Felix sit annus novus...

      Не то что смывать макияж и принимать душ, даже рукой пошевелить, чтобы просто снять платье перед тем, как лечь спать, у Кати абсолютно не было сил. Слезы, готовые пролиться потоками в любую секунду, застили глаза, однако, ей очень хотелось упасть в кровать, укрыться с головой одеялом и только потом уже по бабьи завыть о своей несчастной женской доле.       Наверное, поэтому она и не стала зажигать свет, рухнула на постель и завыла. Нет! Не завыла, закричала благим матом:       — А-а-а-а-а-а…       — А?! Что?! — вскрикнул кто-то заспанным голосом Андрея где-то под ней. — Что такое? Что случилось?       — А-а-а-а-а-а… — продолжала вопить женщина, делая микро паузы только для того, чтобы набрать воздух. — А-а-а-а-а-а…       — Катя! Катенька! — «некту» удалось вывернуться из-под плюхнувшейся прямо ему на лицо Ждановой. — Что с тобой? Что случилось?       — А-а-а-а-а-а…       — Господи, девочка моя, что случилось? Чего ты кричишь?       — Андрей? — недоверчиво воскликнула Катюша.       — Андрей, — согласился окончательно проснувшийся муж и включил ночник. — А ты кого хотела найти в нашей спальне?       — Но… Как?.. Как ты здесь оказался? — она смотрела на него широко раскрытыми, подслеповатыми, залитыми слезами глазам, в которых накрепко застыл ужас. — Когда?       — Что когда? Катенька, объясни, что случилось?       — Это я тебе должна что-то объяснять? — слезы у жены моментально высохли. — Я? После того, как ты… Мне больше не о чем с тобой говорить, Андрей. Я прошу только об одном — давай разведемся без скандала.       — Что сделаем? Разведемся?! Про такие капризы беременных я еще не слышал. Ты с ума сошла?       — Нет, я с ума не сошла, я прозрела и я хочу развестись, я тебе не Кира и терпеть твои…       Договорить она не успела, Жданов, до глубины души возмущенный разговором о разводе, вскочил с кровати, включил верхний свет и только тут взглянул на часы, висевшие на стене.       — Ой, мамочки, вот это я дал… Катька, уже третий час, я же проспал Новый Год! Ты почему меня не разбудила?       — Что значит, не разбудила? Андрей, не надо из меня дуру делать, я прекрасно знаю на что ты был у Синицкого. Что, был там с Ромкой. Тебе не стыдно? Нагулялся, встретил Новый Год и пришел домой, как ни в чем не бывало, прокрался в спальню, а теперь делаешь вид…       Катерина замолчала на полуслове, наморщила лоб, о чем-то думая или что-то вспоминая, затем резко вскочила с кровати и, ничего не объясняя, бросилась из комнаты на всех парах. Жданов естественно припустился за ней.       — Кать, ты куда? Катя! Что случилось?       — Нет, он не мог… и цепочка… — бормотала она, упрямо дергая дверной ограничитель. — Как ты вошел в дом? — спросила жена, оборачиваясь к Андрею. — Когда?       Только теперь до Палыча начало доходить, что пришлось пережить Катюше, но видит Бог, его вины в ее переживаниях не было. Совсем не было! Ни на йоту.       — Иди ко мне, моя маленькая, я все тебе объясню. Все-все.       — Не пойду, объясняй оттуда. Знаю я тебя, когда нечего сказать, ты сразу начинаешь объяснять руками, губами и быстренько мне дуришь голову. Ртом объясняй, понял? Словами. И вот еще что… Очень прошу тебя учти, что я слышала ваш с Ромкой утренний разговор, и не ври. Ты же знаешь, что ложь я за километр чувствую.       — Понял, товарищ командир. «Ротом, так ротом», — он хохотнул. — Кать, дело в том, что у Ромки роман с… Кирой.       — Что-о-о-о?! — У Катюхи вытянулось лицо. — Малиновский встречается с Воропаевой?       — Я бы даже сказал, что у них любовь.       — Допустим, но какое это имеет отношение к тому, что я встречала Новый год одна?       — Никакого! Это вообще недоразумение. Я сейчас по поводу утреннего разговора… Ромка хотел сегодня прийти к нам, чтобы вместе встречать новый год.       — И?       — Он хотел прийти вместе с Кирой.       — Нет! — Катюша даже руки выставила перед собой, словно защищалась. — Не верю я, что ее обсессия так быстро рассосалась. Она задумала что-то нехорошее, вот и использует Романа для осуществления своего плана. А может, они вместе придумали какой-то план, тебе так не кажется?       — Нет, не кажется. По крайней мере Малина ничего не затевал, он влюблен по уши, я это четко вижу. Но я был уверен, что тебе этот визит будет неприятен, вот и отказал ему. И в бар я с ними идти не собирался, я вообще без тебя никуда не хочу ходить, понимаешь?       — Да.       — Веришь?       — Не очень. Если бы не хотел, не пошел бы к Синицкому.       — Кать, это какая-то куча нелепых нагромождений. Вот послушай. Мы спустились в гараж, Ромкина машина не завелась, они попросили подбросить их к бару, я подбросил, только и всего. Нелепость, понимаешь? — Жданова смотрела недоверчиво, что-то просчитывала в уме. — Они вышли, но тут подъехал Синицкий, пригласил зайти на пару минут. Неудобно было отказывать, тем более, что и Кира с Ромкой стали меня тянуть, мол, давай по бокальчику за Новый Год. Я зашел, мы выпили совсем по чуть-чуть, и я окосел. Я даже за руль не стал садиться, вызвал такси и поехал домой. Приезжаю — никого. Поднялся в спальню, чтобы принять душ, присел на кровать и все. Уснул, Катька. Понимаешь, уснул! Вчера был показ, неделю недосыпал, весь на нервах, да еще выпил немного, вот и уснул, даже душ не принял.       — Опьянел от глотка? Андрюш, что-то здесь не так, может тебе чего-то подмешали?       — Бедная моя девочка, обжегшись на молоке на воду дуешь. Нет, солнышко, я просто очень устал.       — А во сколько ты домой приехал?       — В шесть десять или шесть пятнадцать. Я же сказал, что хочу сделать сюрприз, вот и приехал пораньше.       — Мы с Маргаритой Рудольфовной в это время еще гуляли, — тяжело вздохнула Катюша. — Машины твоей не было, и мне даже в голову не пришло, что ты дома, что спишь. Какая я дура, морги все обзвонила, а в спальню заглянуть не догадалась. Простишь?       — Обязательно прощу, особенно если покормишь.       — Ночью?       — Не просто ночью, а новогодней, когда и положено есть, пить и веселиться. Тем более, что у меня для тебя куча подарков.       — И у меня для тебя есть кое-что. — Катя секунду помолчала, затем вплотную подошла к мужу и очень серьезно и торжественно произнесла: — Я люблю тебя, Жданов.       — Я тоже очень тебя люблю…