Возможно, бесчувственные куклы на её рисунках, не блещущие особенной красотой, или же просто странное предчувствие, не знаю. Мне хотелось уйти от сюда, но в то же время докопаться до правды, узнать, почему я чувствую дискомфорт.        — Ох, давайте я вам покажу готовые куклы, которые сделал мой отец! Мы еще не выставили их на продажу, но я бы хотела, чтобы вы увидели первыми!       Я задержалась около рабочего стола, внимательно смотря на смятые листики, булавки и прочую дребедень, чувствуя, как от странного нетерпения подрагивают пальцы.        — Анджелина, ты идешь? — спросила Сьюзи, остановившись около дверей. Она с любопытством склонила голову на бок, со счастливой улыбкой смотря на меня. Эта улыбка у неё вообще с лица не спадает с того момента, как она узнала, что Рейчел выходит замуж. Радуется, что её пригласили, что ли? Или она настолько сильно радуется чужому счастью?        — Позволь мне тут задержатся. Мне… интересно.        — Оу, конечно, как хочешь, — растерянно моргнула Сьюзи, но тут же улыбнулась, хлопнув в ладоши, — Тогда ты оставайся здесь, я скоро за тобой приду!       Меня сверлили несколько взглядов: обеспокоенный — Рейчел, любопытный — Эмилии, подозрительный — Френсис, так что вздохнула с облегчением, когда двери закрылись, оставляя меня здесь одну.       Повела плечом, повторно оглядывая поверхность стола. Эскизы, бумаги, много карандашей, чернила и ручка, ткани и булавки, мел и даже уголь. Кажется, если покопаться, то можно было найти здесь все, что угодно, но мой внутренний чистоплюй буквально взвыл от горя, стоило увидеть весь этот хаос. Творческий человек, что сказать?       Опустила взгляд, замечая несколько выдвижных ящиков. Любопытство пересилило и я, поборов брезгливость, стала на колени, начиная выдвигать каждую, замечая стопки чистых бумаг и блокнот в кожаном переплете, который я тут же взяла в руки. Не знаю, что я ожидала в нем увидеть, но там опять было несколько зарисовок, записей о куклах и что-то наподобие маленького дневника. Я даже не читала написанное, просто скучающе листала страницы, разглядывая рисунки. Чем-то этот блокнот напомнил мне мой, который я вела в детстве и в юности, записывая все, что я помню из прошлой жизни, а также новые знания и размышления на счет крови и мои исследования ДНК.       Судя по корявому почерку, Сьюзи тоже начала что-то записывать и рисовать в этом блокноте еще в детстве. Хмыкнула, когда увидела детский рисунок, где над каждым человечком было написано кто это: «Мама, папа и я». Все улыбаются и держатся за руки и что-то мне подсказывает, что в реальности все было так же — Сьюзи действительно очень любит своих родителей, как и они её. Пролистала несколько страниц, замечая еще один рисунок, вот только непонятный для меня — детской рукой был нарисован мужчина (круг вместо головы, палочка вместо носа, прямоугольники вместо ног, овал вместо туловища, согнутые кривые вместо рук) в черном с алыми пятнами вместо глаз, а над его головой коротко написано: «Сб».       Нахмурилась. Сб? Это сокращение какое-то? Скорее всего имени.       Взгляд скользнул немного в сторону. Около «мужчины» стояла еще одна фигура, намного меньше, так что, возможно, это был ребенок с повязкой на глазу и, кажется, с тростью в руке, а над ним, судя по всему, инициалы: «С. Ф.».       Прокрутила эти инициалы в голове, пытаясь подобрать имена и фамилии дворян, которых я знаю, но никто не подходил. Ф — мог бы быть её жених Филипп, но у него фамилия Морис. Хотя, почему я думаю, что это должен быть именно живой человек? Возможно, она просто решила дать имя своим будущим куклам или же это просто символы, понятные только ей, а не инициалы.       Вздохнула, стараясь больше не накручивать себя, и перелистнула, смотря на похожую картинку: мужчина и мальчик. Мужчина с желтыми глазами и очками. Сверху инициалы: «К. Ф» и, опять же, я понятия не имела, какому аристократу они принадлежат. Мальчик со светлыми волосами и голубыми как небо глазами. Фиолетовое пальто и черный бант на груди. Инициалы: «А. Т».       Перелистнула на две страницы назад, взглядом опять натыкаясь на двоих человечков, но на этот раз — парень (наверняка молодой юноша) и девочка. Двое светловолосые, у девочки были собраны в два длинных хвостика волосы, нарисованы будто в виде двух пружинок. Глаза зеленые-зеленые, прямо…       Сглотнула.       Прямо как у моего трехлетнего крестника.       Замерла, чувствуя, как отчего-то сердце начинает стучать быстро-быстро, будто от страха. Нерешительно перевела взгляд на инициалы, страстно желая, но в то же время до ужаса боясь увидеть их. «Э. М» и «Э. М».       Э. М.       Как Эдвард Мидфорд?        — Бред какой-то, — нервно улыбнулась, чувствуя, как губы пересохли от волнения. Иногда живая фантазия просто не дает покоя, мешает нормально жить. Скорее всего, я опять себя накручиваю, но…       Резко перевернула еще несколько страниц вперед, уже натыкаясь не на рисунок, а на перечень… имен?       Джокер. Бист. Даггер. Питер и Венди. Долл. Джамбо. Снейк.       Карта. Животное. Персонажи из «Питера Пена». Кукла. Гигант. Змея.       Звучит как цирковые псевдонимы.       « - Ага, каждой твари по паре, — фыркнула Френсис под неодобрительный взгляд Рейчел и Сьюзи, но, думаю, саму маркизу это мало волновало.        — Тогда цирк назывался бы «Ковчег», — отстраненно заметила Эмилия, впервые за этот день подав голос».       В ушах звон, я ничего больше не слышу, не вижу, не понимаю. Предо мной только блокнот с рисунками и непонятными именами и инициалами.       Сб. и С.; К. Ф. и А. Т.; Э.М. и Э.М. Кто они?       Около списка имен «циркачей» было еще одно — барон Кельвин, единственный человек без инициалом, о котором она могла что-то слышать.        — Барон Кельвин, — медленно прошептала я чуть ли не по букве, стараясь его запомнить, — Барон Кельвин. Кельвин.       С удивлением заметила, как у меня дрожат кончики пальцев, настолько, что перевернуть несколько страниц я смогла далеко не с первого раза. Я успела увидеть только красное пятно, когда за дверью послышались быстрые шаги, заставившие меня подпрыгнуть и испуганно замереть, прислушиваясь. Они точно двигались сюда.       Громко захлопнула блокнот, бросив его назад в ящик, резко поднимаясь на, чуть не подкосившиеся из-за долгого сидения на коленях, ноги. Вовремя. Дверь резко открыла весела Сьюзи, буквально сияя улыбкой.        — А вот и я! — воскликнула она, подскочив ко мне, заставляя меня рефлекторно сделать шаг назад под её смех, — Не скучала?        — Не очень, — честно ответила я под её прищуренным взглядом, неосознанно напрягаясь, боясь, что она поймет, что я рылась в её вещах.       Облегченно выдохнула, когда та взяла меня за руку, как подругу, и начала тащить меня к выходу.       Перед тем как захлопнулись двери, я успела бросить на ящик стола последний взгляд.              

*****

      Моему крестнику три года, и он старается казаться взрослым.       Маленькому Эдварду всего два года, но его уже взяли в оборот учителя, Френсис прямо говорит, что скоро он будет учиться фехтованию. Крестник хмурится на официальных приемах, в такие моменты становясь невыносимо похожим на свою матушку, но стоит ему забыться хоть на секунду, превращается в того, кем должен быть — ребенка, своей улыбкой схожий с отцом. Например, как сейчас…        — Крестная! –воскликнул Эдвард и совсем как обычный ребенок подбежал ко мне, обнимая.       Я со смехом подняла его на руку, откровенно любуясь лучистыми зелеными глазами и яркой улыбкой на его лице. О реинкарнация, какой же он милый! Уверена, с годами он будет еще красивее, а юные леди будут мечтать заполучить такого обаятельного жениха!       Дитрих, стоящий около меня, задумчиво хмыкнул, наблюдая за этой картиной, будто уже сделал для себя какие-то выводы.        — Ох, Эдвард, да ты подрос! — восхитилась я, на что мальчик гордо задрал нос, доверчиво обхватив мою шею своими маленькими ручками.       Напротив меня остановились Алексис, откровенно умиляющийся поведением своего сына, с Френсис, которая опять хмурилась, сетуя на отсутствие манер. Они приехали, чтобы лично удостовериться в том, что их сын благополучно добрался сюда и ему ничто не угрожает. Маркиз, увидев своего друга со времен колледжа, тут же подошел к нему, неуверенно улыбаясь, мигом утратив свой привычный грозный вид. Я с интересом посмотрела на Дитриха и Алексиса, поражаясь тому, что такой статный мужчина как Мидфорд побаивается немца. Наверное, этот страх вперемешку с каким-то странным уважением тоже сохранился со времен их юности.        — Анджелина, — как-то многозначительно протянула Френсис, — ты опять не пользуешься головой?       Моргнула, не совсем понимая, что она имеет в виду, пока та многозначительно не покосилась на мой живот, намекая о том, что в моем положении противопоказано носить тяжести. Я неловко охнула, понимая, что она права, но счастье от встречи с Эдвардом полностью помутило мой рассудок. Аккуратно поставила того на ноги под его недовольно-обиженное сопение, но он все равно не осмелился ничего сказать под взглядом матушки.        — Что у тебя делает Дитрих? — тихо спросила маркиза, невольно косясь на его шевелюру, рефлекторно потянувшись к своему кармашку за гребешком. Да уж, её внутренний перфекционист каждый день умирал бы в муках, если бы еще и её супруг был бы столь неряшливым.        — Я пригласила его, — так же тихо ответила я, с легкой ухмылкой покосившись на немца, — Иначе твой брат не дожил бы до свадьбы.        — А кто-то против? –«удивилась» Френсис, приподняв бровь, и я не могла не рассмеяться с её слов. Все же, как хорошо, что она привязана к нему не так, как я к Рейчел!       Иначе было бы слишком скучно.        — Определенно нет, — весело пропела я, запустив руку в светлые волосы крестника, который недовольно насупился, но это скорее для вида, потому что он даже не думал отстраниться.        — Ты решил отрастить усы? — послышалось со стороны Дитриха, и я невольно уставилась на маркиза.       А ведь и правда, я только сейчас заметила эту незначительную, на мой взгляд, деталь. Должна заметить, что ему это даже шло, Мидфорд буквально преобразился, стал выглядеть более уверенно и даже грозно, он уже не выглядел как мальчишка, как в те времена, когда он был холостяком.        — Вам они очень идут, — честно призналась я, и Алексис буквально просиял, поражая меня своей простотой и искренностью.        — Хватит обмениваться бесполезными любезностями, — прервала нас Френсис, скрестив руки на груди и неодобрительно посмотрев на нас, просверлив особо угрожающим взглядом своего мужа, — Мы уже должны ехать, дор-р-рогой.       Мне же не показалось, что она смутилась? Не показалось, верно же?!       Это была ревность?       Она ревновала своего мужа ко мне?       Маркиз вздрогнул, с неверием смотря на свою жену, видимо, придя к аналогичному выводу, после чего широко улыбнулся, с энтузиазмом закивав. Я расплылась в наверняка коварной улыбке, собираясь сказать что-то колкое и ехидное, но Френсис одним взглядом пообещала мне долгую и мучительную смерть, если я решусь на это, поэтому я послушно замолчала, но даже и не думала перестать улыбаться.       Я помахала рукой им на прощание, клятвенно заверив, что с Эдвардом все будет хорошо и им не стоит переживать. Только когда экипаж скрылся из вида, Дитрих бросил:        — Сумасшедшая.       Признаюсь, сначала я не поняла, к чему это он, но потом вспомнила, как свободно разговаривала с Френсис, как не смел больше никто. Особенно Дитрих — у того был особый страх за свои волосы перед маркизой. Хах, это было уморительно, но мило: такой грозный, на первый взгляд, немец испытывает какой-то священный ужас перед этой женщиной!        — Да брось, она просто душка, — наигранно беспечно отмахнулась я, стараясь сдержать пакостную ухмылку, настолько мне хотелось полюбоваться всеми оттенками удивления на его лице. Наклонилась к Эдварду, беря того за руку, — Пошли есть, — видя кислый взгляд крестника, невзначай бросила, — У меня еще осталось печенье с шоколадной крошкой.       Эдвард тут же загорелся энтузиазмом, и, крикнув что-то невнятное, потащил меня за руку вперед, будто зная, куда нужно идти. Впрочем, можно идти по запаху, точно не прогадаешь.       Мы втроем сели за стол, каждый потянувшись к тому, что хочет больше всего: мы с Эдвардом к печенью, Дитрих — к бутербродам с огурцами. Иногда мне кажется, что ничем иным он просто не может питаться. В этот раз ни о какой тишине за столом не могло идти и речи, как бывало с доктором. Детская непосредственность крестника скорее умиляла, чем вызывала раздражение, особенно когда он со звонким хрустом откусывал особенно большой кусок от печенья, жуя с таким сосредоточенным лицом, будто боялся подавиться. Смотря на это, невольно захотелось печенья в виде косточек, которые делает Гробовщик. Пообещав самой себе, что обязательно заеду к нему, придвинула к себе чашку чая, легко дернула Эдварда, сидящего на моих коленях.       Убедившись, что он смотрит на меня, взяла одно печенье и спокойно макнула его в чай, тут же откусив кусок под заинтересованным взглядом мальчика. Тот смотрел на меня так, будто видел что-то невиданное и в какой-то мере я понимала его: Френсис уже учит его этикету, стараясь сделать так, чтобы он с самого детства учился быть настоящим аристократом, невольно отбирая у него веселое детство.        — М-м-м, — с неприкрытым удовольствием промычала я, прикрыв глаза, — Вкусно.       Одного этого хватило, чтобы Эдвард тут же расслабился и тоже макнул печенье в свой чай, вторя мне. Его глаза буквально засияли, стоило сделать один надкус, и он уже с большим энтузиазмом начал проделывать то же самое. Я вдруг поняла, что в последнее время слишком много улыбаюсь и умиляюсь уж слишком простым вещам и даже чужим действиям, например, как сейчас: одной рукой обхватила ребенка за живот, а второй прикрыла улыбку на лице.       Печенье быстро закончилось, и мальчик сыто икнул, с удовольствием облизываясь. Вопиющее нарушение норм этикета, если Френсис узнает о том, как именно проходил наш обед, боюсь, я не смогу от неё убежать целой и невредимой. Со шпагой-то…        — Ох, ты запачкался, — заметила я, беря салфетку в руки, аккуратно разворачивая Эдварда лицом к себе.       Тот действительно был умилительным ребенком, тут же принялся рукой тереть чистую щеку, полностью уверенный в том, что именно она была испачкана. Хихикнув, начала молча вытирать ему краешек рта от остатков шоколада. Крестник вспыхнул стыдливым румянцем и, вырвав из моих рук салфетку, начал усердно вытираться, доказывая свою самостоятельность.        — Не делайте так больше, я уже взрослый мужчина, — все еще сверкая красными щеками, пробормотал мальчик, уверенно смотря мне в глаза.       Удивленно вскинула бровь. Взрослый мужчина, да? Хах, видно строгое воспитание Френсис.        — Извини, похоже, я совсем запамятовала об этом. Время летит удивительно быстро, — с удовольствием подыграла ему я, покаянно прикрыв глаза, — Тогда не окажет ли этот джентльмен даме сопроводить её на прогулку по зимнему саду?       Эдвард нахмурился, стоило мне сказать: «зимний сад», но отказать не мог, с готовностью кивнув. Он молча соскочил на пол и, гордо поправив воротник рубашки, — на самом деле смяв его еще больше — небрежно бросил, что будет ждать меня в холле, и покинул комнату.       Вздохнула, расслабленно подперев щеку ладонью. Какой же он все-таки самостоятельный, мой крестник.        — У тебя сейчас такое блаженное выражение лица, что аж страшно, — резанул словами Дитрих, и я подпрыгнула на месте, ошалелым взглядом смотря на него. Черт, я ведь забыла, что в комнате есть еще кто-то.       Естественно, немец не мог не заметить моего телодвижения, насмешливо хмыкнув, скрестив руки на груди, одним своим видом заставляя почувствовать себя какой-то мелкой букашкой. Хах, меня окружают поистине невероятные люди, способные одним своим поведением создать нужное им впечатление.        — Хах, ты не можешь не признать, что у меня была на это причина, — гордо фыркнула я, повторив его позу, независимо вздернув подбородок.       Дитрих окинул меня оценивающим взглядом, под которым у меня тут же задрожали коленки, и если бы я стояла, ноги обязательно бы подкосились. Замерла, невольно прислушиваясь к ощущениям. Тепло и приятно. Это из-за того, что на меня смотрят, как на равную себе?        — У тебя нездоровая привязанность к людям, — вдруг произнес он, как-то непонятно вздохнув. Будто поражался этому.       У меня? Привязанность к людям?       Не удержавшись, захохотала вслух, прикрыв глаза и запрокинув голову назад, столь глупыми показались мне эти слова. Нет, ну правда, что за бред? Я справедливо считаю себя одной из самых эгоистичных и, как бы прискорбно не было это осознавать, самой двуличной женщиной Лондона, Мадам Рэд просто не может быть другой. Привязанность к людям? Серая масса, не более того.       Более-менее успокоившись, посмотрела на немца, который даже не нахмурился, будто догадывался, что я думаю об этом.        — Извини, Дитрих, но это и в самом деле было смешно, — выдохнула я, обмахиваясь ладонью, потому что мне даже жарко стало от смеха.        — Да неужели? — скептично выгнул бровь немец, поддавшись вперед, — Рейчел, — улыбка застыла на моем лице.        — Она моя сестра, это не считается, — по-детски протянула я, не желая признавать правду. Правду ли?        — Френсис, — невозмутимо продолжил мужчина, с усмешкой наблюдая за тем, как я тут же скуксилась, — Эдвард.        — Она моя подруга, а Эдвард — крестник, все вполне логично.        — Доктор Брикман.        — Мой супруг, это естественно.        — Твой дворецкий. Гробовщик.       «Они вообще не люди!», — хотела победоносно воскликнуть я, но вовремя прикусила язык, поняв, что чуть не взболтнула лишнего. Вряд ли немец внял моим словам всерьез, но точно приписал бы меня к сумасшедшим.        — …А ведь один прислуга, а второй даже до этого звания не дотягивает, мерзкая гиена.       Вспыхнула от ярости и обиды за них двоих (Грелль вообще не заслуживает к себе такого обращения, а Гробовщик… Действительно имеет смех гиены, но ведь он почти что сумасшедший, — в хорошем смысле этого слова — ему позволено!), буквально подскочив на месте, но меня пригвоздил к месту взгляд мужчины, которой буквально кричал: «А я говорил. Неужели ты и дальше будешь оправдываться?». Так… Меня только что проверяли?       Молча поджала губы, прикрыв глаза ладонью под веселый смешок немца. Да-да, смейся. Меня так легко провели, будто ребенка. Хорошо, что я дала слабину около Дитриха, а не около Фантомхайва — тот бы не упустил возможности продолжить издеваться над «моей слабостью», играя на нервах.        — Тот китаец, из-за которого меня подстрелили…        — Все, хватит! — воскликнула я, понимая, что список набирается уж очень внушительный.       Подскочила и, схватив с подноса канапе, прислонила его к губам Дитриха, заставляя замолчать уже наверняка. Мы так и замерли: я, перегнувшись через стол, с протянутой к чужому лицу рукой, и Дитрих с канапе у рта. Уверена, в этот момент мои глаза действительно были круглыми, такими же, как у немца, смотрящего на меня. Тяжело сглотнула, не понимая, какие силы меня дернули сделать это и как теперь выкрутиться из этой ситуации. Все решил Дитрих, невозмутимо подавшись вперед, спокойно забрав зубами канапе, прикрыв глаза. Не знаю отчего, но я вспыхнула как маленькая девочка, а ведь он, по сути, ничего не сделал, даже не был тем человеком, действия которого должны меня смущать.        — Тебя Эдвард ждет, — будто ни в чем не бывало напомнил Дитрих, с интересом посмотрев на тарелку с другими вкусностями.        — А? Ах, да, точно, Эдвард, — растерянно пробормотала я, как сомнамбула идя к выходу.       Как хорошо, что мне есть на кого отвлечься.       Крестник уже ждал около меня, недовольно притопывая ногой, но на мое опоздание ничего не сказал. Уверена, это его Френсис натаскала, что дама может опаздывать, и никто не смеет упрекать её в этом. Мальчик держал меня за руку, недовольный тем, что не может придерживать меня за локоть.       Уже был конец зимы, но снег еще не растаял, он продолжал покрывать деревья и землю. Я с наслаждением вдыхала еще морозный воздух, время от времени с любопытством косясь на Эдварда, который заметно помрачнел, стоило нам выйти на улицу. Было видно, что ему намного комфортнее было дома, где тепло, сухо и не нужно было кутаться в свои одежды, чтобы сохранить тепло.        — Тебе так сильно не нравится? — спросила я, отпустив его руку, на что крестник немного испуганно взглянул на меня, но тут же взял себя в руки, нахмурившись. О нет, только не нужно быть таким как Френсис, она, конечно, милая в моем понимании, но её сын должен быть хотя бы немного похож на своего отца.        — Не люблю зиму, она холодная и мерзкая.        — Мерзкая? Где ты таких слов набрался? — весело поинтересовалась я, уже зная ответ на этот вопрос.        — От матушки, — как я и думала, — Она часто злится на какого-то мерзкого человека, — честно признался Эдвард. Смешок сдержать не удалось, я догадывалась, что именно так она время от времени величает собственного брата. Крестник поднял на меня глаза, добивая следующим вопросом, — А что это значит? И кто это?        — Это значит, что человек очень неприятный. Твоя матушка говорила о твоем дяде.        — Мой дядя мерзкий человек? — нахмурился Эдвард, смотря куда-то вниз, закусив нижнюю губу.        — Еще какой, — фыркнула я, вспоминая слащавую улыбку графа, лицо которого так и хотелось расцарапать.       От размышлений меня оторвал звук, подозрительно похожий на всхлип. Остановилась, удивленно посмотрев на мальчика, убеждаясь, что мне не послышалось и тот действительно скоро заплачет. Прежде, чем я что-то поняла и, тем более, предприняла, Эдвард уже рыдал вслух, громко завывая.        — Е-ей, почему ты плачешь? — с паническими нотками спросила я, присаживаясь на корточки напротив него. Молодец, Анджелина, довела ребенка до слез.       Отвратительная крестная.       Будущая отвратительная мать.       От понимания этого стало так плохо, что самой хотелось взять пример с ребенка и разрыдаться вместе с ним. Горло опять начал царапать болезненный комок, от которого хотелось избавиться, заплакав, но это будет слишком безответственно: сама обидела Эдварда, сама обиделась, сама буду плакать. Но, несмотря на эти мысли, глаза уже были на влажном месте, из-за чего я боялась моргнуть — вдруг потекут слезы?        — Я не хочу, чтобы у меня был мерзкий дядя! — громко завывал мальчик, растирая слезы кулачками по лицу.       А я вдруг поняла, что не хочу, чтобы моим зятем, мужем моей сестры, был мерзкий Фантомхайв. Он же… он же мерзкий дядя Эдварда!       Нижняя губа задрожала, но я притянула крестника за плечи, крепко обнимая, пытаясь успокоить и успокоиться. О реинкарнация, этот граф действительно ужасный! Довести до слез ребенка и беременную женщину!..        — Что здесь происходит?!       Мы с Эдвардом вздрогнули и одновременно повернулись в сторону говорящего Дитриха, который умудрился застать столь странную картину. Он выглядел недоуменно, точно не испуганно, но настороженно, особенно когда мы посмотрели на него влажными от слез глазами. Немец ощутимо напрягся, подходя к нам, повторяя заданный ранее вопрос как можно мягче, будто был дрессировщиком, стоявшим напротив диких зверей.        — У меня мерзкий дядя!        — У меня мерзкий зять!       Дитрих поперхнулся воздухом, услышав синхронный ответ от нас двоих. Он недоуменно моргнул и выглядел так, будто сомневался в том, не послышалось ли ему это, но наши влажные глаза мигом убедили его в обратном. Немец поднял голову, смотря на небо с таким обреченным выражением лица, что даже жаль его стало. На секунду. Больше мне было жаль себя и бедного ребенка, которому не повезло с дядей.        — Господи, дай мне сил и терпения, — искренне попросил мужчина, смотря на небо, хотя сначала я думала, что он задаст тот вопрос, который был написан на его лице: «за что мне это?».       Он растрепал и так взлохмачены волосы Эдварда своей огромной рукой (честное слово, она могла обхватить всю голову ребенка!) и протянул нам руки, помогая подняться. Эдвард уже шмыгал носом, устав от рыданий, а я часто моргала, стараясь прогнать новый поток слез, подступивший к глазам. Дитрих переводил взгляд с меня на ребенка и вздохнул с такой обреченностью, будто у него не было ни дня покоя:        — Есть хотите? Как на счет рисовой каши с мясом и рагу?       Дитрих говорил сухо и четко по фактам, но даже от такого описания у меня проснулся аппетит и чуть не потекли слюнки. Прежде, чем я успела сказать хоть что-то, у меня заурчал живот, говорящий все. Уверена, что я покраснела всем лицом, настолько у меня пылали щеки и даже уши, особенно, когда над головой послышался довольный хмык немца. Эдвард вытер слезы, стараясь сделать лицо как можно более серьезным, и уверенно заговорил:        — Если крестная голодна, то я не могу отказаться.       Шокировано распахнула глаза и посмотрела на ребенка, сумевшего обставить все так, будто старшим здесь был именно он, а не я. Обиженно надулась — маленький предатель.       Не удержалась от маленькой шалости и, специально немного отстав, наклонилась, слепив снежок, благо, снег был мокрым, можно было слепить что-угодно. Закусила губу, стараясь не засмеяться раньше времени, и, прицелившись, метнула снежок в Дитриха, попадая ему ровно в спину. Эх, а ведь я целилась в голову.       Крестник хихикнул, тут же прикрыв рот ладонью, а немец остановился, начав медленно поворачиваться в нашу сторону, смотря так, что хотелось тут же провалиться сквозь землю, или просто оказаться на другом конце Англии, лишь бы подальше от него.       Быстро взяла себя в руки и, сделав невинное выражение лица, нагло указала пальцем на Эдварда, «виновного» в произошедшем. Мальчик испуганно посмотрел на меня, боясь даже смотреть на суровое лицо немца, который медленно вдохнул и выдохнул, будто боялся сорваться. Открыв глаза, он спокойно наклонился, взяв в ладони немного снега и, подойдя ко мне, с беспристрастным лицом высыпал его мне на голову. Эдвард захохотал пуще прежнего, пока я только и могла, что отфыркиваться от попавшего в рот снега, убийственно смотря на довольную…Schnauze немца. Он взирал на меня сверху-вниз и мне совершенно это не нравилось.        — Кто так обращается с леди?! — искренне возмутилась я, ладонями растирая свои мигом замерзшие щеки. Часть снега упала за воротник, заставляя буквально подскочить от холода.        — Взрослая девушка, которая бросается снежками в мужчину — не леди, — тут же отрезал немец, разворачиваясь и идя вперед.       Даже крестник, все время будучи на моей стороне, видимо, решил предать меня, припомнив тот момент, когда я солгала, указав на него. Сейчас эти двое мужчин, будто сговорившись, оставили меня позади с единой целью — устыдить меня, вот только добились совершенно противоположного эффекта.       Это война, мальчики!       Опять набрала в ладони снега, вот только теперь даже не думая лепить снежок, решив последовать примеру Дитриха, а именно обрушить «снаряд» в естественном природном его виде. Быстрым шагом догнала их, остановившись только напротив них. Пока никто ничего не понял, поднялась на носочки, ласково, почти что с любовью втирая в лицо немца белоснежный снег, попутно небрежно кинув в Эдварда его порцию. Крестник тут же запищал от неожиданности, а лицо Дитриха под моей рукой замерло. Я с улыбкой смотрела на то, как часть снега белыми кучками сползает по чужим щекам, а другая быстро тает, холодными струйками стекает по коже. Собственные пальцы давно покраснели и стали болезненно холодными, шевелить ими стало почти невозможно, но я была счастлива от результата, с удовольствием отмечая — это того стоило.       Сделала шаг назад, гордо задрав нос, не обращая никакого внимания на то, что собственные волосы намокли и сейчас холодными красными змеями липли к щеками и шее, пуская неприятные мурашки по коже. Но улыбка тут же спала, стоило Дитриху переглянуться с Эдвардом, после чего эти двое начали набирать еще снега с одной целью — попасть в меня.       Резко развернулась, с диким визгом уносясь прочь.       Стоит ли говорить, что к особняку мы прибежали мокрые, замерзшие, но счастливо продолжали смеяться, даже Дитрих. Зайдя внутрь, мы с крестником продолжали хихикать, еще больше веселясь над внешним видом друг друга, попутно отряхиваясь от снега. Подняла голову и тут же столкнулась взглядом со знакомыми серыми глазами.       Резко перестала смеяться, с удивлением смотря на Габриэля, который в этот раз прибыл раньше, чем обычно. Как всегда, идеально одетый, с ровной спиной, хотя я прекрасно знала о его проблемах с ней, немного прищуренный из-за монокля, он замер, уставившись на меня так же шокировано, будто не узнавал во мне меня же. Хах, впрочем, сейчас я на самом деле выглядела менее презентабельно, чем обычно. Доктор внимательно оглядел мой внешний вид, и я явственно чувствовала его удивление, потом посмотрел на Дитриха и Эдварда, судя по всему, не находя слов.        — Габриэль? Ты сегодня рано, — прервала тишину я, просипев, стуча зубами от холода.        — Да, — как-то заторможено произнес доктор Брикман, останавливая свой взгляд на мальчике, который с удивлением разглядывал новое действующее лицо в этой комнате. Вздохнув, супруг развернулся, напоследок бросив, — Мне нужно поработать. Переоденьтесь, а то заболеете.       И скрылся за поворотом.       Первым в себя пришел Дитрих, фыркнув на чужие слова, скорее по привычке, чем возмущаясь на самом деле. Он посмотрел на меня, остановив взгляд на моих ладонях, которые тут же взял в свои руки. Я с удивлением заметила, что они у него были горячими, несмотря на то, что он копался в снегу даже больше, чем я. Мои пальцы были белыми-белыми и тонкими в сравнении с его, немного шершавыми. Я даже залюбовалась этим контрастом, пытаясь пошевелить своими, но те лишь слабо дернулись, полностью замерзшие, из-за чего немец нахмурился еще больше:        — Окуни их в холодную воду, медленно переходя на теплую.       Он сказал это так уверенно, буквально приказал, что мне даже не хотелось возмутиться: в этом доме я доктор, а не он, я лучше знаю, но я лишь послушно кивнула, беря Эдварда за руку, начиная подниматься по лестнице, чтобы привести себя в порядок. Слуги, шедшие позади нас, должны были помочь мальчику с переодеванием.        — Крестная, а кто это был? — вдруг спросил Эдвард, когда мы уже почти дошли к гостевой комнате, где были его вещи.        — Это мой муж, — честно сказала я, не сдерживая улыбки.       Лицо крестника удивленно вытянулось, будто только что он услышал нечто фантастическое. От столь искренней детской обескураженности хотелось засмеяться, но я лишь захихикала в ладонь, мысленно отмечая, что мое настроение меняется чаще, чем погода в Лондоне: совсем недавно я чуть не давилась рыданиями, а сейчас хочется только смеяться.        — Я думал, что Ваш муж — господин Дитрих, — с детской непосредственностью произнес он, и я мигом замолчала.       Лицо непроизвольно вытянулось, и я еле удержала себя от того, чтобы позорно не открыть рот от удивления. Эдвард очаровательно хмурился, будто только что его мир перевернулся, а я не могла понять причин, почему он так подумал.        — Нет, дорогой, господин Дитрих просто мой гость.        — Но Ваш муж старый! — искренне возмутился мальчик, даже притопнув ногой от возмущения.       Мне оставалось лишь покачать головой на эту детскую непосредственность и наивность. Действительно, детский мир слишком простой, ему пока что не понять всех этих политических браков. Как хорошо, что он родился мальчиком, у которого точно будет прекрасная невеста, уж Френсис позаботится об этом.       Я потрепала мальчишку по голове, напоследок бросив, чтобы он не думал об этом, и мы разошлись в свои комнаты. Только тогда я смогла в полной мере ощутить тот холод, что сковывал меня. Пальцы и щеки неприятно покалывало от резкой смены температуры — с холода к теплу, и я посмотрела на свое отражение в зеркале, не узнавая в нем себя. Неужели эта девушка с мокрыми красными волосами, покрасневшими щеками и носом, лихорадочно сияющими глазами и есть я? Такой контраст между сегодняшней мной и Мадам Рэд, что, увидь меня сейчас кто-то, сослались бы на утерянную сестру-близнеца, чем поверили в то, что эта я и Мадам — один и тот же человек.       Служанки помогли мне сменить это платье на домашнее, высушить волосы, благо, с короткими всегда было проще. В последнее время вязанная шаль стала моим лучшим другом, вот и сейчас она невесомо накрывала мои плечи, даря нужное тепло. Влажные волосы из-за легкого трения с вязаным элементом одежды тут же наэлектризовались, начиная торчать во все стороны и лезть в рот. Брезгливо отплевываясь, завязала короткий низкий хвостик, после чего вышла из комнаты, спускаясь вниз к камину, где мы все должны были негласно встретится.       Совсем не грациозно плюхнулась на пол около камина, в этот раз с головой прячась под шалью, протягивая руки вперед, ближе к огню. С груди вырвался облегченный стон, стоило приятному теплу разлиться по моему телу. Еле нашла в себе силы подняться на ноги и сесть на диванчик, поджимая к себе ноги.       Послышался топот детских ножек, и я тут же вытянула одну руку, позволяя Эдварду юркнуть ко мне под шаль. Мальчик, совсем как я недавно, облегченно выдохнул, стоило мне обнять его, согревая еще больше. Мы завороженно смотрели на языки пламени в камине, даже не думая прервать столь уютную для нас двоих тишину. Прикрыла глаза, наслаждаясь этим умиротворением. Невольно вспомнила Грелля: было бы прекрасно, если бы он сейчас был здесь, привычно сидел на полу, обнимая мои ноги, позволяя перебирать его драгоценные волосы, которые для других, уверена, были неприкосновенными. Захотелось посидеть так еще с Рейчел, попивая с ней какао, лучший напиток для этого сезона, и с Гробовщиком, хрустя печеньем-косточкой.       Дверь открылась и прежде, чем я что-то увидела, почувствовала приятный запах еды, наверняка вкусной. Рот наполнился слюной и, судя по тому, как встрепенулся Эдвард, у него тоже. На этот раз и у него забурчал живот, но никто даже не думал смущаться, с вожделением уставившись на тележку с едой, которую катил Дитрих. Когда он «припарковался», я, наконец, увидела предложенные нам блюда, от вида которых можно было прийти в экстаз, или это говорит мой голод?       Немец, как настоящая хозяюшка, — естественно, я ему этого не сказала — подал нам свои порции и сел около меня. Крестник, придвинувшись к краю диванчика, сидел между нами, положив на колени тарелку с рисом. Я с интересом посмотрела на наши с Дитрихом порции (кстати, у меня на тарелке было немного больше риса с мясом, чем у него), из которых все еще исходил пар, и на порцию Эдварда, где пара почти не было, видимо, чтобы мальчик не обжегся.       Взяла в руки ложку, набирая немного риса, и тут же отправила его в рот, прикрывая глаза от приятного вкуса. Эдвард последовал моему примеру и уже за обе щеки уплетал предложенное ему яство.        — Вкусно, — честно оценила, тут же повернувшись к мужчине, — Ты действительно сам готовил?       От недоверия в моем голосе Дитрих оскорбленно закатил глаза, поморщившись. Ну, извини, но я правда не могу поверить в это! Получив согласный кивок от немца, я посмотрела на него совершенно другими глазами. Этот серьезный и немного пугающий мужчина, который может задать немалую трепку Фантомхайву, действительно умеет готовить, и не просто готовить, а вкусно.       Еле-заметно улыбнулась, вернувшись к еде. Мне показалась она еще более вкусной, стоило подумать, что он готовил специально для меня (и Эдварда), хотя мог этого не делать, слуги бы прекрасно с этим справились.        — Действительно вкусно, — прошептала я, не поднимая взгляда.       За окном уже стемнело, Габриэль, наверное, все еще работает. Интересно, он поел?       Удовлетворенно вздохнула, отодвинув от себя уже пустую тарелку. Эдвард, наевшись, устало прислонился ко мне, тихо посапывая. Легко провела рукой по его светлым волосам, чувствуя невероятную мягкость. Тихо позвала горничных, приказав им отнести крестника в его комнату, и те тут же исполнили его, оставляя меня с Дитрихом наедине, но никто из нас, судя по всему, даже не думал что-то говорить.       Мы молча сидели, смотря на огонь в камине, наслаждаясь глубокой тишиной. После сытной еды меня тут же разморило, тело казалось ватным и одновременно невероятно тяжелым, настолько, что нельзя было поднять даже руку. Я не помню, как это случилось, но вот моя голова уже покоится на плече Дитриха. Удовлетворенно прикрыла глаза, устраиваясь поудобнее, чуть не сползая вниз по дивану от усталости. Наверное, так бы и случилось, если бы немец не обхватил меня одной рукой за плечи, устало выдыхая мне куда-то в макушку, заставляя меня хихикнуть от легкой щекотки.       Мы продолжали молчать, мне было тепло, приятно и легко, настолько, что клонило в сон. В голову пришла мысль, что я давно не играла на скрипке, хотя очень и очень хотелось.        — Я бы хотела сыграть тебе на скрипке, — тихо прошептала я, не в силах даже приподнять веки, не то, чтобы встать.       Дитрих хмыкнул, из-за чего его грудь на секунду завибрировала:        — Еще сыграешь.       Это прозвучало так, будто у меня нет выбора, уже нет права отказаться, но я только улыбнулась, понимая, что никто меня не заставляет, а просто дают обещание, что обязательно послушают, стоит мне только захотеть.